Клятва верности 2

— Ты прекрасна в этом платье, — шепнул Ход, поднимая девушку и любуясь оранжевыми всполохами в её биополе.

Сима смущалась его комплиментов, но ей были приятны ухаживания атландийца, которому пришлось месяц потратить на изучение земного этикета. Он в который раз поражался, как принижают женщин земные мужчины, выставляя их совершенно немощными без мужской помощи, хотя землянки не были так уж ущербны, а многие наоборот крепче большинства мужчин. Но Фиме нравилось земное обхождение с ней Дантэна, она млела и искрилась в его руках, полностью отдаваясь ему.

Завоевать женщину легко, куда труднее удержать её. Ведь Симе придётся привыкать к другому обращению. Ход всё думал, как её к этому подвести. Да и нужно ли? Ему не сложно покрывать перед девушкой двери, только это могло помешать ей почувствовать свою самостоятельность. Да и перенести её через лужу, тоже труда бы не составило, но ведь приятнее самому через неё перепрыгнуть, разогнать кровь. А вот в общении с Симой атландиец не собирался ничего менять. Его никогда не привлекали глупые разговоры ни о чём, беседа должна увлекать своей интимностью, глубиной мысли.

Ход, глядя в серые глаза ларны, практически распланировал их дальнейшую жизнь, сплетая традиции как землян, так и атландийцев. Сима была податливой, как воск, из неё можно было лепить, подстраивая под себя. Многое в ней сейчас раздражало, особенно её неверие в себя и в свои силы. Но Дантэн был уверен, что она справится. Скоро она почувствует свою силу, поймёт, на что способна, и успокоится, уверившись в том, что её жизнь в её руках. Ход усмехнулся своим мыслям, поправляясь: в его руках.

Фима смотрела по сторонам, мысленно ликуя. Они привлекали внимание посетителей ресторанчика. Девушка видела завистливые взгляды женщин, которые не сводили глаз с Дантэна, а он даже не смотрел по сторонам, смущал Фиму, всё ниже опуская руку с талии, всё сильнее прижимая девушку к себе. Их пальцы переплелись. Когда Ход поднимал руку, чтобы Фима покружилась, платье алым пламенем взмывало вверх, оголяя колени. У Заречиной дух захватывало от восторга. Она так не танцевала даже на выпускном. Возможно, не было достойного партнёра, а возможно и желания. А сегодня, в этот вечер, было всё, и, главное, с ней был Дантэн.

Сердце в груди радостно билось, счастье переполняло девушку, и когда медленная музыка закончилась, Фима прижалась к груди Хода, прикрыв глаза, и чуть не призналась ему в любви. Слова так и просились наружу, и только строгий зарок бабули удерживал их за зубами. Нельзя первой. Он должен сам. Иначе всё будет для него пресным. Это же Ход. Это же прожжённый интриган. Ему нельзя ничего подавать на блюдечке, он это должен сам достать. Тут девушка поняла, что когда покинула Тошан, оставив карту, то не совершила глупость, как утверждала бабуля, а, наоборот, разогрела в атландийце пламя. Хитро улыбаясь, Фима пониже опустила голову, чтобы Сильнейший не видел победного блеска и коварной улыбочки Заречиной. Она ликовала, наконец раскусив атландийца. Теперь-то она понимала, что ему нужно. Вечно скучающий Красивый Хам. Он любил игры. Любил разгадывать шарады. Можно было преподать ему очередной урок, как правильно ухаживать за землянками.

Фима видела, как яростно пылают биополя гостей ресторанчика, но плохо различала лица. Кого бы выбрать для небольшого представления? Но кандидат выискался сам, смелый, дерзкий и пьяный. Загорелый брюнет со щетиной, в синей футболке и льняных брюках, подошёл к их столу, когда Фима и Дантэн пробовали шашлык. Звучала медленная музыка, и мужчина хотел пригласить даму потанцевать. Серафима с улыбкой взглянула на Дантэна, желая посмотреть на его реакцию, тот молча приценивался к брюнету.

— Ну так что, красотка, потанцуем? Или как? — пьяное нетерпение чувствовалось в каждом сказанном слове.

Девушка и хотела подразнить Хода, да только соперник явно не того поля ягода. Он не соответствовал, нужен был кто-то более солидный, сильный и опасный. Заречина даже немного расстроилась и холодно отказала мужчине. Но, видимо, не настолько убедительно, как ей хотелось, так как мужчина, взяв стул из-за соседнего столика, сел рядом с Заречиной и заплетающимся голосом зло выдал:

— Ты на своего хмыря не смотри. На меня смотри. У меня денег много. Я тут недалеко снял хату, поедем ко мне. Там и потанцуем, и полежим. Чего такой красотке, как ты, делать с этим уродом?

Фима приподняла брови в немом вопросе, глядя на Дантэна. Она не понимала, как долго тот собирался молчать. Сильнейший улыбнулся девушке и непринуждённо взял нож в руку, обращаясь ней:

— Меня поражают ваши мужчины, Сима. Они постоянно унижают женщин. Но и вы, женщины, не лучше, раз позволяете им так с собой обращаться. Зачем? И что ты ждёшь от меня, моя хорошая? Я должен вызвать его на поединок? — уточнил Ход на атландийском.

Девушка обиженно поджала губы. Да, она рассчитывала на героический поступок со стороны Хода, но, видимо, слишком увлеклась. Атландиец, увы, не землянин и у него другие понятия об отношениях между мужчиной и женщиной.

— Просто прогнать будет достаточно, — буркнула она.

— То есть тебя он не послушается, потому что ты женщина? — продолжал ёрничать Дантэн, подводя Симу к логическим выводам, которые она должна была сделать для себя. — А ваши мужчины считают вас, женщин, весьма недалёкими и легкодоступными жертвами.

Фима начала нервничать, так как пьяный обернулся на голос Хода и, кажется, только сейчас сообразил, что Ход атландиец.

— Дантэн, — осторожно позвала его девушка, беспокоясь за его жизнь.

К ним уже бежал хозяин заведения и двое роботов-охранников. Но пьяный брюнет уже встал, пошатываясь, и зло сощурил глаза.

— Ты это... атландиец, что ли? Ты это что же, наших баб трахать вздумал?

— О, — закатил глаза Ход и рассмеялся, — вот только ваших баб мне ещё не хватало трахать.

В этот момент к их столу подоспела подмога, а Серафима страдальчески замычала. Ну почему он не промолчал? Зачем было говорить именно таким презрительным тоном. Брюнет взбесился и легко оттолкнул от себя роботов и даже крепкого хозяина заведения.

— Тебе чего, жить надоело? Бабы наши не нравятся? Да я тебя сейчас раскатаю, четырёхпалый!

Фима прикрыла лицо ладонями, поглядывая через раздвинутые пальцы. Нет, она была на все сто уверена в атландийце, но всё же тревога за него засела в сердце. Как бы ни был силён Дантэн, но и он смертный.

Мужчина хотел схватить Хода, но тот встал и вцепился буяну в горло, приподнимая его над полом.

— Ты сам презираешь своих баб, которых трахаешь. Считаешь их потаскухами, которые недостойны тебя. Вот и не требуй от других иного отношения. И меня не привлекают слабые женщины, готовые терпеть подобное отношение к себе.

Атландиец оттолкнул от себя покрасневшего мужчину, и тот не удержался на ногах. Другие мужчины повскакивали со своих мест. Фима поняла, что ужин на этом явно закончен и тоже поднялась, подошла к Дантэну, который собственнически обнял её и прижал к себе, оглядывая желающих с ним подраться разгорячённых землян. Никому из них не нравилось, что среди них был атландиец. Они хотели проучить его, доказать ему кто тут хозяин.

— Нам лучше уйти, — тихо шепнула девушка, заглядывая в глаза Сильнейшему. Она обвила его своим биополем, жалобно жалась, невольно выстраивая защиту.

Ход усмехнулся, радуясь таким порывам ларны. Она старалась уберечь его, заботливая и такая нежная. Любовно погладив Симу по волосам, атландиец очередной раз оглядел мужчин и с улыбкой ласково произнёс:

— А к моей женщине никто не смеет относиться подобным образом.

— Потаскуха! — выплюнул ругательство брюнет, с трудом поднимаясь с пола.

Дантэн покачал головой, глядя в упор на самоубийцу, который продолжал обзывать Серафиму. Та вцепилась в рубашку атландийца, желая его остановить.

— Прости, моя хорошая, не в этот раз, — заверил её Ход и настойчиво отцепил её пальчики от себя. — Глупцов учит только сила.

С этими словами атландиец направился к брюнету, его заслонила парочка серьёзно настроенных мужчин. И именно в этот момент Заречина услышала знакомый голос:

— Всем оставаться на своих местах, это ФСБ!

Серафима застонала в голос. Вот и провела она романтический вечер с любимым!

— Вас-то каким ветром сюда занесло, господин Ахметов? — страдальчески спросила она у подошедшего к ней Богдана.

— Всё тем же самым, — с усмешкой отозвался начальник семнадцатого отдела. — Надеюсь, вы не думали от меня сбежать, госпожа Заречина. Вы дали мне слово, и я заставлю его сдержать.

Фима чуть не огрызнулась, жалобно глядя на то, как Дантэн отпускает свою не состоявшуюся жертву и возвращается к ней.

— Господин Ход, — протягивая руку, поздоровался Богдан, но Сильнейший лишь усмехнулся и слегка поклонился, прижав руку к груди.

— Сион Ахметов, рад знакомству.

— О, вы обо мне уже знаете? — несколько растерялся он, поглядывая на Серафиму, которую Ход прижал к себе, обнимая за талию, по-хозяйски кладя ладонь ей на бедро.

— Наслышан, — уклончиво отозвался Дантэн, не желая вдаваться в подробности.

То, что за ними следят, он прекрасно знал и, в отличие от Симы, ждал, когда спецагент проявит себя. Девушка оглядывала зал: бравые мужчины, проверяя посетителей, отпускали их, даже пьяного драчуна. Хозяин заведения объяснял все обстоятельства, руками указывая то на Симу, то на драчуна, которого уже выводили на улицу. Серафима прижалась к Дантэну, немного капризно сказала ему:

— Хочу домой.

Атландиец убрал руку, но не сдвинулся с места. Он явно собирался поговорить с Ахметовым, который нетерпящим возражения тоном пригрозил:

— Госпожа Заречина, мы должны сначала разобраться. В этот раз сбежать не получится.

Дантэн усмехнулся, поглядывая на землянина.

— Не будьте так уверены в себе, сион Ахметов. И хотелось бы понять, почему вы так долго ждали? Думали, я его убью?

Богдан нахмурился, затем оглядел пустой от посетителей зал, хмыкнул своим мыслям, вновь взглянул на атландийца.

— Не понимаю о чём вы.

Белозубая улыбка начальника семнадцатого говорила об обратном. Серафима же обиженно вздохнула. Глупо. Она тоже наивно полагала, что Ход заступится за неё. Но Сильнейший думает совсем иначе. Не так, как земляне.

— О том, что вы ждали повода появиться. И вам бы хотелось меня арестовать, да пока не за что. Но вы выжидаете. И зачем? Я думал вы умнее. Сотрудничать со мной вам на руку. Я был о вас лучшего мнения. Ведь Серафима показала вам, что шантажом вы ничего не добьётесь. Поражаюсь скудоумию землян. Почему вы думаете, что ваши женщины глупы и несостоятельны? Ведь это не так, скорее обычно наоборот.

Серафима расплылась в улыбке и сильнее прижалась к атландийцу, а тот потрепал её по волосам. Девушка так бы и стояла в защите его рук, окутанная голубым свечением биополя. У спецагентов оно было алым, ярким и хищным, но не опасным. Это Фима чувствовала.

Вдруг зазвучала знакомая музыка и девушка взяла сумочку со стола, чтобы достать комфон. "Бабуля" — яркими буквами высветилось на экране. Девушка, прикрыв рукой динамик, огляделась, куда бы отойти и поговорить с ней, но оказалось, что мужчины были заняты и в принципе не смотрели на Фиму, поэтому она смело приняла вызов.

— Привет, моя хорошая, твой красавчик рядом? — очень громко раздался голос бабули, и мужчины заозирались, заодно смерив оценивающим взглядом атландийца. Видимо о том, что тот красив, никто из землян не думал.

— Да, а что? — настороженно спросила девушка, зажав кнопку уровня громкости, заглушая голос старшей родственницы.

— Зови, — недовольно бросила баба Мара, тяжело и как-то обречённо вздыхая, при этом смотрела она не на экран, а в сторону. Фима узнала обстановку кухни и получалось, что бабуля, томно вздыхая, смотрела в окно. Опять расстроил её Елизар Платонович.

Дантэна звать не пришлось, сам подошёл.

— Добрый вечер, сиара,— с улыбкой произнёс он, перехватывая комфон из рук Симы.

— Если бы он был добрый, то я бы вам не звонила. А скажи-ка, касатик, ты же имеешь оперативку на многих земных военных?

Фима, услышав подобное, вздрогнула и испуганно огляделась. Кажется, её никто из спецагентов не расслышал. Богдан лишь хмуро поглядывал, но в лице не изменился, стоял неподалёку рядом с усатым подчинённым, который ему что-то нашёптывал на ухо.

— Смотря вам зачем, — усмехнулся Ход, поглядывая на встревоженную ларну. Боялась она за свою бесстрашную родственницу, которой, казалось бы, всё нипочём.

— Понимаешь ли, нюх у меня на мужиков, — ворчливо начала жаловаться Мара Захаровна. — Нюх. Тебя я сразу раскусила, иначе бы не видать тебе моей Фимочки как собственных ушей. А тут как подвело. Нутром чую, есть у него деньги, а ни одного подарка.

— Может, он скупец? — уточнил Дантэн, за что был опалён сердитым взглядом серых глаз.

— Мой хороший, посмотри на меня, да разве хоть один устоит, если я попрошу? Не устоит. Не сможет устоять, так почему не дарит? На очередной букет деньги есть, на кино и театр тоже, а на украшения нет? Не смеши меня. Есть у него деньги...

— Может, он недалёкий? — подкинул новую идею атландиец, улыбаясь тому, как расстроенно шипит Мара Захаровна.

— Ты меня за кого принимаешь, ласковый мой? Я что, тупого от нормального мужика не отличу? Ты лучше оперативку мне дай. Сдаётся мне, что не всё тут так просто. Как бы ни засланный казачок у меня тут под боком образовался. Ведь не было же его, пока ты на горизонте жизненных планов моей внучки не нарисовался.

— Бабуля, — рассерженно шепнула Серафима, которая внимательно слушала, но не вмешивалась. Она так сильно расстроилась, ведь Елизар Платонович бабуле нравился. Да и Фима к нему привыкла за эту пару месяцев.

— Да, Фимка, да, — осадила Мара Захаровна свою внучку, а затем чуть успокоившись продолжила вещать Сильнейшему. — Не знаю как у вас в республике, а у нас мужики те ещё, прости, господи, сам знаешь кто. Ради дела в любую койку лягут. Некоторые, знаешь ли, и полом не брезгуют. Так что давай, родимый, выручай. Не то что-то с этим рыжим. После такой ночи, что я ему организовала, он меня осыпать бриллиантами должен.

— Обязательно проверю. А вы, сиара Заречина, любого мужчину видите насквозь?

Мара Захаровна хмыкнула и растеклась в самодовольной ухмылке.

— Помощь нужна, не стесняйся, чай не чужие друг другу, — промурлыкала она, а Сима обеспокоенно взглянула на Дантэна, который развернул комфон так, что бы Мара Захаровна увидела Богдана. Тот как раз стоял в профиль и указывал куда-то в кромешную тьму на улицу.

— Брюнет носатый, — тихо шепнул атландиец.

— О, — обрадовалась баба Мара, — брюнетик, высокий. Постой, а это случайно не тот хмырь, что мою Фимку окучивал?

— Бабуля, не окучивал, а вербовал, — шёпотом поправила Фима, заглядывая в экран своего комфона.

— Да кто ж так вербует? — возмутилась баба Мара. — Вербуют с вином да деньгами, а этот шантажом и наскоком. В общем, слушай, — перевела взгляд на Дантэна баба Мара. — О нём узнать удалось мало. Начальником его назначили не так давно, около полугода. Знаменит своим жёстким нравом и принципиальностью. Повёрнут на патриотизме и считает, что все такие же, как он. Фимке он не по зубам. Она слишком мягкая. А этого хоть посылай, хоть в морду бей — один результат, как баран прёт и всё.