— Болван, из пулемета! — заорал майор, окончательно убедившись в тупости своих подчиненных. — Все, хватит! По машинам! До этого чертова поселения еще ехать и ехать... Будь проклята эта страна с ее гигантскими расстояниями!

Его отвратительное настроение так и не улучшилось до самого села.

— Что это такое? — недоуменно пробормотал он при въезде в село. — Где оцепление? Это же место возможного... Черт! Что за бездарности? Куда? Какого...? Только в спекостюмах! Стоять!

На вылезающих из грузовика солдат он чуть не сорвал голос. Еще больше досталось лейтенанту, который вообще первый раз слышал о таком приказе.

— Да, господин майор! Так точно, господин майор! — привычная стойка и четкая речь выручили его и на этот раз. — Есть, раздать обмундирование! Есть, обеспечить оцепление!

Майор сорвал ошейник с бульдога. По крайней мере именно такое впечатление вырисовывалось при виде того, как яростно лейтенант распекал своих подчиненных, которые также первый раз слышали о таком приказе.

— Чертовы застежки, — бормотал фон Либентштейн, натягивая прорезиненную ткань костюма. — Бог мой, в такую жару! Так... Где чемоданчик? Карл? Где тебя носит? Чемоданчик с инструментами? Где? Что? Почему? Я же приказал положить его вместе с костюмом!

Черная кожа, огромные натертые до блеска медные накладки... Чемодан производил крайне солидное впечатление, за что он и ценился. Мягкий щелчок, и майор осторожно провел рукой по аккуратно сложенным хромированным инструментам. Внутренности чемодана демонстрировали идеальный порядок, который больше приличествовал патентованному хирургу, чем военному. Каждый инструмент был ярко надраен, надежно закреплен и обязательно пронумерован. Словом, это был тот самый пресловутый немецкий порядок!

— Зауэр, живо мне двоих солдат! — полностью экипированный майор почти ни чем не отличался от обступивших его солдат — он был в таком же мышиного цвета костюме и обтягивающими руки и голенища ремнями. — Повторяю еще раз, выставить оцепление. Ничего не трогать, не брать! Полная осторожность! Всех посторонних задерживать! Я к штабу! По описанию это вон тот дом...

Дорога к приметному зданию оказалась далеко не простой. Село пару недель назад занимаемое немецкой частью и населением сейчас выглядело так, словно его покинули несколько месяцев назад. В недавнем прошлом крепкие, добротные дома сейчас зияли разбитый окнами, покосившимися крышами. Практически все без исключения заборы ввалились внутрь. Лишь кое-где словно часовые стояли ворота, с мотавшимися на ветре створками.

— Гляди, гляди..., — раздался шепот слева. — Это же колодец! Точно... Я в Померании видел такие же. Говорю тебе, это колодец!

Оглянувшись, майор обнаружил споривших солдат и источник их спора — небольшой — метр на метр — развалившийся сруб.

— Занимательно, — пробормотал майор, автоматически меняя направление движения. — Похоже, на колодец...

На первый взгляд, колодцем не пользовались уже лет тридцать. Больно уж все выглядело таким заброшенным. Однако, бревна, металлическая цепь, деревянная кадушка выглядели на удивление хорошо. Он даже не удержался и с силой ударил ногой по кадке. Крепкое дерево легко выдержало удар.

— Хватит, забудьте! — рявкнул майор на продолжавших шептаться солдат. — Приготовить оружие! Проверить костюмы! Напомню еще раз, от герметичности вашего костюма зависит, прежде всего, ваша жизнь! Мы уже у дома... Ты первый. Ничего не трогать!

Он зашел в дом почти сразу же вслед за нырнувшим внутрь солдатом. С первых же шагов открывалась сюрреалистическая картина... Широкий коридор, в конце которого застыл настороженный пехотинец, был завален каким-то хламом. Под ногами хрустели глиняные и стеклянные черепки, расщепленные обломки деревянной лавки.

— Брр! Мерзость, — прошептал майор, осторожно переступая через какое-то промасленное тряпье. — Как же здесь они могли жить-то?! Это самый настоящий хлев! Да, нет, какой там хлев? Это помойка... Что там?

Прямо на него, выпучив безумные глаза, шел солдат, что попал в дом первым. Его ноги подгибались, казалось, что вот-вот и он упадет... Скрючившиеся пальцы пытались расстегнуть ворот кителя, но тугая пуговица никак им не поддавалась. Наконец, его перегнуло по пополам.

— Сволочь! Куда? — серо-зеленый поток рвоты тугой струей пронесся в нескольких сантиметрах от командирских сапог. — Пошел вон! Вон! Ждать меня на улице! Бегом!

Прежде чем перешагнуть порог комнаты, Вилли расстегнул кобуру и взял чемоданчик в левую руку.

— Посмотрим, чего же это его так скрутило? — прошептал он, делая шаг вперед. — О, мой бог! — непроизвольно вырвалось у него. — Что это?

Прямо у стены огромной комнаты, залитой потоками света из приоткрытых окон, лежали части человеческого тела. Майор ухватился за косяк, что-то ему тоже стало нехорошо... 'Словно в разделочной у мясника, — мелькало в его голове, пока он пытался сдержать рвоту. — Боже, его же вывернуло на изнанку!'.

Первое тело, которого майор все же заставил себя коснуться, принадлежало судя по погонам офицеру. От человека осталась лишь верхняя половинка, да и то не вся.

— Это нелюди какие-то, — бормотал он, тыкая скальпелем в крупную резанную рану на животе трупа. — О, черт, здесь настоящая мешанина... Мышцы, кусочки костей... Уу!

Полоска остро заточенной стали неосторожно коснулась кишечника и сразу же по комнате поплыли отвратительные миазмы.

— Нет, это уже слишком! — вырвалось у него. — Боже, воздуха!

С силой ударив по расшатанной оконной раме, майор почти по пояс высунулся на улицу и с шумом вдохнул.

— Что расселись, олухи? — сразу же взъярился он, едва ему на глаза попались усевшиеся в тенечке солдаты. — Проверить вокруг дома! Мигом!

За те несколько часов осмотра, которые ему показались вечностью, проведенной в аду, фон Либентштейн составил примерную картину произошедшего... Несмотря на то, что она получалась довольно стройной и логичной, в нее совершенно не верилось!

— Бред! Это совершеннейший бред! — вырисовывавшаяся перед ним картина попахивала чем-то невообразимым. — Их же можно было просто застрелить! Банально, взять и перестрелять! Эти олухи все равно слишком расслабились на войне... Но так... Человек не может такое сотворить.

Прямо перед ним на широком столе, сколоченном из крепких дубовых досок, лежало несколько листов бумаги — результат его осмотра тел... Его майора вновь и вновь останавливался на некоторых абзацах, содержание которых опровергало все мыслимые и немыслимые устои.

'... Характер нанесенных ранений позволяет предположить, что они были нанесены диким зверем... Брюшная полость вывернута наружу... Множественные переломы ребер. Отсутствуют некоторые жизненно важные органы — сердце, печень, почки'.

Он тихо застонал.

'Ценные вещи не тронуты... Серебряный портсигар с красным камнем в центре лежал на столе на видном месте... Крупная сумма денег... Личное оружие находилось в кобуре (застегнута)... По-видимому, нападение было внезапным'.

— Все равно, ни черта не ясно! — отвернулся от от стола и нервно стал мерить комнату шагами. — Что тогда с полом? Древесные черви?! Что это за странные отверстия?

Перед его глазами продолжали стоять разорванные тела, части которых беспорядочным месивом наполняли комнату.

Отчетливое шуршание донеслось со стороны дверного проема. Абай, еще секунду назад внимательно всматривавшийся в окно, неуловимым движением переместился к выходу и приготовил финку. Вслед за ним прижались к стенам и остальные.

— Илья Петрович, — шуршание прервал чей-то встревоженный голос. — Илья Петрович, это я! Где вы там? Уходить надо!

Из-за бревен показалась голова с всклоченными волосами, на которой едва держалась помятая шапка с поцарапанной звездой.

— Здесь я, здесь, Сергей, — негромко проговорил старшина, высунувшись на свет. — Спокойно... Я не один. Здесь наши...

Высунувшийся на мгновение обрез с неровно обрезанным стволом, застыл в его руках.

— Опусти оружие! — вновь прошипел он, закрывая собой остальных. — Говорю же, наши...

Успокоенный партизан засунул обрез за пояс и, настороженно зыркнув в темноту, сказал:

— Немцы, командир. Несколько грузовиков... Закрыты тентом. Сколько солдат непонятно. Еще броневик... Со стороны моста заехали. Надо уходить.

— Подожди, не спеши, — хлопнул его по плечу старшина и кивнул в полумрак. — Видишь, не вас одних интересует эта деревня... Слушай, Сергей, они оцепление уже выставили или еще нет?

— Выставили, но оцепление не сплошное... Засек пару патрулей по два человека. Один у мельницы, а второй, вроде, в сторону МТС пошел... Да, вот еще что... Не знаю даже и как сказать. Они как-то странно одеты были.

Из темноты показались заинтересованные лица.

— Такие светлые комбинезоны. Вот с такенными карманами, как у клоунов! — партизан слегка улыбнулся. — И совсем забыл... У них были большие чемоданы.

— Вот видишь, наука, — пробормотал один из разведчиков второму, рыхлому здоровяку. — Солдаты определенно экипированы не совсем обычно! Это специальные костюмы, возможно, ОКД-4 или даже пятерка. А противогазы были? Вот такие изолирующие маски?

— Знаю, знаю, видел в школе, — махнул рукой Сергей. — Были противогазы. Только не у всех...

— Понятно..., — прошептал первый разведчик и осторожно подошел к оконному проему. — Уходить категорически нельзя! Нам просто сказочно повезло оказаться в самом центре событий... Такое может больше не повториться... Старшина, слышишь, это наш шанс!

Оба командира молча уставились друг на друга. Несколько минут продолжалась игра в молчанку. Наконец, партизан с кряхтением приподнялся и, затянув ремень потуже, сказал:

— Хорошо. Давай разведка, выкладывай диспозицию и покумекаем, что и как нам делать...

— Вот и славно, — выдохнул капитан, кивая в сторону низкорослого бойца. — Тогда, Абай, давай на часы и гляди в оба.

В следующие несколько минут земляной пол дома превратился схематичную карту местности, где с помощью партизан были выставлены основные ориентиры в деревне.

— Вот это здание правления колхоза, — тыкая пальцем в крупную железяку , вольготно расположившуюся несколько левее центра, проговорил старшина. — Был я там несколько раз. Добротное здание, кирпичная кладка. Если выставить пару пулеметов по окнам, хрен кого мы оттуда выкурим. Вот так-то!

— А они туда и пошли! — вставил 'свои пять копеек' Сергей. — В комбинезонах своих, с автоматами.

Поглаживая пробивающуюся щетину, капитан задумчиво ткнул чуть в сторону.

— А тут что? Может отсюда зайдем?

Быстро переглянувшись, партизаны синхронно замотали головами.

— Нет, разведка, тут голо все, — категорично пробормотал старшина. — Мы тут как на ладони будем! Вот, если со стороны колхозной бани попробовать... Вот тута!

Практически черный от въевшейся копоти и гари, палец описал дугу и замер напротив небольшой вытянутой деревяшки, символизирующей баню.

— Летом тута бурьяну бывает видимо-невидимо, — продолжил он. — Сейчас поди-ка там вообще не пройти...

— Думаешь, старшина, пройдем? — с некоторым сомнением в голосе спросил капитан. — Днем все-таки идем, да и профессор с нами. Вона увалень какой! Как бы чего не было.

— А что я? — вдруг начал ворчать, молчавший до этого врач. — Да, я профессор, и не обучен там всяким вашим штучкам! Хожу я видите ли шумно, дышу — громко, может, извините за присказку, и испражняюсь тоже не так, как все! Я сугубо гражданский человек и мне сложно за вами угнаться!

— Ну, полноте, Карл Генрихович, — начал успокаивать его капитан. — Никто даже в мыслях не хотел посмеяться над вами... Мы все прекрасно понимаем., что в своей профессии вы царь и бог, а мы в своей... Ладно, хватит! Повторим! Абай, мухой сюда!

Наша главная задача — это скрытный сбор информации! В этот раз никаких пленных и показательных казней! Я понятно говорю, Абай! — Тот лишь хмуро кивнул в ответ. — Наше дело обнаружить искомое... Дальше Карл Генрихович, наступает ваше время. Каковы ваши действия, напомните для наших товарищей, чтобы потом не было никаких проблем.

Поправив круглые очки на носу, тот невозмутимо, с непоколебимым чувством собственного достоинства, начал рассказывать:

— Моя задача идентифицировать найденный объект или вещество. С помощью принесенных с нами реактивов, я произведу ряд несложных манипуляций и получу ответ на вопрос — что это такое? Хорошо бы и документацию захватить...

— Война план покажет, — прервал его лекцию капитан и начал проверять оружие.

Глядя на него, оружием занялись и остальные. Исключением был врач, который, открыв черный саквояж, с благоговением перебирал разного размера и цвета флакончики.

— Вот и отлично, — встал капитан. — Абай идешь первым. Дальше старшина, потом ты, Сергей. За ними профессор идете вы. Замыкающим я. Все, вперед.

Никакого оцепления, действительно не оказалось. По периметру довольно крупного села были обнаружены лишь несколько патрулей, которые оседлали единственную дорогу.

— Смотри-ка, глазастый, — буркнул капитан, высматривая двух приткнувшихся возле пулемета немцев. — Точно, ведь село почти не прикрыто. Странно, как-то это все... Оружие испытывают, а охраны практически и нет! У нас бы за такое разгильдяйство точно головы полетели, а тут смотри-ка, пусто! Вот, черт! Куда прешь! Абай! Абай!

Возле покосившегося забора какой-то потемневшей халупы врач принялся с диким энтузиазмом отрывать длинную доску.

— Убью! — прошипел капитан, с ужасом наблюдая за расположившимся метрах в ста немцами. — Урод! Сказал, ведь, ни звука! Ну, какого черта тебе там понадобилось!?

Пистолет словно живой сам прыгнул ему в руку. Распластавшись, он осторожно пополз в сторону патруля. 'Вот падла! — раскаленными молоточками билось в его мозгу. — Только бы не услышали! Только бы не услышали! Услышат и все, хана! Тут дистанция аховая, дошколенок не промахнется... Убью, падлу!'.

У края дома, от которого до немцев было рукой подать, капитан услышал какой-то приглушенный звук и сразу же обернулся. Глаза успели поймать лишь смазанный силуэт, исчезнувший в том самом месте, где с таким неистовством ломал забор врач.

— Все, амба, обнаружили! — прошептал он и, позабыв про осторожность, сиганул через кучу дров.

Оказавшись во дворе, он уже не скрываясь ломанулся в сторону своих товарищей.

— Командир, командир, все в порядке, — среагировал на перекошенное от злости лицо капитана Абай. — Я успокоил его. Хорошо далеко не ушел.

Возле невысокого шалаша, скрывавшего погреб, на корточках сидел весь его новоиспеченный отряд. Правда, как сразу же отметил наметанный глаз командира, один все же не сидел, а лежал. Врач лежал, широко раскинув руки словно пловец.

— Вот, гнида, чуть все не погубил, — ни как не мог успокоиться разведчик. — Старшина, плесни-ка на него воды немного, послушать хочу ... И связать надо, а то рыпнется, пристрелить придется.

Несколько капель воды, упавшие на лицо врача, оказали на него просто магическое действие. Он сразу же открыл круглые от боли глаза и застонал.