Киев и Москва Глава 1

Киев и Москва

Трудные времена 1941 года

Война, которой мы не забудем

Егоров В.А.

E-mail: val-egorov@mail.ru

Глава 1

— 1 -

Колонну немецких грузовиков "Бюссинг" с бойцами штрафной роты Западного Фронта остановили перед шлагбаумом блокпоста, устроенного заградотрядом НКВД и расположенном чуть ли не на самом въезде в столицу. Затем капитана Любимова, вежливо попросили, грузовики с бойцами с проезжей дороги отогнать на специально отведенную для досмотра автоколонн площадку, которая находилась в метрах ста от шоссе. Площадка со всех была сторон окружена высочайшим забором, через который было невозможно увидеть то, что происходило за его пределами.

Как только грузовики оказалась за забором, то лица бывших штрафников мгновенно потускнели. Они перестали улыбаться, разговаривать и перешучиваться между собой. Штрафники замерли в ожидании того, что же с ними будет далее происходить. Уж очень этот забор напоминал им заборы спецлагерей недавних бесправных времен, только вокруг этого забора не было вышек с вертухаями и пулеметами. В те времена они были доходягами лагерниками, когда у них не было свободы и помимо отбывания наказания на свежей таежной природе в лагерях, им ничего более не грозило. Сейчас же по лицам этих бойцов можно было бы понять, что они ожидали несколько иного приема или встречи в столице своей великой родины.

Две недели боев с гитлеровцами во многом изменили их внутренний мир и их понимание сегодняшней ситуации, когда отечество сражалось не на жизнь, а на смерть с врагом, к этому времени покорившему все страны Европы. Даже оставаясь в положении штрафников, именно таким образом бойцы штрафной роты сегодня понимали свое положение в армии и в обществе, они все же не рассматривали самих себя каким-то там уркаганами или репрессированными людьми. За время боев с немцами, бойцы роты сумели превратиться в опытных и много повоевавших красноармейцев, которые сохранили способность сплачивать и давать отпор любому врагу.

Бойцы сидели на лавках в кузовах немецких грузовиков, с тоской посматривая по сторонам. Ротные командиры во главе с капитаном Любимовым бродили между этими грузовиками, перебрасываясь между собой и бойцами отдельными и ничего не значащими словами. Эти командиры так же, как и их бойцы, не понимали, что сейчас с ними происходит, почему их грузовики загнали на эту площадку?

Вскоре на этой же площадке появилась еще одна группа командиров, которые были в синей форме войск НКВД. Они повели себя так, как от них ожидали. Прежде всего, эти командиры заинтересовались немецкими грузовиками "Бюссинг". Они начали бродить между грузовиками, с любопытством заглядывая в кабины водителей. С видом профессионалов своими ногами, обутыми в нагуталиненные сапоги, постукивали по шинам колес. Изредка поднимались на колесо и заглядывали в кузов какого-либо грузовика.

В такие моменты энкеведешники внимательно всматривались в застывшие лица бойцов штрафной роты. Эти бойцы старались всячески избегать встречных взглядов этих энкеведешников. Чаще всего, чтобы не встретиться глазами с этими командирами, бойцы опускали к полу свои глаза и крепко, до белизны, в руках сжимали свои винтовки, карабины и пулеметы.

Осмотрев все колонну, командиры энкеведешники собрались в небольшую кучку и о чем-то пошушукались. Затем из этой группы выделился майор НКВД, который к тому же, видимо, возглавлял эту группу, глазами он отыскал капитана Любимова и, расправив гимнастерку по поясным ремнем, решительно направился к капитану. В этот момент Артур Любимов беседовал с сержантом Алексеем Молоковым, его начштабом роты. Майор НКВД ловко и браво козырнул капитану Любимову и представился:

— Позвольте представиться, товарищ капитан, майор госбезопасности Николай Огурцов. Довожу до вашего сведения, что моей группе командиров НКВД поручена встреча и проводы до Москвы вашей роты. До особого распоряжения ваша рота будет располагаться в Покровских казармах города Москвы. В этой связи Лаврентий Павлович обратился к вам, товарищ капитан, с личной просьбой. Нарком полагает, что с тем, чтобы немецкими грузовиками не пугать москвичей, вашей роте следует пешим порядком добираться до Москвы и таким же порядком пройтись по московским улицам. Сейчас бойцам вашей роты подвезут горячий ужин и хорошо накормят перед дорогой. После ужина им будет полезно пройтись по вечернему холодку. Лаврентий Павлович лично обращается к вам и просит о том, чтобы красноармейцы роты свое оружие оставили бы в грузовиках, так как оно им больше не понадобится.

Артур Любимов на долю секунду задумался, столь неожиданные просьбы энкеведешного майора производили большое впечатление. Выясняется, что высшее руководство НКВД в полной мере не доверяет даже своим особо доверенным лицам. Не зря же в народе говорят, что "горбатого могила исправит". Артур посмотрел в глаза начальнику штаба роты сержанту Молокову, который в этот момент, вероятно, тоже размышлял о могиле и о горбуне. Тот только улыбнулся ему в ответ, утвердительно кивая головой.

Тогда капитан Любимов подтянулся, пальцами рук провел, как его гимнастерка заправлена под армейский ремень. Затем бодрым строевым шагом он вышел вперед и остановился перед грузовиками, чтобы громким и протяжным голосом скомандовать:

— Внимание бойцам бывшей штрафной роты! Вы должны покинуть кузова грузовиков, а оружие оставить на своих местах в грузовиках! Для вашей информации, товарищи красноармейцы, сообщаю вам о том, что в ближайшее время вас покормят горячим ужином. Затем рота в полном составе и пешим порядком отправится в Москву, где мы должны остановиться в Псковских казармах. Там нашу роту расформируют, а вас, товарищи красноармейцы, распределят по другим частям и подразделениям Красной Армии. А сейчас приказываю, бойцам роты покинуть грузовики...

Бойцы один за другим, словно горох, посыпались из грузовиков на землю. Когда последние бойцы роты, это были шоферы, покинули кабины своих "Бюссингов", то их места тут же занимали другие бойцы. Это были ладно скроенные парни в повседневной форме рядовых красноармейцев. Никто ранее этих парней и в глаза не видел, но, видимо, это были водители, прибывшие вместе с группой командиров НКВД.

Через минуту и чуть ли не одновременно завелись двигатели немецких грузовиков. Немецкие грузовики "Бюссинги" один за другим трогались с места, чтобы тут же покинуть площадку с высоким забором, выезжая в раскрытые ворота. Когда последний "Бюссинг" проследовал через створ этих ворот, то они немедленно снова затворились. Еще некоторое время бойцы и командиры бывшей штрафной роты могли слышать гул работающих двигателей удаляющихся о дороге "Бюссингов". Но вскоре и эти звуки растворились в тишине наступающего августовского позднего вечера.

Без грузовиков и без оружия красноармейцы почувствовали себя совсем неуютно на этого огороженной со всех сторон площадке. К тому же она имела большой площадь, рота красноармейцев на ней чувствовала себя чрезвычайно вольготно. Когда энкеведешники угнали немецкие грузовики, то ее территория еще более увеличилась, но на этой территории оказалось невозможным найти хотя бы один стул или лавку, на которых можно было по-человечески посидеть и отдохнуть.

Бойцы и командиры роты оказались предоставлены самим себе, чтобы на этой площадке устроиться с удобством. Дальний угол, по армейской привычке, отвели для оправления нужд человеческого организма, а сами красноармейцы группками распределились вдоль забора там, где еще пробивалась поросль зеленой травы. Красноармеец РККА никогда не отличался особым чистоплюйством или армейским аристократизмом, он обладал редчайшей способностью микроорганизма, везде и повсюду приспосабливаться, чтобы выживать в любых условиях.

Артур Любимов, вместе с капитаном Евлампиевым, лейтенантами Гавриловым, Немчиновым и начштаба Молоковым, устроился на траве в одном из солнечных уголков забора. Сложив руки на своем затылке, капитан лежал на траве и, прищурив глаза, всматривался в синюю бездонность летнего неба. В этот момент капитан Любимов вспоминал свою первую любовь и свою первую женщину, лейтенанта медицинской службы Дарьюшку.

Когда рота покидала город Холм, то она внезапно пропала!

Никто не видел, что с этой девчонкой случилось, куда и как фельдшер роты могла пропасть? Артур думал о том, что жизнь его Дарьи можно было описать очень простыми словами. Жила-была красивая девчонка, которую звали Дарья. После окончания медицинского института она получила звание "лейтенант медицинской службы" и тогда началась война. Эта шаловливая девчонка оказалась хорошим фельдшером, которая во время боев лазала по окопам и спасала жизнь раненым красноармейцам. Однажды ее встретил и полюбил молодой парень инопланетянин, который имел простое русское имя, Артур Любимов. Но этой девчонке и этому парню любовь так и не задалась, вмешалась война и развела их друг от друга.

Ожидание развития дальнейших событий оказалось делом нудным и тоскливым. От мыслей о своей Дарье капитан Любимов незаметно перешел к мыслям о погибших бойцах его роты. Он почему-то верил в то, что его рота не понесла бы таких больших потерь, если бы не предательство младшего лейтенанта Добродеева. Он тоже бесследно исчез. Чуть ли не в последнюю минуту боя за город Холм, Артур вспомнил о существовании предателя и своему вестовому Боре Нефедову приказал, доставить к нему предателя бывшего младшего лейтенанта Добродеева. Артур специально предупредил Бориса Нефедова, своего вестового, о том, чтобы он был очень осторожным и близко не подходил бы к человеку-предателю, настолько коварным и подлым тот был. Но, видимо, Боря Нефедов чего-то не учел или не обратил должного внимания на предупреждение своего командира, он ушел и вовремя не вернулся.

Когда бойцы штрафной роты занимали места в грузовиках, рота почти уже была готова покинуть Холм, то Боря Нефедов все еще не возвращался со своего задания. Тогда Артур вскочил на трофейный мотоцикл, чтобы на скорости смотаться в расположение третьего взвода, где в одном из взводных блиндажей взаперти содержали Добродеева. Там на пороге блиндажа, он и нашел труп Нефедова, из спины которого торчал штык от его же винтовки СВТ40. При виде подобного святотатства Артура обуяла жажда мести, желание найти и убить этого гада-предателя, который поднял руку и убил совершенно невинного и молодого парня. Он обегал кругом все ближайшие городские улицы и переулки в поисках младшего лейтенанта, убийцы. Но так никого не нашел и ничего не увидел. Капитану Любимову пришлось и самому на мотоцикле удирать из города Холма, на улицах которого появились немецкие мотоциклисты-разведчики, которые и обстреляли из пулеметов одинокого мотоциклиста красноармейца.

Эти грустные воспитания капитана были внезапно прерваны приближающимся шумом двигателей нескольких машин. Снова распахнулись ворота, на площадку въехали и сразу же затормозили две полуторки, одна из которых тащила на прицепе армейскую походную кухню. В роту прибыла походно-полевая кухня, персонал которой состоял из одних только женщин.

Не прошло и мгновения, как командование ротой перешло в нежные женские руки. Женщины тут же заставили красноармейцев таскать и расставлять на площадке раскладные столы и стулья, за которыми могли бы одновременно поужинать почти триста человек. Вся эта, казалось бы, нелегкая работа проделывалась легко и быстро с шуточками и прибауточками.

Вскоре к шеф-повару, молодой девчонке лет двадцати пяти, начала выстраиваться очередь проголодавшихся молодых парней. Парни шутили, смеялись и говорили девчонке тысячи комплиментов. Вблизи этой девчонки они превращались прямо-таки в уголовников с сексуальными наклонностями. Правда, ничего лишнего они себе не позволяли. Раздатчицы походно-полевой кухни работали столь быстро и сноровисто, что очень скоро очередь сексуально настроенных уркаганов быстро разошлась. Вскоре все бойцы роты чинными рядами сидели за столами и, с видимым аппетитом и невиданной скоростью, работали своими ложками, поглощая вкуснейшийукраинский борщ со сметаной, чесноком и пампушками.

Также быстро, как и появилась, походно-полевая кухня свернулась — собрала свои столы и стулья и, забросив их в кузов полуторки, исчезла за воротами. Только приятная тяжесть в животе напоминала бойцам роты о желании еще немного отдохнуть и покемарить. Эта тяжесть в желудке напоминала о том, что бойцы роты только что хорошо и вкусно поужинали.

Через пару минут после ужина на площадке снова объявился майор госбезопасности Огурцов и вопросительно посмотрел на капитана Артура Любимова. Этим своим взглядом майор НКВД напоминал армейскому капитану о том, что штрафной роте пора отправляться в путь-дорогу на Москву. Тогда вперед уже выступил начальник штаба штрафной роты, сержант Алексей Молоков и протяжным голосом скомандовал:

— Рота в две шеренги становись!

Бойцы повскакали с травы, бегом начали выстраиваться в отделенные и взводные шеренги. Командиры отделений доложили взводному о наличии бойцов в строю, те в свою очередь рапортовали командиру роты, капитану Любимову, о том, что рота построена и готова к пешему переходу в Москву.

Артур Любимов прошелся вдоль строя своей роты, вглядываясь в лица ее бойцов. Сегодня в ротной шеренге он уже не встречал бойцов с туманными или отводящими в сторону глазами трусов, дезертиров и каких-либо других подлецов. Сейчас перед ними в шеренге замерли мужественные люди с ясным взором, в которых можно было прочитать, что эти люди многому научились и многое узнали. Главное, бойцы его роты теперь хорошо знали, что они не должны больше подчиняться чужой воле, что они должны сражаться до последней капли крови на поле боя. Бойцы его роты теперь хорошо знали, как постоять за себя и отстаять уважение к себе простых людей.

За спиной Любимова послышалось легкое покашливание, кто-то пытался привлечь к себе его внимание. Артур, на каблуках, резко развернулся, и оказался лицом к лицу с майором госбезопасности Огурцовым. Легким поднятием бровей, капитан Любимов как бы поинтересовался тем, почему командир НКВД его снова беспокоит? Одновременно глаза капитана наливались свинцом, этим он хотел показать, что ему не нравится столь частое обращение к нему командиров из НКВД. Ведь к этому времени его рота была уже построена и через пару минут пеше-походным порядком должна была отправиться в Москву?!

Майор госбезопасности Николай Огурцов подошел к Артуру Любимову и, склонившись к его уху, тихо прошептал:

— Товарищ капитан, в настоящий момент нарком внутренних дел, Лаврентий Павлович Берия, ожидает вас в своем рабочем кабинете Наркомата внутренних дел. Он хотел бы встретиться и обсудить с вами важный государственный вопрос. В этой связи, не могли бы вы оставить роту и поехать вместе со мной. Командование ротой можно было бы поручить, скажем, вашему капитану артиллеристу Евлампиеву. О своей роте и ее бойцах, товарищ капитан, можете не беспокоиться. На всем протяжении пути до Москвы ваша рота будет сопровождаться моими людьми. Они ее доведут непосредственно до ворот Покровских казарм и присмотрят за тем, чтобы во время перехода с бойцами роты ничего бы не случилось.