Адмирал 3. Адмирал. (Черновик)

Так просидев до конца награждения, мы всей шумной толпой направились в банкетный зал. Были тут и иностранцы, пресса, так что вспышки фотоаппаратов так и сверкали. Того, кто нас снимал при награждении я запомнил, он был тут же. Поэтому оставив маму у стола с бокалом шампанского в руке, я скользнул в сторону фотографов. Тот легко согласился прислать мои снимки, записал адрес, пообещав сделать это в ближайшее время. Когда я вернулся, тот обнаружил беседующую маму с товарищем Сталиным, как-то легко и просто они общались, мама даже смеялась чему-то. Подозрительно. Обойдя их стороной, приблизился со спины товарища Сталина и старался подслушать, о чём говорят, а говорили обо мне. Тут заметив, что за всеми моим движениями со стороны пристально следит генерал Власик, явно догадываясь, что я делаю, приняв независимый вид, попросил у официанта стакан с лимонадом и, сделав пару глотков, подошёл к этой паре.

— О чём говорим?

Те смешались, но мама всё же сказала что обо мне. Дальше мы так втроем и общались, я описал товарищу Сталину в подробностях нашу недавнюю эпопею в тылу у немцев, со своей точки зрения, конечно же. Кое-что упустил, но как оказалось, тот об этом знал и сам напомнил:

— И обменял два вещмешка с битой посудой на трофейный автомобиль.

— Ну не всё там бито было, — немного растерянно промямлил я. — Восемь тарелок и поднос сохранились. Мы ими пользуемся. Надо будет потом в музей передать, всё же раньше они принадлежали Гитлеру, а тот какой-никой след в истории но оставляет... А по поводу обмена... Никто не просил бить мои трофеи, которые я напрягая все силы, лично вынес всё к нам, и тут какой-то, даже слов подобрать не могу, разбил всё оглоблей, когда мы уже у своих оказались. Даже описать не могу, какие я чувства испытывал, когда услышал этот хруст, поэтому комкор правильно поступил, и погасил мои эмоции подарком. А я в ответ у них концерт исполнил. Два часа шёл. Запрещённые песни пел.

— Запрещённые? — поднял тот брови, мне даже показалось, что тот не играл и действительно был удивлён.

— Ну да, цензура запретила мне их исполнять, а фронтовикам и простому народу они очень нравятся, вот и приходится их вот так на импровизированных концертах исполнять. Негативного отношения к ним я не заметил, не знаю, почему их запрещают.

— А по радио, почему перестал выступать?

— Так запретили же?

— Насколько я в курсе тебе это никто не запрещал.

— Не знаю, передали, что в моих услугах больше не нуждаются, и всё. Это после того случая с тем композитором случилось, которого я немного поставил на место в последней передаче. Видимо мстил таким образом.

— Почему же ко мне не обратился?

— Да меня как-то вся эта ситуация и самого утраивала, другие дела навалились. Тем более я в госпиталях пел.

— Да, мне дочка говорила, она на двух была.

— А?

— Она служит в двух госпиталях сиделкой, учиться на врача, — сделав небольшой глоток из фужера, пояснил Сталин.

— Как же я её не заметил-то?! — озадачено почесал я затылок.

— Она изменилась за последнее время.

— Возможно. Кстати, товарищ Сталин, по поводу цензуры, я всё же хотел бы поговорить. Не знаю, мне как создателю, конечно же, неприятно такое решение, запретить их, но я не понимаю, почему несколько человек решают за всех, что можно слушать, а что нет?

— Извини, Александр, но тут я помочь не могу. Решали это компетентные товарищи, и если оно было принято, значит, решение правильное, и только они могут изменить его.

— Всё равно... — я пощёлкал пальцами, подбирая подходящее слово. — Подло как-то. Мне кажется, хотя бы один раз слушатели, но должны их услышать. Мол, песни запрещены цензурой, но исполнить их один раз разрешили, чтобы слушатели сами решили, правильно компетентные товарищи поступили или нет.

— Хм, а интересно предложение. Знаешь, на это я дам добро. Раз песни запрещены, так запрещены, но все они могут единожды прозвучать по радио. Возьмёшься?

— А знаете, а возьмусь, сам и певцов подберу, помогу музыкантам освоить мелодии для них. Справлюсь.

— Вот и договорились.

— Этот вопрос решили. Перейдём к другому?

— А у тебя ещё что-то есть? — заинтересовался Сталин, в его глазах мелькали смешинки.

Мама постаралась как можно незаметнее толкнуть меня локтём, намекая, что пора заканчивать, но у меня это ещё было не всё.

— А как же. Даже два. Вы ведь в курсе, что мне от бандформирования достался дом в качестве трофея?

— Бандформирование, — Сталин как бы попробовал на вкус это слово. — Интересно звучит. Да я в курсе о доме. У тебя там вроде как сестра проживает с сокурсницами.

— Точно. Там в амбаре находится неплохая техническая мастерская, у меня не стали её забирать, оснащение старое, официально выкупленное прошлым хозяином в порту, на что была соответствующая бумага. Из-за этого и не тронули. Так о чём я? Всё дело в том, что парк станков, а их там черные, плюс наковальня, идеально подходит для небольшого кустарного производства. Мы с делом попробовали и сделали за два дня десять глушителей, три для немецких автоматов 'МП' и семь для пистолетов 'Вальтер' и 'Парабеллум'. Качество выстрела не сильно не понизилось, но глушиться теперь неплохо. И мы с дедом вот что решили, открыть это производство, и начать штамповать такие глушители. В основном для трофейного вооружения, но можно и нашего.

— А рабочие?

— Мой дед в прошлом артиллерийский унтер, после окончания Гражданской войны, не смотря на сильную контузию, в основном из-за недостатка рабочих рук, до выхода на пенсию в тридцать седьмом работал в мастерской лесопилки. Запчастей разных не дождёшься, как не заказывай, вот они у себя почти всё выделывали сами. Так что дед опытный слесарь. Ещё неподалёку проживает увечный фронтовик. Танкист без одной ноги. Руки у него растут откуда нужно, так что два работника есть, а дальше из молодёжи наберём. Трёх-четырёх нам хватит. Думаю до тысячи единиц глушителей в месяц мы будем выпускать для войск осназа, разведки и иже с ними. Только материал ваш. Трудно найти подходящий. Смешно сказать, на свалках необходимый материал искали. Нашли, честно говоря, по мелочи.

Сталина моё предложение не могло не заинтересовать, чуть позже подошёл маршал Шапошников и включился в беседу. Но он недолго с нами был, отвлекли и тот ушёл. Тут Сталин напомнил о третьем вопросе. Я честно сказал, что это скорее не вопрос, а просьба. Ну заколебали меня тормозить всем кому не попадя. В общем, не имеет права двенадцатилетний подросток водить машину. Отбрёхиваться получалось только по той причине, что меня узнавали, поэтому и отпускали, а так тяжело. В общем, мне права нужны. Тот тоже обещал подумать и решить этот вопрос. Просьба была не такая уж и напряжённая. Потом мы ещё немного поговорили, и товарищ Сталин отошёл, его отвлекли. Тут взяла слово мама, она шёпотом изумлялась, как я так по-простому по панибратски общаюсь самим товарищем Сталиным. Сам я ничего необычного в этом не видел, и отвлёк её попробовать деликатесы на столе. Пользуясь таким случаем, пробыли мы в Кремле почти до закрытия, и только потом, собравшись, одевшись в гардеробе, покинули территорию Кремля.

— И что нас ждёт впереди? — вздохнула мама.

Махнув рукой свободной машине такси, их специально для таких случаев тут держали, я ответил:

— Мама, да ты что? У нас теперь вся жизнь впереди. Поверь, вы с Таней станете самыми известными певицами Союза, уж я постараюсь. Пусть по запрещённым песням, в основном исполнять их будете только вы, но станете. На мужской репертуар найду других исполнителей.

— Ох, мечтатель, — потрепал та меня по голове, и потребовала надеть шапку.

— Я оптимист и эти всё сказано, — надев шапку, пробурчал я, и распахнул для мамы дверь машины. А так у нас действительно много планов и нужно их решить.

Конец второй книги.

Продолжение следует.

* * *

Название: Адмирал 3. Адмирал.

Аннотация:

Фронт в тылу напрягая все свои силы ведёт работу. Запускаются заводы, эвакуированные на Урал, по железным дорогам новенькая боевая техника направляется на фронта. Однако есть ещё один путь, речной, и речники взвалили на свои плечи не меньший груз ответственности по доставкам необходимых материалов. Теперь и у Сашки появиться дело, ведь скоро открывается навигация.

* * *

Прошло восемь дней, чуть больше недели, но с того памятного вечера в Кремле, где произошло награждения фронтовиков и тружеников тыла, я себя больше причислял к последним, никаких подвижек не было. На студию радио меня так и не приглашали, поэтому я уже давно на них махнул рукой и с удовольствием занимался делами. Если на радио меня не приглашали, как обмолвился товарищ Сталин, то небольшое кустарное производство глушителей для оружия, его очень заинтересовало, так что на нас вышли уже на следующий день. Люди наркома Берии были. И вот я уже неделю как помогал деду налаживать производство под их патронажем. Был комсомольский набор, и у нас появилось шесть добровольцев от четырнадцати до шестнадцати лет, пять девушек и один крепкий паренёк. Он в основном грузчиком работал. Дед старшим мастерской, опыт у него был, так что наладил производство быстро и три дня назад первые глушители начали поступать на испытания. Сразу в войска их отправлять никто не собирался без госиспытаний.

Дед старший, дядя Стёпа, тот раненый танкист-фронтовик, стал старшим мастером, а он действительно был со станками на ты, шло обучение молодежи, трое из них были из местного ПТУ, но работами занимались пока старшие. Сейчас моя помощь уже не требовалась, я больше приглядывал и помогал с подготовкой материала. Естественно глушители мы делали не поточно, а под конкретное оружие. Нам доставили пять ящиков с 'СВТ', поэтому мы на стволах накручивали резьбу и пробовали на милицейском стрельбище, проводили первичные испытания, так что в армейских я был уверен. Правда, из-за не очень хорошего качества резины, лучше просто не было, мембраны долго не продержатся, так что для винтовок было лимитирована количество выстрелов в тридцать единиц, для револьверов и пистолетов в пятьдесят, потом требовалось сменить мембраны. К каждому глушителю давался тройной запасной комплект. Две девочки, что занимались именно мембранами уже стали руки набивать в их изготовлении, косяча всё меньше и меньше. Вот их как раз я обучал, дед с дядей Стёпой занимались самими трубами глушителей и резьбой. Так что часть винтовок мы отправили на испытания, как и десять 'Наганов'. Ещё обещали прислать 'ТТ' с удлинённым стволом, но дальше обещаний пока не зашло. А так нам именно 'Наганы' выделили. Вполне неплохое оружие тихого боя, да её с накрученными глушителями. Качество выделки нас с дедом удовлетворило, поэтому и дали добро забрать на испытание. Дальше всё, контакты налажены, дед крепко на своём месте сидит, одна из сокурсниц Тани стала вести бухгалтерию на производстве, всё это не отрываясь от учёбы, так что пошло дело.

С места производства я заглянул в музыкальную школу, мы там в течение полутора часов репетировали несколько песен с моим ансамблем, и двинул к тому дому где проживал. А так меня несколько не беспокоило, что производство было открыто на территории участка моей усадьбы больно уж удобно вести там работу. На месте, прихватив ведра, направился в соседнюю половину дома за водой. Нужно в свою натаскать, а потом исполнить просьбу Димки, обновить ледяную горку, что имела скат в городе с выходом на речку. Все соседские детишки, что там скатывались на санках, набрав скорость, катались почти на триста метров, до противоположного берега. Так что горка у нас была одной из самых лучших на улице. Ну а я, натаскав воды в хату, где проживал с дедом и бабкой, подтопил печи, всё же зима на улице, минус двадцать два как показывает уличный термометр, сделал дела по хозяйству, и можно братишке с сестричками помочь. Маринка бегала по участку, животину кормила, бабушке помогала ужин готовить, а я шесть вёдер натаскал на горку. Мы там, в пробитых на горке ямах, снег набили и вот я из лейки всё это и проливал, чтобы за ночь замёрзло. Ха, у меня быстрее лейка замёрзла, горловина, чем лёд схватился. Дальше из вёдер отливал. Именно тут, у баркаса, возле левой подпорки меня и нашёл Лабутин.

— Доброго вечера, Константин Львович, меня ищите? — первым заметил я его, выходя из-за корпуса баркаса.

Темнело, четвёртый час только вступил в свои права, как я уже говорил, вечерело. Через час мы с моей музыкальной группой должны выступить в одном из госпиталей, главврач был в курсе и всё подготовит, поэтому время терять не хотелось, мне ещё собраться, приодеться было нужно. Интересно, что ему тут нужно?

Ветер бросил в лицо ключей вихрь снега, отчего я поморщился и поднял меховой ворот тёплого пальто. К зиме я успел подготовиться хорошо. У меня был ватник, вроде армейского, пальто для школы, тулуп для суровых морозов и потёртое старое пальто слегка не по размеру в котором я сейчас и находился. Оно у меня было вместо рабочей зимней куртки, тем более было слегка укорочено снизу для удобства. Немного повреждено, хоть и аккуратно заштопано, так что порвать его было не жаль. По двору и по хозяйству я работал именно в нём. А что удобно, и мне особенно нравился его высокий меховой воротник. Вот как сейчас надвинул пониже ушанку и поднял его, чтобы ветер не бросал в лицо жёсткий снег. Сам ветер недавно поднялся, с полчаса назад. Детишки что мне помогали, с его появлением моментально испарились, своих я сам прогнал, ещё не хватало застудиться, так что закончив, укрывшись от ветра за корпусом баркаса, смотрел на проделанную работу со стороны, придирчиво ища недоделки. Те места, где я проводил ремонт, были хорошо видны белыми пятнами набитого и намоченного снега который я сглаживал лопатой, чтобы при спуске у ребятишек не было проблем. Завтра можно будет уже кататься. Быстро схватится. Сегодня уже поздно, темнеет.

— Здравствуй, Александр, — поздоровался тот сверху спуска, ища взглядом возможность спустится.

Под снегом были деревянные ступени подъёма, но зимой они никому не нужны и их не чистили, а детишки и так в стороне прорубили лопатами в снегу ступени и им хватало. Спуститься можно по горке. Тот видимо сверху ступени в снегу у горки не заметил, поэтому предложил свой выход:

— Может, ты поднимешься? Неудобно говорить, крича друг другу.

Молча кивнув, я подхватил оба пустых ведра и лопату, лейку ранее на кухню унёс оттаивать, так что грузу не так и много. Поднявшись наверх по ступеням, я перучковался с помредактора, и мы направились к дому. Я там разложил вещи по местам в сенях, а мы прошли в половину дома мамы, именно здесь в основном и царила жизнь, во второй половине мы просто спали. Мамы ещё не было, училась, и Марина, бабушка кормила Киру кашей, накидала нам на стол. Лабухин схватил стакан с горячим чаем и начал греть руки. Ну да в его пальто особо не согреешься. Может оно и стильно выглядело, но скорее было для осени или весны, а уж никак не для такой зимы как у нас. Это еще ничего, пару дней назад вообще морозы стояли, сегодня было полегче.

Я же сделав бутерброды из сала, копчёное, мы с дедом недавно коптили, и стал его есть, прихлёбывая чай. Наконец когда гость отогрелся, шумно отхлёбывая крутого кипятка под названием чай, что ему налила Марина, по его же просьбе, то заговорил: