Мое внимание привлек шум на шоссе — там три грузовика с десятком бойцов в касках, пытались проехать мимо фильтра. Из кабины передней машины выскочил человек в советской полевой военной форме со шпалами майора и попытался качать права. Но был резко остановлен Сергеем, который направил на него ствол автомата. То же самое сделали и остальные бойцы заслона, наведшие оружие на автомашины. Бойцы в кузовах пытались тоже возмущаться и даже угрожать оружием, но замолкли, когда у них над головой прошла пулеметная очередь. Матюгающегося майора в сопровождении нескольких моих бойцов доставили под мои ясные очи.

Хороший был "майор". Высокий, плотный, потный, лысый, пьяный, красномордый, с большим черным кожаным портфелем в руках, в мятой командирской форме, с растительностью на лице и расстегнутой пистолетной кобурой (пистолет у него Петрищев отобрал) он пытался задавить меня авторитетом своих шпал, а уж, какие обороны при этом использовал в речи. Просто позавидуешь словесному запасу. И требовал и возмущался и даже с кулаками пытался лезть. Ну да это мы уже проходили. Осадил. Жестко. Не нравился он мне и с каждой минутой все сильнее. Не соответствовало его поведение старшему командиру, послужившему свое в войсках. "Старый вояка" давно бы понял несуразность подчинения "чекистов" армейскому лейтенанту. Да и по возрасту для майора слишком молодой. Осознав, что на "арапа" не прокатит, "майор" сменил тон и более спокойным тоном поведал о своих приключениях. Интересный у него выходил рассказ. Особенно по поводу того как он чуть ли не единолично спас из Горок ценнейшее имущество и с боями вывозит его в тыл, а мы такие плохие его не "пущаем". Несмотря на то, что документы у "майора" были вроде как в порядке, маршрут движения колонны вызывал сомнение. Почти неделю скитаться по лесам имея три грузовика и карту дорог? Не смешите мои шнурки! Тут ходу максимум двое суток, даже если в каждой дыре останавливаться. К документами тоже вопросов хватало. Удостоверение личности без фотографии, печать и штамп тусклые. Ну да таких хватает, мне в Бресте такое же предлагали. Путевой лист открытый, конечный пункт не указан. Иных документов нет. Даже партбилета, который по идеи у каждого старшего командира должен быть. Пришлось "майора" и его команду брать в оборот. До стрельбы дело дошло. "Бойцы", из последней машины поняв, что дело "пахнет керосином", в кусты рвануть хотели. Глупые! Там же пулеметный расчет стоял именно для такого случая. Заодно и водилу с первой машины прихлопнули, а нечего было "шмалять" по народу из автомата и пытаться "сделать ноги". Хорошо, что хоть не попал ни в кого. Погранцы быстро сообразили, что к чему, всадив всего несколько пуль в "тушку" водилы. После этого остальных разоружили довольно спокойно. Видно поняли, что шутки кончились. Богатый и дефицитный груз везли "майор" и его команда. Продовольствие, табачные изделия, швейные машинки, иглы, отрезы ткани, военное обмундирование и амуниция, женская и мужская гражданская одежда, столовое серебро и картины, фарфор, старинное и современное оружие. И где только они это набрали? В портфеле у майора нашлись золотые и серебряные ювелирные изделия и куча денежных купюр. Объяснить происхождение вещей "бойцы с майором" не смогли, а раз так-то они пополнили группу "разбора". Только вот форму с них пришлось снять. Чего добру пропадать. Кололи мы их с Сергеем Петрищевым и еще несколькими погранцами жестко. Долго разбираться времени не было. Леонов вел протокол допроса. Все было просто до безобразия. "Майор" — оказался проворовавшимся старлеем, осужденным трибуналом в 1937 г. к отбытию в местах заключения. Остальные сборная солянка из дезертиров и бывших заключенных. Первые рванули из своих частей после боев под Минском, вторые бежали со строительства аэродрома. Старшим у них был майор, взявший всех под свое крыло. Группа "майора", пользуясь неразберихой отступления и слабостью службы охраны тыла, захватила несколько автомашин и раскатывая на них грабила беженцев, магазины и склады, разворовывали все, что плохо охранялось или лежало. Военную форму и документы взяли с убитых ими военных. А раз так, то с ними поступили по законам военного времени. И рука не дрогнула, кончая этих гадов. Захваченное имущество под свою опеку взял Петрович.

Вскоре прозвенел звонок о том, что наше время истекает. В небе появился вражеский авиараведчик. До этого люфтвафее как то не удостоило нас своим посещение, самолеты врага шли южнее. Покружившись над дорогой и лесом, он ушел к Монастырщине. Как следствие его появление стало ускоренное движение беженцев. Поток, которых становился все реже.

Вторым звонком стало появление колонны из нескольких десятков подвод с ранеными. По словам ездовых немцы прорвали оборону в районе Новомихайловки. Наши еще держатся в Михайловке, но немцы "прут", оставить их практически нечем и скоро их надо ждать. Подтверждением их слов стали далекие раскаты грома в той стороне.

Что ж пора было проверить как мы приготовились к встрече врага. За оборону у реки не волновался. Там парни обученные и без меня знали что делать. По докладу Володина за те несколько часов, что были в нашем распоряжении, подготовили траншеи, расчистили сектора обстрела, убрав лишние кустики и деревья, даже пару дзотов напротив моста подготовили. Установили минные ловушки и растяжки. Правда, не все еще замаскировали, но все равно готовы. Три танка хоть и не смогли реанимировать, тем не менее, превратили в БОТы, обложив мешками с землей и вырыв позиции для пулеметчиков. Перевернутый танк поставили на гусеницы и при помощи ЗиСа загнали в воронку, как в капонир. Танкист, что руководил работами, также доложил о готовности к бою. Оставив Петрищева продолжать фильтровать бредущих на восток и готовить предмостовые укрепления, в сопровождении Леонова и Никитина проехали по остальным позициям.

Народ везде добросовестно закопался в землю. Придраться было особо не к чему. Лучше всех приготовились на ферме. Приспособив под оборону коровники. Вот только настроение у тех, кто должен был тут обороняться, мне не понравилось. Рота Ермакова была сформирована из взвода тех, с кем мы действовали в засаде и красноармейцев собранных фильтром. Пулеметные и противотанковые расчеты тоже были смешанными. Проверенные в боях бойцы был назначены командирами расчетов, отделений и взводов "солянки". Внешне все было прилично. Красноармейцы готовились к бою — чистили оружие, пополняли боекомплект, копали траншеи, делали в стенах коровника бойницы, но без энтузиазма и как бы через себя. Вроде и придраться нельзя, но висит в воздухе что-то такое напряженное. Александр прямо мне сказал, что боится, что его новые бойцы с началом боя "смоются". Пришлось его успокаивать, но червь сомнения он в мою душу посеял. Участок был важным, он запирал дорогу на Михайловку. Тут вполне можно было надолго задержать врага. Нужно было срочно усиливать здешнюю команду, а людей способных это сделать не было. Решение подсказал Леонов, предложивший себя в качестве начальника участка и своих бойцов в качестве усиления. Я согласился.

Следующим звонком стало появление конных упряжек тянувших две сорокапятки и орудийные расчеты, спешащие за ними. Большинство бойцов были в бинтах, но держались "молодцом". Командовал ими пожилой старший сержант. Это было все, что осталось от противотанкового дивизиона державшего оборону в Новомихайловке. Артиллеристы оставили свои позиции, когда кончились снаряды, а немецкие стрелки ворвались на их позиции. По словам старшего сержанта, стрелковый батальон, что держал оборону там же, рассеян и отступает на восток. Со снарядами для их орудий у нас проблем не было, натаскали из брошенных автомашин и мы могли с ними поделиться. На предложение присоединиться к нам они согласились и развернули свои орудия у перекрестка дорог. Общее командование артиллеристами взял на себя Михайлов. Ну а потом все завертелось.

Поток беженцев внезапно иссяк, а самые последние из них с паническими возгласами: "Немцы! Немцы!" Стали напирать на впереди идущих. Это была обычная разведка. Три мотоцикла и бронеавтомобиль метрах в пятидесяти от них. Головной мотоцикл снял из "дегтеря" Леонов, а идущие следом за ними — бойцы Ермакова. Бронемашина немцев, огрызаясь пулеметным огнем, попыталась откатиться назад. Но была подбита из противотанкового ружья...

Глава .

Железнодорожный вагон мерно покачивался и стучал колесными парами на стыках рельс. Мы ехали домой. В Москву. Там где теперь расположена наша база. Рейд, длившийся почти два месяца, наконец, закончился. Под утро предоставленный нам для эвакуации эшелон оставил железнодорожную станцию "Энгельгардовская" и тронулся в путь. Лежать на животе было не очень удобно. Надо же было получить ранение в спину. Люфты устроили ночной налет на аэродром "Шаталово" и жд. станцию. Несмотря на все потуги зенитчиков, они смогли неплохо отбомбиться. Бомбы легли кучно, повредив разгружавшийся эшелон с танками. Досталось и нам. Как итог налета только у нас пять убитых и двадцать пять раненых, в том числе и я. Куча осколков впилась в спину. Вот ведь какое дело. Столько боев было, а в тылу ранение получил. Ведь самое обидное осколки словил случайно. С Никитиным как раз возвращались от коменданта и проходили мимо танкистов, когда начался авианалет. Бомба упала в метрах двадцати от нас, залегших среди путей. Ну и попотчевала меня осколками. Никитину вон они только слегка форму попортили, а мне досталось. Вроде и не больно. Так словно град по спине прошел и землей присыпало. Вот и все. Только неприятно и горячо спине стало и подняться с земли сразу не смог. Витька шум поднял, народ позвал, до санитарного поезда дотащили. Там врачи осмотрели, осколки повытаскивали, продезинфицировали и предложили остаться у них. Я не согласился, что мне госпитале делать? Тут в батальоне дел по горло. Военврач поддался на уговоры и проведя инструктаж Елены, что и как мне делать и отпустил нас восвояси. Погрузка личного состава и имущества к тому времени практически была завершена, документ оформлены и мы ждали только сигнала на отправление. Слабость расплылась по всем частям тела. Сильно хотелось спать, глаза закрывались сами собой. Возложив на Горохова дальнейшее руководство эшелоном, я уснул.

Проснулся уже за Рославлем от бомбежки. Немцы бомбили мост в нескольких сотнях метров от эшелона. Зенитные пулеметы и орудия захлебывались в своем стремлении отогнать "воронье". Наши расчеты тоже участвовали. По докладу Петровича один штурмовик сбили. Чувствовал себя уже более или менее. Перстень светил ровным желтым цветом. Напившись сладкой воды, выслушав доклад о положении дел, вновь уснул. В следующий раз проснулся уже в Сухиничах. Проспав почти сутки. Раны под бинтами усиленно чесались, терпеть мочи не было. Камень Перстня стал бледно зеленым. Эшелон шел достаточно быстро, не выстаивая на полустанках. Не литерный конечно, но тоже неплохо. Таким макаром через суток двое в Москве будем.

Уставившись в стену купе, я вспоминал прошедшие дни.

Кавалерия как всегда успела вовремя...

После разгрома разведки над нами появились бомбардировщики. Часть из них ушла к переправе, а остальные высыпали груз на наши бедные головы. Бомбы упали в районе фермы и на позиции роты Леонова и батальона Кулакова...

Немцы со стороны Шевердино не заставили себя долго ждать. Атаковали как на параде — танки, бронемашины в шахматном порядке выдвинулись на поле, за ними волнами двигалась пехота.

— Красиво идут, — прокомментировал Никитин, стоя рядом со мной на КП.

...А дальше все завертелось, загохотало, задымилось... Прямой наводкой наши артиллеристы ударили по танкам, а пехотинцы пулеметным огнем старались отсечь пехоту. Не знаю чего накурились немецкие стрелки, но перли они буром. Тем не менее, их удалось опустить лицом в землю и заставить окапываться.

Михайлов со своими пушкарями смог поджечь три танка и один бронеавтомобиль. Остальные, обнаружив позиции противотанкистов, сосредоточили свой огонь на них. Сразу несколько танков развернулись в сторону артиллеристов и обстреляли из башенных орудий. На позициях, которых выросли фонтаны взрывов. Одновременно они подставили свои борта для расчетов противотанковых ружей, а те не пропустили такой шанс. Еще два танка застыли, коптя небо дымом. Получив по заслугам, под прикрытием своей артиллерии и огня пулеметчиков, танкисты вроде стали отступить.

Бойцы, посчитав, что атака врага закончилась, прекратили вести огонь. Воспользовавшись этим, 4 "троечки", прикрывшись дымом, рывком проскочило вперед и прорвавшись к нашим окопам стали их утюжить. Часть бойцов не выдержала и бросилась в тыл. Снова активизировалась немецкая артиллерия, боясь зацепить своих, перенесшая огонь вглубь нашей обороны. Тем не менее, почти сразу же два танка были подбиты гранатами. Оставшиеся танки, не рискуя приближаться к окопам, прикрывшись подбитыми машинами, расстреливали ферму. Атаку танкистов поддержала немецкая пехота. До взвода врага ворвалось в окопы и попыталась тут закрепиться. Остальных все же остановили пулеметным огнем с флангов. В траншее завязалась рукопашная, в которой немцы были перебиты...

Из своего окопа Леонов из "дегтярева" бил короткими очередями по подходившим немецким подкреплениям. Танк, обстреливавший до этого ферму, добрался до окопа, в котором находился Леонов. Крутанулся на месте и застыл с перебитой гусеницей. Кто подбил этот танк — не было видно. Единственный оставшийся целым танк, обстреливая обнаруженные пулеметные гнезда, стал пятиться назад, но тоже был подорван из окопов гранатами. После этого немцы дрогнули и стали откатываться назад. Замолчала и немецкая артиллерия, оказавшаяся под обстрелом моих минометов до этого стоявших под охраной разведчиков в засаде в лесу.

Начался мелкий и противный дождь. Природа как бы оплакивала всех тех, кто сегодня останется навечно на этих позициях....

По траншеям я побежал к окопу Леонова. Тут повсюду лежали погибшие... У обгоревшей махины танка в обвалившемся окопе лежало несколько засыпанных землей красноармейцев, в том числе и Леонов, обнявшись с пулеметом. Он умер у меня на руках, прошептав: — "Больно-то как...".

От роты Леонова осталось лишь полсотни человек, ее вновь возглавил Ермаков. Всех кто оставил окопы и снова бежал перед лицом врага, собрали за мостом и расстреляли...

Вечер вступал в свои права. Немцы, которым с ходу не удалось прорваться к мосту, взяли паузу, видимо подтягивали резервы и артиллерию, для атаки по всем правилам. А может, решили, что на сегодня хватит воевать и пора отдохнуть, чего я не собирался им дать. У меня в запасе егеря и снайпера еще не участвовали в бою.

Уже темнело, когда из полковых тылов пришел Петрович.

— Принимай команду над полком, Николаевич. На вот тебе вся полковая документация. — Протягивая полевую сумку, сказал Горохов.— Тут все, что осталось от канцелярии. Нет больше ни канцелярии, ни штаба, ни командиров. Немцы во время налета разбомбили все к ядреней фене. Кто побит, кого в Монастырщину раненым увезли. Потапову в обе ноги осколками попало, да еще деревом придавило. Кости повредило. Теперь, поди, калекой навсегда останется. Он перед отправкой и передал, чтобы ты остатки полка принимал.