— Прямо сейчас мой военачальники начнут сбор войска! — продолжал он, давай знак рукой одетым в сверкающие доспехи воинам. — Вот мои лучшие тетрархи — предводители многих сотен воинов, которые не знают поражений и легко разгонят любое варварское войско...

Двое воинов, представших перед правителем, заслуживали отдельного разговора, так как своими действиями оказали серьезное влияние на весь ход дальнейшей истории полуострова. Ближе всех к просителям стоял молодой мужчина в роскошной накидке, контрастно оттенявшей его доспехи. Его горделивый взгляд легко скользил по почтительно склонившимся фигурам, словно это именно он являлся деспотом, а не туша, занимавшая трон. Чуть в стороне от него стоял другой человек, внешний вид которого мог рассказать очень многое внимательному глазу. Убранством своей одежды он существенно проигрывал молодому щеголю: у него не было ни массивных изукрашенных наплечников, ни золоченных наколенников. Ножны его меча были изготовлены из обычной бычьей шкуры, пробитой по краям простыми бронзовыми наклепками. Плаща на нем не было вообще. Словом, встретив его в холле дворца, любой из гостей не обратил бы на него никакого внимания, приняв еще за одного городского стражника. Однако, моряк, едва только окинул его взглядом, сразу же смекнул, что все далеко не так просто, как представляется. Стоявший в полоборота воин уже довольно давно перешагнул возраст зрелой молодости и ему смело можно было дать как пятьдесят, так шестьдесят лет. Густые посеребренные сединой волосы спускались до самых его плеч. Лицо, открытые участки сильных рук покрывали многочисленные шрамы, выдававшие его очень насыщенную жизнь. Об это говорил и довольно обтертый, но начищенный до блеска, нагрудник. Чувствовалось, что военачальник провел большую часть своей жизни не на теплом ложе в компании сластолюбивых наложниц, а в самом горниле жаркой битвы.

Красномордый и растрепанный солдатик с испуганным выражением лица пронесся мимо него как ветер, сильно ударив по спине ножнами своего меча. Далан даже не успел как следует обозлиться, как следом за ним протопали, поднимая до небес пыль, товарищи первого сорвиголовы. Прямо за ними вприпрыжку бежала перемазанная в глине мелкота, выкрикивающая что-то боевое, а почтенные матроны жалостливо провожали их взглядом.

— Прочь с дороги! Прочь с дороги! — орали они в три здоровые глотки, активно помогая себе при этом локтями. — Прочь, голозадое отребье!

— Эти-то хоть предупредили, — резво отпрыгивая с центра улицы в сторону какого-то угла, пробормотал моряк. — Что за стадо баранов?! И кто вообще здесь видел армию?

Когда топот и звон метала стали стихать капитан, наконец, соизволил покинуть свой закуток. По улице вновь неторопливо поплыли грубо сколоченные телеги с огромными в рост человека колесами. Доверху нагруженные пузатыми мешками, они занимали пол улицы и по глазам извозчиков было, видно, что им и этого мало. Чертыхаясь, он осторожно пролез между двумя таким мастадонтами и свернул в переулок, что вел в сторону причала.

— Вот бараны! — не мог успокоиться Далан, быстро шагая вперед. — Поход, поход! Одним ударом их всех сметем! Это лишь оборванцы! — смешно коверкая голос, передразнивал он одного из придворных. — Они нам не противники! Наша армия огромна и сильна.

Уже месяц прошел после того дня, как деспот Арденского зелота начал собирать свое войско. Внешне все начиналось просто великолепно! Разодетые вельможи, расфуфыренные военачальники деловито суетились, грозно хмуря брови и осыпая армию восставших рабов всевозможными ругательствами. В городе, ставшем больше напоминать разоренный улей с пчелами, горожане начали передвигаться только бегом, словно и они тоже собирались на войну. Всеобщая эйфория близкой и легкой победы как-то быстро и совсем без усилия завладела умами людей.

— До чего же все-таки они, бараны! -кипятился моряк, подходя к деревянному настилу причала. — Кого они хотят обмануть?! Меня?! Капитана Далана, что с 15 лет ходил вместе со взрослыми в набеги на соседские племена?! Я же их насквозь вижу, эти тупиц! Целый месяц эта чванливая свинья не может собрать своих солдат! Он думает. Что рабы сами разбегутся от столь долгого ожидания? Так что-ли?

В тоже время столь явно отвратительное настроение, в котором находился капитан в последнее время, имело под собой гораздо более серьезные причины, чем банальная волокита при сборе поместного ополчения. Дело в том, что дней десять назад к нему заявился один из моряков, у которого в Таргосе остались какие-то непонятные делишки и не менее непонятные друзья. Тот моряк рассказал своему капитану довольно много занятных вещей, которые и явились причиной такого гнева.

— Пройдоху ко мне! — закричал он, едва поднялся на корабль. — И быстро! Надо его еще раз послушать ...

Через пару минут перед Даланом появился тот самый хорошо осведомленный соглядатай. Судя по глазам последнего тот точно перед приходом капитана успел не мало "принять на грудь", что впрочем совершенно не мешало ему довольно внятно изъясняться.

— Давай еще раз, Пройдоха, расскажи мне все по порядку! — дернул его за шкирку капитан. — Только смотри, не ври мне!

Довольно икнув, тот кивнул и начал говорить:

— Все странно капитан... Очень странно! Говорят такое, что даже язык не поворачивается повторить. Но если позволите, я расскажу, все расскажу. Их стало много, очень много. Брательник говорит, что их уже пять сотен, а рабы все прибывают и прибывают. Как крысы! Все бегут и бегут! — засмеялся Пройдоха. — Все бегут и бегут!

Капитан облокотился на борт, продолжая следить за рассказом.

— Только теперь там нет рабов. Во всем Таргосе больше не осталось ни одного раба! — вдруг, выдал пьяница. — Ни одного!

— Что?! — взревел Далан. — И что ты орал, пьяный олух? — он схватил его за грудки и со всей силы тряхнул. — Куда они пошли? В горы? Когда?

Висевший как мешок моряк вновь хмыкнул.

— Рабов в городе нет, а есть Братья, — наконец, закончил он, с вселенских добродушием смотря на своего собеседника. — А может лучше выпьем? А? — он внимательно вглядывался в глаза капитана, словно надеясь обнаружить там положительный ответ на его вопрос. — Наш Скиф всех рабов объявил родственниками, то есть Братьями. Хотя нет, вроде были еще и какие-то послушники. Плохо там стало, не то что в дни пожаров! Ни украсть, ни пограбить, только поле да казармы, поле да казармы!

Последние слова из не вырывались с тяжким трудом. Видно, что сон практически переборо его и Пройдоха того и гляди вырубиться.

— Вот и все, — подвел итог капитан, наблюдая как тело сползло на палубу. — Немного...

Однако, опытный мозг даже из этой довольно скудной информации мог выудить достаточно любопытного. Во-первых, было совершенно ясно, что Таргос полностью в рукав восставших и незаметно пограбить в городе вряд ли удасться.

— Ничего, переживу как-нибудь, — успокоил сам себя капитан. — Наверстаю.

Во-вторых, поведение восставших было очень странным. Предводителей рабов Далан не считал глупее себя и прекрасно понимал, что они должны действовать именно так, как действовал бы и он в такой ситуации. После захвата города и повсеместного грабежа, нужны было срочно идти в горы, куда вряд ли доберется регулярная армия. В горах, особенно со знающим проводником, можно было не только скрывать до скончания веков, но более того жить припеваючи. Занимайся чем хочешь: желаешь грабь торговые караваны, нападай на небольшие фермы и усадьбы, а желаешь выращивая коз на неприступных вершинах. Словом, здесь скрывалась какая-то тайна, которые, к слову сказать, он не сильно любил. В третьих, с каждым днем восставших становилось все больше и больше. Вокруг было столько сельскохозяйственных ферм, что армия рабов могла вырасти до неприлично гигантских размеров. Естественно, Далан не верил, что обыкновенные рабы смогут разбить настоящую армию, состоящую из профессиональных воинов, но неприятный холодок он, однозначно, испытывал.

— Что же делать? — лихорадочно размышлял он, рассматривая с палубы волнующееся море. — Стоит или не нет идти к деспоту? Им могут быть важны любые сведения о численности, подготовке восставших...

Вдруг, взгляд его затуманился, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Он вспомнил, как совсем недавно его даже на порог дворца не пустили. Его, капитана Далана, не пустили даже дворцовых ворот, куда с легкостью проходил даже самый последний нищий купчишка.

— Нет уж, нет! — со всей дури стукнул моряк по дереву. — Нет! Капитан Далан знает себе цену! О вам не последняя гетера, которую можно сначала приголубить, а потом вышвырнуть на улицу. Посмотрим, как вы справитесь одни!

Пока он говорил, его лицо медленно светлело. В голове родилась гениальная идея, которая могла бы многое прояснить в столь запутанном и сложном деле. Моряк резко выпрямился и энергичным шагом двинулся на корму, откуда уже начал раздавать оплеухи команде.

— Поднимайтесь, банда бездельников! -разносился его раздраженный голос далеко в порту. — Вперед, на весла! И я еще вас должен кормить?! Плетей, плетей!

Корабль, как в старые времена, словно и не было никакого восстания, отошел от причала и стал медленно маневрировать между остальными судами, постепенно набирая ход.

— Вперед, волки! — зычный орал ни на минуту не стихал. — Выдать еще плетей?! На! Получи!

Напротив сторожевой башни, далеко выдавалась далеко в море, корабль резко дернулся и стремительно умчался к горизонту, оставляя за собой быстро исчезавший пенистый след.

До ущелья пришлось добираться почти два дня, из которых большую часть времени Димка шел пешком, ведя упиравшегося жеребца под узды. Усыпанная разнокалиберными камнями дорога, могла такой называться лишь тем, кто имел крылья и не имел возможности в полной мере насладится всеми прелестями пешего пути. Он уже почти отчаялся добраться до заветного места, как неожиданно заметил приметную сосну. "А как увидишь посейдонов трезубец, так смело сворачивая влево, — звучал в его голове дребезжащий голос одного древнего выжившего из ума дедка, что почти сразу же и забыл, о чем говорил. — И главное не ищи легкой дороги! По ней ходят лишь безумцы!".

— Наконец-то, — с облегчением вздохнул он, забирая чуть влево. — Ну и вот, почти добрались, коняга. Вот за тем поворотом...

На столь непонятное для своих ближайших соратников дело, как поход черт знает куда, Дмитрий решился не сразу. Ему предшествовали долгие и мучительные размышления о дальнейшем повышение обороноспособности их нового государства и сплоченности создаваемого общества. За эти недели выяснилось, что все романтические мечтания, которые он так стремился воплотить в жизнь, совершенно не желали внедряться. Скиф столкнулся с суровой реальностью, которая строго и неумолимо наказывала за малейшее отступление от проверенной веками практики! Обнаружилось многое... Создаваемое на ниве всеобщего равенства общество Братьев было крайне рыхлым и аморфным, совершенно не похожим на то, что он видел в своих мечтах. Братья, что Младшие, что "Средние", с трудом отвыкали от рабских привычек и поступали, как правило так, как они привыкли делать в своей жизни. Они воровали у своих же товарищей, грабили зазевавшихся путников, которые осмеливались прогуливаться поздней ночью по улицам города и еще многое другое. Еще более неприятная картина вырисовывалась в войске восставших! Бывшие рабы совершенно не знали дисциплины и строгие правила и нормы в условиях свободы внедрялись в их среду с большим скрипом. Покинуть свой пост для них было обычным делом. Более того, они постоянно что-то выпрашивали у своих старших товарищей, канючили, не желая подчиняться приказам, жаловались на свою тяжелую жизнь. Словом царил совершеннейший бардак!

Выход из сложившегося положения виделся ему непросто. Дмитрий решился обратиться к местной мифологии и поискать там какого-нибудь завалявшегося бога, которого можно было легко объявить своей ипостасью. "Божественный авторитет должен непременно иметь непререкаемую силу! — с воодушевлением рассуждал он. — Именно таким образом мы и сможем продавить среди них и дисциплину и новые ценности!". Поиск подходящего бога оказался довольно сложным делом. Конечно, древнегреческий пантеон был довольно обширным и выбрать было из чего, но существовало одно или даже два "НО". Во-первых, местные засыпали его именами такого количества богов, что раскалывалась голова. Были боги известные, были боги малоизвестные, были боги вообще мало кому знакомые, словом пантеон был крайне неструктурированный. Во-вторых, все подходящие ему кандидатуры обладали одним небольшим изъянов, которые крайне усложнял процедуру его перевоплощения. Один сильно хромал, второй был божественно красив, третий обладал садистскими склонностями, а четвертый, вообще, по любой причине начинал метать молнии.

Был еще один момент, который правда почти не беспокоил его. Это моральная сторона такого перевоплощения! Дмитрий прожил часть своей сознательной жизни в таком обществе, где твердость убеждений, честность и доброта быстро сдавали свои позиции. Он практически свыкся с такой жизнью и с легкостью сам применял все эти ранее презираемые всеми приемы.

Словом положение виделось ему крайне сложным до тех пор, пока в один прекрасный день он совершенно случайно не услышал об одной древней и загадочной бабульке. Ее имя всплыло совершенно случайно! Мужичок, у которого оно вырвалось, сразу же испуганно оглянулся, словно чего-то опасался. Он буквально вывалил на предводителя восставших целый ворох информации — и про ее скверный характер, и про таинственных гостей, и про неслыханную кровожадность, и, главное, про ее могущество в приготовлении всякого рода зелий. Услышанные истории Дмитрию чрезвычайно понравились; ему сразу же захотелось встретиться с таким ценным в настоящее время человеком.

— А вот и дорога! -радостно воскликнул он и сразу же поперхнулся. — Что за черт?! — вместо одной тропинки, перед ним виднелись две — одна была четко различимой, посыпанной светлым песочком, а вторая — какая-то невзрачная и заросшая. — И по какой мне идти?

Наплевав на все, он решил идти по первой и уже занес ногу, как кое-что случилось. Из под какого-то кусточка вылезла нереально древняя старушенция. Если бы Димка не был твердо уверен в своем рассудке, то мог бы подумать, что ему встретилась Баба-Яга из одной из русских сказок. Это была мечта всех детских режиссеров! Невысокого росточка, какая-то вся неопрятная и неряшливая, с длинными крючковатыми ногтями, бабка нехорошо посматривала на Скифа.

— Чего встал-то? — прокаркала она,тыкая в него изогнутой клюкой. — Забыл что-ли чего?

— Женщину одну ищу, мать, — ответил Дмитрий, почтительно склоняя голову. — Может ты знаешь ее? Где-то в этих краях ее хижина... Совет мне нужен. Говорят она всем помогает и никому не отказывает.

Некоторое время бабка продолжала его разглядывать. Казалось небольшие глаза, выглядывавшие из под косматых седых бровей, заглядывали ему прямо в душу и что-то там искали.

— Здесь можно искать только одну женщину, — забормотала она почему-то слегка потеплевшим голосом. — Меня, сынок, ты ищешь, меня! Я бабка Милениха. Давай за мной следуй!