Чистильщик

Твари! Собрались на пир, пожрать! Небось, и денег не надо, только дай похавать! Нашу боль похавать!

Я и сам не заметил, как мысленно перешел на уличный язык. Вообще-то мама меня всегда ругала за жаргонизмы, за "феню", хотя сама нередко вворачивала такие обороты, что я только дивился — из лексикона уголовников, ее бывших "клиентов". Какие-нибудь "давить лыбу", или "галимые". У нее это бывало в минуты большого волнения, переживания. Обычно — за меня. Но когда я указывал ей на то, что она непоследовательна, требуя от меня литературной речи — мама сердилась, говорила, что это меня не касается, что она — это она, испорченная ментовкой старая железная лошадь. А я должен говорить правильно, не коверкая язык и не уподобляясь скотам, которых мама сажала пачками и штабелями. Я перестал спорить на эту тему. Действительно, одна речь для дома, для семьи, другая — для улицы, для общения с ребятами из спортшколы, многие из которых росли в неблагополучных семьях, и если бы я начал говорить с ними на "отнюдь" "пожалуйста" — подняли бы меня на смех, или возненавидели бы за то, что я "задираю нос". "Такой ученый, что ли?! Завали хавальник, и не выступай!" Дети учатся мимикрировать с раннего детства, абсолютно неосознанно. Среда делает человека.

— Итак, бой нааачииинается! — комментатор завопил, копируя тон своих киношных "коллег", а я привычно встал в стойку, дожидаясь удара гонга. И дождался.

Густой, тягучий звук проплыл над притихшими трибунами, и я замер, ожидая действий противника.

Предупрежден — вооружен. Теперь я не рассчитывал на легкий выигрыш, на эффектную победу. Слишком уж были уверены в противоположном мои соперники, и слишком был озабочен Коля, который на самом деле был хорошим бойцом, и чтобы его победить, нужно было быть на порядок более умелым, сильным, ловким. И кстати — ему точно было не за тридцать. За двадцать. Вот только выглядел Коля на десять лет старше — то ли из-за шрамов, то ли из-за алкоголя, то ли...запах анаши точно был, а где анаша, там и кое-что потяжелее.

Игорь стоял расслабленно, неподвижно, слегка улыбаясь. Он был совершенно спокоен, и это беспокоило. Нет, я не боялся, но...беспокоился. И мне нужно было раскрыть возможности противника. Кто он, или что он? А Бес в нем светился, пульсировал...жрал!

Вдруг мелькнула мысль — интересно, а другие Твари видят, что во мне сидит Бес? Или такая способность только у меня? И почему я ни разу не удосужился об этом спросить ни у одной Твари? Упущение!

Я пошел в атаку. Осторожно, прощупывая ударами оборону противника, и старясь не выдавать своих возможностей. Пусть думают, что я просто "когдатошний" чемпион, решивший по легкому срубить денег.

Хмм...а кто тогда я? Разве не он? Разве не решил, что по легкому срублю много денег?! Разве я не бывший чемпион?

Игорь уходил от ударов легко, будто танцуя, не идя на обострение, и я невольно усмехнулся — да, балерун! Не зря их Петрович хаял! А потом подумал — ведь скорее всего, и Петрович тут стоял. На этой арене. За этой металлической сеткой, похожей на загон для зверей. И Твари на трибунах смотрели, как моему тренеру бьют морду!

Меня это зацепило. Я ускорил темп, пошел вперед активней, и...едва не нарвался на удар в пах! Успел подставит бедро, и оно заныло от удара. Ах, ты тварь! Я ведь забыл, что не на ринге, под взглядом строгих судей, а в клетке, где разрешено ВСЕ!

Снова нажим. Удары блокируются, не достают. Ноги — длиннее чем руки по-определению, и противник беззастенчиво этим пользуется.

Хотя чего ему стесняться? Глупо даже. На войне — как на войне! Бьет ниже пояса, по ногам — голени, колено (не дай бог попадет!), бедра. Еще — солнечное сплетение, но тут уже хрен ему — во-первых, у меня пресс такой — хрен пробьешь. Во-вторых, получить локтем в голень — хорошего мало. Вишь, как сразу захромал! Эдак ногу и сломать можно. Локоток-то острый, да? Скотина!

А достать не могу! Скользкий, как угорь! И что делать? Время идет! Решил меня измотать? Да хрена тебе! Это ты меня не знаешь! Знал бы — никогда бы на такое не решился! А ноги уже ноют, отбил, гад! Стоит пропустить один удар...и мама внуков не дождется! Разобьет причиндалы!

Ну что же, морда у меня крепкая, заживет! Вперед!

Я рванулся, прыгнул, обрушил град ударов, непостижимым образом блокированных врагом! И тут же получил сокрушающий встречный в висок! Ногой, с оборота!

Отлетел, плюхнулся на пол, и тут же откатился — туда, где я только что сидел, очумело глядя на летящего на меня противника, обрушилась нога, явно поднаторевшая в разбивании досок. Как там это у них называется? Тамэсивари?

Еще удар! Еще!

Взлетаю, как пружина...есть! Попал!

Отлетает! Нокаут?! Ну!

Нет. По подбородку кровь, но челюсть, похоже что цела. И сознания не потерял. Неточный удар. Обидно!

Время идет. Сколько мы уже кружимся? Пять минут? Десять? Пятнадцать? Время сейчас не имеет значения. Только скорость и точность удара. Даже не сила — что толку от силы, если не попадешь? И это не борьба, чтобы зажать в партере, и дожимать!

Кружимся, кружимся...удар...нырок...удар...блок...удар...

Бей! Бей! Бей!

Твари вопят! Крови хотят!

Ну что же, будет вам кровь!

Вперед! Серия! Еще! Удар в лицо! Хрустит нос! В ответ! Месилово!

Мясо! Мясо! Мясо! Кровь!

Хрип в груди...булькает. Пропустил сильный удар локтем. Очень сильный. Ребро сломано? Отплевываюсь кровью.

Что такое? В чем дело? Почему не могу достать гада?!

Пульсирует зеленым. Ярко-ярко, аж слепит! И двигается — быстро, как муха! Не схватить! Не поймать!

Глухая защита! Стоять! Стоять! Держаться!

Как в грушу. Как в мешок!

В голове туман, как стою — сам не понимаю. Тошнит. Пропустил прямой удар в печень. Во рту горечь.

Не возьмешь, сука!

Удачно попал — чужой Бес будто завопил, стало легче! Сил прибавилось.

Еще удар, еще! Ты что думал, я столько лет просто так хлеб ел на сборах?! А на ринге — ни за что так медали дают?! Сука!

На! На! На!

Ответные удары рвут кожу. Захват на болевой...хрена! Сука я сильнее тебя! На! Получи!

Все можно?! На, раз все! В затылок! В почку! Позвоночник сломать! Разбить морду!

Ага! Не понравилось?! Привык кровушку пускать, а тут никак, да?

Плохо. Двоится в глазах. Надо заканчивать, иначе...

Додумать не успел. Встречный удар — коварный, быстрый, как молния! Темнота.

Холод. Голоса.

— Мертвый, штоль? Пьяный видать!

— Кули ты вошкаешься...карманы проверь!

— Да нет карманов, внатури! Он в трусилях! Хе хе...

— Сумку! Сумку бери!

— Ой! Шевелится вроде!

— Пошли нах...!

Я открыл глаза, и с силой врезал по первому же белому пятну-морде. Морда завопила, улетела во тьму. Послышался топот ног.

— Атас! Валим! Валим!

Шатаясь поднялся, рукой прочистил глаза, залепленные чем-то липким, подсыхающим. Видел плохо, но через минуту "настройки фокуса" и мучительных раздумий понял — я возле дома. Скамейки, не горящий фонарь, который разбили с месяц назад (похоже что алкаши, которым он мешал бухать), кусты сирени за битым бордюром. Дом!

Сумка на скамье, а я как был — в боксерских трусах, с бинтами на руках. И тут же вспомнил — арена! Бой. Я его проиграл. Проиграл!

Взял сумку, пошатываясь, кривясь от боли в опухших ногах, покрытых ссадинами и кровоподтеками, потащился по лестнице. Лампочки как обычно не горели — то ли бьют их, то ли воруют. А может то, и другое сразу. Крохоборы, суки!

Дотащился до двери, начал расстегивать замок сумки — руки не слушаются. Пальцы распухли, сделались как сосиски. Возился, возился...

И тут дверь раскрылась.

— Сынок! Сыноок... — мама пошатнулась, но удержалась на ногах — Я чуяла неладное! Ведь чуяла же! Сердце было не на месте!

Она обхватила меня поперек туловища, неожиданно сильно, как клещами, попробовала принять на себя, как ребенка, но я ухмыльнулся ( от чего у меня разошлись раны на губах, и потекла кровь), отстранился, поднял сумку и ввалился через порог. Бросил сумку под вешалку, сосредоточенно, как автомат вернулся к двери, поднял выроненную связку ключей, закрыл дверь, и мимо мамы — в ванную.

Мама стояла, прижав руки к груди, опершись на стену, ничего не говорила, ничего не спрашивала. И слава богу! Мне сейчас было не до объяснений, не до упреков. Залезть в ванну, смыть кровь, переодеться и спать. На большее у меня не было сил.

Раздеваться — мучение. Содрал с себя окровавленное барахло, пустил воду в ванну. Встал перед зеркалом, осмотрел себя.

Сине-желто-фиолетовый. И когда только успел поймать все эти синячины? Ощущение, что меня били, когда я был без сознания. Слишком обширны гематомы. Нос...о господи! Нос чуть на бок, опух. Сломан. Срочно нужно править, пока не захрясли хрящи!

Встал перед зеркалом, осторожно взялся...рванул! Тут же помчался к унитазу — вырвало. Желчью и кровью. Черной, свернувшейся. Удар в желудок? Или заглотил кровь изо рта? Да какая разница — откуда?

Снова посмотрел на себя — нос торчит прямо. Заживет, ничего! Губы распухли, рассечены. Брови...тоже рассечены. Ей-ей, лежачего пинал, подлец! Не мог я пропустить столько ударов!

Зубы...целы! Шатаются, но целы. Хмм...и насчет внуков маме — тоже вроде как норма. Есть шанс. Все на месте, и не распухло.

Руки распухли, но это даже хорошо. Значит, ему тоже досталось! Ведь куда-то эти руки били?! Попали?!

Ничего не помню. Как везли, как привезли. Стервятников-шпану помню. Вернее — помню, что они были, что я одному врезал. Больше ничего не помню.

— Сынок, ты живой?! Сынок!

Стучит.

— Давай я тебя вымою! Сынок!

Этого только мне не хватало! Нет уж, мама...я уже большенький. Сверкать перед тобой голой задницей не комильфо! И передницей...

— Мама, все в порядке! Я полежу в ванне, и спать!

— А поесть? Я тебе приготовила котлет! Ты же любишь! С подливкой! Острой, как ты любишь!

Затошнило. Какая мне нахрен подливка, когда отбитые кишки бунтуют? Нет, точно он меня лежачего мочил. А почему не добил? Может, остановили?

Глянул на сумку — и когда это я успел затащить ее в ванную? Ей-ей не помню. Вроде бы оставлял у вешалки... Да какая, к черту, разница? Оставлял-не оставлял! Главное — она здесь, и все тут!

Вытряс содержимое сумки на пол — штаны, рубаха...тынц! На кафель выпала пачка десятирублевых купюр! Новенькие, пахнущие краской, в банковской упаковке!

Сел на край ванны, поднес пачку к глазам, будто хотел узнать — фальшивые деньги, или нет. Глупо, конечно, зачем кому-то подсовывать мне фальшивки? Это такая жуткая статья — аж до расстрела! Я-то знаю!

Хмм...а этот чертов тренер выполнил обещание. И даже перевыполнил. Интересно, сколько же я продержался? Сколько раундов? Вообще-то раундов не было, было просто время...так — и сколько времени я простоял, прежде чем мне набили морду?

Обидно. Вдвойне обидно, потому что я до сих пор не проигрывал! Никому! С тех пор, как переступил порог секции бокса!

А вот и вру. Себе вру. А тот Тварь, светящийся, как прожектор? Я ведь ничего не смог с ним сделать! Совсем ничего! А почему? Загадка... Только мне сейчас не до загадок, точно.

Закрыл кран, попробовал рукой воду — горячая, но вполне терпимо. И мне сейчас как раз в тему. Мне бы вообще сейчас в парную, расслабиться, а потом в ледяной бассейн! Да где парная, и где тот бассейн... Мда.

Вот тебе и бокс! Вот тебе и "балеруны"! Я-то думал... Интересно, зачем Петрович внедрял нам в голову мысль, что бокс превыше всего? Что нет круче боевого искусства, чем спортивный бокс? Ведь это неправда! Как неправда и то, что все без исключения каратеки — балеруны! Нужно было убедиться в обратном на собственной шкуре, чтобы узнать истину. И эта истина не очень-то мне понравилась.

Медленно погрузился в ванну, высунув из нее только лицо. Тело расслаблялось, гудели мышцы, болели ушибленные кости...крепко досталось! Вот что значит — год без тренировок! Небось, на пике формы я бы его просто размазал!

И тут же понимаю — не размазал бы. Ни черта бы не размазал! Надо признать — парень крепкий орешек, и биться умеет. Не просто умеет — это монстр какой-то!

Монстр?! Монстр...монстр...что-то в голове, какое-то воспоминание...монстр...монстр! Он светился, скотина! Светился и пульсировал! Бес жрал? Жрал, да. Но пульсация была какой-то...какой-то иной! Не такой, какую я видел раньше!

Стоп. А если подумать? Бесы — суть энергетические сущности, как я понимаю. Что-то вроде вампиров. Они питаются энергией эмоций, всасывают отрицательную энергию. Но...что будет, если они наелись вдоволь? Ведь должно у них быть какое-то ограничение в питании! Или нет? Вот человек — он набил желудок, и сыт. Если его накормить свыше нормы, если буквально забить ему в глотку пищу — его вырвет! Или он умрет. Читал о сумасшедших, которые жрали, пока еда не вставала в глотке. И умирали. А почему демон должен отличаться от других существ? Существ во плоти? Может у него такая же система питания?

И еще — разве Бес не должен заботиться о своем носителе? Как-то его поддерживать? Помогать? Ведь если он потеряет носителя, как будет жить? Куда денется?

Вопросы, вопросы...а ответов-то и нет. Сколько не пытался прочитать что-то об энергетических сущностях, Бесах, всюду упирался в сказки о чертях, да какие-то туманные религиозные притчи — о Сатане, о бесовщине, об одержимых. И больше ничего. Кстати, а может поговорить на эту тему с каким-нибудь экзорцистом? Священником? Ведь есть такие — изгоняющие бесов?

Надо будет подумать. Когда голова придет в норму. А пока...горячая вода, мыло, мочалка...и сон! Сон все лечит!

* * *

Я "лечился" сном неделю. Просыпался, ел, пил, крался в туалет, и снова засыпал. Мама требовала вызвать скорую помощь, пыталась кому-то позвонить, вызвать врача, но я категорически запретил ей это делать. Если вызвать скорую — они увезут в больницу, потому что больше ничего сделать не могут. А в больнице до меня докопается участковый, который должен рассматривать все случаи, подобные моему (явные признаки побоев), а врачи обязаны сообщать в РОВД. Таков закон. И что я объясню? Что участвовал в боях без правил? Что мне начистил физиономию какой-то там каратека?

Нет уж. Чего-чего, но я прекрасно знаю, что этого делать нельзя. Грохнут, без всякого сомнения. Шило под лопатку — и пискнуть не успею. И как будет жить мама без меня? Кто о ней позаботится? И кроме того — а кто отомстит за Петровича, и за маму, если я умру?

Знал, на что шел. И кстати сказать — наказан за свою самонадеянность. Шанс выиграть был, но я его упустил. Чуть-чуть неточно, чуть-чуть расслабленно, вяло — и вот тебе результат! Скажи спасибо, что денег дали! И больше, чем я ожидал! Нет — так-то я ожидал выигрыша, гораздо большей суммы ждал, но...могли ведь и вообще ничего не дать! Хоть они и Твари, но не обманули.

И все равно их надо убивать. Вот только — как? Нарвешься на такого вот монстра, вроде Игоря, или его тренера, и айда — свернут башку, как куренку!

В общем, к концу моего реабилитационного срока, когда с лица сошли синяки, руки-ноги стали розовыми, а не синими и распухшими, я принял решение.