Проклятая дочь

— Это-то меня и удивляет, — меланхолично отозвался преподаватель, следя за клубами дыма. — Я же пристально следил.... Вот почему вы так не любите алхимию, адептка Тиллиэр?

— Я люблю, — запротестовала я. — Просто... мне кажется, мои чувства не взаимны.

— Просто ты — тупица, — злобно прошипела откуда-то слева Килла.

— Кто бы говорил! Твое домашнее задание по практическому использованию магии земли в городских поселениях, должное быть лишь обычной статуей лягушки для фонтана, покрылось ярко малинвой слизью и ускакало громко каркая. Если не ошибаюсь, именно его с таким азартом гоняют студенты и преподаватели по подвалу Университета уже неделю.

Магия земли, тесно связанная с природой, на диво ярко проявилась в мерзкой оборотнихе. Тот мутант, которого она создавала в состоянии крайней задумчивости, действительно ожил, приняв на редкость непривлекательный вид и получив в довесок две удивительные способности: до тошноты противный голос вороны и серную кислоту вместо слюны. Плеваться эта тварь научилась быстро, точно и довольно далеко. Многие уже пострадали. Не убили это чудовище лишь потому, что сначала его хотели исследовать, а потом оно сбежало в подвал и на этой малоизученной территории стало практически неуязвимым. Быстро убегать, плеваться из укрытий, маскироваться — это то, что малиновая склизкая жаба научилась делать так, что можно только позавидовать.

— А ты...

— Да заткнитесь обе уже, — прервал нас некромант-одногрупник. — Базарные бабы, мать вашу... Нам выбираться надо, а не старые грешки друг другу припоминать.

В принципе верно, но опять, кто бы говорил. Он со своим черным юмором и недюжинными способностями, недавно поднял целый десяток скелетов мышей и наловчился с их помощью заглядывать девушкам под юбки. Чудом выжил, можно сказать. Оказалось, что далеко не все боятся мышей или скелетов. И все владеют магией. Особенно старшекурсницы. И аспирантки. И тем более профессора!

— Ну, так и делай что-нибудь, мужчина, — презрительно процедила Килла.

— А чего сразу я? — пошел на попятную этот мухомор. — Пусть она и выкручивается, раз натворила дела.

— И какой ты после этого мужчина? — тяжело вздохнула я. — Одно название. Лишь бы все на хрупкую девушку взвалить.

— Во-во, — неожиданно согласилась со мной оборотниха

Она вообще самая странная среди моих однокурсников. Она одна не стала меня бояться после... инцидента. Во всех глазах я читала явное опасение и отвращение, желание оказаться максимально далеко от меня. Причем, желательно, чтоб расстояние было по вертикали метров пять, и при этом я была в земле. Не самое приятно время в моей жизни. Но Килла — в ее глазах, как и раньше лишь заносчивость и раздражение, ни следа страха и отвращения. Она смотрит на меня как на соперницу, а не как на чудовище. И это неожиданно приятно. Возможно, мы когда-нибудь сумеем подружиться. Хотя сейчас мне трудно это представить.

— Не высовывайтесь, — обреченно вздохнул преподаватель. — Я сам. А вы, адептка Тиллиэр, все же подумайте о моем предложении.

Наш алхимик мне тут сделал предложение, от которого сложно отказаться — хорошая оценка за его экзамен при условии моего полного отсутствия на его практических занятиях. Я честно подумала, то есть вспомнила, что практические задания по алхимии составляют 30% всех практических заданий на выпускном экзамене и приняла волевое решение все-таки ходить на занятия. Естественно, никого мое решение не порадовало, к сожалению. Кроме ректора. Он один раз застав очередной неудачный эксперимент, долго восхищался и просил научить его так воспроизводить запах сварившегося в горячем серном источнике скунса на третьей стадии разложения. Меня тогда стошнило — слишком живое воображение.

— Не могу согласить, — мрачно отозвалась я, вызвав очередной душераздирающий вздох.

— Что вы здесь опять устроили, — раздался гневный голос драконши. Вот что секретарю ректора здесь понадобилось?

Нет, я понимаю, что с нашим ректором, который является очень сильным, но неорганизованным и постоянно витающим в облаках магом, справится только дракон. И эта женщина ему идеально подходит. Но меня она пугает больше, чем весь долбанутый Белый Орден. Она видит все мои промохи и в ее глазах явно отражается то, что я — полное ничтожество. Все-таки магистр Тенлин — страшная женщина. Дракониха, одним словом.

— Адептка Тиллиэр, сколько раз вам объяснять, что на этом курсе для вас алхимия является лишь факультативом, а потом не стоит подвергать однокурсников таким жестоким испытаниям. Отворись!

Кстати, дракониха — абсолют с магией повелевания. Ее слова, свказанные с особой интонацией, являются приказом, который невозможно не выполнить. Вот и сейчас, подчиняясь драконихе, окно распахнулись, выпуская наружу дым, созданный моим бесталантием. Сразу стало легче дышать — воздух постепенно начал очищаться от омерзительной, удушающей вони.

— Факультатив? — с надеждой прошептал преподаватель по алхимии.

— Даже не надейтесь, — огрызнулась я. — Я собираюсь стать лучшим адептом своего выпуска, поэтому алхимия мне жизненно необходима.

— Не стоит угрожать преподавателям, адептка, — приблизилась к моему укрытию магистр Тенлин. — Соберите свои вещи и следуйте за мной. У вас сегодня особые занятия с сиром Ректором.

Не задавая дополнительных вопросов, я покидала учебники и тетрадки в сумку и поспешила за драконихой. Особые занятия — это интересно. А то обычное поглощение и наполнение магией различных артефактов мне порядком надоело. Конечно, это важно для роста резерва, для развития чувствительности к разным типам магии. Это учит меня контролировать мой дар поглотителя. Это важно. Но, чертовски скучно! Хочу уже какого-нибудь разнообразия.

Вместо обычного кабинета для индивидуальных занятий, меня отвели в телепортационную. Я не возражала — обожаю телепорты. Словно зеркала из воды, они висят в воздухе, переливаясь всем многоцветием радуги. А если долго смотреть в глубь телепорта, то может показаться, что ты видишь там тени каких-то чудесных существ. Собственно именно поэтому многие боятся телепортов — считают, что там живет кто-то ужасный.

— Сир ректор ждет вас, — указала мне на один из телепортов дракониха. — И я прошу вас, адептка Тиллиэр, присмотреть за ним. Сами ведь знаете, каким он может быть беспечным. Мы ждем вашего возвращения через три часа.

Пожав губы, магистр Тенлин удалилась, оставив меня наедине с телепортом. Судя по оттенку синевы — довольно глубоким. Впрочем, вряд ли ректор и его личный дракон хотят меня убить. Им это совсем не выгодно. Так что я смело шагнула вперед, через мгновение оказавшись на вершине утеса.

— Добро пожаловать в Купель Мира, Эрриха Тиллиэр, — раздался позади меня голос ректораю

— Купель? — не совсем поняла я.

Да и не хотелось понимать — передо мной бушевали стихии в чистейшем виде — огонь и вода, земля и воздух, жизнь и смерть... Прекраснейшие магические потоки вперемежку с материальными частицами, невероятное завораживающее многоцветье.

Хотелось сделать шаг вперед и с головой окунуться в это чудо, полностью отпустить себя и слиться с... началом всех начал?

— Легенды говорят, что только те, кто связан с Хранителями могут увидеть истинную красоту этого места. Купель. Место зарождения этого мира. Именно отсюда пришла магия. Здесь родились первые Хранители, осознали себя и приняли свои обязанности. Все началось именно здесь. И когда-нибудь здесь все и закончится, хоть я и надеюсь не застать этого.

— А я тут, интересно, причем? — оторвалась я от созерцания.

— Ты — поглотитель. Нравится тебе это или нет, именно от тебя все зависит в ближайшие сто лет.

Опять о этом. Они все так давят на меня! Надоели! Я не хочу ничего решать! Я просто хочу жить! И чтобы все отстали от меня!

— Приглядись внимательно, — вдруг указал мне ректор. — Видишь что-нибудь... неправильное?

Сначала я не поняла в чем именно дело, но все же, как следует приглядевшись, я заметила нечто действительно неправильное. Потоки огня и земли то яростно вздымались, опаляя и разрушая, то пропадали. Это было похоже на болезненную пульсацию, наблюдение за коорой заставило мое сердце болезненно сжиматься и задыхаться.

— Я вижу лишь малую часть картины и не могу сравниться в этом с тобой, но зато я помню, какой была картина сто лет назад. Все было гармоничней. Но пришло время смерти и рождения Хранителя Природы и все изменилось. Около двух лет назад здесь был настоящий бурлящий котел. Все потоки смешались и пульсировали, раня любого осмелившегоя приблизиться. Честно говоря, меня тогда пару раз стошнило. Вооон там. И там.

Вот без этих подробностей я бы прекрасно прожила.

— А сейчас все стало намного лучше. Пусть это место не дарует такого ощущения рармонии с миром, что и раньше, но уже и не внушает ужас и отвращение. И знаешь что? Это результат твоего существования.

Он выглядел таким счастливым и самодовольным, что я еле удержалась от презрительной гримасы. Кого он пытается обмануть?

— Ну-ну, — скептически протянула я. — Куда уж без меня.

— А без тебя и правда сейчас только в никуда. И многих это не устраивает.

— А то я не знаю, — припомнила я последние покушения на мою персону. Если бы не Ирвинг, я бы уже давно отправилась к праотцам. — Зачем вы меня сюда привели?

Он беззаботно улыбнулся, покачавшись как ребенок с пятки на носок.

— Чтобы показать это.

Просто показать? Что ж, это... мило. Это место действительно прекрасно. На это действительно стоило посмотреть.

— И чтобы показать, насколько ты нужна миру, — неожиданно добавил ректор и столкнул меня с утеса!!

Я летела вниз, навстречу потокам магии, но против обыкновения жизнь у меня перед глазами не проносилась. В голове застряло лишь одно нецензурное слово, весьма точно описывающее ситуацию. И дикое желание выжить. Как угодно! Сейчас я бы даже убила за возможность выжить! Я не хочу умирать даже в таком прекрасном месте! Да ни в каком не хочу!!! Я жить хочу!!!

Неожиданно потоки магии будто подхватили меня, позволяя не только прекратить падение, но и взмыть ввысь подобно птице. Возможно, я не совсем контролировала этот полет, но я вдруг почувствовала, что здесь, в Купели, мне никогда и ничто не будет угрожать. Магия этого места всегда будет защищать меня, оберегать, помогать. Радовать, показывая все лучшее, что есть в этом мире. Все самое прекрасное, ради чего стоит жить. И я буду жить! Назло всем своим врагам, назло долбанутым на всю голову Белому Ордену, назло отцу. Я буду жить! Я выйду замуж за Ирвинга, который мне уже немного нравится. Возможно, я влюблюсь в него, нарожаю детишек ему, получу степень архимага и повидаю весь мир. Я проживу лет пятьсот, не меньше. И никто мне в этом не помешает!

Никто и никогда!

Потоки магию, показав себя во всей красе, вернули меня на утес, к моему сумасшедшему ректору.

— Ну что, полегчало? — невинно хлопая ресницами, спросило это недоразумение.

— Да, — была вынуждена признать я.

Мне действительно стало значительно легче. Моя душа обрела невиданный покой.

— Но больше так не делайте. Мой будущий муж подобного не одобряет, — со всей возможной строгостью.

— А больше и не надо, — ухмыльнулся он. — Ну что, приступим к основной части нашего урока? Твой контроль даже близко не приблизился к нормальному уровню. Нам предстоит очень долгая и кропотливая работа.

Ну вот, как всегда.

С небес на грешную землю.

Глава 18

Я не люблю свадьбы. Все считают, что девушка обязана приходить щенячий восторг от одного упоминания о данном мероприятии. Я, видать, к ним не отношусь. Я бывала на огромном количестве всевозможных свадеб благодаря бесчисленной родне отчима. И каждый раз для меня был пыткой. В первую очередь из-за многочисленных взглядов и шепотков.

Мало кто из родственников отчима принял меня так же безоговорочно как он. Я бы сказала, что таких меньше одного процента. В основном меня... не одобряли. Это можно было игнорировать большую часть времени. Но временами, на больших праздниках, семья собиралась в полном объеме и начиналась потеха. Галенор — один из самых богатых купцов гильдии. В тройке богатейших людей Архипелага. И до его свадьбы с мамой наследниками были многочисленная родня. Поэтому нашему появлению никто особо не обрадовался. Особенно мне — маленькая оборванка, претендующая на все наследство! Отчим ведь удочерил меня, полностью признав своей дочерью. На тот момент — единственно наследницей. Даже мама получала лишь пожизненное содержание в случае смерти мужа и право на мою опеку. Естественно, меня все сразу невзлюбили. Именно тогда я впервые познакомилась с отравленной едой, так же как и моя мама. Отчим был в ярости. Тогда и проявилась жестокая сторона его в целом добродушной натуре. Семья несколько поредела, покушения прекратились. Проболев полгода после особо удачной попытки, я поняла, что верить никому нельзя. Не все вокруг враги, но их большинство. А близкие, порой, не в силах защитить меня. В первую очередь я сама должна о себе заботиться. Я стала проверять свою еду анализатором, научилась сама готовить, прочитала все о ядах, стала тренировать...

И только с одним я справиться не могла — злыми языками. Каждый раз, собираясь вместе, семейство начинало испытывать мои нервы. Эпитеты 'замарашка', 'мелка неприятность', 'назойливая таракашка', 'неблагодарная тварь' и мой любимый 'ублюдок', звучали постоянно, заставляя возненавидеть все семейные праздники. Даже появление других наследников их не утихомирило, потому что я была не их крови изначально. Чужачка. Подкидыш. Ублюдок.

Я никогда не жаловалась, стараясь держать это в себе, но мама-то все замечала. Она пыталась меня успокоить, научить нравится, наладить контакт. Пару раз я честно попыталась. Один раз мне даже показалось что получилось, но все обернулось трагично. Поэтому я ненавижу свадьбы с обязательным сбором. Я ненавижу свою свадьбу за то, что мама пригласила всех родственников в порядке вежливости, а они взяли и приперлись. Все. Включая того подонка, моего двоюродного сводного брата. Он был моей первой любовью. Мне казалось, что мы не просто смогли поладить, но и... Это все было ложью от начала и до конца. Он сделал вид, что между нами есть взаимное притяжение, а потом... Они все смеялись надо мной. Его хлопали по плечу и поздравляли с удачным розыгрышем наивной идиотки. Тогда я впервые почувствовала в себе желание убить.

Сегодня оно посетило меня вновь, когда я увидела толпу этих родственников, жадно рассматривающих меня и обсуждающих несчастную Раххель, которой наконец-то удалось избавиться от столь 'некондиционного товара'. Ирвингу активно сочувствовали, тайком просвещая на счет моей никчемности. Меня неискренне поздравляли с удачным замужеством и открыто декларировали свою надежду на то, что муж найдет на меня управу.

— Теперь я понимаю, почему у тебя такой характер, — подкрался ко мне Ирвинг, чудом миновав всех этих пираний. — Твои родственники еще хуже моих. Настоящий серпентарий с парочкой крокодилов и пираний.

— Ты же говорил, что я добрая, — устало помассировала виски я.