Правда о сиськах

Несмотря на то, что я — Узумаки, несмотря на наследие своих родителей, несмотря на сенсея — мастера фуин, я никогда не изучал это искусство. Никогда в реальном мире. Да и в бесконечной иллюзии я уделял ему меньше внимания, чем оно заслуживало. Но некоторые трюки я делать могу.

У меня всегда было плохо с теорией, я считал себя практиком. Разработать печать? Корпеть над скучными цепочками символов, выстраивая схемы и рабочие формулы? Нет, я это делать могу — свидетелем усидчивости будут горы документов и моя правая рука Шикамару, которого тоже никогда не существовало. Но любви к подобным вещам я не приобрёл, поэтому фуин-шики, которая возникла в моём сознании, являлась наследием отца. Рукоять лежащего на моей ладони куная на секунду засветилась, а по обмотке рукояти полезли такие знакомые символы. Ненавижу эту технику. Ненавижу тот краткий миг небытия, существующий между "здесь" и "там", ту бесконечность, что длится между соседними мгновениями. Именно это дзюцу отца никогда не стало моим любимым, но оно — моё наследие, а значит не выучить его я не мог.

"Да кому ты врёшь? Ты просто считал, что это очень крутое дзюцу, а ты всегда был падок на подобную хрень!"

Но ведь крутое же! К тому же, Райдо, Генма и Иваши были не против меня научить.

"А потом, когда оказалось, что оно тебе не нравится, ты забил!"

Ты прав, партнёр. Но тем не менее, я его знаю и пользовался им больше, чем любой человек в мире!

"Клоны не считаются! К тому же тогда отдувались мы с твоим папашей!"

Но тем не менее, я всё-таки перенёс всю армию Альянса!

"Когда Хирайшин использовал Минато, не было настолько мерзких ощущений. Так что не настолько ты и крут!"

Еле удержал руку, чтобы глупо не почесать затылок. Да, у папы перемещение получалось совсем незаметно. Видимо, дело в том, что ту печать разработал он.

Я вернулся к реальности. Мои руки сжали целую кучу кунаев, рукояти всех изукрашены цепочками символов.

— Держи, милая! — я отдал Хинате несколько из них.

Её лицо озарили удивление и понимание — точно так же, как в тот первый раз иллюзорного будущего, когда я ей показал этот трюк. Она спрятала кунаи в подсумок, не задав ни одного вопроса.

Мой мир фальшивка, его никогда не существовало. Я никогда не обладал силой Мудреца, не владел всеми стихиями. Но на что же тогда ушли многие десятилетия тренировок, существующие в моём сознании? Я тянусь к своей чакре, и она привычно поддаётся моим желаниям. На ладони вспыхивает огонь, завывает ветер, змеится разряд молнии, льётся маленький дождь и проносится пыльная буря. Спасибо, Обито, ты сдержал обещание, внутри твоей техники я действительно стал Хокаге, величайшим Хокаге всех времён.

Собирать природную энергию можно только растворившись в мире. Это требует полнейшей неподвижности, отсутствия любого движения. Мне понадобилось почти полтора десятка лет, чтобы понять, что природа — не только массивная скала, не только могучее дерево, столетиями пронзающее корнями землю. Быстрая горная речушка, игривые лепестки огня, стремительный треск разряда молнии, порыв ураганного ветра и бесконечно быстрый луч света — это тоже природа. Мне больше не нужна неподвижность, пусть этот ритуал приносит спокойствие не хуже, чем любимое занятие Шикамару.

Аура, окутывающая Хинату-чан, делающая её частью меня, наполнилась потоком природной чакры, а затем посинела и по ней начали проскакивать электрические разряды. Моя Хината очень быстра, но с такими противниками никогда не бывает слишком много скорости. Она очень сильна — её дзюцу остановило ладонь Джуби — но для этих врагов не бывает много силы. К тому же, наложить баффы — прямая обязанность саппорта!

Чёрная чакра и белая, инь и янь, дух и тело. Это дар Мудреца, а значит у меня его не было никогда. Но я настолько привык, настолько сроднился с ними, что у меня не возникло ни малейшего сомнения в успехе. Белое и Чёрное, тело и разум. Таинство созидания. Хагоромо Ооцуцуки, я, может быть, и не твой сын, но спасибо за этот дар. Девять гудодама чернильными пятнами выплывают за мою спину.

Молния и Земля, наполненные силой природы, соединяются вместе, сливаясь в хрупкой гармонии. Шукаку, ты всегда был засранцем, но и тебе спасибо за этот дар. Стихия Магнетизма невидимым облаком окутала окружающее пространство. Послышался шорох и треск ломающегося дерева. На множестве коконов, окружающих нас с Хинатой, появились небольшие разрезы, выпуская из себя целое облако кунаев и сюрикенов. Ещё больше смертельного железа поднялось в воздух с земли.

То, что должно произойти дальше, навевало беспокойство. Мне до сих пор не нравилось, что Хината рискует жизнью, я даже выругал себя за порыв, заставивший вырвать её из безопасности иллюзии. Именно по этой причине я не призвал на помощь Гамакичи или босса Бунту, не вызволил никого из каге и не позвал с собой Саске. Один раз мы попробовали всё сделать вместе и провалились, а теперь настало время именно мне защитить тех, кто мне дорог.

"В прошлый раз ты глупо потратил чакру на десятки тысяч человек!"

Возможно, дружище. Теперь попробуем другой подход.

Мы с Хинатой побежали навстречу противнику, всё так же удерживая друг друга за руки. Надо мною летело облако кунаев, а за спиной парили девять гудодама. Мы добежали до края ветвей и прыгнули. Две гудодама превратились в плоские блины, в надёжные площадки под нашими ногами. Я прекрасно понимаю Гаару, предпочитающего именно этот способ передвижения, полёт — это незабываемо прекрасно.

Облако кунаев набрало скорость, опередило нас и с силой исполинского молота богов обрушилось на противника. Силуэт фиолетового огня вспыхнул вокруг Мадары, и кунаи, скользнув по грудной клетке Сусаноо, бессильно опали на землю. Обито тоже остался невредим, чёрный диск щита перед ним сжался и медленно превратился обратно в шар гудодама.

— Ты вырвался из иллюзии? — удивлённо склонил голову Мадара. — И после этого пришёл сюда? Но ведь это бесполезно!

Он хочет поговорить? Прекрасно! Мы с Хинатой спрыгнули неподалёку от противников.

— Наруто Узумаки никогда не сдаётся! — заявил я.

— Неужели ты не понимаешь, насколько всё бессмысленно? Неужели судьба армии, всех твоих товарищей, тех, кого тебе не удалось спасти, не смирила тебя с действительностью? — подал голос Обито.

— Ещё ничего не потеряно! Ведь я ещё жив! — с уверенностью, которой ничуть не ощущал, заявил ему в ответ.

— Это ненадолго. Все твои друзья и союзники повержены, те, кто полагался на тебя — либо мертвы, либо находятся в плену Вечного Цукиёми. Остались только ты и вот эта девчонка. Зачем тебе биться? Ты же всё равно проиграешь!

Он меня недооценивает! А Наруто Узумаки ненавидит, когда его... А-ха-ха, Наруто Узумаки обожает, когда его недооценивают! Особенно, если это делают могучие враги.

— Я все равно не сдамся. Я буду сражаться с тобой, Обито Учиха, снова и снова, до тех пор, пока не добьюсь победы!

— Против тебя две ожившие легенды! Против тебя те, кто уничтожил всю армию! На что ты надеешься?

— Ты планировал меня предать, Обито, — раздался голос Мадары. — И пусть мы заключили временный союз, но пока что против этого мальчика ты выйдешь один.

О, ссора в любовном гнёздышке? На такой подарок я и не рассчитывал.

— Мадара-сама, а может вы присоединитесь ко мне? Если Обито теперь ваш враг, тогда давайте уладим наши разногласия, когда он будет повержен!

Гипнотический взгляд Риннегана омыл меня презрением.

— Мы с тобой не союзники, и никогда ими не будем.

— Ну тогда ладно! Учтите, что когда я наваляю этому придурку, придёт и ваш черёд!

На моей вытянутой руке начала закручиваться синяя сфера. Дзюцу, что было неотъемлемой частью моей натуры, то, что я отточил до абсолютного совершенства, мигом возникло в вытянутой руке. В этом месте концентрация силы природы была колоссальной, добавить в технику природную чакру было совершенно плёвым делом. Я взревел и бросился на Обито, моя рука сжимала саму смерть.

В глазах Обито была пустота. Он бесстрастно смотрел на моё приближение, в своей надменности даже не попытавшись сдвинуться с места.

Неукротимая ярость пламени и прохладное спокойствие воды. Горячее и холодное. Мокрое и обжигающее. Две стихии, сплетаясь в одно целое, превращались в пар, разъедающий всё сущее и превращающий его в ничто. Спасибо тебе, Кокуо, за этот дар! Цвет Разенгана, наполненного чакрой Пара, стал изменяться, быстро превратившись в дымчато-белый. Техника в моей руке заметно потяжелела.

Мир сжался в бешено вращающуюся точку. Тёмная чакра Курамы, сила моего друга, привычная и абсолютно чуждая, тонким потоком начала вливаться в белую сферу. Словно молоко, в которое плеснули чернил, сфера налилась чернотой, став весить, словно десять комплектов утяжелителей Ли из моего несбывшегося будущего. Я бежал, чувствуя, как скалистый грунт проминается под ногами, как из-под сандалий брызжут осколки камней.

Обито продолжал смотреть на меня немигающим взглядом. И лишь когда я был возле него в нескольких близких шагах, его губы искривились в презрительной усмешке.

— Биджу Разенган! — я с воплем обрушил ему в живот чёрную как ночь сферу.

И она, естественно, прошла сквозь него, словно он оставался призраком. Увлекаемый инерцией движения, сжимая этот невероятно тяжёлый Разенган, я смог остановиться, громко топая, только сделав десяток шагов. Я согнулся, тяжело дыша — всё-таки поддерживать такое дзюцу было непросто и в мои лучшие времена.

— Теперь ты понимаешь, насколько это бессмысленно? — сказал Обито, медленно поворачиваясь ко мне лицом.

Я выругался про себя. Атака, на которую я поставил всё, то, о чём думал все эти годы, вспоминая одного из своих сильнейших противников, провалилась. Сраная нематериальность Камуи, которую Обито...

Раздавшийся взрыв ударил по барабанным перепонкам, несмотря на Режим Отшельника, несмотря на ауру величайшего из биджу. Взрывная волна подняла меня, как пушинку, в воздух, где я, как в замедленной съёмке, успел увидеть недоверчивое выражение лица Обито и его глаза, сфокусировавшиеся на тонкой руке чакры, простиравшейся из моего плеча в место, где когда-то был его живот.

Джинчурики Джуби иммунен к ниндзюцу, мы выяснили это слишком дорогой ценой. Но вторая сфера, которую я едва удерживал внутри Обито, не была ниндзюцу, это был Сенпо: Футтон Разенган. "Разенган, в который я вложил многовато чакры!" — запоздало подумал я, как пушинка, сметаемый силой взрыва.

Моя рука чакры взметнулась вперёд, выхватывая из воздуха тело Обито, вернее, то, что от него осталось — голову, на которой так и застыло удивлённое выражение, прикреплённую к разъеденным чакрой остаткам плеча с одиноко торчащей рукой.

— Ваншот! — радостно закричал я. И в ответ мне донёсся такой родной, такой знакомый рёв освобождённых биджу.

* * *

Шукаку, Мататаби, Исобу, Сон Гоку, Кокуо, Сайкен, Чомей, Гьюки, Курама. Девять имён, девять могучих существ, тех, кто были со мной целую вечность. Существа такой силы, что могут на время занять даже кого-то типа Мадары. Даже если от Гьюки присутствует лишь отрезанное щупальце.

— Эй, ребята, он ваш! — радостно прокричал я, выбираясь из кратера, оставленного моим телом.

Шикамару постоянно смеялся над моим умением долгосрочного планирования. Я же в ответ указывал ему на то, что именно его планы — отстой, потому что он слишком любит усложнять, запутывать, выстраивать ходы один изощрённей другого. Но передо мной были два противника, на которых не работал мой любимый метод "бежать вперёд и сносить всё голой силой". Сражения с ними мне напоминали схватку с Забузой в далёком детстве, когда лишь от твоей хитрости и находчивости зависит, проживёшь ли ты несколько минут. И как в схватке с Забузой, моя тактика строилась на освобождении из заточения сильного союзника. Чем биджу выгодно отличались от любого из шиноби Альянса — так это тем, что их было невозможно убить.

Биджу не тратили время на разговоры, они, как только их тела окончательно сформировались, взмахнули невообразимым количеством хвостов и ринулись в атаку. Потоки лавы от Сон Гоку, облака пара от Кокуо, огненные шары Мататаби, золотая пыльца Чомей, воздушные ядра Шукаку и рензоку биджудама Курамы. Множество атак слились в единую волну уничтожения, во что-то, чему не мог противостоять человек. Но Мадара Учиха не был обычным человеком. Сверкнул Риннеган и мой обострённый слух услышал:

— Шинра Тенсей!

Словно ладонь невидимого бога заслонила Мадару, слаженная атака хвостатых зверей была остановлена и пропала втуне. Но безуспешная попытка, похоже, разозлила Мадару. Он вспорол ногтем ладонь и впечатал её в потрескавшуюся землю.

— Кучиёсе но дзюцу!

Жалкие ошмётки тела Обито Учиха зашевелились и из них вырвалось нечто деформированное, гигантское и деревянное. Уродливый деревянный исполин возник рядом с Мадарой, его девять глаз были слепо закрыты. Мадара подбежал к Гедо Мазо и легко запрыгнул статуе на голову. Я вновь соединил Молнию с Землёй, вновь поднял Магнетизмом облако кунаев и швырнул его прямо в ненавистного Учиха. Тот даже не удостоил взглядом столь жалкую атаку. Гедо Мазо подняло свою огромную руку, и кунаи, отскочив от ладони, бесполезно осыпались, зазвенев по твёрдой древесине головы.

— Ринбо Хенгоку! — прокричал Мадара и фиолетовые цепи, выстрелив из раскрытой пасти Гедо Мазо, окутали хвостатых зверей.

Слышать рёв боли моих товарищей было невыносимо. Я сосредоточился на своей чакре, на том, что составляло меня самого и вложил всю волю и контроль в своё нелюбимое дзюцу.

— Вы в радиусе моего поражения, Мадара-сама, — прорезал воздух звонкий голос моей любимой. — Две ладони! Четыре ладони! Восемь ладоней...

Получилось! А-ха-ха-ха, получилось! Вся моя тактика, весь замысел боя, то, на что я делал основную ставку, сработало! О том, как поступит Мадара, я знал лишь из событий, никогда не происходивших в реальности, а значит шёл на большой риск. Мадара мог заметить, что в кунаях, которыми его атаковали, оставалась чакра. Он мог заметить, что я немножко-немножко подправил их падение, чтобы они упали поближе к нему. Он мог, в конце концов, заметить Глазом Бога то, что на некоторых заново перемотанных рукоятях под внешним слоем скрываются символы фуин-шики!

Нет, я не делал ставку на единственный план, но всё остальное включало противостояние силы, а значит, даже несмотря на весь мой опыт, на все годы тренировок, я мог проиграть. Никакая регенерация тебе не поможет, Мадара! Это я давно узнал, прочувствовал на собственной шкуре, когда нежная ладошка Химавари-чан чуть не сорвала инаугурацию величайшего Хокаге в истории. Чего уж говорить об опытной куноичи, воплощении грации и силы, той, кто многие годы сражалась и в конце концов победила самого страшного и неумолимого противника — саму себя. Да и я немножко помог — сила и ускорение, гарантированные аурой Курамы, наполненной к тому же сен-чакрой, да ещё и многократно ускоренные покровом Молнии, как минимум, не были лишними. То, что папа провернул, вытаскивая остатки армии Альянса из ловушки кеккайдзюцу Обито, мне бы повторить не удалось, но перенести одного человека — да запросто!