1. Морские короли. Дороги судеб

А еще...

Всем известен случай с герцогами Лаис.

А Карнавоны все ж соседи. Где гарантия, что с их землями того же не начнется? Ведь тогда и Эфронов хлестанет от всей души. Такие силы не разбирают, где кому достанется, они просто бьют наотмашь.

— Алаис я тоже не видел. Но знаю, что она сбежала от Таламира.

— Замечательно. Куда?

— Н-не знаю. Но вроде пока ее не нашли.

Эфрон знал больше. Не нашли. Но вот куда она отправилась?

— Ты бывал у Карнавонов. Подумай, и скажи, куда могла отправиться эта соплячка?

Маркус честно напряг память, но куда там! Разве он обращал внимание на Алаис? Ведь рядом была Алита...

Очаровательная, нежная, по уши влюбленная, и мысли у Маркуса были вовсе даже не о ее сестре, а о том, как бы уединиться с невестой.

Доуединялся...

О том, как кончила жизнь Алита Карнавон, он знал. Пил тогда дней десять. Ведь если бы они подождали до свадьбы, наверняка Таламир предпочел бы оставить в живых Алиту, а не эту бледную моль.

Но ему хотелось привязать девушку к себе, чтобы Алита точно не передумала. Вот и результат.

— Марк?

Отец терпением не отличался, и Маркус покачал головой.

— Не знаю, отец. У Алаис никого из близких не было. Ее и в своей-то семье едва терпели. А она вечно по углам пряталась и в библиотеке сидела. Это я точно помню...

— Толку-то...

— Хотя... я могу предположить, куда она может отправиться! — вскинулся Маркус. — Отец, она же наверняка отправится на Маритани!

Граф вскинул брови.

— И почему же?

— Потому что она герцогесса. Она последняя из Карнавонов. А они там потомки стражи Морских Королей. Если она себя объявит, ее примут, как родную.

— Хм-м...

Звучало убедительно. И то верно, деться-то Алаис некуда. Ни родных, ни близких, ни далеких... хотя...

— Кажется, у Карнавонов были какие-то приживалки? Воспитанница... нет?

Маркус напряг память.

— Да, кажется... Филон что-то упоминал. Представляешь, взяли приживалку из милости, а она в него влюбилась! Смешно! Он ей, конечно, предложил пару раз поваляться в сене, так, из жалости, а она про замужество спросила! Х-ха...

Под злым взглядом отца Маркус осекся.

— Недоумки. Как девчонку звали?

— Ирион ее знает. Ласия? Лисия? Как-то так...

— Тьфу. Пошел вон, дурак, пока я тебя не прибил!

Маркус и пошел. Тогда-то над его головой и свистнул кубок, превращаясь в мелкую стеклянную пыль. Послал Арден сыночка, семь ведер дури, хлебать — не выхлебать! Из милости они девчонке покувыркаться предложили... убивая ее единственную надежду на приличный брак и достойную жизнь, да ее же еще и обсмеяли!

Вообще, тьеру Эфрону плевать было на всех воспитанниц, но... что-то его зацепило.

Смеялись над одной, смеялись над другой... Могли две девушки подружиться?

Сложно сказать. Девушки существа загадочные, у них сорок решений на день поменяется. Но воспитанницу Карнавона найти надо. Так, на всякий случай.

А Маркуса пошлем на Маритани. Пусть едет и смотрит в оба. Авось, и правда наследницу Карнавонов найдет?

Семейство Даверт.

Утро Луиса не порадовало.

Голова болела, во рту словно кошки нагадили, в глаза насыпали песка, а в довершение всего, засунули в желудок живого ежика.

— Оххх...

— Ну-ка, выпей...

К губам Луиса прижалась кружка. Мужчина послушно глотнул раз, другой, третий...

Даже если это яд — пусть! В его состоянии яд — это акт милосердия.

Ирионова смесь провалилась в желудок и вспыхнула там фейерверком, первым делом уничтожив злобного ежа. Потом тепло от желудка прошлось по телу, и Даверт смог, наконец, разлепить глаза.

— Массимо?

Ольрат усмехнулся.

— Я. Ты пей, пей... Тебе еще б кружечку.

— Жуткое зелье.

— Но помогает ведь?

Луис прислушался к себе.

— Помогает. Что там такое?

— Яйцо, уксус, соль, перец, томатный сок. Все смешать и залпом, — отчитался Массимо.

— Спасибо.

— Да не за что. Ты учти, похороны скоро...

Луис подскочил, словно укушенный в зад.

— Ир-рион!

— Не спеши. Горячую воду сейчас принесут, одежду служанка достала, тебе времени себя в порядок привести, а там и завтрак подоспеет.

Луис помотал головой.

— Обо мне только мать так заботилась.

Массимо молча забрал кружку и похлопал Луиса по плечу.

— Не думай о плохом. Ей сейчас не больно. А тебе еще всех остальных поддерживать.

— А где...

— Преотец у тела, так и не выходил, — Массимо скромно умолчал, что из комнаты покойной последние два часа доносится зверский храп. Ненадолго хватило скорби... — Брат с сестрой у нее в комнате, спят в обнимку, второй брат загулял где-то... Знать бы где, так послал бы слуг.

— Можешь послать кого на улицу Дубильщиков? Эрико там своим девкам домик снимает?

— Сейчас пошлю.

— И к Лусии кого-нибудь...

— Сделаю, не волнуйся.

Луис не волновался. Но...

— Приходи ко мне завтракать?

Массимо кивнул. Вообще-то он уже перекусил на скорую руку, но решил не отказываться. Не ради еды. Ради мальчишки.

Массимо помнил, как они пили, только вот Луиса свалило раньше. Опыта у парня было меньше, горе пьянит, да и... Массимо незаметно подливал ему крепчайших винных выморозок. Пусть напьется и хоть ненадолго забудется. Это тоже иногда надо.

Так что Луис первым уснул, уткнувшись головой в блюдо с мясом. Массимо кое-как перетащил его на кровать, стянул сапоги, и укрыл одеялом. Он ушел бы, видит Арден, ушел, но Луис расплакался во сне.

Горько и безутешно, повторяя 'мама, мамочка...'. Даже там ему не было ни покоя, ни забвения. И Массимо стало жалко мальчишку. И плевать, что Луис уже своих детей мог иметь, Массимо-то вдвое старше.

Кого он в нем увидел?

Наверное, Романа Шерната, который так же отчаянно пытался достучаться до старого пропойцы, а потом махнул рукой. А глаза у него были отчаянные и безнадежные.

Роману он не помог, разве что отомстил. А вот Луису мог отдать тот долг.

Служение... да, наверное. Только то, которое выбрано самим Массимо. И человеку, которого выберет он сам.

Завтрак подали быстро. И Луис уже в свежей рубашке, с зачесанными назад влажными волосами, кивнул Массимо.

— Угощайся.

— Благодарю.

Говорят, совместная трапеза сближает.

Нет, вряд ли. Ничего такого за этим столом не звучало, разве что самые простейшие просьбы.

— Передай соль?

— Держи. А вкусные булочки.

— Кухарка у нас великолепная...

Вежливые слова, корректные фразы — и острые, испытующие взгляды. Глаза в глаза.

Душа в душу.

— Я выбрал тебя. Если позволишь, я останусь и буду тебе служить.

— Ты уверен в своем решении?

— Вполне.

— Есть мой отец, есть и другие, более достойные...

— Хозяина выбирают раз в жизни. Встал под знамя, так и стой, пока не упадешь...

— А если упадет знамя?

— Я этого не увижу. Это случится только после моей смерти.

— Что ж, я приму твою верность, и отплачу своей.

— До смерти

— До смерти...

Эти слова так и не прозвучали за столом. Ничего лишнего сказано не было, но двое мужчин друг друга поняли. И когда, окончив трапезу, Луис поднялся из-за стола, Массимо последовал за ним. У правого плеча, чуть позади, как и полагается телохранителю.

Внизу Луис обернулся.

— К отцу я зайду сам. Подожди меня, ладно. Если вернется Эрико, проследи, чтобы он себя привел в человеческий вид.

— Хорошо.

И Луис толкнул дверь спальни.

* * *

Заперто.

Постучать. Тихо-тихо, кончиками пальцев. Потом громче, сильнее...

— Отец?

Эттан открыл почти сразу.

Эта ночь оставила свой отпечаток и на Преотце. Коснулась лба морщинами, волос — сединой, стесала лишнюю плоть со скул, проложила под глазками глубокие мазки теней. И впервые Луис подумал, что отец уже стар.

— Отец?

— Уже... пора?

— Надо ее подготовить.

Слова давались Луису с трудом. Эттан чуть отстранился, признавая право сына, и мужчина шагнул внутрь.

Вальера лежала на той же кровати. В простом синем платье, с тщательно уложенными темными волосами, с сапфирами в ушах и на шее... когда-то она и мечтать не смела о таких камнях.

— Ты сам...?

— Да.

Эттан подошел к кровати, неловко опустился рядом на колени, взял тонкую руку женщины.

— Не смогу ее отпустить. Не смогу...

Луис не нашелся, что сказать. Просто опустился рядом и положил руку на плечо отцу.

Мы вместе, все еще вместе, отец...

И в желтых тигриных глазах Эттана, в беглом взгляде, брошенном в этот момент на сына, было куда больше тепла и благодарности, чем Луис получил за свои три неполных десятка лет.

Массимо, краем глаза подглядевший в комнату, отметил, как похожи отец и сын. Удивительно похожи. Не только внешне, нет. Но вот этот стержень... у старого он крепче, это верно. Но и младший не уступает отцу. Может быть, разница только в цели?

Эттан уже отдался власти целиком и полностью, а вот Луис пока еще ищет. Он разделяет цель отца, за отсутствием собственной. Но когда он поймет, чего хочет... его и водоворот не остановит.

* * *

Эрико проснулся в еще более худшем состоянии, чем Луис. Хотя бы потому, что у Луиса над ухом женщина не рыдала в три ручья, а у него...

с похмелья жить тяжко. А когда рыдают над ухом — еще тяжелее.

А когда ломятся в двери дома и орут что есть сил:

— Тьер Даверт!!! Тьер Даверт!!!

Эрико искренне пожелал не просыпаться, но куда там!

Гонец ворвался в дом ураганом, а в спальню — штормом и бурей.

Завизжала Элисса, стараясь спрятаться под одеяло Эрико подумал, что голова у него таки лопнет, а слуга уже подступил вплотную.

— Тьер Даверт приказал срочно доставить вас домой. Карета на улице.

— Я... — Эрико замялся, не зная, как бы корректнее сказать 'сейчас сдохну', но у слуги таких проблем не возникло.

— Вот...

И в ладонь Эрико вдвинулась бутыль с живительной алкогольной влагой.

Через пять минут мужчина понял, что голова у него все же цела, а может, и остальное — тоже. Потом отставил бутылку и взглянул на девушку.

— Элисса, хватит.

Из-под одеяла раздались рыдания.

— Милая. Мне надо уехать. Я приеду, и мы обо всем поговорим...

Эрико кое-как сполз с кровати. Слуга сноровисто подхватил его, помог привести в приличный вид одежду, подтянуть и застегнуть, где надо, потом надеть сапоги и накинуть плащ. И почти на себе вытащил Эрико из комнаты.

Нежная девушка тут же перестала плакать и метнулась к окну.

И там уже, наблюдая, как Эрико уезжает в карете с гербом Давертов, выругалась в три этажа и клятого морского змея.

Все было так хорошо продумано!

Они просыпаются вместе, она вся в слезах, Эрико видит кровь на простыне, стимулирует чувство вины...

А теперь как?

Не менять тряпку до следующего визита?

Ха-ха.

Придется придумать что-то другое, и вряд ли она дождется ценного подарка за свою 'невинность'.

Ну, какая сволочь, какая сволочь!

Одно утешает — просьбу тьера Эльнора она выполнила. Но надо закрепить — для верности. Ладно. Подождем...

* * *

Вальеру Тессани хоронили в полдень.

На берегу моря стояли Эттан, мрачный и сосредоточенный, Луис, бледный и нарочито спокойный, растрепанный Эрико, хмурый Родригу, заплаканная Лусия. Немного в отдалении размещались слуги, к которым и присоединился Массимо.

Эттан последний раз коснулся поцелуем руки супруги, подождал, пока то же самое сделают дети — и поджег костер, на вершине которого лежало тело.

Обильно политые земляным маслом дрова вспыхнули жарким оранжевым пламенем, затрещали синими языками.

Лусия пошатнулась и уткнулась лицом в плечо Луиса. Всхлипнул Эрико. Шептал молитвы Эттан.

Герцогский род, так-то.

Ни тления, ни гниения. Тело сжигается до золы, а то, что остается, ссыпается в урну и хоронится в фамильной усыпальнице. Исключение составляли только короли, прах которых развеивали над морем.

Из моря мы вышли, и в море вернемся...

Костер прогорел поздно вечером, и Даверты остались на берегу. Ждать рассвета.

На рассвете, уже остывший пепел соберут руками. Так будет правильно, так душа Вальеры успокоится. И каждому из семьи казалось, что Вальера рядом. Что она наблюдает за своей семьей с той же чуточку насмешливой и загадочной улыбкой, что и при жизни.

Я не ухожу.

Любимых не оставляют.

Я пригляжу за вами, родные мои.

Род Карнавон

— Благодарствую за гостеприимство. Век не забуду, — Алаис поклонилась хозяину трактира.

— На зиму, значит, не останешься? — господин Агилар был даже чуток удручен.

— Уж простите. Другая дорога зовет.

— Ну... попутного ветра тебе в спину, — трактирщик протянул руку, которую Алаис и пожала. — Будешь в наших краях — заглядывай, кому другому, а тебе комнатка всегда найдется.

— Особенно если с отработкой, а?

— Так бесплатно у нас и комар не чихнет.

Они вместе рассмеялись, и Алаис направилась в порт.

Пятый причал.

Бригантина 'Русалка'.

Капитан — Карн Роал.

Все нашлось очень быстро. И причал, и 'Русалка', и даже капитан. Стоял на причале, командовал погрузкой.

— А, Алекс?

— Так точно, капитан. Не передумали меня с собой брать?

— Авось, корабль не перевернется из-за одного мальчишки. Иди, найди Тима или Дорта, кто первый попадется, и скажи, что я велел заселяться. Они оба знают куда.

— Благодарю, капитан. Я отработаю.

— Пару дней тебя трогать не будут, а потом я рассчитываю на концерты по вечерам, — усмехнулся Карн. — Как поймешь, принимает тебя море или нет... ты же раньше на корабле не бывал?

— Не бывал.

— Иногда море сначала бьет. Надо потерпеть, а потом оно всех принимает.

— Рано или поздно оно всех примет, — буркнула Алаис.

Синие глаза капитана блеснули вдруг льдом.

— На борту об этом не говорят. Примета плохая.

— А еще о чем, капитан?

— О Королях. И о водоворотах.

Алаис кивнула. Ну, не говорят, так не говорят. Мы тоже помолчим, чай, язык узлом не завяжется. И принялась подниматься по трапу.

Тима она нашла неподалеку от капитанского мостика. Юнга драил палубу, но увидев алаис, отложил тряпку и расплылся в улыбке.

— Алекс! Рад тебя видеть!

Алаис протянула парню ладонь.

— И я тебя. Капитан сказал, ты знаешь, куда мне заселяться?

И вскоре разглядывала... каюту?

Ну, это капитан сильно погорячился.

Просто нижнюю палубу разделили на крохотные отсеки переборками из чего-то вроде фанеры. Или...

— Что это такое?

Больше всего эти перегородки напоминали корзинку, только очень большую. Но цвет... зеленовато-золотистый, такой приятный для глаз...

— Это из тростника. Закупаем на Адрее.

Перегородка была сплетена так плотно, что и воду бы не пропустила, но почти ничего не весила. На столбах (Алаис поняла, что это элементы конструкции корабля, но назвать их не взялась бы и под расстрелом) висели гамаки. В этом закутке их помещалось два. Под одним стоял сундук.

Алаис подумала, потом принялась отвязывать второй.

— Зачем?