Чужой Ангел

Чужой Ангел

You need more. You need more!

You need the love...

"Love Etc"

Pet Shop Boys

У каждого человека есть Ангел — высшее существо, которое всегда находится с ним рядом, которое его хранит... Вы спросите, откуда я это знаю? Я отвечу. Что мне, в конце концов, теперь скрывать? Дело в том, что я их вижу. Вижу Ангелов. Да, вот такой я странный человек! При том, что у меня самого Ангела как раз-таки и нет. Вы, наверное, подумали, что у меня есть тот — другой. Но, нет, его у меня нет тоже. Как-то так получилось... Наверное, в тот момент, когда я появился на свет, произошел какой-то сбой, и я остался одиноким — ни черного, ни белого существа мне не досталось. Я, конечно, не хотел бы оказаться под опекой черного, но быть совсем одному — это очень грустно... И ладно, если бы я еще не знал, что и те, и другие вообще существуют, не видел бы, что у остальных людей они есть! Тогда мне, наверное, не было бы так больно от осознания своей ущербности, чудовищно несправедливой обделенности. А так... В сто раз обиднее, что ли... Ну, да ладно! Не о том я хотел рассказать.

Вообще они, Ангелы, у всех разные. Бывают очень красивые — высокие, с длинными серебряными волосами и большими белоснежными крыльями. У них благородные лица и внимательные, умные глаза. Они, как правило, держатся за спиной у человека, чуть справа, а, увидев меня, только смотрят. Редко улыбаются — какой-то совершенно особенной улыбкой. Я думаю, они — высшие в их Ангельской иерархии, поэтому к людям, которых они охраняют, стараюсь относиться очень бережно и уважительно (лишь бы к кому, Высших не приставляют). Бывают и другие — маленькие и забавные. Чаще они пухленькие, как амурчики, порхают где-то у плеча человека, и все время нашептывают ему что-то на ухо. Они часто улыбаются и щекочут людей под подбородком своими толстыми пальчиками, а те от этого только заливисто смеются (а Вы думали, откуда берется смех?). Эти Ангелы добрые, смотрят ласково и всегда приветствуют меня, махая ладошкой. Как правило, они хранят детей, но рядом со взрослыми я их тоже не раз уже видел. Есть ленивые Ангелы — эдакие вальяжные толстуны, они похожи на объевшихся сметаны белых пушистых котов. Они обвивают руками шеи своих людей и, буквально, висят на них, укрывая крыльями и себя, и их плечи и спину, и почти все время дремлют. Люди, которых они хранят, как правило, полны солидности и такие же спокойные и неторопливые, как и они сами... Есть и серьезные Ангелы, со строгими лицами и суровыми взглядами. Я их побаиваюсь и стараюсь держать от них подальше — мне кажется, им не нравится то, что я их вижу.

Про темных рассказывать не хочу. Скажу только, что их я тоже вижу. И они меня...

В детстве, когда я был еще совсем маленьким, я очень ждал своего Ангела. Я видел, что у всех детей вокруг Ангелы уже есть, и мне жутко хотелось, чтобы и мой, наконец, пришел ко мне. Я все время оглядывался, словно боялся пропустить его приход, но его все никак не было и не было. Став старше, я начал понимать, что со мной что-то не так, и что, наверное, мой Ангел уже никогда не придет. Детские мечты ломаются страшно, очень больно. Порой, такая ломка становится для многих самой настоящей катастрофой. К счастью, из-за своей... м-м... нестандартности, я перестал быть ребенком уже давно, и приобрел взрослую привычку рассуждать по поводу и без повода слишком рано, поэтому у меня этого не произошло — детской травмы у меня не было. Однако без последствий все же не обошлось. Чем дальше, тем тяжелее мне становилось общаться с другими детьми, вообще — с людьми. Ну, сами посудите, как можно долго находиться среди себе подобных, если видишь в них столь многое и столь многое о них знаешь — даже то, что они и сами-то о себе не знают.

Вот, например, этот весельчак — душа любой компании — заливается от смеха и беспрестанно сыпет шуточками и искрит только потому, что его маленький прохвост без конца теребит его подбородок и бубнит что-то ему в ухо. Или эта, вечно мрачная девица, позади которой все время, словно тень, возвышается длинная тощая фигура ее Хранителя. Отошел бы он хоть на минутку, что ли, может, она и улыбнулась бы пару раз, а то ведь даже и не знает, бедолага, как это делается...

И так — со всеми. Я вижу и знаю о них все. Плюс ко всему все эти высшие существа, которые вместе со своими людьми оказываются для меня целой толпой, смотрят на меня с плохо скрываемой жалостью, смешанной с любопытством. Или, что еще хуже, пристально наблюдают, просто-таки следят за мной, словно я вот-вот сделаю что-нибудь из ряда вон выходящее или захочу навредить им чем-то. (Вот глупость! Что может сделать такой парень, как я, сонму Белокрылых?!!) Но, наверное, именно поэтому я так и устаю от общения со сверстниками, да и вообще с кем бы то ни было. Мое видение утомляет меня. Раньше мама мне говорила: "Ну, поди же, поиграй с ребятами, сынок!" А я в это время, насупившись, лишь смотрел на ее Ангела. Он — красивый (Высший, не сомневаюсь!), правда, холодный какой-то.

Уже в школе, я стал сознательно избегать вечеринок, шумных компаний, прогулок до ночи и всего того, чем наполнена жизнь самого обычного подростка. Уже тогда мне было не очень комфортно среди чужого веселья, а уж после — и говорить нечего. Даже сейчас, когда я стал уже относительно взрослым, почему-то именно после таких встреч, мне становится особенно грустно. Не то, чтобы я завидовал — нет! Это — другое... Просто, после каждого party все расходятся, кто куда, ведомые своими Хранителями, и только я плетусь домой один. В такие минуты я, наверное, острее чувствую свое одиночество... Да, пожалуй, именно так... Да и друзей у меня как-то особо нет — ребята считают меня странным. Есть, конечно, для этого причины, что уж кривить душой... Дело в том, что я не всегда могу контролировать себя, и, рано или поздно, отвлекаюсь от человека и переключаюсь на его Ангела. "Куда ты все время смотришь?" — спрашивает меня очередной собеседник, когда взгляд мой вдруг перемещается куда-нибудь за его спину или затылок и "зависает" там. Таких ситуаций было сотни. И всегда приходилось выдумывать что-то, выкручиваться и всякое такое, а на экспромты я как-то никогда не был особенно силен, поэтому чаще блеял что-то несвязное. В результате, в какую бы компанию я ни попадал, с кем бы ни знакомился, после определенного (как правило, недолгого) периода общения, меня быстренько отправляли в аутсайдеры, причислив к известной категории "не от мира сего". Что ж, в принципе, это было не так уж и далеко от истины...

Поэтому, некоторое время помучившись, поискав выхода, но, как водится, так и не найдя его, я решил, что самым разумным будет поменьше провоцировать и людей, Ангелов, и себя. Я не замкнулся — нет, просто затаился, так сказать. Да, в качестве универсального лекарства я выбрал для себя уединение. А что? Хорошая штука! Никого не видишь, ни по чему не грустишь, ничего ни о ком не знаешь — все естественно и просто, как солнечный день. Правда, я еще не отказался от мечты о собственном Белокрылом Хранителе. Но это уже была именно мечта — греза, иллюзия, далекая от настоящей, реальной жизни. Странная метаморфоза, надо сказать, но надо же как-то защищаться, что ж поделаешь...

А вот еще чуть позже я стал уже не ждать, а потихоньку опасаться какого-нибудь неожиданного визита. Я понимал, что моя способность видеть то, что не нужно, не может оставаться незамеченной бесконечно. Что-то подсказывало мне, что когда-нибудь в верхней (или нижней) "канцелярии", наконец, ее заметят и пришлют кого-нибудь вправить мне мозги. Какое-то время мой владел неподдельный страх и, видя Ангелов и тех, других, я старался не смотреть на них, вообще не встречаться с ними глазами — типа, я и не вижу их вовсе. Правда, не знаю, кого я таким образом хотел провести — вряд ли мои детские уловки кого-нибудь впечатлили... Но время шло, а ко мне так никто и не приходил... Вот уж забыли, так забыли! Н-да... И присылать кого бы то ни было не торопятся до сих пор! Мне уже семнадцать, а я все так и живу со своим дурацким зрением и в окружении чужих Ангелов.

Правда, прошлой зимой произошла одна история, после которой все изменилось.

О ней-то я и хочу вам рассказать.

В тот день на душе у меня было особенно противно — как-то гадко, мерзко и пакостно. Иногда такое бывает — в ноябре, в начале декабря, да и вообще... Авитаминоз, недостаток солнечного света, слишком много уроков, раздраженные учителя, вредные сокурсники со своими "сопровождающими". Да еще этот ужасный сон под утро... Поневоле захандришь...

Выйдя из колледжа около четырех часов, я решил плюнуть на все и пойти прогуляться в своем любимом парке. Погода была сырая, но безветренная, и шел снег. Проехав пару остановок на автобусе, я вышел, поплотнее укутался в свой шарф, натянул капюшон и варежки-перчатки и углубился в лес. Старательно обойдя многочисленных мамаш с колясками (мне сейчас было как-то не "в кассу" встречаться с целым выводком мелких, ржущих карапузов с крыльями), я пошел по небольшой аллее по направлению к дворцовому комплексу. Высокие и прямые, словно корабельные ели, деревья окружали меня со всех сторон, смыкаясь остроконечными пиками во все более сгущающемся сумраке над моей головой. Вокруг, потрескивая, загорались фонари. Темный гравий дорожки просвечивался сквозь пушистые, уже не тающие от соприкосновения с землей снежинки. Было тихо и немного холодно. Я шел медленно, хотя и замечал, что уже потихоньку начинаю замерзать. Тоска стала понемногу отпускать, постепенно растворяясь в звенящей тишине этого старинного парка. Мне все еще было плохо, но уже не так... Уже как будто чуть меньше... Вот и плакать уже почти совсем не хочется, а это уже — неплохой признак.

Людей на аллее было немного — иногда попадались парочки, иногда бабульки с дедульками, с достоинством вышагивающие по гравийным дорожкам. Проходя мимо, я скользил по ним взглядом, стараясь не задерживаться на умиротворенных лицах их Ангелов. Немного успокоившись и изрядно озябнув, я уже решил, было, повернуть домой, когда мое внимание внезапно привлек один парень. Он был постарше меня, и шел мне навстречу довольно быстрым, размашистым шагом. Под мышкой у него была зажата большая папка, какую иногда носят студенты художественных школ, на плече болталась широкая (и, видимо, не легкая) холщовая сумка, которая с каждым его шагом немилосердно лупила его по бедру. Лицо его было сосредоточено, лоб нахмурен. Он что-то шептал себе под нос, словно стараясь не забыть. Было такое впечатление, что он спешит туда, где сможет, наконец, записать какую-то архиважную для себя вещь. Почему-то я подумал, что он сочинил стихи и теперь старается "не расплескать". Не знаю, почему именно эта мысль пришла мне в голову...

Но на самом деле мое внимание привлек не он, а его Ангел. Как водится, он шел чуть поодаль, справа. Обычный с виду Хранитель, только вот глаза странные — даже для Ангела странные... Грустные какие-то, что ли... Его походка не была похожа на легкую, словно летящую походку его сородичей, и весь он, честно сказать, был вообще на них не похож. Впервые я видел такого Белокрылого. Я уставился на него, не в силах оторвать взгляд. Не обращая внимания на то, что его человек продолжает быстро уходить по аллее, он притормозил и тоже посмотрел мне в глаза. Не знаю, что там пишут в книжках, но я отчетливо увидел, как в его серых, переливающихся зрачках что-то промелькнуло. Абсолютно по-дурацки открыв рот, я машинально продолжал идти мимо него, сам в это время лишь все сильнее выворачивая голову. Он делал то же самое. Это было так странно... В результате я полностью развернулся к нему и остановился. Несколько секунд он удивленно, как-то тревожно... непонятно... смотрел на меня, а потом словно двинулся в мою сторону. Я остолбенел... Я был словно в ступоре каком-то... Но из этого состояния меня вывел голос его человека.

— Что-нибудь не так? — спросил он довольно резко.

Оказалось, что он тоже остановился и смотрит прямо на меня (наверное, я представлял собой весьма необычное зрелище, стоя вот так, как изваяние, и глядя вроде как ему в спину). Наверное, он почувствовал что-то.

— Нет, все в порядке... Извините... — пробормотал я. — Просто, я подумал... Вы так похожи... Простите, я ошибся!

Мой бессвязный лепет успокоил парня и он, развернувшись, пошагал дальше по дорожке. Ангел задержался только на секунду, а потом направился вслед за ним, одарив меня на прощанье еще одним странным взглядом. Какое-то время я еще постоял, изображая столбушок, а потом, почему-то полностью опустошенный, поплелся домой.

Ночью я сидел на подоконнике и смотрел на спящий под снегом ночной город. Хорошо, что мы живем на семнадцатом этаже, а дома вокруг гораздо ниже нашего. Ох уж эти мудрецы, планирующие городскую застройку! Благодаря их извращенной фантазии, мои соседи — те, что живут в тех самых домах — видят только наши окна и унылую пустую стену. Зато я вижу небо, облака, горизонт... Я вижу, как садится солнце, как красиво загораются огни города, как постепенно начинает плавиться и блестеть, волнуясь в ночном воздухе, городская иллюминация... И фейерверк, когда он бывает, я тоже вижу — на полнеба...

Наверное, мне жалко этих бедолаг. Но мое преимущество появилось у меня само собой, я ничего для этого не делал, поэтому со временем я все-таки смог смириться с чувством собственного превосходства над другими людьми. Теперь я считаю вид из своего окна лишь небольшой компенсацией за то, что у меня нет того, что есть у моих, менее везучих соседей.

Подоконник был узким и довольно холодным, из окна здорово дуло, но я принес с кровати подушку и, пристроив ее под свою "мадам Сижу", расположился с комфортом. Завернувшись в плед, я смотрел в окно и мечтал. О чем? Не помню... Какие-то размытые, неясные образы... Акварели... Люблю смотреть в окно — меня это успокаивает. Я вообще люблю быть один, а лучше вот так — один на один с городом. Не видишь людей, не видишь их Ан... Да, ну их всех, право! И тех, и других! Опять я за свое!..

Тонкая ткань занавески отделяла меня от комнаты. Я был словно в безвременье, в неком срединном пространстве: с одной стороны — полупрозрачная тюль, как туман, с другой — почти невидимая грань стекла. Нет на свете лучшего места, чем мой подоконник...

Мысли мои были далеко, как вдруг справа от меня внезапно раздался какой-то шорох. Кошки у нас нет (как, впрочем, и другой какой-либо живности тоже), мама уже давно спала (я точно это знал, потому что если бы не спала, она не стала бы подкрадываться ко мне так тихо, а влетела бы в комнату разъяренной фурией, кляня, на чем свет стоит, мою привычку "пялиться по ночам в окно", а ее Хранитель в это время холодно улыбался бы, стоя позади нее). Кто же это мог быть? Не испытывая ни малейшего страха, я спокойно отодвинул легкую ткань.

У двери стоял тот самый Ангел, которого я видел сегодня в парке — странный до мурашек по спине. Я снова подумал, что он совсем не похож ни на кого из виденных мной ранее высших существ... Так, минуточку! А что он делает здесь? Как он мог оставить своего человека? Я спустил ноги с подоконника и встал. Подушка тут же поползла на пол, но я на нее забил. Завернутый в плед, словно Цицерон, я прошествовал вглубь комнаты, остановился перед своим гостем и с сомнением уставился на него. Он, по-моему, был поражен гораздо больше, чем я, хотя по всем правилам, наверное, должно было быть наоборот.