Наследники (часть 1)

Часть 1.

Удача любит смелых.

Глава 1.

В город въезжали на рассвете. Впереди — сам герой дня, рыцарь, непобедимый герой, драконоборец. За ним на простой телеге, безо всяких посмертных почестей могучему существу, крестьяне везли отрубленную голову дракона. Трофей внушал уважение — слегка затянутые мутной пленкой желтые змеиные глаза не уступали размером кулаку взрослого мужчины, клыки, торчащие из сведенной посмертной судорогой пасти, были как хорошие боевые кинжалы, сверкали, кстати, даже ярче, что только придавало им внушительности. Сама голова в длину занимала больше половины повозки, а в высоту достигала до пояса стоявшему рядом с ней крестьянину.

Толпа, неведомо как прознавшая, что великий герой едет, и начавшая собираться еще с полуночи, встречала рыцаря ликующими криками и бросала под ноги его верного боевого коня свежие цветы. Конь не возражал, рыцарь тем более. Он был молод, храбр и честолюбив, этот смуглый красавец в тяжелых латах. Впрочем, судя по копоти на благородном зачарованном металле, смуглость рыцаря проистекала, скорее всего, от пламенного дыхания огнедышащего чудовища и клубов дыма, которые это пламя сопровождали. Внимательный наблюдатель заметил бы, что бесстрашный воитель, несмотря на сияющую на лице счастливую улыбку, смертельно устал и, видимо, изо всех сил сдерживается, чтобы не пустить коня галопом к своему фамильному особняку, наверняка величественному и старинному, как и род рыцаря. Однако всадник этого не делал. Проблема была в том, что рыцарь не был ни знатен, ни богат. Особняка у него тоже не было. И грозного драконоборца мучил простой вопрос: как теперь жить дальше? Конечно, за голову чудища была назначена немалая награда, его светлость владетельный герцог де ла Труаль, которому принадлежал этот чудесный город, наверняка отметит достижения героя, возможно, даже приблизит к себе и даст какой-нибудь незначительный титул. Но тяготило воина совсем другое. Родословная рыцаря была очень древней и красочной, его предки немало сделали для нынешнего величия Священной Империи, но ныне род угас. А все из-за деда рыцаря, сэра Антонио Грозного, позже прозванного Проклятым. Дед был великим воином и мудрым главой рода, но гордыня сгубила его. В поисках еще большей славы и власти, сэр Антонио обратился к запретному колдовству, стал чернокнижником, чем навлек на весь род кару со стороны святой Инквизиции. Деда и его братьев сожгли на одном костре, отца нашего героя, который был единственным сыном сэра Антонио, насильно постригли в монахи и отправили в отдаленный монастырь, где он, не перенеся позора, через год скончался. Сам же наш рыцарь попал сначала в приют, а затем был взят на содержание одной доброй, но одинокой женщиной из небогатого дворянского рода. В общем, вся тысячелетняя история рода была перечеркнута одним неразумным поступком единичного его представителя, и сейчас рыцарь страшно, буквально до дрожи в руках, боялся внимания Инквизиции.

И недаром. Сэр Антонио оказался весьма талантливым чародеем... В общем, когда инквизиторы пришли по его душу, старик умудрился испепелить девятерых на месте, а еще троих зарубил мечом, и никакие защитные амулеты, коими так славится Инквизиция, ее агентам не помогли. Впрочем, сэру Антонио тоже не повезло. В тот день в городе был сам Великий Инквизитор... ну, вы понимаете.

Другими словами, наш герой опасался, что его тоже заподозрят в занятиях темным искусством, ведь в одиночку сразить дракона под силу только самым великим воинам. Да, волшебные латы оберегают от драконьего огня, но от десяти длинных, острых как бритва когтей, длина каждого из которых примерно соответствует длине руки человека, никакие доспехи не спасут. Кое-кто в толпе уже заметил, что рыцарь возвращается без своего фамильного гербового щита, так вот, этот щит в полной мере ощутил на себе остроту драконьего когтя, и восстановлению боле не подлежал.

А ведь дракон еще и летает. Никто еще не сумел пережить удар пикирующего чудовища, более того, известны случаи, когда отдельные, особо крупные особи такими ударами крушили крепостные башни. Поэтому, чтобы убить это смертоносное чудовище, нужно лезть к нему в пещеру, где в полной темноте, в которой дракон, кстати, чувствует себя как дома, попытаться изловчиться и зарезать-таки проклятую тварь. К счастью, все истории о "неразрушимости" и "непробиваемости" драконьей чешуи — не более чем сказки. Хороший меч, укрепленный боевой магией, без труда прорежет дыру в шкуре чудовища. Главная трудность — суметь подобраться на расстояние удара и не умереть первым. Нашему герою это удалось. Оскаленная в предсмертной ухмылке драконья голова — лучшее тому подтверждение.

Но разве объяснишь инквизитору, что это не темное сковывающее заклятье связало дракона, позволив к нему подойти и одним ударом прикончить беззащитную тварь. И не вызванный демон отвлек внимание ящера, пока рыцарь, каким-то чудом сумев, не гремя латами, подобраться к монстру со спины. И не банальный вампиризм, с помощью которого рыцарь выпил силы дракона, сам став смертоносным чудищем... Как объяснить человеку, который никогда не работал, что это ежедневные болезненные тренировки, адская нагрузка в годы обучения и невообразимое количество часов, проведенных в учебных залах позволили рыцарю победить опаснейшего противника, а вовсе не темное колдовство?

Да, драконоборца ждал серьезный разговор с хранителями магического и религиозного равновесия.

Тем не менее, ничего не подозревающая о душевных муках и страхах героя толпа радостными криками приветствовала его, ликуя о том, что одной проблемой стало меньше. И плевать, что кочевники опять собирают силы, грозя со дня на день ударить по городу, находящемуся почти на самой границе, плевать, что император ввел новые налоги, которые разорят большинство мелких купцов, а неурожай обрекает большую часть населения города и его окрестностей на голодную зиму... Плевать. Сегодня праздник! Дракон убит человеком! Да здравствует человек, венец творения, образ и подобие, владыка мира! И плевать, что необразованная толпа не умеет читать, плевать, что никто из них не имеет ни малейшего понятия о чести, совести и достоинстве, плевать, что город полон грязи, вони и нечистот, плевать, что бандиты каждую ночь режут неосторожных горожан, плевать. Рыцарь велик! Рыцарь — человек! Толпа — тоже люди, значит, каждый из толпы не менее величав и могуч, чем рыцарь. Да здравствует гнилое человечество!

От подобных мыслей сердце рыцаря замирало, а ладони сжимались в кулаки, стискивая поводья. Конь чувствовал гнев всадника и беспокойно фыркал. Конь был умнее многих стоящих здесь людей, но даже он не догадывался, отчего нервничает и сердится его господин. Единственное, что понимал конь, так это то сам копытный ни в чем не виноват, и это его несколько успокаивало.

Мысли же рыцаря с каждой минутой становились все мрачнее и мрачнее, воображением он уже представлял тяжелый дубовый стол, связанные за спиной руки и холодный, отстраненный голос вопрошающего следователя. В такие мгновения рыцарь начинал интуитивно понимать мотивы деда, рискнувшего всем, лишь бы только воистину превзойти остальных жалких и убогих людей. Но почти сразу же драконоборец вспоминал всех тех, кто с детства казались ему достойными подражания: своего учителя фехтования — седого, но могучего воина-варвара, жившего по какому-то совершенно дикому, но внушавшему уважение своей строгостью кодексу; своего учителя математики и философии — достаточно молодого, но поразительно мудрого и проницательного чародея, изгнанного за вольнодумство из гильдии магов и вынужденного зарабатывать на жизнь репетиторством; свою приемную мать — удивительной красоты и терпения женщину, умершую от тифа пару лет назад... И ему становилось стыдно. Стыдно за то, что при слове "человек" он представляет себе не этих достойнейших людей, а грязного тупого обывателя, живущего поистине скотской жизнью.

Так, в тяжелых раздумьях и сомнениях продолжал свой путь рыцарь, не замечая кричащих горожан, расступавшихся перед ним. Улыбка давно сошла с запачканного лица драконоборца, оставив место лишь мрачной усмешке. Да, мертвый дракон принес рыцарю много проблем. Но иначе было нельзя. Другого шанса так быстро заслужить славу и уважение, обратить, наконец, на себя внимание герцога и возродить угасающий род могло никогда и не представиться. Да, скоро ожидается война с варварами, но на войне людей много, и рыцарь был уверен, что его, как потомка отверженного рода очень долго бы обходили чинами и наградами. Драконоборец вспомнил, каким трудом ему удалось добиться посвящения в рыцари... Да, на войне ему ничего не светило.

Рыцарь не собирался медлить. Сейчас вся судьба была лишь в его руках. Он глянул на лениво выползающее из-за крепостных стен солнце; было около семи часов. Герцог уже проснулся, надо успеть к завтраку. Героя дня обязательно посадят рядом с правителем, и это чертовски важно! Рыцарю нужно было о многом поговорить с его сиятельством, а иной возможности могло и не представиться. Говорили, герцог с утра бывает в добром расположении духа, многие сделали себе быструю карьеру, оказавшись на завтраке у правителя города.

Обернувшись, рыцарь прикрикнул крестьянам, чтобы как можно быстрей везли голову к самому дворцу де ла Труаля, а сам, жестом приказав горожанам расступиться, пришпорил коня и помчался к казармам Ордена, где обитал уже почти десять лет. Несмотря на запрет гнать коней галопом по городу, встречные стражники не пытались остановить рыцаря. Все хорошо знали его как порядочного и честного человека, да и вообще сегодня был его день, нельзя мешать герою! Некоторые стражи даже отдавали честь скачущему воину, на что он вынужден был отвечать аналогичным жестом. Впрочем, ему везло. Город уже проснулся, но жители еще не перегородили улицы телегами, обозами, да и просто самими собой, так что драконоборец добрался до казарм за какие-то десять минут, хотя обычно на это уходило не меньше часа.

Вихрем влетев в уже, к счастью, раскрытые ворота поста Ордена, рыцарь соскочил с коня, бросив поводья старику-конюху. Тот, как и положено хитрому старому пню, был в курсе всего на свете.

— Давай, поторапливайся, молодчик, — прикрикнул он строго, однако в глазах его сверкали лукавые искорки. — Приведи себя в порядок, герцог не любит нерях!

Запыхавшийся рыцарь лишь коротко кивнул и со всех ног побежал к колодцу, гремя доспехом на всю округу. У каменной ямы колодца в этот момент набирал воду повар, розовощекий высокий толстяк с довольно грозным лицом. Некоторые молодые ученики побаивались его, и не зря. Неповоротливый с виду, повар одной рукой легко управлялся с тяжелым двуручником, разрубая сверху донизу одним ударом одетое в полный доспех тренировочное чучело. Страшно было представить, на что был способен этот громила в настоящем бою.

— А, наконец-то, — хмыкнул толстяк, завидев бегущего к нему рыцаря. — А я уж начал было сомневаться в этих слухах. Таки одолел чудище?

— Одо... лел... — тяжело переводя дух, согласился рыцарь. — Не одолжишь ведро?

— Да, харю умыть тебе не помешает, — хмыкнул повар. — Давай помогу, — предложил он, видя, как рыцарь пытается стянуть с себя боевые перчатки.

Герой кивнул.

— Ты сейчас к герцогу собрался, так ведь? — риторически спросил повар, расстегивая ремешки доспеха и стягивая его. — А ты знаешь, что его величество тоже в городе?

— Сам император? — остолбенел рыцарь. Он ушел на поиски дракона неделю назад и был не в курсе последних новостей.

— Ага. Храни его Господь, — пробормотал повар, подавая рыцарю ведро с водой. — Короче, — начал он, глядя, как тот умывается, — святые явно сегодня на твоей стороне. Император явился не просто так, он набирает войско для превентивного удара по кочевникам. Те уже совсем обнаглели, две деревни на днях сожгли.

— Неужто? — поразился рыцарь, усердно оттирая копоть с лица. — А я думал, что они нескоро решаться объявить нам войну после последнего поражения...

— Как видишь, решились, — усмехнулся толстяк. — Но это неважно. Главное, что у тебя есть отличный шанс попасть в личный отряд императора. Там таких как ты любят, дурней здоровенных, — хихикнул он.

— Иди ты к черту, шутник, — огрызнулся рыцарь, ища глазами, обо что бы вытереться.

— Держи, — повар вынул из кармана на фартуке небольшую, на вид чистую тряпку. — Не обижайся, я отечески. Разве давно я тебя порол за то, что ты яблоки из кухни воруешь? Ну вот, совсем красавец стал, — хохотнул он, глядя на утершегося рыцаря.

Рыцарь действительно был хорош собой. Величественный профиль с четким выступающим подбородком и прямым ровным носом с легкой аристократичной горбинкой, а также короткая, но ухоженная темная бородка выдавали всю древнюю родословную рыцаря не хуже герба, густые черные волосы были бы подобны гриве легендарного черного льва, если бы не были достаточно ровными и послушными для более цивилизованной прически; посему неудивительно, что пронзительный взгляд хрустальной чистоты серых глаз поразил уже немало женских сердец. Правда, из-за постоянных тренировок у рыцаря было мало времени на амурные приключения, но он втайне надеялся поправить сие досадное упущение.

— На завтраке у герцога будет немало светских дам, — как бы шутя произнес повар. — Может быть, найдешь себе прекрасную и состоятельную покровительницу.

— Я туда не за этим иду, — поморщился рыцарь, подбирая лежащие на земле доспехи. — Как думаешь, пойти в доспехах или?..

— Никаких или! — перебил его повар. — Ты воин, лучшего наряда для тебя нет, — заявил он. — Впрочем, у тебя вообще нет хорошего наряда. Я же тебя знаю. Небось все деньги чародею снес, когда латы магией питал, так ведь?

Рыцарь смущенно кивнул. У него действительно теперь не было ни гроша за душой. А следующее жалование полагалось аж через три недели. Впрочем, рыцарей кормили в столовой Ордена бесплатно, да и за комнату платить ничего не надо было, но вот на приличное платье... да что там платье, у рыцаря не было денег вообще ни на что.

— Ну, тут я тебе помочь ничем не могу, — заметил повар, помогая рыцарю снова облачиться в доспех. — Нет, перчатки не стоит одевать... Да, а где твой шлем?

— Где-то в желудке у дракона, — мрачно ответил герой.

Повар передернул плечами.

— Несладко тебе там пришлось, — заметил толстяк. — Так, теперь протереть слегка, — пробормотал он, водя тряпкой по металлу, стирая нагар. Зачарованная сталь тут же ярко засияла в лучах утреннего светила.

— Отлично, — с одобрением воскликнул повар. — Все дамы твои. А теперь живо! Герцог тебя ждать не будет.

Коротко поблагодарив за помощь, рыцарь помчался обратно. На выходе его уже ждал обтертый и приведенный в более-менее приличный вид конь. Старика нигде не было.

— Спасибо большое! — крикнул рыцарь, вскакивая в седло. Конюх не мог далеко уйти, и наверняка услышал.

— Гони! — прикрикнул рыцарь на коня, пуская его вскачь.

Вот теперь рыцарь действительно выглядел героем. Красивый, статный, в сверкающих магией доспехах верхом на черном как ночь боевом коне, он казался сошедшим со страниц старинных трактатов эпическим воином, пришедшим покорять народы и сотрясать империи.

Громко стуча копытами по мостовой, конь нес своего могучего всадника прямо к цитадели в центре города, рядом с которой и находился герцогский дворец. Будучи человеком гордым и самолюбивым, рыцарь за пару улиц придержал коня и поехал дальше уже мерным шагом, всем своим видом излучая уверенность и силу. Страх перед Инквизицией уже полностью был вытеснен предвкушением от встречи с самим великим императором. Рыцарь мысленно повторял все правила этикета, какие только мог вспомнить, чтобы не ударить в грязь лицом и не показаться правителю убогим провинциалом.

Когда всадник, наконец, подъехал к мосту через ров, окружавший цитадель, он увидел, что крестьяне с головой дракона уже ждут его и о чем-то препираются с охранявшими мост стражниками. Стоявшая вокруг толпа тоже шумела, но, похоже, о чем-то своем.

— Что происходит? — стараясь придать своему голосу побольше высокомерия и внушительности, спросил он, подъехав поближе.

— Господин хороший, — воскликнул один из крестьян, — эти солдаты не хотят нас пускать!

— У его сиятельства празднество! Не дозволено чернь! — рявкнул охранник на крестьянина, слегка опасливо покосившись на рыцаря.

— Да мы и не упираемся! — возразил ему смерд. — Только телегу-то кто повезет?

— Мы послали за подмогой, — обращаясь к рыцарю, сообщил страж. — Счас выйдут и потолкают телегу.

— Тогда нам и делать там нечего, — заметил крестьянин. — Господин, заплатите нам, и мы с чистой душой пойдем.

Рыцарь мысленно содрогнулся. За всеми волнениями этого дня он и думать забыл, что обещал крестьянам целых десять серебряных монет за труды...

— Я не взял с собой денег, — начал он и порыве вдохновения вдруг заявил, — но я могу отдать вам своего коня в залог!

— Э, нет, господин, — после небольшой паузы возразил смерд. — Так не договаривались. Зачем нам ваш конь? Да и нам домой в деревню надыть, урожай сам себя не соберет. Нам деньги нужны.

Рыцарь похолодел. Горожане вокруг уже начинали тихо посмеиваться, мол герой, а слова своего не держит, жадный. Похоже, им даже и в голову не могло никому прийти, что этот самоуверенный господин на самом деле беднее любого нищего в округе. Впрочем, если бы даже и пришло, рыцарь чувствовал бы себя еще хуже. Уж лучше считаться в глазах света богатым и жадным, нежели нищим и несчастным.

— Что за сборище? — услышал вдруг рыцарь чей-то грозный голос. Судя по господским интонациям, говорил дворянин, да не из бедных.

Обернувшись, рыцарь увидел подъезжающего всадника верхом на великолепном белом скакуне в изумительной красоты сбруе. Наряд его был невообразимо роскошен: черный бархатный камзол, расшитый золотой нитью, одетый поверх белоснежной шелковой сорочки, на ногах бархатные же черные штаны с таким же шитьем, обут всадник был в изящные сверкающие полутуфли-полусапоги, скроенные по последней столичной моде. Слегка приподняв широкополую, черную опять-таки, шляпу, всадник заговорил, глядя на нашего рыцаря.

— Позвольте представиться, сударь. Я граф ле'Анжи дю Магниф, доверенное лицо императора в финансовых вопросах, — с легкой улыбкой сообщил он.

От волнения сжав поводья так, что кожа едва не затрещала, рыцарь поспешил представиться.

— А я Октавиан де Софо, рыцарь ордена Пяти Мечей, ваша светлость, — с трудом сдерживая дрожь в голосе, произнес он. — Признаюсь, я не ожидал встретить здесь... — он не договорил, запнувшись, не зная, какой из многочисленных титулов правой руки императора назвать.

Граф коротко рассмеялся.

— Прошу, не нужно напоминать о моих приключениях, это дела давно минувших дней, — улыбаясь, сказал дю Магниф. — Но позвольте полюбопытствовать, с чем связано сие столпотворение? Я вижу голову дракона, но не нахожу причин для столь агрессивных криков.

— Господин обещал нам заплатить, а не платит! — сдал рыцаря один из смердов. В толпе послышались легкие смешки. Октавиан побледнел от ярости и стыда, оглядывая собравшихся.

Дю Магниф недоверчиво изогнул бровь. Только сейчас рыцарю удалось отвлечься от его костюма и разглядеть, наконец, лицо графа. Это был уже зрелый, немало повидавший мужчина. Октавиан смутно припоминал, что графу было уже более пятидесяти лет, но выглядел дю Магниф гораздо моложе. Из-под шляпы виднелись густые черные волосы без малейшего признака седины, а тщательно уложенные тонкие усы без бороды придавали мужественному лицу графа загадочно-ироничное выражение, безусловно привлекательное. Мысленно рыцарь пообещал себе сбрить к чертям не модную уже бороду и сделать такие же усы.

— Если рыцарь дает обещание, он его исполнит. Ваше недоверие чрезвычайно оскорбительно, — грозно заявил граф.

— Но у него нет денег с собой... — робко возразил один смерд.

— Значит, вам придется подождать, — заявил дю Магниф. — Впрочем... — задумчиво добавил он, оглядывая трофей Октавиана. Крестьяне с надеждой глядели на него, как дети на ярмарочного чародея. — Награду за чудовищ назначает местный правитель, но средства на это выделяются из имперской казны, — неторопливо проговорил граф. — Поскольку вы косвенно участвовали в предоставлении доказательств убийства чудовища, то вам полагается денежная компенсация со стороны Империи, — торжественно заявил он. По лицам крестьян было видно, что кроме слов "денежная" и "Империя" они ничего не поняли.

— Вы нам заплатите? — спросил, видимо, самый сообразительный из них.

— Сколько вы им обещали, сэр? — учтиво поинтересовался граф у рыцаря.

— Десять серебряных монет, — сказал Октавиан, уже сообразив, к чему клонит граф.

— Хм, весьма щедро, — заметил граф и обернулся к смердам. — Итак, я, как ответственный за финансовую политику Империи, вручаю вам эти десять серебряных монет в счет гонорара сэра Октавиана за убийство чудовища, — с этими словами он достал из седельной сумки кошель, отсчитал требуемую сумму и вручил подошедшему смерду. — А теперь расступитесь! — повелел он. — Нас с сэром рыцарем ждут у герцога! — и, сделав жест Октавиану следовать за собой, граф быстрым шагом направил коня по мосту.

— Ваша светлость... — неуверенно начал было рыцарь, догнав графа.

— Не нужно, сэр Октавиан, — тепло улыбнувшись, оборвал его дю Магниф. — Давным-давно с одним моим знакомым приключилась точно такая же история. Только у меня была всего лишь голова химеры, — добавил он вполголоса, отвернувшись.

Мимо дворян по мосту бодро прошагали пятеро солдат, которым, видимо, было поручено доставить голову дракона во двор к герцогу.

— Телега хоть твоя была? — вдруг быстро спросил граф, глянув на Октавиана.

— Да, я ее сразу выкупил, — кивнул тот. — Крестьяне не желали везти голову на своих телегах. Суеверные.

— Слава Господу, а то бы они еще из-за транспорта подрались, — иронично заметил граф.

Они подъехали к воротам графской обители. Назвать этот архитектурный шедевр просто домом не поворачивался язык. Четыре этажа, выложенные из белого камня, изумительной красоты мраморные статуи и, самое главное, фонтан приводили Октавиана в неописуемый восторг. Граф же, видимо, придерживался иного взгляда на вещи.

— Какое безвкусие, — поморщился он, глядя на выкрашенные белоснежной краской стены дворца.

Октавиан смутился. Похоже, особняк герцога мог произвести впечатление только на забитого провинциала, но никак не на искушенного столичного гостя.

Ворота быстро распахнулись, и из них вышли двое слуг. Граф спешился и отдал поводья, рыцарь, не долго думая, последовал его примеру.

— Хм, де Софо, — вдруг проговорил дю Магниф и странно поглядел на Октавиана.

Рыцарь едва не вздрогнул и вопросительно посмотрел на графа.

— Пойдем, нас ждут, — уклонился от разъяснений тот.

Навстречу дворянам уже вышел еще один слуга.

— Господа, — учтиво кивнул он, — мне поручено препроводить вас к его сиятельству.

— Препровождай, — с каменным лицом позволил граф.

Слуга зачем-то еще раз коротко поклонился и повел их внутрь. После презрительной реплики графа, Октавиан не мог называть это строение дворцом даже мысленно, но, все-таки восхищение до конца не ушло, и он, чтобы не кривить душой, сам с собой договорился называть жилище герцога особняком.

— И все-таки здесь роскошно, — не удержался рыцарь от завуалированного упрека графу, заглядевшись на чудесные картины, развешанные по стенам.

— Да. Местами даже чересчур, — не моргнув глазом отозвался граф. — Думаю, когда вы увидите дворец императора, вы не сможете восхищаться более ничем, — ничуть не стесняясь идущего впереди слуги, добавил он. — Я имею в виду не только архитектуру.

— Ну, когда же я его увижу, — немного смутился Октавиан, в глубине души крайне обрадованный обнадеживающим характером последней реплики.

— Не стоит себя недооценивать, сэр Октавиан, — улыбнулся граф. — Вы молоды и чертовски талантливы. Именно в таких людях и нуждается император.

— Очень на это надеюсь, — тихо пробормотал рыцарь, больше встревоженный, чем польщенный похвалой.

Слуга растворил перед ними двери, и взору Октавиана предстал огромный бальный зал, полный разных людей. Роскошь их нарядов, блеск украшений, тяжелый запах духов, льющаяся со всех сторон музыка... Все это ослепило и оглушило рыцаря настолько, что он едва не бросился прочь, послав к чертям всех герцогов и императоров вместе взятых.

— Крепись, юноша, — вполголоса произнес дю Магниф, мигом разгадав весь клубок чувств на душе у Октавина. — Высшее общество ждет нас... Чтоб оно сгорело.

Эти слова немного привели рыцаря в чувство, и он поспешно последовал за графом, ощущая со всех сторон горячие любопытствующие взгляды.

Граф периодически останавливался, чтобы раскланяться с каким-нибудь знакомым, говорил комплименты встречным дамам, шутил, кажется, действительно смешно. Не мудрствуя лукаво, Октавиан старался повторять за дю Магнифом его движения, но рта благоразумно не раскрывал.

— Знаете, сэр рыцарь, когда я впервые попал на подобное сборище, мне было двадцать лет... Кстати, сколько вам? — с некоторым трудом заглушая громкую музыку, спросил граф, остановившись.

— Двадцать один. Месяц назад исполнилось, — ответил Октавиан.

— Так вот, тогда я впервые поверил, что ад действительно существует, — доверительно сообщил граф и двинулся дальше.

— А куда мы идем? — осмелившись, спросил рыцарь.

— Я мельком заметил императора и герцога вон в том конце, — ответил граф. — Ну, или мне показалось, что заметил.

Рыцарь уже немного пообвык всеобщему любопытству и понял его причину.

— Все-таки я зря явился в доспехах, — сказал он, краем глаза оглядывая стоящую рядом даму с просто-таки неприличной глубины декольте.

— Совсем напротив, — отозвался невесть как услышавший его дю Магниф. — Вы выглядите именно так, как и подобает герою сражений. Если бы вы пришли в костюме, его бы тут же раскритиковали, нашли бы, что у вас дурной вкус, и посмеялись. Причем, все это никак не зависит от свойств самого костюма.

— О, понятно, — немного растерянно отозвался Октавиан.

— Черт подери, я вижу их! — воскликнул граф. — Так, там стоят придворные... Это ужасно. Если не поздороваешься хотя бы с одним, тебя тут же за глаза обвинят в злоупотреблении властью и фаворе...

— А тут всегда так по утрам? — задал новый вопрос рыцарь.

— Утрам? — граф усмехнулся. — О, это не утро, сейчас вечер.

— Не понимаю, — нахмурился сначала Октавиан, а затем изумленно воскликнул, — так они с вечера не расходились?

— Именно. Мне, как привилегированному лицу, удалось выпросить у его величества пару часов сна, — улыбаясь, сказал граф. — Так, сделай значительное лицо, мы подходим к государю...

Поставленный в логический тупик последним советом графа, на каменных ногах Октавиан вслед за дю Магнифом приблизился к двум стоящим немного в стороне от всеобщего шума людям.

Тучного коротышку-герцога в напудренном парике Октавиан видел уже не раз, так что его взгляд вполне закономерно был сосредоточен целиком и полностью на второй персоне. Профиль этого человека был хорошо знаком каждому жителю Священной Империи, но вживую он внушал куда большее почтение. Среднего роста, немного ниже Октавиана, но гораздо более широкий в плечах, император с его словно высеченным искусным скульптором из мрамора лицом казался воплощением какого-то древнего северного бога, одного из тех небесных воинов, коим поклоняются рыжебородые варвары. А красивая ухоженная борода, вполне вписывающаяся в общий облик языческого божества, заставила Октавиана всерьез засомневаться насчет правильности своего решения побриться. На императоре, если не считать дю Магнифа, на единственном в помещении не было никаких украшений. И одет он был очень просто по сравнению со всеми присутствующими: темно-синий камзол, выгодно очерчивающий могучий стан правителя, да широкие прямые брюки того же цвета, скрывающие искалеченную в ходе последней войны левую ногу. В руках император держал изящную инкрустированную сапфирами золотую трость, на которую он, видимо, опирался во время ходьбы, скрывая хромоту.

— А, Александр, — назвал по имени дю Магнифа император. — Рад тебя снова видеть. Но что за рыцарь с тобой?

— Ваше величество, — поклонился граф, снимая шляпу, — ваше сиятельство, — снова поклон. — Позвольте вам представить, как уже прозорливо заметили ваше высочество, рыцаря сэра Октавиана де Софо, драконоборца.

Не найдя ничего лучше, рыцарь молча поклонился императору, насколько глубоко это позволяли доспехи.

— Драконоборец? — переспросил император, внимательно разглядывая рыцаря. — Весьма неплохо, юноша, я рад нашему знакомству.

— Я тоже, ваше величество, — как можно учтивей произнес Октавиан.

— А, — внезапно воскликнул герцог. — Верно, мне сообщали, что некий юный рыцарь одолел чудовище! Один!

— Да, это я, — коротко поклонившись, сказал Октавиан.

— Голову дракона уже несут к вам во двор, ваше сиятельство, — сообщил граф.

— Да что вы говорите! — восторженно воскликнул герцог. — Я давно мечтал поместить драконью голову в свою комнату с трофеями! Вы же не будете возражать, юный рыцарь? — спросил он. — Не беспокойтесь, под головой я повешу табличку с вашим именем!

— Нисколько, — немного озадаченно ответил Октавиан, представив себе висящую на стене голову дракона, а под ней табличку с надписью: "Сэр Октавиан де Софо".

Император негромко усмехнулся, видимо, тоже осознав двусмысленность последней фразы герцога.

— Пожалуй, стоит сообщить присутствующим. Уверен, дамы захотят увидеть голову чудовища, — улыбаясь, сказал император. — И героя, его сразившего тоже, — слегка прищурившись, но продолжая зловеще улыбаться, добавил он.

Видимо, отчаяние, охватившее Октавиана, достаточно явственно читалось по выражению его лица, и граф решил спасти рыцаря от чрезмерного внимания со стороны присутствующих.

— О, государь, полагаю, нам с сэром рыцарем нужно обсудить кое-какие вопросы, — уклончиво произнес граф.

— Полагаю, — задумчиво, но не менее серьезно, ответил император, — мне тоже нужно кое о чем с вами побеседовать. Так что, — император обратился к герцогу, — вам придется развлекать публику в одиночестве.

— Ничего, ваше величество, — немного удивленно, но стараясь не показывать виду, сказал герцог. — Я понимаю, государственные дела... — Брошенный в сторону Октавиана внимательный взгляд был почти незаметен.

Раскланявшись с герцогом, Октавиан последовал за быстро удаляющимися императором и графом. Пройдя несколько комнат, они резко свернули и чуть не бегом вышли во внутренний двор герцогского поместья.

— Черт подери, наконец-то свежий воздух, — шумно выдохнул император. — Ты проклятый плут, какого черта ты бросил меня там одного?

— Ну прости, — развел руками "проклятый плут", — у меня были дела. Да и если бы я не ушел, я бы не вернулся с таким подарком. — Граф кивнул на замершего немного в стороне Октавиана. Тот явно не ожидал от императора и графа столь развязной фамильярности и поэтому смотрел на них несколько растерянно.

— Подойди, не стой как чужой, — велел император.

Октавиан подчинился.

— Так ты правда зарезал дракона в одиночку? — поинтересовался император.

— Да, ваше величество, — ответил Октавиан.

— К чертям величество, — буркнул император. — Я уже больше суток слышу это каждые пять минут.

— Как скажешь, — сам ужасаясь своей наглости, буркнул в ответ рыцарь.

Император и граф удивленно переглянулись и громко захохотали.

— Вот что значит порода! — смеясь, сказал император.

— А я не сразу сообразил, кто он, — признался граф.

— О чем вы? — растерянно спросил Октавиан.

— Сэр Октавиан де Софо, внук сэра Антонио де Софо Грозного, сын сэра Людвига де Софо Яростного, — почти нараспев проговорил император. — Да ты на его лицо глянь — вылитый дед!

— Да, мой дед... — холодея от ярости, проговорил рыцарь.

— Был чертовски замечательным человеком! — перебил его император. — И моим учителем фехтования, кстати, тоже.

— Ты не знал? — глядя на изумленное лицо Октавиана, спросил дю Магниф.

Драконоборец покачал головой, не в силах выговорить ни слова.

— Мы с твоим отцом в молодости тоже охотились на всяких тварей, — мечтательно произнес император. — А этот, — кивок в сторону графа, — был у нас вроде лесничего.

— О да, я первый натыкался на тварь, со всех ног бежал к твоему отцу и кричал, чтобы он спас меня, — сдерживая смех, сказал граф.

— Эй, сынок, очнись, — усмехнувшись, император положил пораженному рыцарю руку на плечо и слегка встряхнул его.

— Это... неожиданно, — подобрал, наконец, правильное слово Октавиан.

— Да, — с неожиданной грустью согласился граф. — Инквизиция уничтожила почти все упоминания о твоем отце, а деда просто вычеркнула из истории, словно его никогда не существовало.

— Он сам был виноват, — нахмурившись, сказал рыцарь.

— Не все так просто, — покачал головой император, пытливо заглядывая рыцарю в глаза. — Но сейчас не время об этом говорить.

— Да, нам нужно разобраться с твоим будущим, — поддержал его граф.

— Я могу устроить тебя на любую должность в империи, но, пожалуй, не стоит брать слишком высоко, — сказал император. — Ты сын одного из моих лучших друзей, но я сам вынужден подчиняться Инквизиции... В истории были прецеденты, когда правитель, неугодный Церкви... Хм, не будем об этом, — сам себя перебил император. — Другими словами, чтобы не будоражить этих проклятых монахов, я могу устроить тебя в свой личный отряд. Ты весьма кстати прикончил этого дракона, так что лишние вопросы отпадут. Так ты как?

— Не отпадут, — неожиданно даже для самого себя возразил Октавиан. — Все мое детство за мной наблюдали из Инквизиции. Когда моя приемная мать пыталась меня усыновить, ей было отказано без объяснения причин. Потом мне было отказано в посвящении в рыцари, и я едва ли не силой добился, чтобы меня все-таки посвятили. — Он покачал головой. — Не удивлюсь, если на столе у Великого Инквизитора уже лежит рапорт об этом чертовом драконе, — выпалил он, не сдержав злость.

— А ведь парень прав, — задумчиво сказал дю Магниф, потирая ладонью подбородок. — Старый Антонио сумел досадить лично Великому, а тот такого не прощает.

— Не в досаде дело, — немного раздраженно, ответил император, взмахнув рукой. — Тут другое. Истребили весь род де Софо, понимаешь, весь! — воскликнул государь.

— Да, я последний, — невесело подтвердил Октавиан.

— Я помню, у тебя была сестра, — нахмурился император.

— Мне написали, что она умерла от чумы пять лет назад, — сказал рыцарь. — Я ее так ни разу и не видел.

— Так что делать-то будем? — поинтересовался граф, прервав затянувшееся молчание.

— Ты хочешь быть в моей гвардии? — прямо спросил Октавиана император.

— Да, — не раздумывая, ответил тот.

— Значит, будешь, — просто сказал государь. — Император здесь я, что бы там не воображали монахи.

— Я займусь? — полуутвердительно спросил граф.

— Да, — согласился император. — И не забудь ему медаль какую-нибудь выдать. Положено так, — пояснил он, заметив удивленный взгляд Октавиана. — Орден ты пока не заслужил, а вот на медаль дракона хватит.

— Я видел голову, большая, — заметил граф.

— Зеленый? Синий? — заинтересовался император.

— Красный, — сказал граф и, налюбовавшись растерянным лицом императора, добавил, — но молодой.

— Это вы о чем? — не понял Октавиан. — Они же все серые...

— У них цвет крови различается, — пояснил граф. — Ничего, еще научишься разбираться.

— А ты молодец, я красного так ни одного и не убил... Ну, в смысле, в одиночку, — поправился император.

Откуда-то со стороны донеслись восторженные крики. Похоже, герцог все-таки сумел вытолкать посетителей наружу любоваться трофеем.

— Ладно, — поморщившись, сказал император, — потом еще как-нибудь поговорим. Мне пора возвращаться. — Император выразительно посмотрел на своих спутников, но они не шелохнулись. — Нет, ну хоть поклонитесь мне для приличия, — недовольно проворчал он.

Граф и рыцарь слегка изогнулись в поклонах.

— Ну, хоть так, — прокомментировал император, развернулся и удивительно быстро для своей хромоты удалился обратно в особняк.

— Пойдем, Октавиан, — сказал граф. — Думаю, тебе нужно собрать вещи.

— Все мои вещи на мне и в седельной сумке, — усмехнулся рыцарь, следуя за дю Магнифом. — Доспехи, меч и книга.

— Что за книга? — полюбопытствовал граф.

— Понятия не имею, она на каком-то варварском языке, — пожал плечами рыцарь.

— А зачем тогда носишь с собой? — удивился граф.

— Я ее у дракона в пещере нашел. Рядом с человеческим скелетом, — пояснил Октавиан. — Стало интересно, что мог читать человек за миг до того, как его убил дракон.

Высоко уже стоявшее в небе солнце бросило на лицо рыцаря яркий луч, словно благословляя. И все в этот момент казалось ему правильным и верным, а утренние страхи рассеялись как дурной сон после пробуждения. Впереди его ждала новая жизнь, пока еще неведомая, но уже манящая и соблазнительная.

Глава 2.

Чернокнижник мрачно сидел за своим письменным столом, подперев подбородок кулаком, и напряженно думал. О своей хронической неудачливости, о зазря загубленной репутации, о темном будущем, не сулившем ничего хорошего. Последний ритуал, который просто в принципе не мог не сработать, как ни удивительно, не сработал. Чернокнижник мысленно проклинал всю магию, все темные искусства, всех шарлатанов-колдунов, пишущих якобы "действенные" рецепты и способы достижения власти над темной стороной магии. Он мутным взглядом обвел свое жилище и скривился от омерзения. Тесная каморка в подвале доходного дома, за которую он платил гроши, приходилась ему и домом, и лабораторией, и храмом одновременно. Из мебели здесь был только заваленный всяческим хламом тяжелый дубовый стол, да книжный шкаф, полки которого уже трещали от веса забитых в него книг. Даже спать чернокнижник был вынужден на полу, предварительно расчистив место от валявшихся повсюду трактатов, свитков, разряженных колдовских жезлов и прочей дребедени, которая должна была в идеале дать ему власть, а на самом деле принесла лишь головную боль.

Чернокнижник пребывал в глубоком душевном кризисе. Собственно, он уже всерьез сомневался, есть ли у него душа вообще после всех этих мерзопакостных экспериментов как: вытягивание жизненных сил из жаб, призывы всевозможных темных духов, на которые, правда, никто не откликнулся, переделка официальных магических и церковных ритуалов в мерзкие и отвратительные оргии...

Но самое обидное было, когда соседи прознали о его занятиях и настучали в Инквизицию, пришедшие церковники только посмеялись над колдуном-неудачником и ушли, заявив, что его занятия есть полная мерзость и глупость, но истинной вере вреда не несут никакого. Собственно, именно это и привело чернокнижника в нынешние глубины отчаяния.

А ведь он когда-то был перспективным учеником, маг-наставник хвалил его и ставил в пример остальным, предрекая большое будущее и быструю карьеру. Но идиотская гордость заставила его бросить гильдию и обратиться к запретным искусствам. Бросил. Обратился. Кретин. Искусства оказались не столько запретными, сколько недосягаемыми. Инквизиция работала на славу, достать настоящий текст, содержащий запрещенные техники, не представлялось никакой возможности, а то, что раздобыть удавалось, на поверку оказывалось пустышкой, подделкой и обманом. Таким хламом у чернокнижника уже было завалено полкомнаты, и он начинал всерьез подозревать, что в Инквизиции есть специальный отдел, который занимается изготовлением подобной чепухи.

А возвращаться обратно в гильдию теперь было нельзя. Маги не прощают отступников. Конечно, прецеденты случались, но для этого нужно было совершить действительно что-то невообразимое, что в гильдии исполнить невозможно из-за запретов. Так, две сотни лет назад, к примеру, в гильдии магов получил высокий пост отступник Альбер де Айнаштен, который открыл принцип относительности, перевернувший все представления физическом мире и его взаимодействии с магическими силами.

Но Айнаштен был гением, а наш чернокнижник чувствовал себя полнейшим ничтожеством. Он вспоминал старинные хроники: "...и ушел чародей из гильдии, и стал заниматься темным искусством, достигая власти почти безграничной, но теряя человечность свою..."

Да черт с ней, с человечностью, как он власти-то достиг?!

Ну, потом, конечно, в хрониках по темную душу чародея приходила Инквизиция, и все заканчивалось горячо, в буквальном смысле этого слова.

К нашему колдуну-неудачнику Инквизиция, как уже говорилось, приходила. И с хохотом ушла.

Чернокнижник на миг задумался о суициде, но быстро оттолкнул эту нехорошую мысль. Несмотря ни на что, жить он очень любил, да и глупо это — ускорять неизбежное. Притом, это вдвойне глупо, если приять во внимание теорию реинкарнации, развитую все тем же Айнаштеном, и получающую все большую популярность с каждым годом.

Какой смысл себя убивать, если через сотню лет после этого родишься все тем же неудачником?

Чернокнижник лениво перевел взгляд на свой стол и стал рассматривать лежащие на нем книги. Сегодня он купил на последние гроши несколько, как ему сказали, "дневников и рукописей темных чародеев нашего столетия". Из одиннадцати тетрадей десять оказались фальшивками. Чернокнижник тяжело вздохнул и взял в руки последнюю, еще непрочитанную весьма толстую тетрадь в потертом кожаном переплете. Конечно, это тоже стопроцентная липа, но сейчас колдуну хотелось себя чем-нибудь занять, чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей.

— "Его светлости графа и славного рыцаря сэра Антонио де Софо личный дневник", — вслух, с выражением прочел чернокнижник надпись на обложке. — Ну, красивый у тебя почерк был, граф де Софо... — задумчиво проговорил он, разглядывая замысловатые завитушки букв, — или у того инквизитора, который это подделал, — мрачно добавил чернокнижник после паузы.

Вздохнув, колдун открыл тетрадь и принялся за чтение.

— Сегодня, одна тысяча... бла бла бла... Так... охота, суд, охота, — задумчиво бормотал он, разглядывая надписи. — А где магия? Ого! — вдруг удивленно воскликнул чародей. — Так ты был драконоборцем, граф!

С ожившим интересом чернокнижник продолжил чтение. Даже если его обманули, и никакого колдовства к дневнике не описано, почитать записи рыцаря-драконоборца будет весьма занятно, решил колдун.

С любопытством переворачивая страницу за страницей, чернокнижник вдруг пораженно застыл, введенный в полнейший ступор одной строчкой.

— "...ученик мой Карл вполне радует меня, подтверждая, что Нибенги — род великих воинов..." — вслух прочел чернокнижник. — Карл Нибенг?! Ученик?! Сэр Антонио, ты что, был учителем императора? — пораженно спросил чародей у дневника. — Это точно не липа, у инквизиторов бы фантазии на такое не хватило... Это надо же! Если с магией не выгорит, кресло в исторической академии мне уже обеспечено, — усмехнулся чернокнижник, переворачивая страницу.

Следующие двадцать страниц поведали чернокнижнику о нравах и событиях в императорском дворце, причем с такими занятными подробностями как романтическое пристрастие старого императора, ныне почившего, к полненькой мулатке-кухарке, готовившей его любимые кремовые торты.

— У меня нет слов, — прокомментировал чернокнижник, качая головой и листая страницы.

— Опа, — вырвалось у колдуна. — "...еще встретил я загадочного незнакомца. Вначале показался он мне безумен, но, послушав его, пришел я к выводу, что не найти среди друзей и недругов моих человека более рассудительного. Сей чародей..." — чернокнижник взволнованно перевел дух и продолжил, — "...мне сообщил одну вещь странную. Сказал он дословно следующее: "Не Софо ты по отцу, лишь по матери. Отец твой был не Софо. Другой он, совсем иного рода, высокого и тайного". Я поражен поныне. Ведь и в самом деле отец мой был приемным сыном деда моего. Но всем дед говорил, что мой отец — его троюродный племянник, чтобы древо генеалогическое не портить кровью неизвестной".

Чернокнижник задумчиво почесал отросшую уже почти до груди темно-русую бороду.

— Занятная вещица, что в руки мне попала, — пробормотал он, оглядывая дневник. — Тьфу, заразный слог, так и цепляется к языку. Ладно, продолжим...

К великому разочарованию колдуна, на последующих шестнадцати страницах никаких новых упоминаний о загадочном чародее не было. Но весьма заинтриговала и заставила задуматься семнадцатая.

— "А для чего живем мы? Для чести? Совести? Не думаю. Все это важно, но лишь как средство, цель же у нас другая. Что есть я такое? Тело не есть я, оно умрет, а я останусь. Да и сейчас не так крепка та цепь, что тело и меня связует воедино. И мысли мои тоже не есть я. Меня тот чародей..." Опять он! "...научил за разумом своим следить и собирать внимание. А также и рассеивать его, давая разуму, душе и телу отдых. Да, душа. Церковники твердят, она важней всего. Ерунда! Маги из гильдии давно научились извлекать душу, вот только человек жить продолжает, а сама душа куда-то исчезает. Да, это кадавр, раб без совести и чувств. Но я с одним поговорить сумел. Не чувствует он страсти, голода и жажды. Но мыслить может. И, что важней всего, он знает истину: "Я знаю, что я есть, и ты не можешь доказать обратного, никто не может". Так мне сказал он, в изумленье приведя".

Чернокнижник с шумом выдохнул.

— "Итак, не тело я, не разум, не душа. Я тот, кто есть. И воля — меч мой, а сознание — мой щит. Когда свой меч на щит я обращаю, тогда воистину могу сказать "Я есть". Еще сравнить такое можно со знаком следующим..."

Дальше на странице был изображен очень хорошо знакомый чернокнижнику знак: симметричная шестиконечная звезда, составленная из двух равных равносторонних треугольников, один из которых обращен одной вершиной вверх, а другой — аналогично вниз.

— "Это мир и Бог, но также и Путь. Луч восходящий и луч нисходящий. Не буду более разъяснять, кто знает, тот и так поймет", — прочел чернокнижник. — Сэр Антонио, тебе бы философию преподавать, — пробормотал он. — Ну, по крайней мере, один магический знак я обнаружил.

Пролистав еще несколько страниц, посвященных всякой рутине, чернокнижник наткнулся на очень странную фразу, начертанную на полях той же рукой, но другими чернилами, и как-то коряво, словно в спешке.

— "Бросай читать, если не уверен в своих силах. Я верил, но во многом ошибался. Нет времени всего исправить", — задумчиво прочел вслух чернокнижник. — Ты начинаешь меня серьезно волновать, сэр Антонио...

Перевернув страницу, колдун вытаращил глаза. На пожелтевшей от времени бумаге, простыми и ясными словами был описан способ изготовления магического жезла, причем весьма большой мощи, судя по приведенным цифрам. Также было нарисовано несколько небольших, но довольно понятных картинок с подписями.

— "Правила эксплуатации", — ошарашено прочел колдун. — Жезл? Это же один из величайших секретов гильдии...

Он непроизвольно посмотрел на лежащий на столе недавно купленный за три серебряных монеты жезл. Простая гладко обструганная палка толщиной в два пальца и длиной с локтевой сустав, с небольшим куском блестящего угля на одном конце. Вроде бы просто, однако заряда, накопленного в этом камне, хватило бы создание громадного огненного шара, способного испарить целое озеро. И цена этой деревяшки просто бешеная. Но еще никому, насколько знал чернокнижник, не удавалось украсть рецепт изготовления магических жезлов или изобрести собственный.

Внимательно прочтя рецепт, чернокнижник убедился, что это не так уж и просто. Во-первых, нужны были материалы. Но на странице любезно сообщалось, что ничто не мешает использовать этот способ для перезарядки потраченного жезла. Правда, говорилось дальше, с каждым разом материя будет все более и более "привыкать" к магии, так что сила жезла будет падать. Указывалась даже формула, по которой можно было рассчитать, сколько раз возможно эффективно использовать разные материалы, исходя из их физических свойств.

Задумчиво потирая щеку, чернокнижник положил дневник, подобрал с пола ближайший жезл, такой же точно как и лежащий на столе, только разряженный, мысленно радуясь своей лени, не позволившей выбросить все это, и вернулся к чтению.

Итак, во-вторых, нужно было правильное время, а именно закат или рассвет. Чернокнижник глянул на единственное крошечное окошко под самым потолком, сквозь который пробивался слабый лучик света, и решил, что уже закат.

В-третьих, нужно было явственное присутствие какой-либо стихии. Текст милостиво разъяснял, что это значит. Проще говоря, нужен был или сильный ветер, или водопад, или костер пожарче, или нужно было находиться под землей.

Чернокнижник прикинул в уме, на какой именно глубине он сейчас находится, сидя в подвале, и пришел к выводу, что последнее условие выполняется.

Ну и четвертое, самое главное. Был подробно описан ритуал, жесты, которые было необходимо выполнить, и заклинания, причем с подробным разбором всего этого. То есть, не просто говорилось, что, к примеру, нужно указательным пальцем правой руки начертить определенную пентаграмму, а разъяснялось, для чего это, почему именно такой знак, и что за силы он приводит в движение.

— Так это не просто дневник, — взволнованно проговорил чернокнижник. — Это целый учебник. Даже в гильдии магов так подробно ничего не разбирают...

Не в силах дольше сдерживаться, чернокнижник вскочил, быстро распинал ногами хлам на полу, освобождая необходимое для ритуала пространство.

— Была не была, — с трудом сдерживая дрожь в голосе, пробормотал он.

Сам ритуал не занял много времени, он был довольно простым, хотя и состоял из разнообразных движений и слов. К счастью, чернокнижник обладал отменной памятью, и, несколько раз прочтя инструкцию, он сумел выполнить все правильно с первого раза и...

Стоя в позе Мага, а именно выпрямив спину, расправив плечи, выдвинув правую ногу вперед и подняв вверх правую руку, держащую жезл, чернокнижник увидел, как со всех сторон к кончику его жезла тянутся тонкие прозрачные нити, наполняющие артефакт силой. За какую-то долю секунды они вошли в жезл, и тот на мгновение вспыхнул, словно золотой. В тот же миг колдун ощутил исходящую от предмета силу, которая была явно больше, нежели у купленного задорого жезла из гильдии.

— Граф де Софо, ты гений, — пробормотал чернокнижник, держа жезл обеими руками и любуясь своей работой.

Впервые за долгие-долгие месяцы чернокнижник чувствовал, что ему удалось совершить действительно нечто необычайное, невообразимое, словом, то, ради чего он и отрекся от обычного пути, по которому идет большинство магов. Но он ясно понимал, что сейчас не время для эйфории, и, предвкушая грядущие открытия, он снова уселся за стол, взяв дневник в руки.

Солнце уже село за горизонт, и в каморке чернокнижника воцарился полный мрак.

— Ну что же, опробуем, — с улыбкой пробормотал он и, сжав только что накормленный силой жезл в руке и сосредоточившись, попытался сотворить заклятье свечки, порождающее на некоторой высоте над кончиком жезла огонек, напоминающий пламя свечи. Собственно, поэтому заклятье так и называлось.

Однако привыкший работать со слабыми жезлами, чернокнижник немного перестарался с импульсом...

— Твою мать! — вырвалось у чернокнижника, когда стол перед ним вспыхнул оранжевым пламенем.

Быстро выдернув драгоценный дневник из огня, опалив при этом левую руку, чернокнижник при помощи того же жезла попытался составить заклятье холода, но снова не рассчитал силу.

— Хм. Лучше пойти куда-нибудь в трактир почитать, — задумчиво произнес чернокнижник, глядя на покрытый толстой ледяной коркой стол.

Что примечательно, два эти заклятья полностью бы исчерпали купленный жезл, который, к слову, сейчас был вплавлен в лед, но чернокнижник не чувствовал никакой потери мощи в крепко сжатом в руке артефакте.

Решив, что с таким мощным оружием ему на темных улицах ничего не угрожает, чернокнижник сунул дневник рыцаря себе за пояс, но, не успел он сделать ни шагу, как дверь в каморку распахнулась, и на пороге возник хозяин дома: здоровенный, толстый, совершенно лысый мужик с нечесаной кучерявой бородой, засаленной и полной хлебных крошек. Одет он был в широкие льняные штаны да распахнутую на волосатой груди льняную же рубашку. Падающий сквозь открытый дверной проем свет, идущий откуда-то сверху, освещал его достаточно ярко.

— Какого черта ты здесь устроил?! — уперев руки в бока, грозно рыкнул он.

К счастью, темнота не давала ему возможности увидеть замороженный стол.

— Колдую, — мрачно сказал чернокнижник, зная, что после насмешек инквизиторов, о которых всем уже известно, в это никто не поверит.

— Ну конечно, — презрительно фыркнул хозяин. — Чародей недоделанный. Будешь по ночам шуметь, вылетишь к чертям собачьим отсюдова! Это последнее предупреждение! Я и так тебе токмо по доброте душевной комнату даю почти за бесценок, а ты как свинья поступаешь!

— Следи за языком! — выпалил чернокнижник неожиданно даже для самого себя.

— Чего-чего?! — грозно протянул мужик, сжимая руки в кулаки.

Чернокнижник вдруг страшно разозлился. Ему, магу, владеющему боевыми заклятьями, пусть плохо, но все-таки владеющему, угрожает какой-то неотесанный и тупой мужлан?!

— Стоять! — гаркнул он, выставляя жезл перед собой как меч, одновременно собирая в нем силу для удара. Кончик жезла засиял слабым красноватым огнем.

— Да ты бездарь! — рявкнул мужик. — Над тобой даже Инквизиция смеется!

— А ты проверь, какой я бездарь, — зло предложил чернокнижник.

— И проверю! — крикнул мужик, делая шаг вперед и замахиваясь тяжелым кулаком для удара.

Колдун не стал ждать расправы и легонько, как ему показалось, толкнул собранную в жезле силу вперед. Из куска угля с диким ревом вырвалось багровое пламя, мигом обратившее хозяина дома в пепел. Но огонь на этом не прекратился, а продолжал лить, словно бешеный, поджигая стены, книги, все, что только встречал на своем пути.

Ошарашенный чернокнижник попытался остановить поток силы, но жезл как будто заклинило, и поток огня все расширялся и увеличивался. В ужасе осознав, что с артефактом ему не справиться, чернокнижник швырнул полыхающий предмет в угол, а сам бегом бросился вон из каморки, молнией пронесся по лестнице вверх и выскочил на улицу.

Пробежав по темной мостовой пару десятков шагов и обернувшись, чернокнижник с замиранием сердца увидел, что изо всех окон трехэтажного дома валит черный дым, а сквозь окна первого этажа уже были видны темно-красные языки колдовского огня.

— Что я наделал, — схватившись за свои длинные волосы, в ужасе прошептал колдун. — Надо бежать, — дошло до него. — Утром всем станет ясно, что виной всему магия, и меня будет искать Инквизиция, — пробормотал он.

Затравленно осмотревшись, он быстро зашагал прочь от места преступления, соображая, где в столичном городе можно схорониться на несколько дней от бдительного ока монахов.

Если бы кто-нибудь мог сейчас видеть его со стороны, этот некто очень бы насторожился. Его взору предстал бы странный человек с длинной бородой и волосами, давно не стриженными, одетый в потертые и покрытые пылью серые хлопковые штаны, да черный шерстяной свитер, натянутый на голое тело. За поясом этот загадочный тип нес какую-то то ли толстую тетрадь, то ли книгу, которую поминутно ощупывал, словно боялся, что она может внезапно исчезнуть. Причем, если бы кто-то посмотрел на ноги человека, то удивился бы еще больше. В своей каморке чернокнижник любил ходить босиком, стремясь закалиться, а в спешке побега из горящего здания обуваться было просто некогда. И сейчас колдун шел, поджимая пальцы и ругая про себя холодные камни мостовой.

— Хорошо, что сейчас всего лишь ранняя осень, а не зима, — пробормотал он.

Мысль бежать из столицы была отвергнута сразу. Колдун родился и вырос в этом городе, идея жить вдали от цивилизации, в каком-нибудь лесу его страшила. Да и не так-то просто преступнику выбраться через охраняемые стражей ворота, а иных выходов чернокнижник не знал.

— Ну почему у меня нет знакомых среди бандитов? — недовольно пробормотал он, шлепая босыми ногами по камням. — Они ведь как-то возят контрабанду в город...

Была еще мысль пойти к торговцу книгами, у которого из-под прилавка чернокнижник покупал свои "темные" руководства, но, по здравому рассуждению, он отверг и этот вариант.

— Стража крышует всех торговцев, — продолжал он вполголоса говорить сам с собой. — Да и подозрительно много у него было подделок. Наверняка его Инквизиция снабжает.

Мысленно перебрав всех своих знакомых, колдун с отчаянием понял, что обратиться за помощью совершенно не к кому. Друзей у него не было, денег тоже, а таких дураков, которые согласятся бесплатно приютить у себя беглого колдуна, разыскиваемого Инквизицией за убийство, он не знал.

— Меня сожгут на костре, — печально подытожил он свои размышления. — А что, если самому явиться в Инквизицию? — вдруг пришла ему в голову мысль. — Сказать, мол, так и так, нашел книгу, попробовал, а вышло плохо... Нет, — грустно возразил он сам себе. — Тогда меня не сожгут, а просто повесят.

Мрачнея с каждым шагом, чернокнижник уже чувствовал попеременно то жар инквизиторского костра, то стянутую на шее веревку светских властей. С колдовством или нет, а он убил человека, возможно, даже и не одного. Обожженная рука ныла сильнее с каждой минутой, словно предчувствуя грядущее возвращение в огненную стихию.

— Стоп, — сказал сам себе колдун и действительно остановился. — А кто такой этот де Софо? Если он граф, — рассуждал чернокнижник, продолжив движение, — то у него наверняка есть богатый дом, куча родни, личная охрана... — Колдун задумался. — Но если его дневник попал к торговцу, вряд ли с самим графом все благополучно... Хм. В любом случае, нужно побольше разузнать об этом господине, — решил чернокнижник.

Мысль о том, что если граф жив и здоров и продолжает заниматься темной магией, то сможет взять ученика, чернокнижник не решился озвучивать как чрезмерно фантастичную.

Сведения о благородных семьях города можно было совершенно бесплатно получить под предлогом "культурного ознакомления со столицей" в городском архиве, выполняющем одновременно функцию библиотеки. Правда, пройти туда среди ночи было довольно проблематично, но чернокнижник уже пару раз подкупал охранника, когда срочно нужен был какой-нибудь трактат по истории или естествознанию, а у торговца оного не находилось. Вот и сейчас чернокнижник бодро зашагал к зданию архива, лелея надежду, что сегодня там будет дежурить знакомый ему стражник. Поскольку сэр Антонио был учителем самого императора, колдун пребывал в абсолютной уверенности, что сможет найти необходимые ему сведения без особого труда. Все, что связано с императорской фамилией строго записывалось и хранилось десятилетиями, если не веками.

Окрыленный такими мыслями, колдун почти бегом направился в университетский квартал столицы, где, помимо архива, также располагались корпуса магического и церковного университетов. Чернокнижник никогда не понимал причин разделения магии и религии, но, видимо, раз эта система успешно существует уже почти две тысячи лет, такое разграничение имеет смысл.

Погруженный в свои мысли, колдун шагнул в темный и дурно пахнущий переулок, рассчитывая срезать путь, и тут же столкнулся нос к носу с четырьмя людьми; в свете одинокого фонаря двое крепких, вооруженных короткими мечами мужчин с явно бандитскими рожами неторопливо наступали на прилично одетых мальчика и юную девушку, в страхе зажавшихся в угол между домами. Мигом оценив происходящее, колдун уже вознамеривался тихо улизнуть, пока грабители его не заметили, но проклятая девица сумела разглядеть чернокнижника.

— Господин, спасите нас! — дрожащим от страха голоса громко крикнула она.

Бандиты мигом обернулись.

— Нам свидетели ни к чему, — хрипло сказал один из них.

— Я никого не видел, — отступая на шаг назад и поднимая руки на уровень груди, сказал колдун.

— Не катит, — сказал другой бандит и сплюнул. — Сторожи девку, я им займусь.

Не долго думая, колдун бросился бежать. Но, быстро сообразив, что тщедушному, два года почти безвылазно просидевшему в подвале чародею никак не быть быстрей накачанного грабителя, колдун обернулся и сотворил один из знаков силы, прочтенных в дневнике.

— Айн-Аш-Птха! — как можно более громко и резко крикнул он.

Трудно сказать, кто был больше поражен эффектом: бандит, на котором вдруг голубым пламенем вспыхнула одежда, или колдун, который творил заклинание наобум, даже не помня, что обозначает эта комбинация жестов и слов.

— Коолдуууууун! — дико завопил бандит, бросая меч и пускаясь наутек, на бегу безуспешно пытаясь погасить магический огонь, охлопывая себя ладонями.

Из подворотни, встревоженный криком товарища, высунулся второй бандит, но увидев, что случилось с его другом, побледнел и, завидев приближающегося с грозным лицом чернокнижника, жалобно заикаясь заговорил.

— Н-ну что вы, господин ха-хороший, сразу т-то не сказали, ч-что вы м-маг? — пятясь, спросил неудавшийся грабитель.

— Пшел вон, — сквозь зубы приказал колдун.

Бандит кивнул и, нимало не медля, помчался догонять уже скрывшегося в каком-то переулке друга.

— Спасибо вам огромное, господин маг, — услышал колдун и обернулся. — Они бы нас... убили, да? — робко спросила девушка, о которой чернокнижник уже и думать забыл.

— Его, — колдун указал на мальчишку, — точно бы убили. А тебя они... эээ... явно по-другому собирались использовать, — нисколько не заботясь о возможном эффекте своих слов, сказал колдун, с интересом разглядывая стоящую перед ним парочку.

Уличный фонарь, в свете которого происходила недавняя баталия, тусклым светом озарял юную, явно не старше семнадцати, девушку и мальчишку, на вид семи-восьми лет. Девушка была одета в длинное зеленое шелковое платье без узоров, аккуратно подчеркивавшее ее стройную фигуру. Рыжие с золотистым отливом волосы изящными волнами ниспадали на нежные плечи юной красавицы. Мальчишка был наряжен в тот идиотский костюм морячка, что так любят покупать своим детям современные дамы высшего света.

— Какие ужасные люди, — краснея то ли от возмущения, то ли от стыдливости, воскликнула девушка. Рассмотрев хорошенько ее прекрасное личико и немного чумазое лицо мальчугана, колдун решил, что перед ним сестра и брат.

— Все люди ужасны, — мрачно ответил колдун. — Мне пора, — добавил он и развернулся, собираясь продолжить путь к архиву.

— Постойте! — в страхе воскликнула девушка, делая шаг к чернокнижнику и хватая его за руку. — Проводите нас домой, прошу вас! Я боюсь, что эти бандиты вернутся!

"Едва ли", — хотел было сказать чернокнижник, но тут же признался себе, что у такой красавицы нет никаких шансов ночью выбраться из незнакомого квартала, полного убийц и грабителей, да еще и с балластом в виде мальчишки.

— Умоляю вас, господин маг, — в страхе зашептала девушка, придвигаясь еще ближе, увидев, что он колеблется. От нее приятно пахло дорогими духами. — Мой отец очень богат, он вознаградит вас!

— Ладно, — решился, наконец, колдун, не в силах сопротивляться желанию подольше побыть рядом с такой богиней. — Только я не маг, и уж тем более не господин.

— Но вы владеете магией, и сердце ваше благородно! — воодушевленно воскликнула девушка.

"Я колдун и убийца!" — чуть не рявкнул чернокнижник, но вовремя прикусил язык.

— Ты неправа, — сердито буркнул он. — Где ты живешь?

— Особняк моего отца прямо напротив церкви святого Игнатия, — сообщила девушка.

Колдун поморщился. Площадь Карла Великого, на которой стояла эта церковь, располагалась в противоположном конце города от университетского квартала.

— Идем, только быстрее, — сказал колдун, высвобождая руку из хватки юной красотки.

Дворянские дети быстро засеменили вслед за чернокнижником, который старался идти как можно быстрее, чтобы теперь успеть к архиву хотя бы до рассвета.

— И вы даже не спросите, как мы оказались в том грязном переулке? — не выдержала девушка после пяти минут молчаливой ходьбы.

— Какое мне дело? — немного грубо отозвался колдун, пожав плечами.

— Ну, а вдруг мы преступники, — помолчав, предложила девушка.

Колдун на секунду остановился, красноречиво глянул ей в глаза так, что она покраснела и потупилась.

— Глупостей не говори, — посоветовал чернокнижник, продолжая путь.

— Вам даже не интересно, кто мы? — кажется, слегка обижено спросила девица.

Чернокнижник тяжело вздохнул.

— Ты — Франческа де ла Видья, дочь банкира Леонардо де ла Видья, — сказал колдун. — А этот мелкий, по все видимости, Леонардо де ла Видья младший. Я понял, кто вы, как только ты сказала, где живешь, — пояснил чернокнижник.

— Да, вы правы, — немного растерянно согласилась Франческа. — А как ваше имя? — поинтересовалась она после паузы.

— Тсс! — колун неожиданно остановился и поднес палец к губам.

Они стояли в темном переулке, заваленном нечистотами. Представив, по какой дряни он ходит босыми ногами, колдун брезгливо поморщился. Сделав жест девушке стоять на месте, колдун тихо прошел несколько шагов вперед и осторожно выглянул из-за угла. Слух не обманул его. В десятке шагов от чернокнижника стояли пятеро вооруженных до зубов людей в толстых кожаных куртках и о чем-то негромко ругались, судя по жестам. Фонарей в округе не было никаких, и, если бы не выглянувшая несколько минут назад из-за туч луна, колдун в жизни бы не разглядел угрозу. То, что эти люди — бандиты, не вызывало никаких сомнений, честные люди по ночам спят, ну или не спят, но уж точно не бродят по бедняцкому кварталу с оружием. К счастью, луна светила сравнительно слабо, и можно было тихо пройти мимо грабителей в тени домов. Жестом подозвав девушку и мальчика, колдун указал им на бандитов.

— Тихо идите за мной, и ни звука! — шепотом приказал он и медленно повел своих спутников вдоль стены, стараясь не выходить из тени.

Похоже, девушка была не на шутку испугана. Когда бандиты вдруг замолчали и стали оглядываться, словно что-то услышав, Франческа схватила чернокнижника прямо за обожженную ладонь и сильно сжала. Едва сдержавшись, чтобы не заорать от боли, колдун все-таки не стал высвобождать руку, а лишь, задержав дыхание, ускорил шаги.

Когда бандиты остались далеко позади, колдун резко выдернул свою ладонь из хватки Франчески.

— Что? — растерялась девушка.

Колдун что-то глухо проворчал и подставил ладонь под луч лунного света, чтобы осмотреть.

— О Боже, простите, пожалуйста, я не знала, — испуганно прошептала девушка, глядя на покрытую волдырями руку колдуна.

— Ничего, — все еще немного сердясь, ответил чародей, отворачиваясь. — Заживет. Мы почти пришли, — сказал он, оглядевшись.

Выйдя из проулка, они оказались на широкой, освещенной серебряным светом луны площади, в центре которой возвышалась большая церковь с колокольней.

— Ваш дом? — спросил колдун, указывая на четырехэтажный особняк с большими окнами. Колдун не разбирался в архитектуре, поэтому все, что он мог сказать об этом здании, это то, что оно очень красивое и внушительное.

— Да, — кивнула девушка.

— Ну, тогда удачи вам, — сказал колдун, оборачиваясь и намереваясь уйти.

— Но постойте, — неожиданно бросилась к нему Франческа, хватая за локоть здоровой руки.

Колдун изумленно посмотрел на нее.

— Я довел вас до дома, что тебе еще нужно? — спросил он, хмуря брови.

— Вы спасли нас, отец будет вам благодарен, — сказала девушка, заглядывая ему в глаза. — Пожалуйста, пойдемте, он будет рад вас увидеть.

— Сэр колдун, не уходи, — впервые подал голос мальчишка, цепляясь ему за свитер.

— Мне ничего не нужно ни от вас, ни от вашего отца, — недовольно сказал чернокнижник, безуспешно пытаясь высвободиться. — Мне не надо денег.

— Мой отец даст вам все, что вы пожелаете, — убежденно сказала девушка. — Он очень влиятельный человек.

— А он давно живет в столице? — пришла чернокнижнику в голову неожиданная мысль.

— Мы уже семь поколений являемся столичными жителями, — немного растерянно сказал Франческа. — А что?

"Значит, он должен знать что-нибудь о графе де Софо", — решил колдун.

— Хорошо, — сказал колдун. — Только... — начал он немного неуверенно, оглядывая себя.

— Никаких "только"! — решительно заявила Франческа, буквально таща его под руку.

— Ну, вы можете и отпустить меня, — заметил чернокнижник через несколько шагов.

Девушка отрицательно помотала головой.

— Вы убежите. Да и мне спокойнее, когда прикасаюсь к вам, — сказала она, смущенно отвернувшись.

Они подошли к каменному крыльцу, обозначавшему парадный вход в обитель рода де ла Видья, и нерешительно остановились.

— А черный вход есть? — немного неуверенно поинтересовался колдун.

— Ерунда, — с напускной решительностью заявила девушка и, отпустив, наконец, своего спасителя, подошла к двери и несколько раз сильно дернула за шнурок звонка.

Буквально в ту же секунду в окне рядом с дверью загорелся свет, и дверь широко распахнулась, ослепив стоящих перед ней потоком хлынувшего в дверной проем яркого света.

Щурясь, колдун сумел разглядеть высокого худого господина, примерно сорока — сорока пяти лет, но уже изрядно седого, несмотря на поздний час, одетого так, словно он собрался куда-то срочно ехать: толстые суконные брюки серого цвета, и такого же окраса сюртук. Пальцы в тонких кожаных перчатках держали хрустальную сферу, размером с большой апельсин, которая и давала слепящий белый свет. Такие безделушки производила для своих богатых клиентов гильдия магов.

— Франческа?! — даже не пытаясь скрыть волнение в голосе, воскликнул дворянин. — Дочь моя! Ты жива! — едва не со слезами на глазах, выронив светящийся шар, он бросился обнимать девушку.

— Да папа, со мной все хорошо, — обнимая его в ответ, но не сдерживая слез, ответила девушка.

— Папа! Папа! — бросился на шею банкиру мальчишка.

— Лео! — прижимая его к груди, отозвался дворянин.

Чувствуя странную неприязнь ко всей этой умилительной сцене, колдун, пользуясь тем, что про него все, казалось бы, забыли, аккуратно попятился и вознамерился уйти совсем.

— Черт с ними, — тихо прошептал он сам себе, — нужно в архив...

— Постойте! — окликнула его Франческа. — Куда же вы снова?!

Беззвучно выругавшись, колдун обернулся.

— Папа, этот человек спас нас, а затем привел домой! — сказала девушка банкиру.

— Вот как?! Сударь, вы, безусловно, скромны и благородны, — сказал де ла Видья, делая к нему шаг и протягивая руку. — Позвольте пожать вам руку!

Мысленно усмехнувшись тому, что его, безродного темного колдуна, назвали скромным и благородным, колдун все же пожал руку дворянину.

"Знал бы он, кто я такой на самом деле, руку бы не протянул", — подумал чернокнижник.

— Прошу вас, пойдемте в дом, — сказал банкир, не отпуская ладонь колдуна, и свободной рукой сделал жест в сторону распахнутой двери. — Я должен знать, как все произошло.

С трудом подавив вздох, чернокнижник прошел вперед, слегка сутулясь. Сейчас он больше всего на свете хотел научиться становиться невидимым.

— Я опустил всю прислугу, — сказал банкир, подбирая лежащую на пороге сферу и запирая дверь, когда все вошли. — Не хотел, чтобы чернь судачила о... — он неловко замолчал.

— Ничего папа, — ласково сказала Франческа, — все уже позади.

— В доме никого нет? — насторожился колдун.

— Никого, — ответил банкир. — Всю охрану я отправил на поиски похитителей.

— Похитителей? — удивленно переспросил чернокнижник.

Банкир, слегка приподняв брови, глянул на Франческу.

— Он встретил нас на улице, — сказала девушка. — Он ничего не знает.

— Ладно, мы обо всем поговорим, — решил банкир. — Но отведи сначала Лео наверх, ему давно пора в постель, — велел де ла Видья дочери.

Мальчишка действительно уже вовсю зевал и тер глаза. Похоже, приключение с бандитами для ребенка было чем-то вроде вечерней прогулки. Колдун представил, как бы трясся он сам, оказавшись на месте Лео в таком возрасте, и даже немного позавидовал крепкой психике мальчишки.

— Пройдемте в комнату, — предложил банкир, когда девушка увела мальчика вверх по лестнице.

Сфера освещала пространство на странно ограниченное расстояние — примерно на четыре шага, и колдуну не удавалось рассмотреть интерьер дома. Поэтому все, что он мог сказать о комнате, куда они вошли, это то, что там был большой диван, обитый неизвестной колдуну тканью красного цвета, да пара такого же фасона кресел. Все это стояло вокруг прямоугольного невысокого столика из темного стекла, на который банкир и положил сферу. Стен видно не было.

Заметив, что колдун во все глаза разглядывает магический шар, а вовсе не дорогую мебель, банкир сделал логичный вывод.

— Вы маг? — спросил он, присаживаясь на кресло и делая жест гостю, чтобы тот садился на диван.

— Нет... — не стал врать колдун, усаживаясь на самый край. Он чувствовал себя как на допросе. — Я учился в гильдии магов, но... ушел, — подобрал он верное слово.

Банкир кивнул, видимо, решив не смущать гостя.

— Простите, — внезапно сконфузился банкир. — Я даже не знаю вашего имени...

— Джером, — не моргнув глазом, солгал колдун. Настоящее имя он выдавать не собирался, тем более дворянину. Тем более, разыскиваемый Инквизицией.

— Просто Джером? — уточнил банкир.

— Я не дворянин, — покачал головой чернокнижник.

Банкир задумчиво глянул на босые ноги чернокнижника.

— Вы не маг, не дворянин, и, простите за прямоту, на воина тоже не похожи, — неторопливо проговорил де ла Видья. — Как же вам удалось?.. — он не закончил вопроса.

— Как это, не маг? — удивленно спросила неожиданно возникшая в круге света Франческа. — Я сама видела, как он ударил бандита заклятьем огня.

Чернокнижник нервно потер бороду.

— Что именно произошло? — спросил дворянин, обращаясь к дочери.

— Мы гуляли по площади с Лео, — начала Франческа, присаживаясь на свободное кресло. — К нам подошли трое мужчин, нагло схватили и унесли.

— С площади? — скептически переспросил банкир.

— Лео играл с мячом, тот укатился в подворотню, мы пошли за ним, — призналась девушка.

— Франческа, — холодно проговорил банкир.

— Хорошо, папа, — уставившись в пол и побледнев, сказала девушка. — Я пошла на праздник к Федерику...

— Я же запретил тебе, — поморщившись, недовольно сказал де ла Видья.

— Да, папа, — печально согласилась девушка. — Лео, как выяснилось потом, крался за мной, чтобы потом рассказать тебе. С друзьями. Когда он увидел, что на меня напали...

— Кто напал? — сосредоточено уточнил банкир.

— Я не знаю, — развела руками Франческа. — Бандиты в переулке, где я шла, чтобы не натолкнуться на знакомых. Трое. Они узнали меня, и решили, что смогут потребовать большой выкуп. Лео бросился меня защищать и попался тоже.

— Мальчишки прибежали ко мне и все рассказали, — кивнул банкир. — Продолжай.

Чернокнижник мрачно размышлял, что будет, если он сейчас подожжет дом заклинанием и убежит.

— Они заперли нас в каком-то сарае, но, как стемнело, мы смогли вылезти через окно. А эти дурни так напились, что ничего не заметили, — презрительно фыркнула Франческа. — Мы уже думали, что спаслись, но в темноте заблудились, и наткнулись на двоих других бандитов. Но этот благородный маг прогнал их, — закончила он, с улыбкой глядя на чернокнижника.

— Каким образом прогнал? — осторожно уточни банкир.

— Поджег одного магией, а второй испугался и сам убежал, — прежде, чем колдун открыл рот, выпалила Франческа.

— Боевое заклятье огня доступно лишь магам, начиная с Внешнего круга, — в упор глядя на чернокнижника, сказал банкир. — Вы не маг вообще. Вы отступник, скорее всего, даже чернокнижник.

Колдун устало кивнул.

— Сразу позовете Инквизицию? — мрачно спросил он, незаметно складывая пальцы, чтобы побыстрее совершить единственный опробованный знак.

— Чернокнижник? — изумленно переспросила Франческа.

— Инквизиция? Зачем? — пожал плечами де ла Видья. — Вы вернули мне самое дорогое, что у меня есть. Я ваш пожизненный должник, будьте вы хоть Девятым Демоном.

Колдун удивленно посмотрел на него.

— Мне лучше уйти, — сказал он, поднимаясь. — Мне от вас ничего не нужно...

— Но постойте, — неожиданно вскочила Франческа, в отчаянии молитвенно складывая руки. — Не может же быть, чтобы вы совсем ни в чем не нуждались!

Банкир, оставаясь сидеть, искоса окинул дочь внимательным взглядом. Колдун тоже был сбит с толку невесть откуда взявшимся румянцем на лице девушки. "Влюбилась, что ли?" — удивленно подумал чернокнижник.

— Послушайте, Джером, или как вас там зовут на самом деле, — убежденно сказал банкир. — Я всерьез сомневаюсь, что у вас есть, куда идти. Я прав?

Колдун нехотя кивнул.

— Останьтесь у нас, — предложил банкир. — Инквизиция никогда не станет искать колдуна в моем доме, поверьте.

— Я не могу, — покачал головой чернокнижник.

— Но почему?! — воскликнула Франческа, с мольбой глядя не него.

— Я преступник, я навлеку на вас беду, — выпалил чернокнижник с какой-то злостью. — Полтора часа назад я сжег доходный дом вместе с хозяином. Может быть, и еще с кем-то, — неуверенно добавил он.

— Зачем? — деловито спросил банкир, проигнорировав сам факт преступления.

— Несчастный случай, — грустно сказал колдун. — Магия без запретов гильдии смертельно опасна, Архимаг не зря ввел столько ограничений.

— Знаете, господин чернокнижник, — немного раздраженно сказал банкир, поднимаясь. — Я не привык, когда мне не доверяют. Но я даю вам слово, что в моем доме, — убежденно продолжал он, — вы будете в полной безопасности. Всегда. Вот моя рука, — он протянул ладонь над столиком со сферой.

"Нет выбора, мне конец в любом случае", — решил колдун, снова пожимая банкиру руку. Сияющая из-под их сцепленных ладоней сфера придавала рукопожатию какой-то мистический характер, словно банкир и вправду заключал договор с Демоном.

Глава 3.

С диким бешенством во взгляде рыцарь быстро рубил мечом, вкладывая в удары всю отведенную ему природой весьма немалую силу. Но выпады и взмахи, не столь давно послужившие причиной смерти красного дракона, вновь и вновь наталкивались на словно непробиваемый блок мастера фехтования. Этот седой уже, но необыкновенно крупный и могучий мужчина, с ног до головы изукрашенный шрамами, с ужасающей легкостью отбивал все удары Октавиана, словно сражался не с тренированным драконобоцем, вооруженным тяжелым двуручным мечом, а с уличным мальчишкой, пытающимся поразить мастера подобранной с земли палкой.

— Резче замах, — командовал мастер. — Дурень! Кто тебя так учил ноги ставить! — срывался он на Октавиана. — Колено согни! Да не это, кретин!

Скрипя зубами от злости, рыцарь издал какой-то безумный горловой рык и, отринув всякую технику, просто бросился на мастера. Если бы в этот момент учитель опустил меч, Октавиан, ни мгновения не колеблясь, снес бы ему голову, настолько насмешки и оскорбления вывели из себя хладнокровного обычно рыцаря.

Печально и словно укоризненно звякнув, меч вылетел из рук Октавиана, выбитый хитроумным приемом мастера.

— Щено... — мастер, уже решивший было, что Октавиан полностью морально уничтожен, позволил себе расслабиться, но удар тяжелым кулаком в скулу прервал очередное оскорбление.

На несколько секунд оба пораженно застыли, глупо уставившись друг на друга и тяжело дыша. Мастер, по щеке которого одиноко стекала маленькая капелька крови, был шокирован неслыханной дерзостью, проявленной новоявленным имперским гвардейцем, а Октавиан изумлялся обуявшей его звериной злобе, никогда раньше в себе самом не замечаемой.

— Да ты... — проговорил мастер гневно, — никогда не сдаешься! — неожиданно воскликнул он и расхохотался. — Так держать, сынок, и однажды ты станешь великим бойцом! — одобрительно заявил мастер.

— И вы не... — Октавиан сбился, не зная, как лучше закончить фразу.

— "Не" что? — удивился мастер. — Не накажу? Ты сумел меня ударить, это немногим новичкам удается. Ладно, — он убрал меч в ножны на поясе. — Забирай свою железяку и проваливай. А мне нужно писать твою характеристику, — сказал мастер и пошел прочь от тренировочного круга. — Черт бы побрал эту бюрократию...

Хмыкнув, Октавиан подобрал с земли свою, как выразился мастер, "железяку". Впрочем, старый фехтовальщик вовсе не преувеличивал, эта убогая клеймора годилась разве что на рубку дров, но никак не на сражение, и не шла ни в какое сравнение со старым зачарованным мечом Октавиана. Проклятые чиновники забрали почти все вещи рыцаря, сунув ему под нос какой-то старинный указ "О неимении личной гвардии императора частной собственности". Но рыцарь считал, что еще легко отделался: одному из гвардейцев, с которыми он недавно познакомился, пришлось отдать государству старинную родовую виллу. Однако, учитывая, что император делит свою военную добычу с гвардейцами, потерянное имущество чрезвычайно быстро окупается, если, конечно, не погибнешь в битве.

Сунув меч в ножны, которые из-за их непривычно большого размера приходилось крепить за спиной, Октавиан неторопливо зашагал меж строгих рядов палаточного лагеря, разбитого два дня назад. Император считал, что собралось достаточно войск для победы над кочевниками, и пора уже нанести по варварам победоносный удар. Но проблема была в том, что кочевники тоже сообразили, на чьей стороне при нынешнем раскладе сил окажется победа, и быстро удрали в свою родную степь. И вот уже неделю доблестное войско императора бродит по полям, разыскивая стоянки варваров, но не находит ничего, кроме конского навоза. По словам ветеранов, в прошлые годы кочевников порой разыскивали месяцами, что, конечно же, не сильно укрепляло боевой дух измученного духотой, пылью и мухами войска.

Солнце ярко сияло высоко в зените, убивая все возможные тени, куда можно было бы спрятаться от палящих лучей. Сидеть же в душной палатке было и вовсе невыносимо. Хуже всего приходилось часовым, которым было запрещено снимать доспехи на дежурстве. Под лучами необычайно жаркого для начала сентября солнца доспехи раскалялись настолько, что можно было обжечься об них. К счастью, имперская армия была достаточно хорошо снабжена водой и припасами, так что опасаться нужно было лишь кочевников, способных напасть совершенно неожиданно. Но боевые маги, обязательно присутствующие при каждом походе императора, довольно уверенно предсказывали, что в ближайшие дни варвары не объявятся.

Коротко здороваясь с немногими новыми знакомыми, Октавиан подошел к своей палатке, откинул полог и вошел внутрь. Закрывать полог обратно не стал, рассудив, что так палатка будет хоть как-то проветриваться. Плюнув на все правила, которые предписывали гвардии "всегда оставаться в полной боевой готовности", Октавиан бросил ножны с мечом на пол и начал расстегивать ремешки доспеха, на котором уже можно было жарить яичницу с беконом и луком. Покончив с броней, рыцарь сбросил и остальную одежду, оставшись в одних коротких штанах, и рухнул на жесткий тюфяк с вещами, заменявший ему постель.

Выругавшись внезапно возникшему неудобству, рыцарь вытащил из-под себя ту самую книгу из логова дракона. Усмехнувшись, Октавиан вспомнил свой спор с чиновником, желавшим изъять в казну и этот предмет. К сожалению, книга не стоила потраченных усилий — она была лишь наивным сборником старинных басен, написанных задолго до основания последней Империи, и рыцарь читал ее исключительно от безделья, ну и, возможно, ради практики в старом языке.

Пролистав несколько страниц, драконоборец отложил книгу в сторону.

— Спать, — пробормотал Октавиан, закрывая глаза и уносясь в царство Третьего Демона, повелевающего сновидениями.

* * *

Адский шум вдруг разбудил рыцаря. Еще толком не проснувшись, но рефлекторно выхватывая меч из ножен, драконоборец выскочил из палатки. Стояла темная безлунная ночь, но вокруг слышались крики и лязг оружия. Почувствовав едва уловимое движение воздуха, рыцарь дернулся в сторону, уклоняясь от внезапно выскочившего из темноты варвара с кривой саблей. Коротким взмахом меча разрубив ему голову, рыцарь побежал по направлению самых громких воплей. Где-то в стороне уже трубили тревогу, из палаток выскакивали заспанные солдаты с оружием в руках.

Зарубив на бегу еще двух кочевников, рыцарь, потерявшись среди темноты и всеобщего шума, неожиданно выскочил на открытое пространство. В тот же миг над его ухом просвистела стрела, срезав прядь волос с виска.

"Как они так точно стреляют в темноте?" — пронесся в мозгу припавшего к земле рыцаря вопрос.

В палатку за спиной Октавиана вонзилась обмотанная горящей тряпкой стрела, мигом подпалив ее. Слегка шокированный тем, что огнеупорная ткань палатки, пропитанная особым составом специально против таких повреждений, так легко вспыхнула, Октавиан кувырком откатился в сторону, чтобы не маячить на фоне пылающего шатра. Впрочем, невидимый лучник тоже не зевал, и по левому плечу рыцаря скользнула очередная стрела, разрезав кожу. Быстро оценив ситуацию, рыцарь понял, что все ближайшие шатры тоже уже горят, и спрятаться негде, он, издав, дикий рык, со всех ног бросился вперед, в темноту, прямо к скрытому во мраке стрелку. Уклонившись на звук от свиста приближающейся стрелы, рыцарь разглядел в ночи какой-то темный силуэт и, скачком приблизившись к нему, со всего маху рубанул лучника мечом.

В лагере вдруг стало на удивление тихо. Ни звона оружия, ни звука трубы, ни голосов. Крадучись, рыцарь медленно и тихо стал обходить лагерь по дуге, напряженно вглядываясь во мрак. Но ни варваров, ни солдат империи, Октавиан не видел. Наступив на что-то мягкое, рыцарь повнимательнее огляделся и обнаружил, что стоит среди горы трупов. Похоже, именно в этом месте и шел главный бой.

— Они ушли, ваше величество, — услышал Октавиан знакомый голос.

— Проклятые варвары, — император грязно выругался. — Где маги? Какого черта они не предупредили о нападении?!

Уже не скрываясь, рыцарь обошел горящую палатку и увидел стоящего среди трупов наспех одетого императора с большим, сверкающим в свете горящего лагеря, полуторным мечом в руке. Рядом с императором стояли облаченный в полный доспех дю Магниф и несколько незнакомых Октавиану солдат, подобно правителю, почти раздетых.

Молча выйдя на свет, Октавиан подошел к императору. Практически голый и весь залитый как своей, так и чужой кровью, с огромным окровавленным мечом в руке, рыцарь являл собой весьма жуткое зрелище.

— Октавиан? — изумленно подняв бровь, спросил Карл Нибенг. — Ты ли это?

— Я, ваше величество, — мрачно кивнул рыцарь, оглядывая себя.

— Оборванец ты, — скептически сказал дю Магниф. — Ты зачем доспехи на ночь снимал?

— Не начинай, Александр, — подняв ладонь, остановил его император. — Это упрек всем нам. И в первую очередь этим чертовым шаманам, которые не предвидели нападение, — зло сорвался он.

— Ваше величество! — воскликнув неожиданно вышедший из темноты солдат. — Маги убиты!

— Как?! — растерялся император. — Это неслыханно...

— Как именно убиты? — уточнил дю Магниф, нахмурившись.

— Похоже, им перерезали глотки во время сна, ваша светлость, — сообщил солдат.

— Это полное поражение, — негромко сказал император. — Войско почти истреблено, маги убиты...

— Это предательство, — предположил дю Магниф. — Я сомневаюсь, что варвары могли бы...

— Могли, — перебил его император. — В мою палатку тоже пробрался один. К счастью, я плохо сплю в последнее время.

Из темноты послышались какие-то крики, и через несколько секунд на свет вышли трое солдат, волоча за собой связанного варвара.

— Мы взяли пленного! — радостно крикнул один из них.

— Ну и на кой черт он нам сдался? — скептически поинтересовался дю Магниф.

— Нет, он нам пригодится, — оживился император. — Тащите его сюда! — велел он.

Солдаты быстро дотянули упирающегося кочевника и поставили на колени перед императором. Быстро сообразив, что сейчас будет решаться его судьба, варвар замолчал и с опаской стал разглядывать стоящего перед ним грозного человека.

— Ты говоришь по-нашему? — спросил у кочевника Карл.

— Да, я говорю, — с сильным акцентом, но довольно разборчиво ответил кочевник, сверкая своими раскосыми глазами.

— Если ты ответишь на мои вопросы, я отпущу тебя. Тебе ясно?

— Да, все ясно, — закивал варвар.

— Как вам удалось подобраться незамеченными? — в лоб спросил император, внимательно глядя варвару прямо в узкие глаза.

— Ночь, — уклончиво сказал кочевник.

— Казнить, — отвернувшись, приказал император.

Солдаты быстро поволокли кочевника в темноту.

— Нет! Нет! Шойта! Шойта ралах! — в ужасе завопил варвар. — Шойта все сделал!

Быстро обернувшись, император жестом остановил солдат. Варвара вновь поставили перед правителем.

— Шойта, — убежденно сказал кочевник. — Он великий!

— Шойта? Это, кажется, колдун по-нашему, — задумчиво сказал дю Магниф.

— Не колдун! — отрицательно помотал головой варвар. — Колдун — раладан — служит, а Шойта правит. Он велит духам, и духи подчиняются. Он велел усыпить глаза ваших раладана, и духи сделали.

— А эти стрелы, — вдруг спросил Октавиан, — которые поджигают то, что гореть не должно, тоже работы Шойта?

— Шойта велит огню, и огонь горит, — с достоинством ответил кочевник, глядя на рыцаря.

— Я могу говорить с твоим Шойта? — спросил император.

— Я... не знаю, — неуверенно сказал варвар. — Шойта дошел до восточного и южного моря, осталось северное и западное. Но Шойта великий вождь, как ты. Он не боится говорить, — задумчиво сказал варвар. — Отпусти меня, и я скажу ему, что ты хочешь говорить.

— Развяжите его, — приказал император солдатам. — Иди, — велел Карл, когда освобожденный кочевник поднялся на ноги. — Найди своего вождя и скажи, что я хочу с ним говорить.

Кочевник низко поклонился императору и, не оглядываясь, быстро ушел в темноту. Через некоторое время из мрака послышался мерно удаляющийся топот конских копыт.

— И как они так с лошадьми... — задумчиво пробормотал дю Магниф, не закончив мысль.

— Этот Шойта, будь он проклят, похоже, необыкновенно сильный колдун, — сказал император, задумчиво прохаживаясь.

— Да, обмануть боевых магов... — согласился граф. — Нужно быть не меньше, чем Архимагом.

— Не хотелось бы мне враждовать с таким правителем, — тихо сказал император. — Но, если придется, нужно будет привлечь все силы гильдии магов и Инквизиции. Другого пути нет.

— Нужно будет поискать в архивах, — предложил дю Магниф. — Вдруг и раньше у кочевников случались такие вожди, и чем это заканчивалось.

— По легенде, основатель империи Шатакан был колдуном, — сказал император. — Государство тридцать лет объединяло почти все известные земли, но после смерти вождя-колдуна Шатак-а-Таби развалилось на куски.

— Меня всегда поражала твоя память, — сказал дю Магниф.

— К черту, — буркнул император.

— Ладно, что прикажешь делать войску теперь? — спросил граф.

— Где ты видишь войско? — невесело усмехнулся император. — Думаю, утром мы ужаснемся количеству убитых. Нужно возвращаться и собирать новую армию. Но обсудим все утром, сейчас не время и не место. Нужно искать раненых, — сказал Карл.

* * *

Потери действительно оказались ужасающими. От почти тридцатитысячного войска Империи, осталось немногим более пяти тысяч воинов, да шесть сотен раненых. Вытянувшаяся на марше в лучах рассвета армия представляла собой жалкое зрелище. От повозок с раненными за сотни шагов слышались стоны и разносился запах крови и гноя. Даже элита — гвардия императора — была почти полностью истреблена, и сейчас вокруг императора, восседавшего на идущем шагом черном жеребце, ехало всего восемь гвардейцев, среди которых был и Октавиан. Восемь из пятидесяти, все были покрыты свежими ранами, и выглядели довольно зловеще. По правую руку от Карла ехал дю Магниф, по левую — уже привыкший всюду следовать за императором Октавиан.

— Так где ты собираешься брать средства на новое войско? — спросил граф, продолжая незаконченный прошлой ночью разговор. — Казна почти пуста.

— Введу новые налоги, — хмуро ответил император.

— Провинции и так живут в нищете, — покачал головой граф. — Мы спровоцируем восстания.

— Ну а что ты предлагаешь? — немного раздраженно спросил император.

— Мы можем тряхнуть гильдии, — сказал граф.

— Мы их и так трясем, — отозвался государь.

— Я не о торговых гильдиях, — с некоторым нажимом сказал граф.

Император промолчал.

— Ну подумай сам, сколько денег имеет гильдия магов? — отбросив все намеки, прямо сказал дю Магниф.

Император упорно молчал.

— Архимаг установил драконовские цены на все магические изделия, выпускаемые гильдией, а мы получаем жалкий один процент с каждой проданной вещи! — воскликнул граф. — Не пора ли...

— Не пора, — резко перебил его император. — Вспомни, что случилось с моим отцом, когда он попытался поколебать монополию гильдии магов? Ну? Скажи, что с ним произошло?! — рявкнул Карл.

Граф, ссутулившись, замолчал.

— Гильдия слишком сильна, чтобы мы могли от нее что-то требовать, и слишком тесно связана с Инквизицией, чтобы мы могли взять от нее силой, — глухо пробормотал император. — Полагаешь, я не думал об этом? Да грош мне цена как правителю, если я не пересмотрел все варианты!

— Но мы же можем повысить налог на магические вещи? — после небольшой паузы предложил граф. — Хотя бы до пяти процентов.

— Да, думаю, я могу потребовать такого от Архимага, — кивнув, согласился император. — Но это жалкие крохи, да и деньги нам нужны срочно.

— Ну, не такие уж и жалкие, — возразил граф. — К тому же, как я понял, ты намерен вести с Шойта переговоры?

— Он потерял не меньше воинов, чем мы, — ответил император. — Думаю, он тоже будет тянуть время, пока не соберет новые силы.

— Кочевникам проще, чем нам, — вздохнул граф. — У них каждый, кто способен удержаться с луком в седле, считает себя воином и горит желанием сражаться.

— Но они слишком рассеяны по континенту, — заметил император. — Быстро не соберутся.

— Значит, время есть, — оптимистично сказал граф.

— Нельзя быть ни в чем уверенным, когда имеешь дело с этими узкоглазыми варварами, — покачал головой Нибенг.

Октавиан молча слушал разговор этих небожителей, едва сдерживаясь, чтобы не вмешаться. Краем глаза заметив волнение юноши, император обернулся к нему.

— Ты желаешь что-то сказать? — спросил государь, внимательно вглядываясь в лицо рыцаря.

— Да, ваше величество, — кивнул Октавиан. — По поводу налогов...

— Я слушаю, — сообщил император.

— Вы не можете собрать деньги напрямую с гильдии магов. Но ведь далеко не все, кто занимается магией, вхожи в гильдию, — сказал рыцарь, немного волнуясь.

— И?.. — протянул дю Магниф.

— Нужно официально разрешить заниматься магией и отступникам, — убежденно сказал рыцарь. — Но брать с них высокий налог.

— Ты не совсем верно высказался, — задумчиво проговорил император. — Колдунам вне гильдии разрешена исследовательская деятельность, если она не противоречит канонам Церкви... Но вот торговать результатами своей работы им запрещено.

— У меня есть знакомый отступник, который умеет изготавливать сияющие сферы, — сказал граф, немного подумав. — Гильдия непомерно завышает цену на свои товары, если же разрешить частную магическую торговлю, то цены резко упадут...

— Это сильно ослабит авторитет гильдии, — заметил император. — Однако магам придется подчиниться.

— В последнее время из-за ужесточения правил из гильдии ушло много талантливых чародеев, — слегка улыбнувшись, сказал граф. — А ведь по нынешнему закону они не могут быть призваны на государственную службу.

— Нет, это уже чересчур, — покачал головой император. — Ослабить экономическое влияние гильдии — это одно, а вот призывать на службу отступников...

— Твой отец, — прямо сказал граф, — пошел против Церкви, используя на войне темных чародеев. То, что предложил Октавиан, нужно сделать как можно быстрее. Но и мое предложение вполне осуществимо. Архимаг придет в бешенство, но обязан будет подчиниться. Даже Великий Инквизитор не сможет ему помочь. Коллегия кардиналов не сможет запретить такой указ, который не противоречит канону.

Некоторое время все трое ехали молча.

— А нужна ли нам слабая гильдия? — нарушил молчание император. — Впереди, возможно, большая война...

— Боевые маги показали свою состоятельность прошлой ночью, — скривился граф. — А позиция Архимага тебе известна.

— Не вмешиваться, — кивнул Карл. — За двести лет своей жизни он глубоко наплевал на все дела Империи.

— Зато Великий Инквизитор обожает строить заговоры и плести интриги, — мрачно проворчал дю Магниф. — Если Архимаг не вмешается, то его братец — почти наверняка.

— Братец? — вырвался у Октавиана изумленный возглас.

— О, это почти государственная тайна, — усмехнулся император. — Архимаг и Инквизитор — братья-близнецы. Обоим уже по два столетия, но умирать пока никто из них не собирается.

— С Архимагом ясно, но как Инквизитор живет так долго? — удивился рыцарь.

— С божьей помощью, — фыркнул дю Магниф. — Никто не знает. Поговаривают, что он тоже не чужд магии, но это неправда. Никто и никогда не видел, чтобы Великий что-то колдовал.

— Твой дед очень интересовался этим вопросом, — как бы невзначай обронил император, искоса поглядывая на драконоборца.

Октавиан, нахмурившись, задумался.

— Знаешь, Карл, — вдруг протянул граф. — Мне в голову сейчас пришла одна очень занимательная мысль...

Император вопросительно поглядел на него.

— Поскольку боевые маги показали свою несостоятельность, мы можем упразднить должность боевого мага к чертовой матери, — произнес дю Магниф.

— А смысл? — пожал плечами император.

— Постой, я не закончил, — поднял ладонь граф. — Вместо этого мы введем должность... ммм... скажем, имперского чародея. Именно чародея, не мага, — с улыбкой подчеркнул граф.

— Это уже напоминает... — нахмурился император.

— Нет, нет, нет! — быстро проговорил граф. — Мы устроим турнир под надзором Инквизиции...

Карл внезапно громко расхохотался.

— Раньше боевых магов назначал Архимаг, якобы с одобрения императора, — улыбаясь, но грозно блеснув глазами, сказал Нибенг. — Пусть теперь бьются за это право.

— Если все пройдет успешно, гильдия развалится, — задумчиво сказал граф.

— И мы сможем ее ограбить, — усмехнувшись, коротко и ясно закончил мысль дю Магнифа император.

— Инквизиция не будет возражать, — улыбнулся граф. — Мы ведь поручим организацию турнира ей, а эти монахи обожают расширять свои полномочия. Даже Великий не сможет обуздать своих подчиненных.

— Значит, решено, — кивнул император. — Правда, все это будет выглядеть так, словно я хочу свалить вину за поражение на магов...

— Это и на самом деле так, — хмыкнул граф.

Два небожителя принялись обсуждать юридические тонкости плана, в которых Октавиан нисколько не смыслил. Но, судя по тому, что правитель и его верный соратник выглядели донельзя довольными во время этого диалога, помешать претворению реформ в жизнь вроде бы ничего не могло.

Глава 4.

Идущий в кабинет банкира чернокнижник на миг задержался перед висящим в коридоре большим зеркалом в золоченой раме. Ну никак не мог колдун привыкнуть к своему новому облику. Аккуратно стриженные темно-русые волосы были тщательно уложены; вместо безобразной бороды на лице чернокнижника теперь росли тонкие, слегка закрученные на концах усы и короткая треугольная бородка; убогий серый свитер и мятые брюки сменились на темно-синий элегантный сюртук и такого же цвета брюки, сшитые собственным портным семьи де ла Видья. Словом, из дорогого тяжелого зеркала на колдуна взирал молодой двадцатилетний дворянин, как будто с детства приученный к лоску и уходу за собой. Уже более недели прошло, а чернокнижник все так же изумленно замирал, когда видел свое отражение. Но это еще полбеды, в зеркала можно просто не смотреть. Но вот на свои изувеченные маникюром руки, колдун просто физически не мог не обращать внимания. Чернокнижник с детства обладал нежной белой кожей, но никогда не задумывался об уходе за ней. Сейчас же, когда его длинные и грязные ногти были безжалостно укорочены и тщательно вычищены, его руки стали напоминать ему о тех богачах-бездельниках, золотых сынках, никогда в своей жизни не работавших, и к которым колдун с детства испытывал классовую ненависть.

Сначала банкир собирался "назначить" колдуна троюродным племянником своего дворецкого, но, когда после мытья, стрижки и прихода портного с чернокнижником случилась эта поистине мистическая перемена, Леонардо решил, что для племянника дворецкого у колдуна слишком уж вызывающая внешность, и назвал его уже своим собственным троюродным племянником по материнской линии. Поскольку в годы последней войны город, откуда была родом мать банкира, был полностью сожжен варварами вместе со всеми архивами, установить настоящую степень родства чернокнижника с банкиром не смог бы никто.

Дорогого черного дерева дверь в кабинет вдруг распахнулась, и в коридор вышла Франческа. Как всегда, при взгляде на колдуна в ее глазах зажглись какие-то восторженные и страстные искры, которые она безуспешно пыталась скрыть. Если при первой их встрече девушка смотрела на чернокнижника всего лишь с благодарностью, то теперь в ее взгляде ясно читалось восхищение и чуть ли не страсть. К счастью, в силу юного возраста и строгого воспитания, Франческа совершенно не представляла себе, как нужно привлекать к себе внимание нравящегося молодого человека, и поэтому колдун был сравнительно спокоен насчет своего дальнейшего пребывания в этом доме. Банкир, несомненно, заметил интерес дочери к колдуну, но, видя также, что чернокнижник всячески старается избегать общества девушки, оставался спокоен за честь Франчески.

— Доброе утро, — прикрыв за собой дверь, девушка чуть кокетливо улыбнулась и сделала легкий книксен.

— Доброе, — устало кивнул колдун. — Сколько раз я говорил, не нужно этих жестов, я тебе не ровня...

— Ну конечно, — фыркнула Франческа, становясь с ним рядом и тоже заглядывая в зеркало.

Проклятая амальгама тут же показала, что эта золотоволосая девушка ангельской наружности в светло-голубом платье, слегка обнажавшем нежные плечи, отлично смотрится справа от колдуна, и он, в свою очередь, ничуть не кажется плебеем рядом с ней.

Поморщившись, чародей предусмотрительно отступил на шаг в сторону, пока дурманящий аромат дорогих духов не заставил его забыть о самоконтроле.

— Твой отец ничем не занят? — спросил он, изо всех сил удерживая взгляд на переносице девушки от падения в декольте.

— Да, — чуть свела бровки красавица. — Он ждет тебя... Как только ты появился в нашем доме, он мне только о тебе и говорит! — в притворном возмущении сообщила Франческа.

— Он тебе или ты ему? — вырвалось проницательно замечание у колдуна, смутившее обоих. — Э... мне пора, — быстро ретировался чародей, заметив проступивший на щеках девушки легкий румянец.

И прежде, чем Франческа успела что-либо сказать, чернокнижник метнулся за дверь, спасаясь от собственных, совершенно некстати пробудившихся чувств.

Банкир стоял у большого настежь открытого окна спиной к двери. Просторный его кабинет был обставлен довольно просто: пара шкафов с книгами и какими-то свитками, большой темного дуба стол в центре, на котором аккуратными стопками лежали документы, да пестрый восточный ковер на полу — единственное яркое пятно в этом светлом, но несколько унылом храме Второго Демона — покровителя торговцев и воров.

— Ясон, — сказал банкир, не оборачиваясь. — Возьми на моем столе газету.

Чернокнижник послушно взял свежий номер "Имперского глашатая", лежавшего на стопке бумаг с какими-то расчетами.

— Прочти заголовок на первой странице, — попросил банкир, все так же глядя в окно.

— "Император ограничивает права гильдии магов", — невозмутимо прочел колдун. — "Новый налог и отмена института боевых магов грозит серьезно поколебать престиж гильдии".

Банкир наконец-то соизволил обернуться.

— Император обвинил боевых магов в своем поражении, свалив всю вину на гильдию, — иронично улыбаясь, сказал де ла Видья. — Якобы это маги виноваты, что варвары сумели подобраться незамеченными.

— Интересно, правда ли это? — задумчиво проговорил колдун.

— Неважно, — пожал плечами банкир. — Нам с тобой интересно другое. Открой, пожалуйста, третью страницу.

Чернокнижник развернул газету и прочел, все больше удивляясь с каждой прочитанной строчкой, что его величество не просто разрешил частную магическую торговлю товарами и услугами, но и собирается провести турнир среди чародеев со всей Империи, чтобы выбрать достойную замену боевым магам.

— Ну как? — живо спросил банкир, когда колдун дочитал. — Ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, что я могу заняться делом, — задумчиво сказал чернокнижник.

— Нет, — досадливо покачал головой банкир. — То есть да, но не только, — поправился он. — Тебе ведь ничто не мешает принять участие в турнире.

— Мешает, — быстро сказал колдун. — Здесь написано, что турнир подготавливает инквизиция. А я темный чародей...

— Ерунда, — махнул рукой Леонардо. — Как они это узнают, если ты не будешь призывать демонов, или что там делают чернокнижники?

Колдун задумчиво провел ладонью по подбородку. Раньше он так в задумчивости чесал бороду, но нынешняя бородка в расчесывании почти не нуждалась.

— Здесь не написано, когда будет турнир, — заметил чернокнижник, еще раз пробегаясь глазами по газетной статье.

— Через два месяца, — ответил банкир. — Император прибудет в столицу через месяц, и еще столько же уйдет на непосредственно приготовления.

— Откуда такая осведомленность? — удивился колдун.

— Я все утро гоняю посыльных, — тень улыбки пробежала по лицу банкира. — Тебе нужно участвовать.

— Там соберутся опытнейшие колдуны со всей Империи, не говоря уже о гильдии... — все еще сомневаясь, покачал головой чернокнижник.

— Соревнования будут отдельно идти для гильдии магов и отдельно для отступников, — сказал Леонардо. — Потом лучший из магов и лучший из остальных сразятся за право получить пост имперского чародея.

— Я же почти ничего не умею, — пожал плечами колдун.

— Ты, никогда не имевший никакого ранга в гильдии, можешь творить боевые заклятья без каких-либо артефактов, — заломив бровь, недовольно проговорил банкир. — И полагаю, я не ошибусь, что в той книге, которую ты постоянно, и сейчас, кстати, тоже, таскаешь за пазухой, описаны и более интересные фокусы. Мой старший брат, много лет назад погибший на войне, был магом, — неожиданно сообщил банкир. — Поверь, я вижу, что у тебя есть талант, — убежденно сказал он.

Колдун непроизвольно ощупал дневник рыцаря, действительно спрятанный под тканью сюртука.

— Два месяца, — пробормотал чародей себе под нос. — Хм... Мало времени... Но попытаться можно...

— Тебе ведь не обязательно выигрывать турнир, — сказал банкир. — Вполне достаточно будет ярко выступить, чтобы тебя заметили. Магия нынче не в почете, у гильдии очень мало новых членов, а отступником быть опасно.

— Я знаю нескольких отступников из столицы, — задумчиво проговорил колдун. — Они почти ничего не умеют. Магия для них — нечто вроде романтической игры, с помощью которой они развлекаются. Меня беспокоит лишь инквизиция...

— Ну, ты же мой племянник, — усмехнулся банкир. — А мое слово в этом городе немало значит. Так заявлять тебя на турнир?

— Да, — кивнул чернокнижник, решившись.

— Не будем медлить, — пробормотал банкир, подошел к своему рабочему столу и достал из ящика чистый лист бумаги и чернильницу с пером. — Итак, пиши.

— Что писать-то? — спросил колдун, усаживаясь в кресло банкира, и взял в руку перо.

— Я, — начал диктовать банкир, — Ясон де ла Фернандо, — назвал банкир нынешнее имя колдуна, которым сам же и окрестил его, — заявляю, что желаю принять участие в имперском турнире чародеев в качестве участника-гладиатора.

— Так и писать "гладиатора"? — изумленно переспросил чернокнижник, поднимая глаза на банкира.

— Не смотри на меня так, эту идиотскую формулу не я придумал, — развел руками де ла Видья. — У инквизиторов свои странности... Написал? Отлично, поставь внизу листа нынешнюю дату и распишись. Ну, придумай какой-нибудь росчерк поразмашистее... Сойдет, — критично осмотрев документ, решил банкир.

— Ясон де ла Фернандо, — хмыкнул чернокнижник. — Ну и имя вы мне придумали...

— Род де ла Фернандо действительно был связан с моей покойной женой, — пояснил банкир. — Но он пришел в упадок и исчез еще лет сто назад. Так что не нужно бояться, что у нас с тобой внезапно появятся еще "родственники", — фыркнул Леонардо.

— Только одна проблема, — нахмурился чернокнижник, поднимаясь. — Мне негде практиковаться... Не думаю, что заниматься в комнате будет достаточно безопасно...

— В погребе есть достаточно просторная комната, — вспомнил банкир после небольшой паузы. — Там немного пыльно, но, думаю, тебе подойдет.

— Пожалуй, — улыбнувшись, кивнул колдун. — Я могу идти? Мне нужно поскорее начать занятия...

— Да, иди, — банкир легонько качнул ладонью в сторону двери.

Чернокнижник еще раз кивнул и сделал пару шагов к выходу из кабинета.

— Читай свою книгу внимательно, мне не нужен пожар в доме, — как бы шутя, но все-таки с некоторой опаской сказал де ла Видья в спину чародею.

Колдун замер, сжимая ручку уже открытой двери. Потом резко выдохнул и, вновь обернувшись к банкиру, закрыл дверь у себя за спиной.

— Насчет книги... — неуверенно начал он. — Нам нужно поговорить об этом.

— Ну хорошо, — удивленно сказал банкир, глядя на внезапно помрачневшего колдуна.

Чернокнижник сделал пару шагов к банкиру, одновременно расстегивая сюртук и доставая дневник графа де Софо. Молча подойдя к столу, колдун протянув книгу банкиру.

— Убери ее от меня! — де ла Видья качнулся на кресле, словно стараясь отодвинуться от дневника, когда прочел название.

— Похоже, вы что-то знаете об этом рыцаре, — заметил колдун, пряча дневник обратно.

— Еще бы! — воскликнул банкир. — Одного того, что я видел эту книгу достаточно, чтобы меня сожгли на костре.

— Так серьезно? — поразился чернокнижник.

— Графы де Софо испокон веков были опорой императорского трона, более того, они являются дальними родственниками императорской семьи, — сказал банкир. — Но сэр Антонио стал черным колдуном, предав веру и Империю.

— Ну, это я уже понял, — криво улыбнулся колдун. — Но почему я ничего не знаю об остальных членах этой фамилии?

— Потому что их всех истребили, — огорошил его банкир. — Сейчас я не знаю, существует ли этот род вообще. Все их имущество было конфисковано инквизицией, а графа Антонио с братьями сожгли на общем костре. Даже их фамильный замок просто сравняли с землей.

— Братья тоже были колдунами? — удивился чернокнижник.

— В том-то и дело, что нет, — покачал головой де ла Видья. — Здесь какая-то жуткая тайна, которую я бы предпочел не знать. Графа сожгли двадцать лет назад, но инквизиция до сих пор считает все упоминания о де Софо крамолой. Более того, — банкир выразительно поднял указательный палец, — были уничтожены все записи об этом роде. Графов де Софо попросту уничтожили.

— Из-за одного колдуна? — поразился чародей. — Да не может быть...

— Это все, что я знаю, — развел руками банкир. — Я пару раз встречался в молодости с сэром Антонио, он был моим клиентом, правда, совсем недолго. Но, как говорили официальные источники, он стал невообразимо сильным колдуном, и только сам Великий Инквизитор смог его остановить.

Колдун нервно погладил переплет книги сквозь сюртук.

— В общем, если у тебя найдут этот дневник, нам всем конец, — подытожил банкир.

— В это трудно поверить, — хмурясь, покачал головой колдун.

— Если бы я знал, что ты носишь с собой, я бы не пустил тебя в свой дом, — прямо сказал де ла Видья.

— Я пойду, — после ненадолго повисшего неловкого молчания сказал чернокнижник. — Нужно готовиться к турниру... — пробормотал он, выходя из кабинета.

* * *

Два месяца пролетели как один день. Собственно, учитывая, что чернокнижник все эти дни почти не спал, не ел, а лишь занимался, занимался и занимался, немудрено, что он совершенно потерял счет времени.

Вновь заросший, бледный, с черными кругами под глазами от постоянного недосыпа, он теперь снова походил на злого темного чародея, похищающего молодых девиц, да строящего козни рыцарям, как это обычно описывается в детских сказках.

Банкир рассказал дочери о грядущем турнире и участии в нем Ясона, и Франческа, кажется, теперь прониклась еще и какой-то гордостью за своего спасителя. Хотя, колдун в последнее время нередко читал в периодически устремляемых на него взглядах девушки какое-то сомнение, и втайне надеялся, что красавица его разлюбила. Впрочем, в еще более глубокой тайне, которую он не решался доверить даже самому себе, он надеялся, что она будет любить его всегда. Но, к слову, сознательно он о таких перспективах никогда не думал. Собственно, погруженный в работу, он вообще ни о чем не мог думать, кроме как о задачах и головоломках из дневника рыцаря, которые с каждым разом становились все сложнее. Граф как будто опасался, что его техниками может воспользоваться недостойный, и тщательно шифровал свои записи, точнее, те их части, что имели прямое отношение к колдовству. Ключ к ним он давал в виде общих намеков, понять которые удавалось далеко не сразу. Косвенно, уже приученный к самоанализу и практически полному самоконтролю, колдун догадывался о необходимости такой меры сокрытия: помимо того, что тайной наукой не сможет воспользоваться дурак, так и интеллект занимающегося постоянно упражняется, преодолевая все новые загадки. Чернокнижник чувствовал в себе странные изменения, порождаемые ежедневными занятиями, причем, не только в области психики, но и на физическом уровне. Колдун с удивлением обнаруживал, что его тело становится крепче, здоровее, как будто он не сидит целыми днями в подвале, окруженный мраком и холодом, а качает мускулы на свежем воздухе. Но самые значительные перемены были, конечно же, связаны с мировосприятием. Колдун обнаружил, что может чувствовать мельчайшие колебания в физическом и магическом мирах, воспринимать и воздействовать на взаимодействия энергий, из которых эти миры сотканы. Эти ощущения сильно укрепляли его уверенность в себе и своих силах.

К сожалению, из-за большой нехватки времени, чернокнижник был вынужден многое проходить довольно поверхностно, заостряя внимание лишь на способах прямого воздействии на мир, иначе говоря, на боевой магии, которая, в общем-то, и магией зовется лишь условно.

Колдун решил, что не будет слишком забегать вперед, и лезть в конец дневника, пока не освоит выбранные техники достаточно хорошо, опасаясь, что иначе он лишь попусту потратит время, не добившись вообще ничего. К счастью, дневник графа был достаточно конкретен, и в нем, помимо таблиц знаков, были сразу указаны наиболее эффективные сочетания этих элементных конструкций, и чернокнижнику не нужно было тратить свое и так сильно ограниченное время на изобретение собственных заклятий.

— Заклятье универсального щита, телекинез, да несколько стихийных атакующих заклинаний — вот, что мне нужно, — решил колдун, листая дневник. — Ну, возможно, еще совсем чуть-чуть из магии духа...

Всевозможные вспомогательные чары, вроде телепортации, ослепления, наведения страха и тому подобных, чернокнижник проглядел лишь мельком, но специально готовить их не стал. Не без внимания он оставил темное искусство, которое в дневнике было описано особенно подробно и тщательно. Но, памятуя о контроле инквизиции за турниром, чернокнижник стремился постигнуть лишь периферийные заклятья, которые можно было замаскировать под стихийную или духовную магию. Конечно, любой, кто более-менее серьезно занимается магией, понимает, как понимал и колдун, что разделение магии на школы носит чисто условный характер, и можно из одних и тех же базовых элементов составить заклинание света, огня или же призвать пылающего демона; все зависит лишь от порядка их выполнения и воли чародея.

Одной из самых важных чернокнижник считал способность наполнения, как она была названа в дневнике. По сути, она определяла максимальный резерв силы у чародея, а также ту ее часть, которую он без вреда для собственного здоровья мог вложить в заклятье. История сохранила память о множестве случаев, когда неопытный маг, поддавшись страху или ярости, пытался сотворить заклятье более мощное, нежели ему удавалось обычно, и сила такого мага выходила из под контроля, обращаясь против него самого. Граф де Софо подробно описывал способы увеличения своего внутреннего запаса силы, а также приводил довольно сложные, но понятные формулы, по которым можно было рассчитывать с удивительной точностью мощь своих заклятий.

Вообще, чернокнижника поражал характер записей. В большинстве магических учебников, которые чародей когда-либо держал в руках, магия описывалась как некое Искусство, сложное, требующего таланта, недоступного многим и многим. Все заклятья и ритуалы, описанные в таких томах, сопровождались головоломными комментариями, загадочными и зачастую совершенно сторонними. Дневник же был предельно рационален. Никаких мистических завываний, никаких загадочных недомолвок, все расписано предельно четко и ясно. Но, и это восхищало колдуна больше всего, записи рыцаря содержали огромное количество формул и готовых расчетов, чего не было в учебниках гильдии вообще. Ни в коей мере не отрицая необходимость таланта и особых склонностей, дневник описывал магию как точную науку, со своими особыми, но неизменными законами, контролирующими любое проявление воли чародея.

Благодаря точности и лаконичности записей, даже несмотря на шифр, чародей поднимался по мистической лестнице очень быстро, гораздо быстрее, чем во время собственных экспериментов.

Итак, в ночь перед самым турниром, колдун сидел прямо на холодном полу в своем подвальном логове и неторопливо листал дневник. После ритуалов наполнения спать ему не хотелось совершенно, и он перечитывал те страницы дневника, которые имели мало отношения к магии, а описывали события, происходившие с графом. За два месяца колдун дошел только до середины записей сэра Антонио, как магических, так и казуальных, но последние он проглядывал бегло из-за нехватки времени, и вот сейчас решил их повнимательнее перечитать. Все равно за оставшийся час до рассвета, означавшего начало турнира, чародей не смог бы выучиться каким-нибудь новым методам ведения магического поединка, а базовые знаки он знал уже почти в совершенстве.

— "Лето выдалось необычайно жаркое, юный Карл жутко мучается от духоты. Его холодная северная кровь погоду душную едва выносит", — прочел чародей. — Ну да, Нибеги ведь родом из Русхольда, старые королевства объединялись с севера на юг, — задумчиво пробормотал колдун. — Хотя, за пять сотен лет можно было и привыкнуть к климату.

Проглядев пару страниц, чернокнижник вдруг споткнулся на странной фразе, которую раньше не замечал.

— "Секрет мой — в моей крови. Я многое узнал о своем отце. Действительно, его род куда выше графского, возможно, даже императорского. Но не могу доверить это знание бумаге, слишком опасно", — колдун еще пару раз перечитал эти строчки. — Выше императорского? Что за нелепица? — удивленно пробормотал чародей, пожимая плечами. — Странно это все. И пишет безо всяких изощренностей, простым слогом... Сравнительно простым.

Колдун закрыл дневник и поднялся. По его ощущениям солнце должно было уже скоро взойти, знаменуя начало великого дня. Чернокнижник не был уверен в своей победе, точнее, он совсем не верил, что сможет выиграть турнир, но искушение опробовать свои новые навыки не позволяло ему отказаться от состязания. Подойдя к стене, колдун тихо вынул один из камней, которыми были выложены стены в подвале, аккуратно положил дневник рыцаря в образовавшееся отверстие и поставил камень на место. Этот тайник он сделал сам и остался им очень доволен: пустоты между дневником и камнем почти не оставалось, и на звук тайник было практически невозможно определить, а общий магический фон в помещении, сильно завышенный из-за постоянных занятий колдуна, не позволял искать секрет при помощи магии.

Выйдя из своего мрачного святилища-лаборатории, которая, по сути, была просто пустой и темной комнатой в погребе, колдун прошел по кладовой банкира, битком набитой всевозможными сырами, колбасами, бочками с вином и прочей едой. Печально глядя на все это, чернокнижник все же сумел сдержать голод и не съесть что-нибудь прямо там. Для полного сосредоточения и предельного выплеска сил, ему лучше оставаться немного голодным. Впрочем, из-за избытка энергии, поселившейся в колдуне после ночных ритуалов, его организм пока не требовал пищи, подпитываемый напрямую магией.

Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, чернокнижник вышел на кухню, где было еще темно и тихо. Стараясь ни на что не наткнуться, колдун осторожно шел, аккуратно ощупывая каждое встречное препятствие. Странно, но такая просторная обычно кухня в темноте как будто сжалась, а мебель словно передвинулась, заранее предугадав путь колдуна. Он, конечно, мог сотворить заклятье света, но тратить энергию на такие мелочи сейчас, в преддверии состязания, которое потребует активно пользоваться всеми доступными чародею навыками и силами, ему казалось просто кощунственным.

Все-таки выбравшись из темного помещения, колдун тихо прошел в холл, где некогда состоялся его первый разговор с Леонардо. В обращенном на восток окне небо уже нежно алело, готовясь выпустить из тисков горизонта утреннее светило.

Памятуя, что банкир намеревался отправиться на начало турнира вместе с ним, колдун поднялся по мраморной слегка изогнутой лестнице на третий этаж, где располагалась спальня Леонардо. Подойдя к ней, чернокнижник увидел выбивающиеся из-под двери лучи света; банкир уже не спал.

Тихонько постучавшись, колдун, не дожидаясь ответа, аккуратно открыл дверь, чуть скрипнув петлями, и вошел.

— Я ведь не позволял тебе войти, — застегивая камзол, заметил банкир, пряча улыбку за показной суровостью.

— Я предвидел, что ты позволишь, — ответил чародей, придерживая дверь. — Избыток силы во мне меняет восприятие, смешивая недавнее прошлое и скорое будущее в настоящем, — немного туманно объяснил он.

Банкир лишь махнул рукой.

— Я послал Жерара за каретой, — сообщил де ла Видья, объясняя отсутствие дворецкого. — Думаю, экипаж уже ждет нас. Не будем терять времени, — добавил он, прихватывая с ночного столика рядом с кроватью какие-то документы.

— Даже не позавтракаете? — удивился колдун.

— О, позавтракаю, еще как, — усмехнувшись, ответил банкир. — Меня пригласили его высокопреосвященство.

— Кардинал? — переспросил чародей, выходя из комнаты. Кардинал Симон, архиепископ столицы, первый среди равных в коллегии кардиналов, являлся по разным оценкам второй или третьей фигурой в государстве, после императора и наряду с Архимагом. И хотя институт папства был упразднен Реформацией еще три века назад, в народе Симона уже давно называли Папой. Несомненно, Гильдия магов видела в потенциальном реставраторе Святейшего Престола немалую угрозу, но кардинал как-то ухитрялся сохранять популярность, влияние и симпатию среди самых разных слоев общества. Остальных понтификов в разговоре было принято называть по именам, но если кто-то говорил просто "кардинал", всякому становилось понятно, что речь именно о Симоне.

— Да, он вдруг очень заинтересовался моей персоной, — задумчиво сказал Леонардо, следуя за колдуном по коридору. — Я вообще стал очень популярен в последнее время...

— Неужели? — заинтересовался колдун, уже спускаясь по каменным ступенькам. — И с чем это связано? Новые налоги?

— Да нет, дела гильдии меня мало касаются, — покачал головой банкир. — Дело в турнире и в тебе.

Колдун вопросительно поглядел на него. Слабый свет нового дня уже позволял разглядеть выражение лица собеседника в полумраке комнаты.

— Многих удивило, что у меня вдруг появился племянник-чародей, да еще и, — о, какая неожиданность! — накануне турнира, — фыркнул де ла Видья. — Все ищут политическую подоплеку.

— Вот только этого мне не хватало, — пробормотал колдун. — За мной следят?

— Еще нет, но, полагаю, будут, — порадовал его банкир. — Впрочем, все зависит от того, как ты себя проявишь на турнире.

— Отступать поздно, — вздохнул колдун. — Придется быть осторожным...

— Ты за два месяца ни разу не вышел из дома, да что там, ты с прислугой не перекинулся ни словом, — иронично заметил Леонардо. — Они, думаю, даже описать тебя не смогут, так редко они тебя видели, кроме, разумеется, цирюльника. Из своей норы в подвале ты выходил лишь по ночам, как ты собираешься стать еще более осторожным? — поинтересовался банкир. — Превратиться в невидимку?

— Это тоже вариант, — пожал плечами колдун.

Банкир поперхнулся.

— Если ты победишь, копаться в твоем прошлом для твоих недоброжелателей станет небезопасно, — проговорил банкир. — Императорская тайная канцелярия работает превосходно.

— Инквизиция тоже неплохо справляется, — пессимистично отозвался чародей.

Только они подошли к входной двери, как та открылась, и на пороге возник дворецкий — невысокий щуплый лысеющий старичок, близоруко щурившийся на все, что находилось дальше вытянутой руки от него.

— Доброе утро, шевалье, — он не то кивнул, не то поклонился колдуну, — экипаж ждет вас, ваше благородие.

— Спасибо, Жерар, — кивнул банкир. — Нас, скорее всего, не будет до самого вечера, посему можешь быть сегодня свободен. Сходи к сыну, ты его давно не навещал, — с улыбкой добавил Леонардо.

— Благодарю, ваше благородие, — еще раз коротко поклонился Жерар. — Непременно так и поступлю.

Подождав, пока господа заберутся в карету, извозчик, не дожидаясь дальнейших указаний, тронул вожжи, пуская лошадей быстрым шагом.

— Шевалье, — вдруг недовольно проворчал банкир. — Будь проклят закон, запретивший выкупать у дворян родовые имения.

— С вашим капиталом вы бы быстро стали не меньше чем маркизом, — заметил колдун.

— С моим, — банкир подчеркнул это слово, — капиталом можно было бы стать и герцогом, но тут, к сожалению, кровь важнее. Император напрасно ввел этот запрет, казна недополучает много золота.

— Но зато не дробятся земли, да и количество нахлебников на шее у короны не растет, — парировал чародей. — Ведь, если не ошибаюсь, начиная с графов, дворяне освобождены от налогов.

— Даже у баронов есть поблажки, — кисло ответил банкир. — А я, будучи всего лишь шевалье, плачу в казну больше, нежели десяток средних баронов.

— А что нужно сделать, чтобы император дал вам титул? — заинтересовался колдун.

— Верно служить Империи, — мрачно ответил де ла Видья. — То есть, долго и безвозмездно финансировать все прихоти императора, начиная от военных походов и заканчивая покупкой нового фонтана во дворец.

— Ну, насчет фонтана вы преувеличиваете, — не поверил колдун.

— Будем во дворце, я покажу тебе "свой" фонтан, — огорошил его банкир. — На нем даже надпись есть, кто оплатил его установку.

— Нелепость какая, — удивленно пробормотал чародей.

— А ты думаешь, император что-то оплачивает из своего кармана? — усмехнувшись, спросил банкир. — Ха! Если бы. Когда Карл в чем-то нуждается, ну, или говорит, что нуждается, он вызывает к себе какого-нибудь доброго богача, которому, конечно же, совершенно некуда деть свои деньги, кроме как подарить императору. Так вот, Карл долго ему рассказывает о своих планах по переустройству Империи, о своих мечтах, о новом, справедливом и честном обществе, о безупречном государстве. Иногда к разговору присоединяется верный друг и, я не побоюсь этого слова, сообщник Карла — граф Александр ле'Анжи де Траволт де Ремю дю Магниф, кавалер всего, чего только можно быть кавалером, рыцарь всевозможных орденов и просто неординарный человек. Вдвоем они способны убедить слона, что он не слон, а, скажем, бабочка. Что и говорить о скромных банкирах и купцах, — фыркнул Леонардо. — Иногда мне кажется, что самый великий маг в Империи не Архимаг, а именно дю Магниф.

— Это почему же? — спросил чародей, заинтересовавшись невеселым, но ироничным рассказом банкира.

— Его отец был дворцовым шутом, — сказал де ла Видья. — Именно шутом, я не фигурально выразился. Никакого происхождения, о матери его вообще ничего не известно. Но старый шут и сам был очень умным человеком, и сына своего воспитал соответствующим образом. Уже в восемь лет у юного Карла не было друга более верного, преданного и остроумного, чем Александр. Ну, если не считать Людвига... — банкир вдруг замолк и странно поглядел на чернокнижника.

— Что? — не понял колдун.

— Людвига де Софо, — пояснил банкир.

— Не будем об этом, — быстро проговорил колдун, невольно оглядываясь в окна на дверцах кареты.

Банкир согласно кивнул, и остаток пути они провели в молчании.

Несмотря на ранний час, улицы были полны людей. Горожане планомерно стекались к зданию арены, предвкушая грядущее грандиозное зрелище. Еще бы! Поединок чародеев — такое не часто увидишь. По бульварам как бешеные носились дети, мчащиеся по каким-то своим, непонятным взрослому человеку делам. Впрочем, взрослые вели себя не лучше. Повсюду слышались споры и рассуждения об исходах состязаний, произносимые такими важными голосами, словно каждый горожанин был непревзойденным экспертом в области боевой магии. Шум становился все громче по мере приближения кареты к арене, где обычно проводились рыцарские турниры, и где сегодня должно было произойти состязание.

По Империи давно гулял бородатый анекдот, что первый император к концу жизни обленился настолько, что не хотел выходить из спальни даже чтобы посмотреть свои любимые сражения между рыцарями. Но, поскольку сидеть в комнате было скучновато, он велел построить арену прямо посреди столицы так, чтобы из окон покоев императора, находившимися в одной из башен дворца, вся арена прекрасно просматривалась, и старику уже совсем не нужно было покидать уютную комнату. Неизвестно, правда это или нет, но арена действительно была построена почти что впритык ко дворцу.

Уже сейчас на площади перед ареной собралась большая галдящая толпа горожан, пришедших поглазеть на турнир. Поскольку император объявил, что вход будет совершенно бесплатным, это привлекло гораздо больше людей, чем могло уместиться в амфитеатре. Но стража пока успешно следила за порядком, мигом разрешая все конфликты быстро и радикально — уводя нарушителя на несколько часов в темницу.

Горожане ничуть не смутились отсутствием официального тотализатора и быстро организовали свои кружки, где делались ставки на исход турнира. Поскольку списки участников были готовы и представлены публике еще сутки назад, жители столицы считали себя более-менее осведомленными об участниках состязаний. Но, поскольку, по одной лишь фамилии, да еще титулу, если он был, трудно судить о магической силе чародея, особенно отступника, то большинство горожан пока остерегались делать ставки, благоразумно решив сначала подождать, пока пройдет первый круг испытаний. Как ни странно, но со всей Империи нашлось только две сотни чародеев, решившихся попробовать свои силы. Впрочем, очевидно, что большинство тех, кто действительно могли что-то показать, просто испугались повышенного внимания Инквизиции.

— Дальше на карете не проехать, — сквозь окошко заявил извозчик. — Придется пешком.

Толпа, окружавшая арену, пока еще не была слишком уж плотной, но, похоже, действительно быстрее получилось бы своим ходом.

— Хорошо, — сказал банкир. — Вот, — он вынул из внутреннего кармана плотный листок бумаги с печатью. — Это подтверждение участия и пропуск одновременно.

— А вы? — спросил колдун, взяв бумагу.

— Я же говорил, меня ждет кардинал, — напомнил банкир. — Думаю, к полудню я появлюсь. Не могу же я пропустить этот спектакль, — улыбнулся он.

— Тогда до встречи, — кивнул колдун и вышел из экипажа.

Проталкиваясь сквозь людское море, колдун замечал на себе внимательные взгляды горожан и слышал перешептывания за спиной.

— Кажись, банкира сынок, — пробормотал кто-то совсем рядом.

— Не сынок, а племяш, — тут же поправили его. — Троюродный.

— Говорят, крепко колдует, — задумчиво сообщил третий голос.

— На него поставишь? — поинтересовался второй.

— Не, я на монсеньера де Варга поставил уже, — ответил третий. — Вот тот всем чародеям чародей, — убежденно добавил он.

— Сопляк твой монсеньер, — фыркнули у чародея за спиной. Похоже, собеседники шли за ним буквально по пятам.

— Сопляк?! — возмутился третий. — Да он однажды дракона насмерть заколдовал! Вот так! — судя по звуку, говоривший щелкнул пальцами.

— Ой, заколдовал, — усмехнулся первый. — Много ума надо. Вон гвардеец новый у императора их мечом режет безо всякой магии.

— Это сэр Октавиан что ли? — спросил со стороны какой-то женский голос.

— Он самый, — подтвердил первый. — Драконоборец, — уважительно произнес он.

— И красавчик, — мечтательно добавила женщина.

— Я твоему мужу скажу, он тебя опять поколотит, чтоб на господ не заглядывалась, проститутка старая, — вдруг пригрозил какой-то новый голос.

— Я?! — возмущенно воскликнула женщина. — Старая?! Да ты, козел драный, на кого поклеп возводишь?!

Прибавив шагу, колдун быстро покинул место стычки, откуда уже во всю неслась брань и, похоже, готовилась потасовка.

Протолкавшись, наконец, ко входу в арену, чародей предъявил печальному и сонному пожилому инквизитору, сидевшему за столом прямо перед проходом в окружении четырех стражников, свой пропуск. Монах, бегло проглядев текст и сверив печать, молча кивнул и спрятал пропуск в специальный ящик, где уже лежало несколько похожих бумаг. Внимательно оглядев чернокнижника, инквизитор извлек из кармана замысловатый перстень с большим белым камнем. Надев его на указательный палец правой руки, монах поводил правой ладонью перед чернокнижником и уставился на камень. Тот медленно сменил цвет с мутно-белого на ярко-зеленый, означавший, что на чернокнижнике нет никаких магических артефактов. Если бы они были, камень засиял бы красным, а колдуна подвергли детальному обыску. Примечательно, что при наведении на человека, не владеющего магией, камень цвет не менял, будь тот хоть обвешан с ног до головы боевыми жезлами и стихийными сферами. Инквизитор снова удовлетворенно кивнул и, спрятав кольцо обратно в карман, махнул колдуну рукой, чтобы тот проходил.

— А если я захочу выйти? — спросил колдун.

— Значит, ты выбываешь из состязаний, — просто ответил инквизитор. — Там дальше тебя встретит распорядитель, он все расскажет.

Поблагодарив, колдун шагнул в арку проема, отправившись искать этого распорядителя. Пройдя пару десятков шагов, чародей натолкнулся на немолодого уже, но статного мужчину в сравнительно неброской, но явно дорогой одежде. Осанка и выражение лица безошибочно выдавали в нем дворянина, причем, титулованного.

— Господин, — обратился к нему чародей, подойдя поближе. — Простите великодушно, но вы не знаете случайно, где мне найти распорядителя?

— Если бы я знал, сударь, я бы сам к нему пошел, — с улыбкой учтиво ответил мужчина. — Позвольте полюбопытствовать, вы тоже участвуете? — вежливо поинтересовался он.

— Да, я — Ясон де ла Фернандо, — с некоторой натугой вспомнил свое "имя" чародей, отвешивая неглубокий поклон.

— Мигель де Варга, — представился мужчина, кланяясь в ответ куда более изящно.

— О, я слышал о вас, — не подумав, сообщил колдун.

— Действительно? И где же? — заинтересовался де Варга.

— Горожане говорили о вас, когда я шел, — смутившись, признался чародей. — Весьма хвалили вас...

— О да, черни стоит верить, — усмехнулся, но, кажется, не обиделся Мигель. — А я тоже о вас слышал. Вы ведь приходитесь племянником Леонардо, верно?

— Да, — кивнул колдун. — Вы знакомы?

— Он правит моими деньгами, — с улыбкой пожал плечами де Варга. — Трудно не быть знакомым с тем, кто контролирует финансы половины дворян города.

— О, — только и смог выговорить чародей.

— Но, полагаю, мой будущий противник, нам не стоит стоять столбами, — нахмурившись, изрек Мигель, глядя куда-то в сторону. — Предлагаю искать этого проклятого распорядителя вместе.

— Пойдемте, — согласился колдун.

Несколько минут они бродили по коридорам арены, заглядывая во все комнаты, трогая все двери, спрашивая всех встречных, но нужного человека так и не нашли.

— Я начинаю сомневаться в его существовании, — мрачно заметил де Варга, когда очередной встреченный ими инквизитор не смог ответить, где прячется распорядитель.

Вздохнув, колдун сотворил простой знак поиска, стараясь вложить в него как можно меньше силы. Однако Мигель все равно почувствовал секундное колебание потоков энергии и удивленно уставился на чародея.

— Он вон за той дверью, — указал чернокнижник.

— Неплохо, юноша, — одобрил де Варга. — А я думал, вы один из тех молодых романтиков, кто ушел в отступники просто из жажды приключений. Приношу свои извинения, — он учтиво поклонился.

— Ну что вы, — снова смутился чародей, не привыкший к подобной вежливости в отношении себя. — Идемте уже...

Распорядитель действительно обнаружился там, где указал знак. Это был высокий, сухой как пень, старик, в молодости, судя по шрамам на лице и руках, служивший в войсках. Да и сейчас он был одет в блестящие доспехи, больше, впрочем, походившие на муляж, надетый лишь для зрелищности.

После короткого допроса, которому де Варга подверг старика, выяснилось, что до начала турнира осталось не более получаса, и самому Мигелю нужно срочно мчаться на арену. В имевшихся у старика документах, где был указан порядок турнира, Мигель должен был выйти на поединок одним из первых.

Следуя за распорядителем, чародеи вышли из лабиринта коридоров к открытому обширному кругу арены. Жители уже заполнили собой практически все места на кругах амфитеатра, свободными пока оставались лишь дворянские ложи, да балкон самого императора.

Две сотни колдунов были разбиты на две группы, которые базировались на противоположных концах арены, в двух больших комнатах под каменными сводами, укрытые от взглядов публики. По периметру арены стояли инквизиторы с оружием наготове, да и по коридорам их ходило немало. Сидя на простых лавках, колдуны-дворяне и колдуны-простолюдины мрачно косились друг на друга, ожидая своей очереди. По одному чародею с каждого лагеря призывали на арену, где и происходила схватка. Победитель возвращался обратно, а проигравший уходил, если, конечно, мог идти сам, через третий выход, равноудаленный от обоих баз.

Первые схватки проходили очень быстро, не занимая дольше минуты. Буквально в первые же два часа отсеялась почти половина участников, под насмешки толпы побежденные уходили прочь, понуро свесив головы. По правилам, поединок не мог окончиться ничьей. Один из колдунов должен был либо признать свое поражение, либо оказаться избитым настолько, что очевидной должна была стать его неспособность продолжать сражение.

— Ясон де ла Фернандо! — громко прокричал в рупор распорядитель.

Немного волнуясь, колдун пошел на уже освещенный ярким солнцем песок арены. Чародей видел убогий уровень большинства участников, не способных сотворить даже простейшего боевого заклятья, и не боялся поражения, уверенный в своей силе. Но его тяготило то, что на него сейчас оценивающе смотрят несколько тысяч глаз, а также сотня взглядов инквизиторов, внимательно наблюдающих за его техникой. Пока еще никто не показался черным балахонам хоть немного подозрительным, но чародей все же чувствовал их напряжение.

Стараясь отвлечься от тяжести всеобщего внимания, чародей стал разглядывать своего противника: молодого дворянчика смазливой внешности, остановившегося в десятке шагов от колдуна.

— Начать бой! — проорал распорядитель.

Смазливый дворянчик резко взмахнул руками, словно выхватывая из воздуха что-то. Толпа восторженно загудела, разглядев в ладонях юного отступника пульсирующий ярко-красный огненный шар, диаметром со средний арбуз.

— Сам сдашься или как? — с вызовом крикнул дворянчик, напитывая шар силой.

— Или как, — спокойно, но громко ответил колдун. Он стоял неподвижно, даже расслабленно, скрестив руки на груди.

— Ну тогда лови! — крикнул отступник и, сильно напрягшись, с натугой толкнул шар в сторону нашего чародея.

Но, видимо, он все же не сумел вложить в толчок достаточно энергии, и шар не полетел, как положено шаровой молнии, быстро и легко, а, громко гудя, поплыл к чародею со скоростью опаздывающего на работу человека. Правда, сильно опаздывающего.

Мысленно усмехнувшись своему решению, колдун не захотел тратить свою силу, а просто сотворил элементарный знак силового щита, замедливший шар, а потом притянул его знаком противохода. Сотворил он это практически мгновенно, и со стороны выглядело так, словно колдун просто неторопливо протянул руку, схватил огненный шар и не отпускает его.

Из толпы послышался восторженный рев вперемешку со смехом. Уж очень забавное лицо было у изумленного дворянчика, не сумевшего разобраться в действиях колдуна.

— Сам сдашься или как? — нагло спросил чернокнижник, заставляя огненный шар покачиваться над ладонью и вращаться.

Дворянчик затравленно огляделся на зрителей.

— Сдавайся, дурак! — со смехом советовали одни.

— Лучше смерть, чем позор! — с громким хохотом перебивали их другие.

— Сдаюсь, — покорно поднял руки дворянчик и под свист публики быстро направился к выходу.

Колдун усмехнулся и, сжав пальцы удерживающей шар ладони в кулак, заставил огонь угаснуть, ярко вспыхнув на радость зрителям. На базу он возвращался, сопровождаемый одобрительными криками.

Проведя еще пару поединков, распорядитель объявил, что первый круг испытаний закончен и у колдунов есть сорок минут отдыха. Чародеи разбрелись по коридорам арены, а наш колдун, одержимый ленью, как и все великие люди, уселся на длинную лавку и прикрыл глаза, немного уставшие от вспышек, в ходе боев постоянно появлявшихся на арене.

— Отличная техника, — внезапно вывел его из сонливости мелодичный женский голос, раздавшийся прямо над ухом.

Повернув голову, колдун увидел, что рядом с ним сидит очень симпатичная молодая женщина лет двадцати пяти, коротко, по-мужски, стриженная жгучая брюнетка с голубыми глазами. Одета она была тоже как мужчина, но на ее наряд чародей не сразу обратил внимание. Ее чуть смуглое лицо с немного пухлыми губами и аккуратным носиком ввели колдуна в состояние какого-то транса, почти парализовав.

— Эй, все в порядке? — насторожилась она. — У тебя странный взгляд...

Колдун тряхнул головой, приходя в себя.

— Прости, — смущенно улыбнувшись, сказал он. — Ты так неожиданно появилась...

— Меня зовут Элиза, — представилась красавица, улыбаясь в ответ.

— Ясон, — кивнул чародей. — Ты тоже участвуешь?

— Да, а ты разве не видел мой поединок? — удивилась она.

— Прости еще раз, я не особенно следил, — признался он. — Все эти всполохи огня меня слепят.

— А, ну против меня вышел какой-то школьник, — с очаровательной непосредственностью поведала Элиза. — Получил удар телекинезом и убежал.

— У меня тоже самое, — усмехнулся колдун.

— Да ладно! — воскликнула Элиза. — Это был виконт де Монгрольфо, один из талантливейших магов!

— Магов? — насторожился чародей.

— Ну, мы раньше вместе учились в гильдии, — пришлось признаться Элизе. — Только он ушел раньше.

— Понятно, — сказал чернокнижник.

— Скажи, а как ты поймал огненный шар? — сверкнув глазами, спросила Элиза. — Я вообще никогда такого не видела!

— Что там ловить, — пожал плечами колдун. — Взял на щит, потом обратил движение. Ерунда, даже сил не потратил нисколько.

— Взял на щит? Обратил движение? — Элиза пораженно отвела взгляд и уставилась на песок арены. — Ну да, ерунда... Подумаешь, какие-то там заклятья высшего круга... — негромко добавила она, пожимая плечами. — Даже не потратил сил... Совсем ерунда...

— Там простейшая комбинация знаков, — в свою очередь удивился чародей. — Смотри... — Он сделал круговое движение кистью, одновременно складывая пальцы щепотью, а затем быстро растопыривая. — И силу направляешь из большого пальца по кругу...

Элиза незамедлительно попыталась повторить жест, но уже вкладывая в него силу.

— О черт! — вырвалось у нее, когда воздух вокруг ее ладони вдруг маленьким вихрем прошел по пальцам.

— Ты неправильно сделала, — улыбнулся чародей. — Но лучше потом потренируйся, не трать силу сейчас.

— Да что там тратить, — отмахнулась Элиза. — Мелочь...

— Этой мелочи мне хватило, чтобы поймать тот шар, — возразил колдун. — Значит, не так уж это и мало.

— Да, — задумчиво согласилась она. — А ты откуда?

— Издалека, — уклончиво отозвался он. На самом деле он давно забыл, из какого же города, согласно придуманной Леонардо легенде, прибыл к своему "дяде". — Но сейчас живу в столице.

— Ты очень сильный, — заглядывая ему в глаза, сказала чародейка. — Странно, что я не слышала о тебе раньше.

— Такие уж мы, отступники, не любим привлекать внимание, — вновь теряя контроль под ее взглядом, сказал чародей.

— О, а я вас везде ищу, юная госпожа, — послышался за их спинами голос де Варга. — Я вижу, вы, сударь, уже познакомились с дочерью моего лучшего друга и моей ученицей, — сказал он обернувшемуся колдуну.

— Да... — кивнул тот. — В какой-то мере... — неуверенно добавил он, глянув на Элизу.

Та невольно прыснула смехом.

— Элиза фон Берхаген, — представилась она, сдерживая улыбку.

— Ясон де ла Фернандо, — машинально проговорил колдун. — Вы — дочь герцога Альберта фон Берхаген? — спросил он.

— Ну вот, мы теперь на "вы", — кисло прокомментировала Элиза. — Да, и что это меняет?

— Ничего, — взяв себя в руки, невозмутимо ответил чародей. — Просто не ожидал увидеть... тебя здесь, — немного нагло закончил он.

— Я лишний? — поинтересовался наблюдавший за этой сценой де Варга.

— Нет, мастер, — теперь пришла очередь Элизы смущаться. — Мы говорили о его технике...

— Да, вы мастерски владеете щитами, — согласился Мигель, снова переводя взгляд на колдуна. — Хотя, должен признать, способ их применения вы нашли необычный...

— Ну, щит годится не только, чтобы об него взрывались шаровые молнии и рикошетили ледяные осколки.... — протянул чародей.

— Да, вы правы, — согласился Мигель, присаживаясь на лавку напротив. — Но я имел в виду комбинацию с противоходом... Это ведь был он, я не ошибся? — уточнил он.

— Нет, не ошиблись, — кивнул колдун. — Но я по-прежнему не понимаю, что именно вас удивляет...

— Меня удивляет, как вам это вообще в голову пришло, — без лишних церемоний заявил де Варга, подавшись вперед. — Я бы никогда не стал их комбинировать, ведь вы могли случайно разомкнуть сферу шара, и он бы взорвался у вас в руке, искалечив вас! — воскликнул Мигель.

— Не мог, — твердо ответил чародей. — Я применил обратный противоход, сбалансированный знаком полумесяца. Энергия шла не прямо, а по спирали, и, наткнувшись на сферу, просто обтекала ее без прямого давления.

Мигель задумчиво потер гладко выбритый подбородок.

— Вы... правы... — вынужден был признать он. — Поразительно видеть такую осведомленность о принципах распределения энергии у столь... юного заклинателя, — добавил он. — Я начал вникать во все эти тонкости лишь годам к тридцати, и до сих пор многого не понимаю.

— Я тоже не претендую на абсолютное знание, — дипломатично сказал чародей. — Я сейчас лишь учусь.

— Конец перерыва! — внезапно проорал распорядитель прежде, чем де Варга что-нибудь ответил.

Комнату вновь заполнили собой колдуны, прошедшие первый тур.

— Во втором этапе участвуют сто четыре чародея! — кричал распорядитель в свою трубу. — Теперь, чтобы пройти далее, чародеям предстоит одержать победу в двух схватках! Итого семьдесят восемь боев! Наааачинааааем!

Второй тур начался с действительно опасной и красочной схватки двух пожилых колдунов, каждый из которых явно был нацелен на победу в турнире. Соперники забрасывали друг друга молниями, поливали огнем, но поскольку оба в совершенстве владели щитами, атаки попросту не достигали цели. В общем, победителем вышел тот из них, у кого оказался выше резерв силы. Как это часто бывает в единоборствах, из двух равных в технике боя противников побеждает более выносливый.

Несколько последующих схваток продолжили отсев "романтиков", как их с легкой руки де Варга уже называли все колдуны.

— Элиза фон Берхаген! Фройляйн, прошу вас! — возопил распорядитель.

— Фройляйн, как же вы достали, — пробормотала Элиза, шагая на арену. — Мой род уже лет триста на этом языке не говорит...

Соперником Элизы оказался уже старый, сутулый старичок, подслеповато щуривший глаза из-под мохнатых седых бровей.

Не испытывая особого благоговения перед благородной сединой колдуна, Элиза сотворила заклятье молнии. Сорвавшиеся с кончиков пальцев ее вытянутых перед собой рук искры, ярко сверкнув, ударили в старика. Но тот поразительно ловко подставил щит, а затем применил довольно экзотичное заклятье звуковой волны. Направленный импульс сбил Элизу с ног, а из носа у нее ручьем хлынула кровь. Судя по тому, как девушка, сидя на песке, обхватила руками голову, сражаться дальше она не могла совершенно. Старик подошел к ней, помог подняться и под аплодисменты толпы довел до выхода, где сдал ее на руки инквизиторам.

— Опасный дед, — мрачно сказал сидящий рядом с чародеем де Варга, глядя, как его ученицу уводят прочь.

Похоже, на турнире остались только самые опытные и опасные чародеи, и каждый бой превращался в феерическое шоу, иногда затяжное, иногда короткое, но всегда яркое и неповторимое. Отступники ведь не пользуются стандартными заклинаниями, как маги, а постоянно импровизируют, вырабатывая все новые и новые тактики, заклятья, комбинации знаков. Такой подход затрудняет обучение, но в бою опытный колдун превзойдет равного по силе мага за счет именно этого творческого подхода к сражению. Забавный парадокс: маги, твердящие, что магия есть Искусство, заучивают выдуманные кем-то готовые ритуалы и заклятья, а отступники, считающие магию, прежде всего, Наукой, активно изобретают новое, причем не всегда делают это сообразно с логикой и здравым смыслом. Последовательность "А что, если..." — "Ох, твою мать!.." — "Так, надо подумать..." является основой эксперимента у многих, даже самых опытных отступников.

— Ясон де ла Фернандо! Давай, порадуй народ снова своим тонким искусством! — призвал распорядитель. Похоже, он уже придумал для каждого участника персональный призыв, отражающий стиль и облик колдуна. Вот что значит профессионализм.

Публика приветствовала неторопливо идущего к центру арены чародея одобрительными криками.

— Сантьяго! Огненный демон, вперед! — позвали другого колдуна.

Чернокнижник с интересом рассматривал приближающегося к нему чернокожего колдуна. По слухам, черные народы сохранили много древнейшей магии, опирающейся не столько на волю оператора, сколько на силы природы и призывы к духам. Это скорее шаманство, нежели высокая магия, но действует не менее эффективно.

Вежливо поклонившись друг другу, оппоненты стали друг напротив друга, не спеша атаковать. Никто не хотел раскрыться первым, рискуя нарваться на контрудар. Заскучавшая публика стала громко свистеть, покрикивая, что эти колдуны — трусы.

— Ну что же ты не нападаешь? — не обращая внимания на окрики, спросил чернокнижник.

— А ты? — усмехнувшись, поинтересовался Сантьяго.

— Да я и в детстве в драку лез, только когда меня первыми задевали, — хмыкнул чернокнижник.

— Пацифист, да, — рассмеялся чернокожий колдун.

— А, ну тебя, — фыркнул чародей, взмахивая рукой.

Памятуя об эффектном поражении Элизы, чернокнижник ударил противника звуковой волной. Но тот без труда сумел создать микровакуум на пути удара и погасил его.

— Молодец, — похвалил чернокнижник.

— Стараюсь, — скромно ответил Сантьяго и замысловатым знаком метнул целую россыпь небольших огненных шаров.

Вместо того чтобы ставить банальный щит или опять ловить шары, как, наверное, ожидал Сантьяго, чернокнижник сотворил резкий и очень мощный порыв ветра в сторону соперника, наполнив воздух закрученными в клубки потоками силы. Не ожидавший такого ответа негр был сбит с ног ветром, и лежа был вынужден отбивать собственные же огненные шары, внезапно сменившие траекторию.

Чернокнижник не стал ждать, пока Сантьяго поднимется, и припечатал его сверху кучей песка, которую подхватил простым телекинезом. Вконец потерявшийся шаман беспорядочно барахтался в песке, заботливо перемешиваемым чернокнижником при помощи все того же телекинеза. Наверное, это выглядело очень забавно, публика буквально разрывалась от хохота.

— Сдаешься? — поинтересовался чернокнижник, продолжая адскую канитель.

— Да пошел ты! — отплевываясь, орал Сантьяго, беспорядочно взмахивая руками и ногами, пытаясь собственным телекинезом оттолкнуть ненавистный песок, но чернокнижник действовал хоть и несложными, но неявными знаками, где сила распространяется не по прямой линии, а вероятностно. Стремясь расчиститься, Сантьяго только закапывал сам себя все глубже и глубже.

— Ладно, черт подери, сдаюсь! — проорал он, когда из песка торчала только его голова.

— Ну, наконец-то, — проворчал чернокнижник, одним-единственным жестом резко выдергивая негра из земли.

— Как ты это делаешь? — поразился тот, отряхиваясь.

— Это магия, — значительно сообщил чернокнижник и пошел на базу, сопровождаемый смехом и овациями.

— Хорошую ты ему трепку задал! — почти что по-отечески воскликнул де Варга, одобрительно похлопывая его по плечу безо всякого официоза.

— Ну, это же я, — хмыкнул чернокнижник.

Мигель рассмеялся.

— Скромный ты, ничего не скажешь, — блестя белоснежными зубами, сказал он. — Знай, как бы не закончился этот турнир, я буду рад видеть тебя в своем доме. Думаю, двум отступникам будет о чем поговорить за бутылкой туэсского, — предложил он.

— Обязательно воспользуюсь приглашением, — вежливо поклонился довольный колдун.

Следующим на арену вышел сам Мигель. Ему попался, видимо, случайно задержавшийся до этого момента "романтик", которого де Варга швырнул через всю арену сильным телекинетическим толчком, сломав бедняге ногу, за что даже получил выговор от распорядителя.

— Ну, я же не знал, что он даже щит не умеет ставить, — раздраженно оправдался Мигель.

Второй противник Ясона в этом туре был достаточно силен, чтобы представлять небольшую, но все же угрозу, но его подвел страх перед уже показавшим себя чернокнижником. Чуть только чародей делал какой-то жест, как его враг наглухо закрывался щитом и не снимал его. Наконец, чернокнижнику это надоело, и он сотворил вокруг оппонента настоящий смерч. Потоки воздуха на большой скорости вращались вокруг щита врага, поднимая ввысь песок и пыль. Противник мог разрушить это заклятье банальным порывом ветра, но боялся снять щит. Закончилось тем, что на него намело целую кучу песка, полностью похоронив под собой. Обеспокоенный чернокнижник, выждав несколько минут, сам разметал песок и руками вытащил уже лишившегося чувств от удушья врага, к счастью, еще живого. Сдав его на руки инквизиторам, чернокнижник напоказ публике удивленно развел руками и ушел на базу, провожаемый бурными овациями.

Колдун, вышедший против де Варга, оказался очень опасен. По возрасту и запасу сил они были примерно равны, но оппонент Мигеля владел опаснейшей магией духа, запрещенной в гильдии магов (но не Церковью) за близость к магии тьмы. Над ареной ничего не сверкало, не взрывалось, не искрилось, но буквально за несколько секунд Мигель лишился большей части своей силы, стремясь не допустить, чтобы она покорилась противнику. Но тот допустил оплошность, слишком увлекшись атакой, и, выгадав момент, де Варга лишил его сознания прямым попаданием электрического разряда в голову.

— Это была моя последняя победа здесь, — устало сказал Мигель Ясону, вернувшись и рухнув на лавку. — Сил совсем не осталось.

Объявив очередной сорокаминутный перерыв, распорядитель куда-то ушел с арены.

— Погода портится, — заметил чернокнижник, стоя на краю арены и глядя в небо.

— Ноябрь уже, было бы странно, если бы было иначе, — отозвался стоявший рядом Мигель.

— Дождь пойдет через полчасика, — сказал подошедший к ним старичок, недавно поразивший Элизу.

— Красиво вы мою ученицу свалили, — сказал ему де Варга.

— Ну, когда еще простому старику удастся завалить на спину герцогиню, — философски ответил старик. — Я тут распорядителя подслушал, нас ведь двадцать шесть осталось, так они чего хотят: сейчас еще "один на один" круг провести, а потом всех тринадцать выгнать на арену, чтоб каждый за себя, — поделился он.

— Чушь какая, — нахмурился Мигель. — Это свалка, а не поединок получится.

— Да, — согласился старик. — Я это к чему говорю. Вы, господин, после боя на выжатый лимон походите, — бесстрашно заявил дед Мигелю. — И я стар, чую, не выдержу еще одну драку...

— Ну и? — не понял де Варга.

— Ну, раз мы с вами все равно в чемпионы не выйдем, так зачем же остальным мешать? — риторически спросил старик. — Если мы пойдем к управителю, да скажем, что уходим, их двадцать четыре останется. И в финальном бою трое сойдутся, если меня арифметика не подводит.

Мигель молчал.

— Вы же не обязаны... — проговорил чернокнижник.

— Да нет, пустое, — отмахнулся Мигель. — Старик прав. Лучше уйти непобежденным, чем позволить себя унести, — добавил он с усмешкой. — Не забудь о моем приглашении. Пойдем, старче, — обратился он к седому колдуну.

— До встречи, чародей из темной крови, — негромко сказал старик, странно глянув на чернокнижника, и пошел вслед за Мигелем.

Остолбеневший от последней фразы чернокнижник даже не сумел ничего выговорить.

— Итак, двое чародеев добровольно покинули турнир! — через несколько минут разрывался распорядитель. — Что же, это их выбор, уважим его! Добровольная капитуляция зачастую не есть слабость, но следствие глубокой мудрости! — воскликнул распорядитель, и, видимо, очень довольный этой своей фразой, продолжил. — Ну, а для оставшихся сообщаю: каждому надлежит сразить еще троих противников, и в финальной схватке не на жизнь, а на смерть, о уважаемая Инквизиция, я шучу, сойдутся трое сильнейших чародеев! А теперь давайте же все встанем и поприветствуем его величество, нашего великого императора Карла Нибенга Четвертого! — восторженно завопил распорядитель, заметив, что на императорской ложе уже появилась охрана. Точнее, один охранник — закованный в почти светящийся от насыщения чарами доспех высокий рыцарь. Лицо его скрывало опущенное забрало шлема, а в руках воин держал, перевернув и уперев острием в пол, огромный двуручный меч.

Люди подскочили, причем, не только простолюдины, но и дворяне, и стали бешено аплодировать и кричать, ожидая появления императора. И действительно, через несколько секунд на балкон вышел сам Карл Нибенг. В черном костюме и алом, развевающемся на ветру плаще он, опирающийся на сверкающую золотую трость, выглядел куда эффектнее всех колдунов вместе взятых. За его спиной, отступив на пару шагов, стоял, закутавшись в темный плащ, мужчина в широкополой шляпе, так что ни его лицо, ни фигуру разглядеть не удавалось. "Дю Магниф", — решил чернокнижник, разглядывая безликого незнакомца.

Император переложил трость в правую руку и слегка приподнял левую ладонь. Над ареной вмиг повисла мертвая тишина.

— Приветствую вас, граждане Империи, — император не кричал, но его голос громом прокатился по кольцам амфитеатра. — Сегодня великий день, и его будут помнить еще долгие и долгие годы, вне зависимости от его итогов, — провозгласил Нибенг, взглядом василиска обводя арену. — Начинается новая эра! Империю ждут тяжелые времена, но мы, сплотившись воедино, выстоим! Ибо само время уходит, лишь Империя вечна! — воскликнул император и, стукнув о пол тростью, под бешеный шум рукоплесканий сел на свое специальное кресло, обитое красным бархатом. Дю Магниф присел на соседнее сиденье, попроще. Рыцарь остался стоять, даже не шелохнувшись.

Когда толпа утихла, распорядитель объявил о начале третьего этапа состязаний. Чернокнижнику предстояло выйти на арену первым. Его противником стал какой-то узкоглазый метис с зубодробительным именем, которое распорядитель даже не сумел выговорить с первого раза.

И вновь победа досталась сравнительно легко. Метис довольно сносно владел огнем и творил заклятья с большой скоростью, но с защитой у него была проблема. Он сам это прекрасно понимал и попытался просто забросать чернокнижника вспышками пламени, рассчитывая продавить щит. Но наш колдун, улучив момент, снял щит и подбросил создающего в это время очередной огненный шар метиса высоко в воздух телекинезом. Тому пришлось сотворить себе восходящий поток ветра и воздушную подушку на поверхности земли, чтобы не разбиться. Чернокнижник поступил изящно: вместо того, чтобы просто сбить падающего врага, скажем, молнией, он внезапно накачал воздушный пузырь метиса силой, придав ему упругости, и метис, рухнув на него, был отброшен прямо в стену арены, чуть не перелетев ее. Сползая по стене на землю, он не потерял сознание, но, видимо, решив по зловещему виду чернокнижника, что пара сломанных ребер — это только начало, благоразумно сдался. Публика вновь аплодировала и одобрительно кричала. Похоже, Ясона де ла Фернандо уже считали серьезным претендентом на победу.

Уходя с арены, колдун видел, как император что-то шепнул дю Магнифу, внимательно разглядывая победителя.

— Хм, наверное, я действительно эффектен, — довольно хмыкнул себе под нос чародей.

Ложа банкира по-прежнему пустовала. "Странно, Леонардо вроде бы искренне желал посмотреть турнир, почему же его еще нет?" — подумал колдун.

Следующие одиннадцать схваток были долгими и фееричными. Каждый участник уже считал себя фаворитом и выкладывался по полной. Всполохи огня, электрические искры, вспышки света самых разных цветов попеременно освещали арену, сопровождаемые одобрительными криками зрителей. Император был прав: этот день надолго запомнится жителям столицы, а также тем ее гостям, кому посчастливилось пробиться сквозь окружавшую амфитеатр толпу.

— Итак, встречайте Ясона де ла Фернандо, хитроумного и коварного! — провозгласил распорядитель. — И его очередного противника — Мартина из славного города Бругдена!

Светловолосый простолюдин, вышедший против Ясона, оказался высоким и широкоплечим дюжим детиной лет тридцати. Судя по его весьма внушительным бицепсам, перекатывающимся под тонкой суконной рубахой, кулаком он мог врезать не слабее, чем магией.

Первые же заклятья, примененные Мартином, показали, что техника его оставалась очень далека от совершенства, но сила, которую он вкладывал в свои простые знаки, была просто огромна. Ясон не сумел даже погасить первый заряд молнии щитом, отразив его в сторону.

Мартин не думал над тактикой и стратегией, а просто попеременно лупил чернокнижника то электрошоком, то огнем, то льдом, напитывая эти простейшие стихийные заклятья колоссальной мощью.

Вынужденный постоянно подпитывать щит, чернокнижник, отступая шаг за шагом, с отчаянием замечал, как постепенно тают его силы, а противник и не думает о передышке. Редкие контратаки, проводимые колдуном, тут же натыкались на силовую стену, казавшуюся совершенно непроницаемой. Уже почти прижатый к стене, Ясон, до этого момента пользовавшийся только, если не считать телекинеза и щитов, стихийной магией, предпринял попытку прорвать оборону врага заклятьем взрыва силы, относившемуся к школе духа, которой чернокнижник владел не слишком хорошо.

Шаровая молния, в этот миг разгорающаяся в руках Мартина, внезапно взорвалась, отбросив здоровяка, в последний миг успевшего рефлекторно поставить щит. Ободренный успехом, Ясон применил новое заклятье, подобное первому, и на еще не успевшем подняться с земли противнике ярко вспыхнула одежда. Тот попытался быстро потушить подпитываемый собственной же вышедшей из под контроля силой и потому неподвластный огонь порывом ледяного ветра, но чернокнижник вновь сотворил заклятье перенасыщения, и ветер из просто сильного превратился в ураганный. Одежда на Мартине действительно потухла, но его самого подхватило в воздух и забросило на трибуны, прямо на головы зрителям, едва успевшим разбежаться.

Когда под безмолвными взглядами горожан покрытого ледяной коркой и трясущегося Мартина уносили инквизиторы, колдун, удаляясь с арены, заметил Франческу, которая в одиночестве (если не считать охранника, всюду сопровождавшего ее после похищения) сидела в забронированной отцом ложе. Поймав его взгляд, девушка широко улыбнулась и радостно помахала рукой.

Махнув в ответ, чародей почувствовал прикосновение холодной воды к щеке. Глянув на собравшиеся в небе черные тучи, колдун решил, что к финальной схватке пойдет настоящий осенний ливень. Сверкнувшая в этот момент в вышине молния только подтвердила его мысли. Похоже, небу стало обидно, что на земле последние несколько часов сверкает ярче, и оно решило показать, кто в этом мире на самом деле повелевает стихиями.

Усевшись к кругу арены спиной, чтобы яркие вспышки не отвлекали сознание, колдун закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Нет, он не собирался проводить ритуал наполнения, который в дневнике был помечен как строго секретный, он просто хотел уловить в воздухе отголоски и остатки сил от сотворенных за время турнира заклинаний и впитать хотя бы малую их часть. Но сила двух сотен магов, посетивших арену, была слишком непокорной и неорганизованной, чтобы ей можно было эффективно воспользоваться. С шумом выдохнув, чернокнижник открыл глаза и мрачно поглядел через плечо на идущий за спиной очередной бой.

Дождь уже лил вовсю, но это было чародеям лишь на руку. Водяные струи легко превращались в ледяные иглы и стрелы, бьющие по врагу. А сверкавшая в небе молния давала шанс некоторым самым опытным колдунам воспользоваться ее силой, правда, это было довольно небезопасно. Слишком уж мощным было копье небес, чтобы простой смертный мог безбоязненно им владеть.

Дворяне прятались под принесенными слугами зонтами, а простолюдины прикрывали головы снятой верхней одеждой, но уходить и лишать себя возможности видеть самое грандиозное представление за всю историю никто не желал. Даже император, который не раз видел сражения магов в многочисленных войнах, казалось, был увлечен разворачивающимся перед ним спектаклем и о чем-то постоянно возбужденно переговаривался с дю Магнифом, держащим над ними обоими большой черный зонт. Рыцарь по-прежнему стоял неподвижно. Освещаемый вспышками молний, в потоках ливня он выглядел как-то особенно зловеще и грозно.

Засмотревшись на императорскую ложу, чернокнижник едва не прослушал объявление своего третьего и последнего в этом туре выхода на арену. Ежась под холодными струями дождя, он быстро прошагал к центру круга к своему новому оппоненту.

— Рашид ибн Инх-Ка-Талла! — нараспев прокричал распорядитель, пытаясь заглушить своим голосом гром. — Восточный мудрец и чародей!

Седой длиннобородый мужчина напротив Ясона не выглядел слишком старым, но, несомненно, был таковым. Выражение его слегка раскосых глаз, грозно блестевших из-под седых нахмуренных бровей, внушало уважение и трепет. Яркий халат хоть и намок, но выглядел по-прежнему дорогим и экзотичным, не то, что наряд чернокнижника, превращенный дождем в набухшую тряпку неопределенного цвета.

Не дожидаясь, пока чернокнижник нападет первым, Рашид сотворил какое-то невероятно сложное и могучее заклятье, странно, но почти незримо, прорвавшее собой пространство и взорвавшееся прямо перед Ясоном. Несмотря на умело поставленный щит, в ушах у чернокнижника сильно звенело, а перед глазами слегка плыло. В первый раз за весь турнир он не сумел распознать используемые против него чары, и это его сильно встревожило.

Раскосый варвар тем временем сотворил новое заклинание, вызвав вокруг чернокнижника вихрь, состоящий из перемешанных осколков льда, электрических искр и просто сгустков чистой силы, готовых взорваться в любой момент, повинуясь воле призвавшего. И вновь Ясон не смог распознать примененных знаков. В технике Рашида было что-то неправильное, какое-то небольшое, но значимое отступление от правил, делавшее его заклятья совершенно непредсказуемыми.

С трудом развеяв смертоносный вихрь, чернокнижник предпринял контратаку из последовательно составленных разных стихийных заклятий, надеясь нащупать брешь в обороне старика. Но тот не только отразил атаку чернокнижника, но и обратил брошенные им заклятья на него самого, вынудив сражаться с порождениями собственной воли. Рашид не стал ждать, пока чернокнижник отобьется, и решил надавить еще сильнее, метнув в того пару сковывающих движения чар, парализующих работу мышц. В этом была его ошибка. Подобные проклятия стояли на самой грани с темной магией, знаки которой чернокнижник знал гораздо лучше, чем стихийные. Он не особенно учил готовые способы их сопоставления, указанные в дневнике, но сами элементы и их взаимное соотношение он изучал в первую очередь.

На миг оттолкнув щитом по-прежнему давящие на него собственные стихийные заклятья, чернокнижник совершил знак отражения, дополнив его серией проклинающих эффектов. Заклятья паралича полетели обратно в Рашида, многократно усиленные. Тот безуспешно попытался обратить их снова, затем отразить щитом, но магический щит, как известно любому чародею, совершенно не способен противостоять темной магии. Щит Рашида был скорее проявлением отчаяния.

Полностью обездвиженный старик, покачнувшись, упал лицом прямо в лужу, рискуя захлебнуться. Чернокнижник, рассеяв наконец вьющиеся вокруг себя силы, подбежал к Рашиду и приподнял его, одновременно переворачивая.

— Спасибо, — едва шевеля губами выдавил варвар. — Ты великодушен.

— Не дело старику лежать в холодной воде, — усмехнувшись, сказал чернокнижник, поднимая его на руки. — Потом ревматизм замучает.

Несмотря на почти очевидное применение темной магии, формально чернокнижник оказался совершенно чист. Рашид был сам виноват, применяя пограничные заклятья, Ясон лишь усилил их и бросил обратно, не применяя явно запрещенного колдовства. Инквизиторы, принимающие на руки парализованного Рашида, неодобрительно смотрели на чернокнижника, но молчали, признавая его невиновность. Впрочем, если бы его признали виновным, его казнили бы прежде, чем он успел бы это заметить. У скрывающихся в недрах арены инквизиторов с собой были заговоренные особой магией боевые арбалеты, легко пробивающие любую магическую броню, как физическую, так и целиком силовую.

Вышедший под дождь распорядитель объявил десятиминутный перерыв, чтобы оставшаяся тройка сильнейших чародеев подготовилась к решающему испытанию. Ливень лил все сильнее, нисколько не собираясь прекращаться, напротив, только усиливаясь, хотя еще десять минут назад казалось, что более сильного дождя быть просто не может.

Глянув на банкирскую ложу, чернокнижник заметил явившегося, наконец, Леонардо, который что-то возбужденно говорил дочери, периодически коротко и резко взмахивая руками. Мокрый стражник уныло держал над господами зонт, искоса грустно поглядывая в низвергающееся потоками воды небо.

— Итак, добрые граждане и ваше величество! — кланяясь на все стороны, воскликнул распорядитель, стоя в самом центре арены. — Готовы ли вы увидеть самое величественное и захватывающее зрелище, самый суровый и беспощадный бой, когда-либо происходивший за стенами этого великого города?! Я не слышу! — кричал распорядитель.

Рев толпы был ему ответом.

— Отлично! — возопил распорядитель. — Я приглашаю сюда трех самых великих колдунов Империи: Родриго да Васко — знойный и безудержный западный чародей, Винсент ван Марум — дитя хаоса и северных провинций, и, наконец, Ясон де ла Фернандо — искусный и хитроумный сын самого сердца Империи! — позвал чародеев распорядитель. — Да начнется бой! — крикнул он и наутек бросился с арены, чтобы ненароком не попасть под какое-нибудь массовое заклятье.

Смуглый усатый Родриго, не долго думая, с двух рук бросил по молнии, метя в обоих противников сразу. Высокий и худой Винсент взмахом бледных ухоженных рук ловко поменял направление удара прямо в полете, так что чернокнижник был вынужден отбивать сразу два удара. Скользнув по его щиту, разряды ушли вертикально в небо, породив там целую серию грозовых вспышек и чудовищной силы раскаты грома.

Решив расправиться сначала с одним противником, чернокнижник собрал огромной силы огненный шар и запустил его в Родриго. Он больше не экономил силы, вкладывая в удары всю доступную ему мощь. Похоже, смуглый мачо не ожидал от обычно действующего исподтишка Ясона такого грубого и сильного удара и поставил слишком слабый щит. Пользуясь тем, что усатый чародей отвлекся, пытаясь сбить окутавшее его колдовское пламя, чернокнижник обернулся к Винсенту как раз вовремя, чтобы уклониться от хитросплетенного клубка из ледяной и духовной магии. Если бы такой подлый заряд попал в щит, тот был бы перегружен и взорвался бы, переломав все кости своему хозяину. Ледяная сфера, в которую была заключена эта адская программа, являлась лишь маскировкой, которая сбила бы с толку менее искушенного чародея. Но Ясон с легкостью распознал все знаки летящего в него снаряда и применил самый действенный способ защиты, просто прыгнув в сторону, одновременно метнул в Винсента молнию, чтобы задержать его хотя бы на секунду. Тот, верный себе, чтобы не тратить лишний раз силу, снова перенаправил заряд, на этот раз в Родриго, как раз в это время потушившегося и уже творившего какое-то новое заклятье. Новое заклинание оказалось довольно экзотичным вариантом телекинеза с вкраплениями стихийной магии, а именно, потока ледяных игл, в которые был превращен так кстати идущий ливень. Молния Ясона, управляемая Винсентом, просто растворилась в этой новой напасти, атаковавшей одновременно двух врагов Родриго. Смуглый усач явно не мелочился, подпитывая заклятье непрекращающимся потоком силы.

С трудом удерживающий щитом этот бешеный натиск Винсент с некоторой надеждой покосился на Ясона, предполагая, что тот применит какое-нибудь заклятье из магии духа. Но чернокнижнику и самому приходилось довольно туго. Рой ледяных осколков, ускоренных и направляемых телекинезом, все сильнее и сильнее продавливали магический щит, урожая прорвать его совсем. Уже покрасневший от натуги Родриго, стоя с вытянутыми к врагам руками, нисколько не собирался ослаблять давление, даже несмотря на поистине гигантский расход силы. Похоже, он твердо решил красиво расправиться с обоими противниками одновременно.

— Позер, — пробормотал чернокнижник сквозь стиснутые зубы.

Продолжая удерживать щит, чернокнижник повернул лицо направо, к Винсенту, слегка качнув головой в сторону Родриго. Винсент выразительно кивнул. Удерживая щит одной левой, чернокнижник свободной рукой, тайком от Родриго, на пальцах отсчитал для Винсента: три... два... один!

Оба чародея резко усилили свои щиты, отталкивая ледяной рой прочь, разбивая льдины в мелкую крошку, и согласно ударили по единственной цели. Винсент запустил в Родриго поток гудящего огня странного темно-багрового цвета, а Ясон, захватив часть оставшихся ледяных игл и дополнив их электричеством, нейтрализовал ими неловко поставленный щит де Васко. Усач, отброшенный пламенем, с размаху влип в стену арены и рухнул в грязь, лишившись сознания.

Оба невольных союзника, не теряя ни мгновения времени, практически одновременно метнули друг в друга телекинетическое заклятье, и оба, не успев поставить полный щит, разлетелись в разные стороны.

Поднимаясь на ноги под бешеное ликование зрителей, чернокнижник, собрав последний резерв силы, обрушил на голову Винсента с небес настоящую бурю, состоящую из бешено вращающихся ледяной крошки и капель льда, управляемых потоками ветра, сила которой была подобна самому страшному шторму, но только в миниатюре. Винсент успел лишь поставить щит и вновь оказался в роли подавляемого. Ясон, подпитывая поток ветра, чтобы тот вращался вокруг магической брони противника быстрее, с удивлением стал замечать в вихре крошечные электрические разряды, специально им не вызываемые. Ускоряя движение ветра, он увидел, что разряды стали стабильнее и сильнее. Увлеченный совершенным открытием, он, почти забыв об усталости, ускорил ветер, насколько это было возможно, так, что за бешеным вращением совершенно не было видно Винсента, из последних сил удерживающего сферический щит вокруг себя.

В потоке воздуха сталкивающиеся друг с другом кусочки льда и водные капли породили настоящую молнию, во всей ее огромной природной мощи. Сверкающим кольцом опоясав щит Винсента, молния резко рванулась внутрь него, поражая чародея. Если бы не щит, его бы испепелило на месте, но и так ему сильно досталось; Винсента бросило вперед, прямо под ноги чернокнижнику. Вся его одежда превратилась в прожженную тряпку, часть волос на голове сгорела. Чародей дымился и сильно трясся, сотрясаемый изнутри какой-то неудержимой судорогой.

Подбежавшие с носилками инквизиторы схватили Винсента и быстро унесли прочь.

— Жить будет, — услышал чернокнижник комментарий одного монаха, на ходу осматривающего раненого чародея.

— Святые люди, я объявляю чемпиона нынешнего турнира! — завопил в свою трубу над самым ухом чернокнижника невесть откуда выскочивший распорядитель. — Славьте же победителя! Честь и слава чародею! — орал он.

Повскакивавшие на ноги люди взорвали воздух бурыми аплодисментами и оглушительными криками, продолжавшимися несколько минут. Наконец, вставший со своего кресла император, презревший продолжающийся дождь, высоко подняв руку, заставил амфитеатр замолчать.

— Шевалье Ясон де ла Фернандо, волею Господа могучий чародей, — начал Карл, разглядывая чернокнижника, приблизившегося вместе с распорядителем к императорской ложе. — Я объявляю тебя бесспорным победителем турнира отступников.

Ясона словно окунули в прорубь.

— Ты заслужил право биться с сильнейшим магом гильдии за место имперского чародея, — громогласно и неторопливо объявил император. — Бой состоится, как только гильдия определит сильнейшего из своих рядов, желающего занять это место. — Ироничная улыбка на лице монарха была почти незаметна.

Сердце чернокнижника вновь забилось ровно. Архимаг неоднократно заявлял о своей непричастности к политике в любом виде, а старшие чины гильдии могли грызться между собой месяцами, решая, кто более достоин...

— Ваше величество, чемпион от гильдии уже здесь! — голосу распорядителя вторил раскат грома.

Какую-то долю секунды даже титан-император не мог скрыть растерянности на лице.

— И кто же это? — взяв себя в руки, наконец, спросил Карл, грозно хмурясь.

Распорядитель извлек из кармана небольшой свиток и развернул его. Капли дождя, падающие на толстую бумагу, мигом высыхали, указывая на явно магические свойства этого документа.

— Маг Тайного круга, посвященный первой ступени, хранитель печати Архимага Марк Август де Дьярго! — громко зачитал распорядитель. — Прошу вас, маг, выйдите к нам!

Из выхода, куда прежде уходили побежденные, к чернокнижнику и распорядителю неторопливо и величественно, в полном осознании собственной силы и мощи, вышел молодой на вид мужчина. Стройный и подтянутый, чисто выбритый, встреченный на улице, он бы произвел впечатление двадцатилетнего юноши, но сверкающий в глазах холодный огонь и несколько резкие жесты выдавали в нем человека гораздо старшего. Марк Август был более чем известен, он являлся правой рукой и голосом Архимага, крайне редко появлявшегося на публике лично. Как только маг ступил на арену, чернокнижник уловил тончайшую, полной глубинной мощи ауру силы, напоминавшей дремлющий вулкан, вот-вот готовящийся проснуться. Этот со вкусом одетый в модного фасона костюм человек с небрежно наброшенной на плечи короткой мантией мага, где золотыми нитями вышит герб гильдии, был под завязку накачан смертоносной силой, что нашего чернокнижника вовсе не радовало.

— Ваше величество, — Марк Август учтиво поклонился. — Я готов принять участие в турнире, чтобы раз и навсегда доказать вам превосходство магии гильдии над жалким шаманством отступников, — громко, без особого труда перебивая шум дождя, заявил он, дерзко глядя на императора.

Карл Нибенг, уже порядком намокший, мрачно разглядывал сухого и чистого мага. Дождевые капли словно исчезали, оказываясь над головой Августа. Император мысленно перебирал предлоги, под которыми можно было бы перенести бой, но все они рушились, поверженные собственными же словами Карла. Императору было совершенно очевидно, что уставший колдун не сможет оказать никакого сопротивления свежему и отдохнувшему магу, едва ли участвовавшему в каком-либо подобии соревнования у себя в гильдии. Карл ясно сейчас сознавал, что совершил ошибку, позволив гильдии определять своего чемпиона самостоятельно, но исправлять ее было уже поздно.

— Хорошо, — глухо сказал он, заставив чернокнижника мысленно содрогнуться. — Бой будет проведен немедленно, как я и сказал. Работай, — бросил он распорядителю, отворачиваясь и садясь на свое кресло. По каменному лицу императора было невозможно понять, какое глубокое отчаяние его охватило. Если имперским чародеем станет маг, то все реформы, направленные против гильдии пойдут прахом, а Карл останется в дураках, потеряв поддержку как магов, так и народа. Никто не любит неудачников. Особенно, если неудачник — твой правитель.

"Мне конец", — как-то равнодушно подумал чернокнижник, занимая позицию рядом с центром арены и глядя на стоящего поодаль мага.

— Тебе конец, — донесся сквозь ветер и непрекращающийся дождь голос Марка Августа.

— Да начнется бой! — проорал распорядитель с края арены, быстро прячась внутрь.

Чернокнижник вдруг дико разозлился. Все было так прекрасно, так отлично, так замечательно. Он уже почти ощущал... ну, он не знал, как это назвать точно, но про себя именовал это состояние "триумфом". И вот является проклятый самодовольный маг, совершенно не заслуживший победы, и готовится отнять то, что принадлежит чернокнижнику по праву!

Взбешенный, колдун метнул в мага поток молний, испаряющих встреченные в полете водяные капли. На лице отбивающего щитом этот неожиданный удар мага промелькнуло нечто, похожее на удивление. Он уже настроил себя на легкую победу и никак не ожидал, что изнуренный многочисленными схватками чернокнижник пойдет в атаку.

А тот уже вошел в полнейшее исступление. Отбросив все мысли и расчеты, которыми он руководствовался прежде, почти обессиленный, поддерживаемый, казалось, одной лишь яростью, колдун творил боевые заклятья с ужасающей скоростью. Пламя, молния, лед, духовный взрыв, едва не обращающий щит мага против него же самого, снова пламя, молния, лед... Скованный этим бешеным натиском, вконец растерянный маг, был вынужден отступать, полностью сосредоточившись на обороне. Даже его могучий, проверенный многолетней практикой щит начал тревожно дрожать и пульсировать как у ученика магии, когда очередной огненный шар размером со среднюю винную бочку взорвался перед магом.

Публика, зараженная сумасшедшей энергией чародея, повскакивала со своих мест и громко скандировала:

— Ясон! Я-а-сон! Я-а-сон!

Изумленный император, уверившийся уже в крахе своих планов, тоже чуть было не встал с кресла, но был вовремя остановлен схватившим его за плечо дю Магнифом, удивленным не меньше, но, по своему обыкновению, лучше себя контролирующим.

— Да откуда ты взялся?! — возопил маг, когда его щит пришел в полную негодность от очередного удара колдуна. — Получи!

Брошенная им шаровая молния имела колоссальный заряд и настолько высокую скорость, что большинство зрителей даже не успели ее разглядеть.

Колдун успел, но, увлеченный атакой, припозднился со щитом. Взрыв повалил его на спину, но щит, к счастью, не сбил. Публика разразилась тревожным гулом.

Пользуясь моментом, маг перешел в наступление, призвав вокруг колдуна неистовый вихрь из огня, льда, электричества, ветра и воды. Быстро оценивший ситуацию колдун с ужасом обнаружил, что попался в ту же ловушку, что и чародей Винсент, только на этот раз молнии пока еще не возникало из-за того, что Марк Август несколько перестарался, обратившись ко всем стихиям сразу, которые частично гасили друг друга. Взрыв силы, примененный колдуном из-под с трудом удерживаемого щита, как будто канул в никуда, не произведя на мага совершенно никакого эффекта. Это было странно, но времени на долгие раздумья у чародея не было.

Марк Август уже оправился от первоначального шока и сейчас вновь стал сильным и уверенным в себе магом. Стоя почти неподвижно, если не считать неторопливые круговые движения кистями вытянутых вперед рук, он, сохраняя полнейшее спокойствие, без особого труда накачивал и накачивал призванный полистихийный вихрь собственной силой, демонстрируя настоящее мастерство. Если бы колдуну не было так тяжко, он, пожалуй, даже восхитился бы противником.

— А, впрочем, чему тут восхищаться, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы, из последних сил подпитывая защиту. — Давит силой как идиот. Никакого изящества... — просто поразительно, что у чернокнижника оставались силы еще и на сарказм.

Усталость вновь навалилась на него. Сила щита уходила, становилась непокорной и чужой. Если бы у Августа хватило ума внезапно снять напор, позволив щиту колдуна самостоятельно рассеяться, а затем быстро ударить снова, чернокнижник был бы уничтожен немедленно. А так щит удерживался в сравнительном равновесии, поддерживаемый снаружи силой мага, а изнутри — остатками активной воли колдуна.

Но, все же чувствуя, что так долго продолжаться не может, уже едва стоящий на ногах из-за дрожи в ослабевших коленях, колдун продолжал лихорадочно искать выход. За долю секунды перебрав все изученные заклятья, он с ужасом понял, что поражение неизбежно. Уже готовясь последним рывком снять щит и объявить о своей капитуляции, колдун вдруг расслышал пробивающиеся сквозь гул огня и свист ветра крики толпы.

— Ясон стойкий! Ясон стойкий! Борись! Борись! — орала чернь, вопили купцы, кричали дворяне, повторяя эту нехитрую мантру вновь и вновь, обращаясь к сокрытому за вихрем колдуну.

Чернокнижник скрипнул зубами, снова разводя руки, поддерживая щит. "Уж лучше остаться калекой, чем сдаться!" — сказал колдуну вновь вспыхнувший в душе гнев.

Совершенно очевидно, что у чародея не было сил разорвать вихрь и освободиться. Но... "Пространство есть лишь свойство сознания", — вспомнил чернокнижник подпись к заклятью телепорта.

Пространство начало сминаться, подчиненное неумолимой воле чародея. Телепорт — одно из самых затратных по силе заклятий, но количество потребляемой силы прямо пропорционально расстоянию, на которое нужно переместиться оператору. До мага было не больше пятнадцати шагов...

Для людей трехмерный мир оставался таким же неподвижным и абсолютным, как и прежде, но колдун своим вознесшимся на краткий миг сознанием видел, как Вселенная сжимается в гармошку, выкручиваясь и деформируясь, подчиненная одной цели одного единственного существа — чернокнижника, готовящегося к скачку.

Резко обрушивая свой щит и зачерпывая силу откуда только возможно, колдун позволил собранному вокруг себя пространству распрямиться, одновременно встраиваясь в это движение.

Все случилось мгновенно: громкий и яркий взрыв стихийной энергии на месте, где раньше был щит чародея, повисшая над ареной тишина, застывшие глаза мага, впервые в жизни чувствующего себя идиотом, и выскакивающий из небытия чернокнижник, мощным апперкотом, многократно усиленным инерцией от скачка, бьющий мага точно по челюсти...

Никогда не знавший своих родителей выросший в приюте колдун умел за себя постоять, даже несмотря на довольно хрупкое для мужчины его лет телосложение. С перекошенной челюстью, нелепо взмахнув руками, маг, запрокинув голову, начал оседать на землю. Полностью опустошенный магически чародей не придумал ничего лучше, кроме как влепить ему вдогонку еще удар по переносице. Характерный хруст и брызнувшая из ноздрей упавшего мага кровь ясно свидетельствовали о переломе носа.

Однако, маг, хоть и был оглушен, не лишился чувств, а, лежа на спине в луже, попытался метнуть в чародея молнию. Но тот, предугадав знак, сильно пнул мага ногой в живот, а затем сел ему на грудь и стал в лучших традициях боев без правил, столь популярных в некоторых провинциях Империи, бить ошеломленного мага кулаками по лицу, причем, настолько увлекся этим процессом, что не услышал даже криков распорядителя об остановке поединка, и прекратил избиение, лишь когда его оттянули от окровавленной жертвы прибежавшие инквизиторы.

Публика, как ни странно, буквально разрывалась от ликования. То, что магический турнир может закончиться банальным мордобоем, было совершенно неожиданно, и толпа восхищалась находчивостью Ясона.

Дождь как-то сразу прекратился, и вышедшее из-за туч солнце ярко освещало поле битвы. Ясон устало дохромал до места под балконом императора. Похоже, победе колдуна больше всех был рад именно император, и монарх уже не собирался скрывать своего торжества.

— Граждане Империи! — победоносно оглядывая арену, воскликнул император. — У нас есть победитель!

Взрывы аплодисментов и ликующие крики были ему ответом.

Немного подождав, а затем жестом утихомирив людей, император, задал традиционный вопрос, обязательный для каждого турнира.

— Есть ли кто-нибудь, кто считает исход турнира несправедливым? — грозно смотря на своих подданных, спросил Карл.

— Есть! — неожиданно раздалось снизу.

Нахмурившийся император опустил взгляд.

Возглас принадлежал одному из двоих стоявших под балконом инквизиторов, поддерживающих все еще не до конца очнувшегося мага за плечи.

— Согласно правилам, — не дожидаясь повторения вопроса, начал инквизитор, — в магическом турнире допустимо использовать лишь магические способы борьбы. Разве кулачный бой отныне считается магией? — едко и дерзко спросил монах. Его низкий голос отчего-то внушал стоящему рядом чернокнижнику бессознательный трепет.

— Шевалье Ясон де ла Фернандо уже неоднократно за сегодняшний день доказал всем, что его владение магическим искусством даже более, чем безупречно, — пытаясь разглядеть лицо монаха под низко надвинутым черным капюшоном, неторопливо и громко проговорил император. — В отличие от многоуважаемого мага, — чуть насмешливо добавил Карл. По амфитеатру послышались сдержанные смешки. — Но, — внезапно воскликнул император, вдохновленный какой-то новой мыслью, — я не желаю навязывать свою волю Империи, — чуть пафосно, но довольно эффектно заявил он, гордо вскидывая голову. — Пусть же народ решит, кто достоин награды более! Кто? — крикнул он, призывно раскидывая руки, обращаясь к зрителям.

— Ясон! Ясон! Де ла Фернандо! Ясон! — вразнобой, но единодушно кричали зрители, забыв о классовых и сословных различиях. — Колдун!

— Глас народа, глас Божий! — торжествующе глядя на неизвестного монаха, воскликнул император. — Я объявляю шевалье Ясона де ла Фернандо, могучего колдуна, чемпионом нынешнего турнира и дарую ему должность имперского чародея! — провозгласил Карл, глядя улыбающемуся колдуну прямо в глаза. — Присягу принесешь завтра, — подумав, добавил император, уже негромко. — А сейчас иди, вкушай плоды триумфа, — велел он, позволив себе легкую улыбку. — Пойдем, Александр, — сказал император дю Магнифу и, подняв напоследок руку, прощаясь с публикой, под шумные овации удалился.

— Ты очень скоро об этом пожалеешь, — прошипел уводимый инквизиторами маг, проходя мимо Ясона.

— Ну конечно, — хмыкнул про себя счастливый чародей, хромая прочь с арены вслед за ним.

Глава 5.

Октавиан стоял у громадного окна в одной из галерей на третьем этаже императорского дворца и, глядя на кружащий по ту сторону дорогого стекла первый ноябрьский снег, изо всех сил боролся с ностальгией. Детские воспоминания, такие далекие обычно и почти забытые за повседневной суетой, сейчас вернулись с особенной яркостью. Когда приемная мать забирала его из приюта, на землю медленно и печально падал первый снег, точь-в-точь такой же, как и сегодня. Рыцарь вспоминал свою нехитрую радость, что эта добрая и красивая женщина, такая заботливая и внимательная, теперь не будет бросать его одного в сером и неуклюжем массивном здании нищего приюта, где по вечерам и ночам накрывает беспричинный страх и тоска, а наконец-то заберет его с собой и больше никогда не бросит. И когда подросший уже Октавиан с радостным криком прибежал домой, держа в руках большой желтый лист бумаги, скрепленным самой настоящей печатью, удостоверявшей, что отныне шевалье де Софо будет обучаться в училище, состоящем при рыцарском ордене Пяти мечей, а мать вышла навстречу и принялась целовать его щеки, с виду радостная, но скрывающая тревогу внутри, тоже шел первый снег... И когда Октавиану де Софо, напряженно готовившемуся к последнему экзамену на вступление в орден, принесли письмо, сообщавшее о внезапной и скоропостижной смерти матери, и рыцарь, ощущая доселе неизведанную тяжелую пустоту и холод в груди, подошел к окну казармы, на улице, траурно и неторопливо вальсируя, оседали на землю первые снежинки...

Из меланхоличного транса его вывели послышавшиеся где-то за поворотом галереи сердитые женские крики. Удивленный, что кто-то, кроме императора, осмеливается повышать голос в святая святых Империи, Октавиан неторопливо пошел посмотреть на нарушительницу тишины. Чувствовал он себя несколько неуверенно, поскольку император запретил ему носить доспехи во дворце, а вместо этого выдал строгий, но безупречно подчеркивающий могучий стан рыцаря красно-синий с золотыми эполетами мундир императорского гвардейца и длинный палаш в позолоченных ножнах, больше годившийся для парадов, чем для боя. Но выглядел Октавиан теперь эффектно, тут у него претензий не было. Светские дамы при его появлении все как одна начинали бросать в сторону рыцаря томные, полные огня и страсти взгляды. Правда, до сих пор весь высший свет сторонился его как зачумленного. Даже прошедшие два десятилетия не смогли стереть память о рыцаре-чернокнижнике Антонио де Софо. Мужчины, даже самые закаленные вояки, при знакомстве начинали как-то нервно шевелить усами, а затем быстро скрывались под предлогом неотложных дел. Дамы, напротив, поначалу проявляли просто-таки сумасшедший интерес, но через некоторое, обычно довольно малое, время словно одергивали сами себя и тоже спешили удалиться прочь от мрачного красавца. Императора все это ужасно забавляло, и он обожал знакомить Октавиана с представителями самых старых и знатных родов Империи, с почти садистским удовольствием разглядывая их вытягивающиеся от изумления, а порой и от страха лица. Но больше всего при виде рыцаря начинали нервничать инквизиторы, высокие чины которых были свободно вхожи во дворец, и прочее высшее духовенство, взиравшее на Октавиана с воистину религиозным ужасом. Если бы рыцарь не испытал все вышеперечисленное на собственном опыте, он никогда бы не поверил, что правящая элита Империи сплошь состоит из суеверных трусов и религиозных фанатиков, но, похоже, именно так все и было. Исключение составляли разве что самые молодые из придворных, никогда не слышавших о мрачной славе сэра Антонио; но старшие быстро растолковывали молодняку, кто есть шевалье де Софо, и почему он именно шевалье, а не граф.

Итак, перейдя в смежную галерею, Октавиан увидел такую картину: двое костлявых и худых чернокожих слуг, несмотря на холод, одетые лишь в какие-то тоненькие халаты, да с головами, обвязанными чалмами, с превеликой натугой, тяжело пыхтя, пытались затащить в один из покоев огромный окованный железом сундук, неимоверно тяжелый даже на вид. Выходило у них это очень плохо, им едва удавалось оторвать его от пола, что вызывало злые крики стоящей рядом женщины, одетой в нечто вроде тонкой белой шубы поверх пестрого платья.

— Ленивые бараны! — возмущалась госпожа. — Да откуда у вас только руки растут?!

Женщине было на вид чуть больше тридцати лет, и возраст уже давал о себе знать парой тонких морщинок по углам глаз, но грамотно нанесенный макияж, а также какое-то особое, совершенно обольстительное выражение лица и манера себя держать делали даму привлекательнее многих молодых девушек. Вьющиеся светлые волосы были тщательно уложены в высокую прическу, названия которой Октавиан, разумеется, не знал (собственно, то, что прически тоже имеют названия, он узнал лишь месяц назад и был дико шокирован этим). Женщина была незнакома рыцарю, но он, рассудив, что когда-нибудь надо начинать и самому знакомиться с дамами, решил вмешаться.

— Доброе утро, госпожа, — Октавиан неторопливо приблизился и учтиво поклонился даме. — Могу ли я предложить свою помощь?

Захлопнув прелестный рот, только что собиравшийся исторгнуть очередное затейливое проклятие в адрес слуг, женщина обернулась к рыцарю. Быстрым, но внимательным взглядом окинув стоящего перед ней молодого мужчину, особенно задержав внимание на его внушительных бицепсах, выделявшихся даже под толстой тканью мундира, а также на блестящих эполетах, она кокетливо улыбнулась. В гвардию императора принимали не абы кого, и многие придворные дамы обожали крутить романы с могучими и, как правило, родовитыми гвардейцами.

— Доброе утро, сударь, — нежным, не имевшим ничего общего с недавней крикливостью голосом поздоровалась дама, продолжая ощупывать Октавиана взглядом. — О, я была бы вам чрезвычайно благодарна. Мои слуги, — в голосе послышалось искренне огорчение, но в брошенном на арапов взгляде сквозила едва ли не ненависть, — совершенно разучились работать...

Октавиан кивнул и молча подошел к сундуку.

— Берите вдвоем с той стороны, — велел он замершим неграм, а сам ухватился правой рукой за массивное железное кольцо, вделанное в борт сундука специально для переноски.

Слуги в четыре руки взялись за противоположное кольцо и, вслед за Октавианом, подняли сундук. И так, силой пяти рук, они внесли свою ношу в покой, где уже лежала целая груда чемоданов и сумок самых разных цветов и размеров.

— Вон туда, — указала вошедшая вослед за своими носильщиками дама.

— Ну, вот и все, — улыбаясь, сказал Октавиан, подойдя к даме, когда с сундуком было покончено.

— Вы такой сильный, — восхищенно проговорила дама, пожирая тело рыцаря глазами.

— Ну что вы, — скромно сказал рыцарь. — Есть много людей сильнее меня. Но, — спохватился он, — простите мне мою неучтивость, я совсем забыл о приличиях. Позвольте представиться, я — Октавиан де Софо. — Он снова поклонился.

— Милона де Вилле, — кивнула дама, игнорируя положенный по этикету книксен. — Рада нашему знакомству, сэр Октавиан, — добавила она, вполне логично рассудив, что императорский гвардеец уж точно состоит как минимум в одном рыцарском ордене.

Мысленно отметив отсутствие какой-либо реакции на свою фамилию, ободренный этим фактом рыцарь решил продолжить светскую беседу.

— Я никогда не видел вас прежде во дворце, — стараясь копировать кошачью улыбку дю Магнифа, появлявшуюся, когда тот говорил с дамами, заметил Октавиан. — Вы... — он сбился с мысли и замолчал, когда Милона вдруг медленно погладила его плечо ладонью.

— В гвардию принимают только лучших из лучших, — лукаво глядя ему в глаза и продолжая водить пальцами по его мышцам, промурлыкала де Вилле. — Во всем... — многозначительно добавила она, заломив бровь.

— Так говорят... — осторожно сказал Октавиан, касаясь ее кисти своей ладонью.

— Вы свободны, — повернув голову ко все еще стоящим в стороне слугам, бросила она. — Убирайтесь! — резко добавила женщина, глядя, что те не торопятся уходить.

Чернокожая парочка быстро поклонилась и почти бегом выскочила из комнаты, предусмотрительно закрыв за собой дверь.

— К черту прелюдии! — заявила Милона и бросилась к Октавиану на шею, жарко целуя его в губы. — Кажется, там есть кровать, — на миг оторвавшись от раскрасневшегося рыцаря, сказала она, глядя на закрытую дверь, ведущую в другую комнату покоев.

* * *

В дверь громко постучали.

— О тьма, тьма, тьма, — быстро пробормотала обнаженная Милона, отталкивая от себя рыцаря и скидывая одеяло на пол.

— Что? — не понял Октавиан. Увлеченный процессом, стука он не слышал.

— Тихо! — прошипела Милона, соскакивая с постели и быстро натягивая на себя платье. — В дверь стучали.

— И что? — шепотом спросил сбитый с толку рыцарь, продолжая сидеть голышом. — Просто пошлем их подальше!

— Дурак! — Милона легонько хлопнула Октавиана по лбу. — Это император!

На осознание ситуации у рыцаря ушло не дольше десятой доли секунды.

— Ты любовница императора?! — шепотом воскликнул он.

— Милона! — подтверждая его жуткую догадку, за дверью раздался зычный голос Карла. — Ты там?

— Да, мой господин! — игриво отозвалась застегивающая пуговицы де Вилле. Сделав страшное лицо, Милона кивнула Октавиану ,спешно собирающему разбросанные по полу вещи, в сторону большого шкафа из красного дерева, стоящего в углу комнаты. — Сейчас оденусь и открою!

— Можешь не утруждать себя этим бесполезным занятием, моя милая. — Октавиан и подумать не мог, что в грозном басе правителя может звучать такая нежность.

— О нет, господин, — хихикнув, ответила Милона, глядя, как почти голый рыцарь, успевший натянуть лишь брюки, с комом одежды и мечом в руках пытается протиснуться сквозь модные узкие створки шкафа. — Женщину нужно раздевать, иначе пропадает всякая интрига!

— Милона, я не люблю ждать! — в голосе Карла послышалось нетерпение.

— Одну секунду, мой государь, — помогая рыцарю впихнуться в шкаф и закрывая за ним дверцу, крикнула дама. — Ожидание распаляет желание!

— Я тебя три месяца не видел! — досадливо рявкнул император. — Куда еще распаляться?!

В этот момент, судя по донесшемуся до сидящего в темноте Октавиана скрипу, Милона открыла дверь.

— Как же я скучал... — услышал рыцарь голос императора.

Слушая последовавшие за этим звуки поцелуев, сдавленные всхлипы, стоны, шорох в спешке снимаемой одежды, а затем и скрежет пружин кровати, рыцарь от безысходности, темноты и тесноты слегка задремал.

Вдруг послышавшийся громкий треск заставил рыцаря вздрогнуть, едва не вывалившись из своего убежища. В первую секунду он подумал, что страстные любовники сломали под собой кровать, но раздавшиеся незнакомые голоса и испуганный крик Милоны изменили его мнение.

— Готовься к расплате, кровопийца! — хриплый и грубый голос злобно захохотал.

— Убийцы?! — грозно спросил император. — Жалкие сосунки, я в одиночку охотился на драконов!

— Да, но сейчас ты не вооружен, а нас пятеро! — хмыкнул хриплый. — Умри!

Послышались лязг и звон стали, сопровождающие схватку. Понявший, какая опасность сейчас угрожает Карлу, рыцарь попытался освободиться из тесного укрытия, но дверцу словно заклинило. В отчаянии резко рванувшись, Октавиан с громким треском разломал дверцы и стенки шкафа и выскочил, одновременно обнажая палаш.

Его феерическое появление на миг отвлекло собравшихся в комнате от драки, заставив обратить недоуменные взгляды на внезапно возникшего полуголого драконоборца. Убийцы удивленно переглянулись. Все как один, они были одеты в черные обтягивающие трико, вроде тех, что носят цирковые гимнасты, и черные маски, скрывающие все лицо, оставляя лишь узкие прорези для глаз. Воспользовавшись заминкой, Октавиан одним скачком пронесся к ближайшему убийце и резким взмахом меча снес мерзавцу голову. Палаш оказался на удивление хорош. Несмотря на тонкость клинка, он был выкован из прочной стали, укрепленной, по-видимому, еще и какими-то чарами. Октавиан даже не почувствовал, как украшенное узором лезвие входит в тело незадачливого преступника.

Быстро сообразив, что главная опасность теперь исходит не от голого императора, орудовавшего своей золотой тростью, а от рыцаря с мечом, трое убийц набросились на Октавина. Со своими саблями они обращались довольно умело, но до мастерства убийцы дракона им было весьма далеко. Один был пронзен сразу, нарвавшись на молниеносную контратаку, второй поскользнулся в луже крови, успевшей натечь на пол, и был рассечен почти надвое чудовищным ударом снизу доверху. Третий, плюнув на все это, попытался бежать, но Октавиан дотянулся до него кончиком клинка, перерубив шейные позвонки чуть пониже затылка. Обернувшись к императору, Октавиан увидел, как тот своей тростью с громким противным хрустом раскалывает голову последнего преступника.

— Знаешь, — мимолетно оглядев трупы, обратился Карл к Октавиану. — Я даже не знаю, что меня сейчас интересует больше: кто эти ублюдки, или, — голос императора задрожал от гнева, — какого хрена ты делал в шкафу?!

Октавиан непроизвольно посмотрел на обнаженную Милону, сидящую на кровати и нервно мнущую одеяло.

— Убью! — прорычал император, проследив его взгляд. — Гаденыш!

Угрожающе взмахивая своей импровизированной дубиной и, кажется, напрочь забыв о своей хромоте, император набросился на Октавиана, всерьез собираясь проломить рыцарю голову.

— Ваше величество! — в ужасе кричал гвардеец, уклоняясь и отбивая атаки палашом. — Опомнитесь!

— Я опомнюсь! — ревел Нибенг. — Убью тебя и сразу опомнюсь! О, как я буду рыдать над твоим телом!

— Карл! Успокойся! — с мольбой воскликнула Милона.

— До тебя тоже очередь дойдет! — рявкнул Карл. — Изменница! Я верил тебе!

В соседней комнате послышался грохот металла и лязг кованных сапог по каменному полу. На миг остановив свой поединок, император и рыцарь, повернув лица ко входу, увидели застывшего на пороге дю Магнифа с обнаженным мечом в руке, из-за спины которого в комнату пытались заглянуть насколько гвардейцев в доспехах. Быстро оценив картину: трупы на полу, прикрывающуюся одеялом Милону на кровати, застывшего с занесенной над головой для удара тростью обнаженного императора и закрывающегося мечом полуголого Октавиана; дю Магниф быстро скомандовал столпившимся гвардейцам:

— Здесь все уже спокойно, обыщите коридоры! Убийц могло быть несколько групп! — приказал он и вошел в комнату, закрывая за собой дверь, чтобы неделикатные взгляды гвардейцев не тревожили интимные подробности жизни императора.

— Ну что же вы остановились? — иронично спросил граф, пряча меч в ножны на поясе. — Давайте, я пропустил главную драку, — покосившись на трупы, сказал он, — но не хочу упустить возможность полюбоваться продолжением.

Император, Октавиан и Милона молча смотрели на графа взглядом провинившихся детей. Просто поразительно, как ловко этот человек умел вызывать в людях ощущение собственного идиотизма.

— Знаешь, Карл, я понимаю: годы, силы уже не те... Нужно что-нибудь новенькое, более интересное, да? — задумчиво спросил граф, разглядывая живых присутствующих.

— Ты о чем? — растерянно нахмурился император, опуская окровавленную трость.

— Ладно Милона, распутница еще та, — махнул рукой граф. — Но ты-то, Октавиан, порядочный человек. Как им удалось втянуть тебя в свои оргии? — недоуменно вопросил дю Магниф. — Я был о тебе лучшего мнения.

— Какие оргии? — изумленно переспросил Октавиан, тоже опуская оружие.

— А что, не так все было? — удивился граф.

— Да этот мальчишка наставил мне рога! — обозлившись, воскликнул император, толкая рыцаря ладонью в грудь.

Дю Магниф посмотрел на разломанный шкаф, потом на покрасневшую Милону, затем на тоже залившегося краской Октавиана и вдруг расхохотался.

— Не дворец, а публичный дом, — сказал граф со смехом. — Каждый год одно и то же, — добавил он, смеясь все громче и громче. — Я когда бежал сюда, ожидал найти два трупа, — сквозь хохот граф указал рукой сначала на императора, потом на де Вилле. — Но ваше чертово распутство опять вас спасло, — дю Магниф едва мог говорить, слезы бежали по его щекам. — Вот и верь после этого Церкви.

Граф закрыл лицо ладонями и, давя смех, беззвучно затряс плечами.

— Брось ржать, проклятый шут, — сердито буркнул император. — Я тебя сошлю на северные острова. Я вас всех туда сошлю, — мрачно пригрозил он, покосившись сначала на любовницу, затем на рыцаря.

— Ты без нас со скуки помрешь, — отнимая ладони от лица, сказал граф уже более-менее спокойным голосом, с некоторым трудом сдерживая улыбку. — Так ты его убить хотел?

— Ну да, — признался император.

— А меня тогда тоже убьешь? — поинтересовался дю Магниф.

— И ты с ней? — поразился император, растерянно оглянувшись на Милону. Та быстро затрясла головой, сделав недоуменное лицо.

— С ней — нет, — иронично успокоил его граф.

— А-а... — император задумался.

— Может быть, мы обсудим другую проблему? — не выдержал Октавиан, мечом указывая на ближайший труп.

— Тебе право голоса не давали, — буркнул император.

— Ты его вообще никому не давал, — парировал граф. — У нас как бы абсолютная монархия. Но юноша прав. Да, кстати, быть может, вы все-таки оденетесь? — предложил дю Магниф.

* * *

Через полчаса все четверо сидели в императорских покоях за массивным круглым столом из лакированного дерева. Снаружи вход охраняли десяток гвардейцев, собранных со всего дворца по тревоге. Остальные прочесывали галереи дворца и его окрестности в поисках чего-либо подозрительного.

— А может быть, это ты им заплатила? — как бы в шутку предположил дю Магниф, глядя на Милону. — Иначе как они узнали, где в тот момент находился Карл?

— Ну да, я такая дура, что сама себе все ломаю, — скептически кивнула успевшая причесаться и накраситься Милона. Избавиться от нее не было никакой возможности, после "такого ужаса", как она выразилась, она не желала расставаться с Карлом и Октавианом. Возможно, с последним даже сильнее.

— Хватит ерунду говорить, — поморщился Карл. — Во дворце предатель, это ясно и младенцу. Да, младенец? — сердито спросил император у рыцаря. — Тебе ясно?

Ответом ему был насупленный взгляд драконоборца. После пережитого император, кажется, стал воспринимать Октавиана не как сына своего друга, а как самого Людвига де Софо, неоднократно соперничавшего с Карлом во всем, в чем только можно соперничать, включая и любовные похождения.

— Хорошо, что твоей жены нет в столице, — задумчиво сказал дю Магниф. — В замке родителей она и дети будут в большей безопасности.

— Отлично, — усмехнулся Карл. — У меня появился повод оставить их там еще на пару лет.

— А, может, это она? — едко спросила Милона, стреляя глазками в императора. — Из ревности?

— Все возможно, — спокойно пожал плечами император. — Но они ведь знали, где меня искать, вот, что мне не нравится.

— Кто знал, куда ты идешь? — спросил граф.

— Ты, — ответил император, усмехнувшись.

— Ты мне не говорил, — покачал головой дю Магниф.

— И все равно ты знал, — упрямо заявил император. — И только попробуй сказать, что ты хоть что-то не знаешь из происходящего во дворце.

— Судя по трупам в ее покоях, не знаю, — мрачно отозвался граф, разводя руки.

— Никто не мог знать, — уже серьезно сказал Нибенг. — Я шел потайным ходом.

— Значит, у убийц был хрустальный шар, — буркнул Октавиан.

Император и граф как-то странно переглянулись.

— Нет, — махнул рукой Карл. — Не пойдут они на такое.

— Может быть, это была просто угроза? — предположил граф.

— Если бы не этот кобель, — Нибенг кивнул на рыцаря, — я был бы уже мертв. Странная угроза получилась бы.

— Говорят, Архимаг может предвидеть будущее, — настаивал граф. — Если так, то он видел и Октавиана в шкафу.

— Ему больше делать нечего, кроме как за мной подглядывать? — возмутилась Милона.

— Ну, у тебя, как выяснилось, есть за чем подглядеть, — заметил Карл, хмуро покосившись на нее.

Милона, чуть покраснев, замолчала. Октавиан мрачно обвел присутствующих взглядом, словно вопрошающим: "Когда эти небожители прекратят себя вести как дети?"

Император встал и, задумчиво заложив руки за спину, прошелся по на удивление пустой комнате, где, кроме стола, был только небольшой шкафчик непонятного назначения, да на стене висели пара мечей. Спал, по-видимому, Карл где-то в другом месте.

— Я здесь живу неделю в году, — заметив, с каким удивлением разглядывает Октавиан пустое помещение, сказал император. — А ты думал правители купаются в роскоши?

— Ну, в общем, да, — признался рыцарь.

— В роскоши купаются его фаворитки, — буркнул дю Магниф, исподлобья посматривая на Милону. — Как по мне — совершенно лишние расходы.

— Ты всегда был слишком жадным, — поморщился император.

— Если бы не моя жадность, — возразил граф, гордо выпрямляя спину, — Империя была бы давно разорена.

— Угу. Скажи еще, что я плохой правитель, — мрачно предложил Нибенг.

— Не дождешься, — огрызнулся граф. — Ты правишь уже почти сорок лет, а Империя все еще, как это не удивительно, остается сильнейшим государством в мире.

— Я никогда не желал трона, — пожал плечами Карл. — И способностей у меня никогда особых не было. Драконоборец из меня получился бы лучший, чем правитель.

— Ну так давай, отрекись в пользу старшего сына, — иронично предложил граф. — Вильгельм давно мечтает от власти. Лет, наверное, с пяти или даже трех.

— Этот сопляк? — грозно воскликнул император. — Он, как и его мать, только и думает, как строить козни у меня за спиной. К счастью, умом он уродился в мамашу, и я могу быть относительно спокоен. Этим убогим меня никогда не обойти.

— Рано или поздно тебе придется определиться с наследником, — заметил дю Магниф. — Если бы сегодняшнее покушение было удачным, Империю поразила бы смута.

Император задумчиво сжал бороду в кулаке.

— Не было бы смуты, — сказал он, наконец. — Церковь подмяла бы под себя все.

— Так, может быть, это они? — предположил Октавиан.

— То, что твоя фамилия пострадала от инквизиции, не значит, что за каждым преступлением скрывается воля Великого Инквизитора, — отмахнулся Карл.

В комнате на некоторое время воцарилось молчание. Нет, в покушении на государя было что-то совершенно нелепое. Точнее, сам факт никого не удивлял, но вот исполнение... Убийцы явно не были профессионалами экстра класса, иначе бы они не дали себя прикончить так легко. Но как им удалось отыскать Карла в громадном здании дворца, где новенькие стражи и гвардейцы порой блуждают сутками, пытаясь найти выход из многоуровневого лабиринта однотипных коридоров, замысловато переплетенных друг с другом, — это совершенно непостижимо. Очевидно, что их кто-то очень точно навел.

В дверь деликатно постучали.

— Да? — отозвался Карл.

В комнату вошел один из старших стражей, седой уже мужчина, на днях собиравшийся уйти на пенсию, но которому, в силу его громадного опыта, было поручено провести расследование. С некоторым трудом поклонившись правителю, страж молча протянул императору какой-то заляпанный кровью бумажный свиток.

— Что это? — спросил Карл, разворачивая бумагу.

— Судя по всему, это план как добраться до покоев виконтессы, ваше величество, — проговорил страж, выдав титул Милоны. — Видите, это план этажей, а вот так, — он что-то показывал пальцем на бумаге, — они должны были идти, по этой линии.

— План неполный, — заметил император. — Если бы меня там не было, они бы меня не нашли.

— Да, ваше величество, — кивнул страж. — Выходит, они совершенно точно знали, где и когда вы будете.

— Еще что-нибудь? — помолчав, осведомился Карл, сворачивая лист.

— Почти ничего, — отозвался страж. — Убийц опознать пока не удалось, вещи и оружие без марок и клейма, никаких особых примет тоже нет.

— Вы в тупике, — мрачно сказал император.

— Так точно, — старик явно не боялся гнева правителя. — Есть еще надежда узнать что-нибудь в городе, но... — страж покачал головой. — О таких делах не говорят с посторонними. Едва ли мы что-нибудь выясним.

— И что теперь делать? — риторически спросил граф, переводя взгляд с императора на стража и обратно.

— У вас же есть колдун. Слухи ходят, они умеют говорить с мертвыми, — внимательно глядя Карлу в глаза, сказал страж.

— Это темная магия, — заметил Нибенг.

— Я всего лишь сообщил о слухах, — спокойно сказал старик. — Разрешите идти?

— Да, и забери свою бумагу, — нахмуренный император отдал план убийц стражу.

Когда за стриком закрылась дверь, граф вскочил со стула.

— Мы это попробуем! — заявил он, глядя на императора.

— Даже и не думай, — сурово осадил его Карл. — Это темная магия!

— И что? — поинтересовался граф. — Страж только что признался тебе, что найти хоть какие-нибудь следы невозможно!

— Колдун может просто не уметь этого делать, — возразил император.

— Ой, брось, — взмахнул рукой дю Магниф. — Не будь ребенком. Они уходят из гильдии, чтобы заниматься тьмой, это всем известно. Иначе, зачем бы им пришлось так скрывать свои убежища?

— Я слышал, как маги обсуждали турнир, — подал голос Октавиан. — Колдун применил одно темное заклятье, когда парализовал того восточного чародея. Но сделал это настолько ловко, что инквизиторы не смогли придраться к нему.

— Вот! — ободренный поддержкой воскликнул граф. — Подумай, это такой шанс узнать все и сразу!

— Фи, какая гадость, — наморщила прелестный носик Милона. — Вы хотите поизвращаться над трупами?

— Именно, — заявил граф. — Совершить с ними жестокую, физиологически противоестественную вещь при помощи темного колдовства.

— Мм... Отвратительно, конечно, но как звучит... — задумчиво протянула виконтесса.

— Из сексуально удовлетворенных я здесь один? — раздраженно вопросил император. — Но как мы провернем это?

— Трупы по моему приказу поместили в темницу... — начал граф.

— ...в пустую комнату, рядом с камерой пыток, — нетерпеливо закончил Карл. — Куда ведет потайной ход из соседней комнаты. Браво, Александр, ты все предусмотрел, — император два раза беззвучно хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты. — Не удивлюсь, если ты и стража уговорил "намекнуть" на магию.

— Нет, — покачал головой граф. — Он сам догадался. Надо будет назначить ему хорошую пенсию, — задумчиво добавил он.

— Ты неисправимый интриган, Александр, — устало сказал Карл, присаживаясь обратно за стол. — Убедил. Валяй, распоряжайся, — император лениво махнул ладонью.

* * *

Шагающий вверх по лестнице в сопровождении статного гвардейца колдун нервничал. После принесения клятвы о вечной верности Империи, бывшему безродному отступнику, а ныне имперскому чародею было сообщено через десятые руки, что правитель призовет колдуна, когда стране понадобится его магическая помощь. Было это три дня назад, в течение которых чернокнижник безвылазно сидел дома у банкира и недоуменно ждал, когда ему скажут хотя бы о его служебных обязанностях. Но вот сейчас, призванный лично императором, да еще и с приказом явиться немедленно, чернокнижник испытывал нечто, отдаленно напоминающее чувства ребенка, когда его впервые приводят в школу: вроде бы и не угрожает тебе ничего, но все равно как-то странно и непривычно, и отовсюду ждешь подвоха.

Винтовая лестница, наконец, кончилась, и взгляду колдуна явилась длинная галерея, через каждые три шага которой вдоль обеих стен выстроились стражники и гвардейцы. Те, что стояли в самом конце, рядом с массивной деревянной дверью, окованной железом, держали в руках заряженные арбалеты.

— А что вообще случилось? — недоуменно спросил колдун у сопровождающего гвардейца.

— Не положено отвечать, — уклонился тот. — Думаю, император сам все расскажет.

Пожав плечами, колдун направился к двери, безропотно позволил себя обыскать, даже и не заикнувшись о полной бессмысленности этой процедуры в отношении любого сильного чародея, подождал, пока гвардейцы откроют перед ним дверь, и вошел. После освещенного факелами коридора в холодном полумраке помещения он не сразу разглядел четырех людей, сидящих вокруг круглого стола в центре комнаты, о чем-то негромко переговаривающихся.

— Наконец-то! — воскликнул один из них раскатистым басом, в котором колдун немедленно узнал голос императора.

— Ваше величество, — чародей низко поклонился государю. — Сударыня, — менее глубокий поклон в сторону дамы, которую он вовремя разглядел, — господа, — по кивку дю Магнифу и незнакомому молодому гвардейцу.

— Свое почтение присутствующим выскажешь как-нибудь потом, — нетерпеливо сказал император, приблизившись к чародею. — Есть одно деликатное дело, в котором мы не обойдемся без твоей помощи.

— Я к вашим услугам, ваше величество, — снова поклонился чародей.

— Что?! — оторопело воскликнул чернокнижник, когда император растолковал ему о причинах столь спешного призыва на службу.

— А я вам говорил, — нахмурившись, сказал Карл остальным присутствующим, по-прежнему сидящим за столом.

— Нет, послушайте! — воскликнул дю Магниф, срываясь со своего места. — Ясон, это чрезвычайно важно! — в упор глядя на колдуна, начал промывать ему мозг граф.

— Это проверка, да? — с затаенной надеждой спросил колдун у государя, в отчаянии забыв о всякой субординации.

— Нет, — твердо ответил император. — Нам нужны твои темные таланты.

— Я не умею! — попытался солгать чернокнижник, отступая на полшага.

— Чушь! — взмахнул рукой граф, словно разрубая ребром ладони невидимое препятствие. — Ты — отступник, вы все владеете темной магией!

— Меня сожгут на костре, — мрачно сказал чернокнижник.

— Нас всех сожгут, если инквизиции станет известно, — пожал плечами граф. — Ну, кроме императора, — покосившись на Карла, добавил он. — Он всегда сможет сказать, что ничего не знал о наших планах.

— Черта с два, — выругался Нибенг. — В последнее время число моих друзей в инквизиции сильно уменьшилось. У них опять чистки.

— Так ты согласен? — просто спросил подошедший к спорщикам рыцарь, заглядывая Ясону в глаза.

— А у меня есть выбор? — вздохнул чародей.

— Нет, это приказ, — не долго думая, заявил Карл. — Значит, решено. Давай, Александр, ты знаешь эти катакомбы лучше меня, — кивнул дю Магнифу правитель.

Граф подошел к нише погасшего камина и стал на колени. Засунул руку в дымоход и что-то с натугой потянул. В стене рядом послышался тихий скрежет, и через секунду в ней открылся квадратный проход, высотой взрослому человеку до пояса, сквозь который были видны уводящие куда-то вниз крутые ступеньки.

— Об удобстве старик не думал, — проворчал дю Магниф, осторожно сползая вниз.

— Госпожа тоже идет с нами? — неловко поинтересовался колдун, заметив, что женщина подошла к проходу.

— Ну конечно иду! — фыркнула она. — И только попробуйте меня остановить!

Император лишь махнул рукой. Подобрав довольно пышную юбку и обнажив тем самым восхитительные стройные ножки, дама ловко скользнула вслед за графом.

— Вперед, — легонько хлопнул чародея по плечу император. — А ты, Октавиан, лезешь последним.

Колдун безмолвно соскочил в тайный ход. Как ни странно, но в проходе вовсе не было темно: вдоль всего пути на стене была проведена тонкая светящаяся черта, слабо освещавшая ступеньки. Пытаясь разгадать ее состав и способ работы, чародей пришел к выводу, что в создании дворца участвовал могучий маг, ибо материал, из которого была составлена эта полоса, не отзывался ни на один из исследующих знаков, оставаясь непостижимым для чародея. На более тщательное изучение у него, к сожалению, не хватило времени.

Около получаса они бродили по темным и сырым узким коридорам и галереям, лишь изредка перекидываясь парой слов, когда дю Магниф останавливался на распутье, раздумывая, куда нужно повернуть. У чернокнижника сложилось четкое ощущение, что через эту гигантскую систему потайных ходов можно было попасть практически в любое помещение дворца.

Наконец, дю Магниф повернул какой-то очередной, видимый только ему, ну и, может быть, императору, рычаг, и все пятеро вышли в сырой мрак темницы, расположенной глубоко под дворцом.

— Шевалье, будьте так любезны, сотворите нам какое-нибудь освещение, — учтиво попросил чернокнижника дю Магниф.

Женщина взвизгнула, когда темнота рассеялась несложным заклятьем лунного света. Небольшой шар, мягко мерцающий тусклыми серебристыми лучами, осветил стоящий посередине комнаты стол, на который бесформенной грудой были свалены трупы недавних ассасинов.

— Когда Октавиан их резал, ты не визжала, — иронично усмехнувшись, заметил Карл.

— Он их красиво резал, — фыркнула она.

— Почему все красавицы такие жестокие? — невольно вырвалось у чернокнижника.

— А ты представь, что на тебя день за днем и год за годом смотрят тысячи глаз, только и думающих, как бы тобой воспользоваться, а затем исчезнуть навсегда! — презрительно проговорила дама.

— Как же я тебя понимаю, — внезапно сказал Октавиан.

— Прекратите кощунствовать, — раздраженно оборвал всеобщий смех император. — Да и стража может услышать. Колдун, ты точно можешь призвать душу из... из этого? — император неопределенно указал рукой на порубленные тела.

— Вам кого-то конкретного призвать или любой сойдет? — деловито поинтересовался чародей, разминая кисти рук.

— Вот этого, — подумав, указал на рассеченного почти пополам преступника. — Он говорил со мной, прежде чем напасть. Наверное, это был главарь. Колдун нервно поежился, представив, какой силой должен был обладать убийца сего несчастного, чтобы оставить такую рану.

— Отлично, — пробормотал чернокнижник, прикрывая глаза и собирая силу у себя в кончиках пальцев.

— Нам надо стать в круг или еще что? — неуверенно спросил граф.

— Отойдите к стене и не мешайте, — немного сердито буркнул колдун.

— Профессионал, — услышал колдун уважительный шепот императора.

Призвать духа с того света не столь уж и сложная задача, особенно, когда имеется такой надежный якорь для души, как ею недавно оставленный свежий труп. Трудность в том, чтобы не дать духу слишком много силы в момент призыва, иначе он, все еще одержимый земными желаниями, но лишенный возможности их удовлетворять, сможет причинить много вреда как себе, так и находящимся поблизости живым людям. Но самая большая опасность — это не позволить прорваться через открывшиеся врата меж мирами остальным духам, среди которых встречаются и добрые ангелы, и злые демоны, впрочем, равно нарушающие равновесие сил этого мира.

Серия защитных заклятий, которыми чародей укрыл комнату, чтобы дух, если что пойдет не так, не смог вырваться во внешний мир, заставила воздух красиво сиять разными цветами, переливаясь от бледно-желтого до пурпурного.

— Теперь я понимаю, почему многим так нравятся маги, — задумчиво пробормотала женщина.

— Тихо, Милона, — шикнул на нее император, увлеченный работой колдуна.

Чернокнижник же продолжал творить знаки, заставлявшие воздух вздрагивать от врывающейся в пространство силы. Лунная сфера угасла, но в темнице уже было достаточно светло, чтобы привыкшие к темноте глаза различали больше, чем просто общие контуры предметов.

— Я так понимаю, имени его вы не знаете? — риторически спросил колдун, не оборачиваясь. — Это немного усложняет... Впрочем... — он сотворил замысловатый знак тождества, наполняя мертвое тело живительной силой, заставляя работать те клетки мозга, которых еще не коснулось начавшееся разложение.

— Я призываю тебя, убийца, — просто сказал колдун, вытягивая правую руку вперед и совершая пальцами как бы хватательное движение.

Воздух над избранным трупом начал жутко колебаться и слабо светиться.

— Я даю тебе силы вернуться, — совершая очередной загадочный для остальных жест, торжественно провозгласил колдун. — Но лишь на время. А взамен ты скажешь мне то, что я хочу узнать.

Чернокнижник произносил это не для вызываемого духа, но лишь для зрителей, чтобы те успели подготовиться к явлению потустороннего существа.

Жуткий порыв ледяного ветра на миг пронзил присутствующих, в воздухе возникла слабо фосфоресцирующая и несколько размытая прозрачная фигура мужчины в полный рост, зависшая на некоторой высоте над трупом.

— Я пришел на твой зов, колдун, — голос призрака был, как ни странно, вполне нормальным, и казался принадлежащим живому человеку.

— Ты ответишь на вопросы? — спокойно поинтересовался чернокнижник.

— Только на те, ответы на которые мне известны, — произнес призрак.

— Отлично. Что спрашивать-то? — чернокнижник обернулся к людям, пораженно застывшим за его спиной. — Эй, с вами все в порядке? — нахмурился он.

— Да, да, — первым, как и положено божьему избраннику, пришел в себя император. — Спроси, кто нанял их.

— Кто заказал вам убийство императора? — обратился колдун к призраку.

— Я не знаю этого человека. Он был одет как монах, но я не видел его лица, — сообщил мертвец.

— Как же вы согласились? — нахмурился Карл.

— Как? — не утруждая себя повторением вопроса, который и так был слышен призраку, переспросил колдун.

— Нам предложили очень много золота.

— Это не вся правда, — заметив неуверенность в словах призрака, сказал колдун. — Что еще стало причиной?

— Мы из круга Детей Бафомета, — как будто нехотя признался призрак. Скованный силой колдуна, он не мог лгать, но скрывать часть истины ему не мешало ничего. — Нам обещали, что инквизиция прекратит нас преследовать.

— Значит, инквизиция? — задумчиво произнес граф.

— Погоди, — остановил его император. — А как вы узнали, где именно я буду находиться?

Колдун сделал жест призраку, чтобы тот отвечал.

— Монах дал нам план, — мертвец вновь попытался уклониться от прямого ответа.

— Это мы и так знаем, я спрашиваю, как... — император замялся, подбирая лучшую формулировку вопроса.

— Откуда тем, кто составлял план, было известно о местоположении императора в момент нападения? — пришел ему на помощь колдун.

— Они видят будущее, — прямо заявил призрак.

Чернокнижник вдруг ощутил, как что-то пытается пробиться через тонкий барьер, которым колдун прикрыл открывшийся невидимый портал между мирами. И это "что-то" было очень сильно.

— Пора заканчивать, — с тревогой в голосе сказал колдун императору.

— Погоди, еще немного, — отмахнулся император. — План составляли маги?

— Отвечай, — быстро приказал колдун призраку, подпитывая барьер.

— Я не знаю, — как будто насмешливо ответил призрак.

— Почему вы поверили, что император действительно будет там, где указано на плане? — выпалил колдун, едва сдерживая рвущееся в этот мир нечто.

Воздух начал странно колебаться, откуда-то из-под земли послышался жуткий сдавленный гул.

— Я... не знаю... — уже как-то удивленно сказал призрак, начиная заметно мерцать. — Нас... околдовали? — изумленно предположил он.

Это было что-то новенькое. Колдун резким вбросом силы в пространство на какое-то время укрепил барьер.

— Тебя удерживают какие-то иные чары, кроме моих? — резко спросил чародей.

— Да, — внезапно задергавшись, сказал призрак.

Колдун заскрежетал зубами от досады.

— Что это значит? — встревожился император, заметив злобу на лице колдуна.

— Это была ловушка, вашу мать! — сердито рявкнул колдун. — Я не зря отказывался! Маги это или нет, но нас сейчас пытаются засечь какими-то поисковыми заклинаниями!

— И что? — не понял Карл.

— Нас спалят живьем, вот что! — злобно крикнул колдун, собирая силу и укрепляя внешнюю защиту. — Вы представляете, что за картинка проявится в кристалле того, кто нас сейчас ищет?

Император выругался, осознав, наконец, степень опасности.

— Тебя подставили, колдун, — внезапно сказал призрак. — Да, теперь я вижу. Они управляли моим разумом.

Знаком отторжения колдун лишил мертвеца заемной силы, что должно было моментально развоплотить его сотканное из магических вихрей нематериальное тело. Но призрак и не думал исчезать.

— Убирайся! — взбесившись окончательно, завопил колдун. — Почему ты не уходишь?

— Меня держат, — лаконично отозвался призрак.

— Как тебя изгнать? — не найдя ничего лучшего, прямо спросил колдун, уже чувствуя, как начинают рушиться его щиты, доселе сдерживающие чье-то магическое око.

— С чего ты взял, что я стану помогать тебе? — насмешливо поинтересовался призрак.

— А с чего ты взял, что тебя после этого отпустят? — раздраженно ответил вопросом на вопрос чернокнижник. — Слуга-призрак — это очень удобно.

По внезапно перекосившемуся прозрачному лицу привидения было видно, что его такая перспектива никак не устраивала.

— Попробуй переподчинить меня снова, — неуверенно предложил призрак. — Возможно, твоя воля возобладает... Но ты ведь отпустишь меня? — неожиданно робко спросил он.

— Отпущу, — сквозь зубы пробормотал колдун, спешно творя новые знаки власти, следуя совету. — На кой черт ты мне сдался...

Кажется, таинственный чародей, издалека удерживающий призрака, почувствовал, что жертва уходит из-под его контроля, и попытался усилить цепь. Это было крайне глупо, ибо именно по резкому усилению этого потока силы, колдун и вычислил, наконец, ускользавшую от него ранее связь.

— Поздно, голубчик, — чувствуя напряжение магического поля, ехидно усмехнулся колдун. — Теперь я на тебя погляжу...

Сотворив одним молниеносным жестом прозрачный пузырь силы в воздухе перед собой, колдун очередным знаком объединил чужую связь призрака и сотворенную сферу, одновременно привязывая к сфере хитросплетенное поисковое заклятье. В пузыре возникло лицо уже хорошо знакомого колдуну красивого мужчины, глаза которого буквально светились фиолетовым огнем от магического перенапряжения.

— Марк Август! — в восторге от собственного мастерства воскликнул чернокнижник.

Вслед за этим произошло сразу несколько событий: понявший, что его раскрыли, Август резко разорвал свою привязку к призраку, исчезая из поля зрения сферы-поисковика, внешние барьеры, ничем более не атакуемые, ярко вспыхнули, на миг ослепляя всех людей в темнице, но та мистическая граница, разделявшие миры мертвых и живых, вдруг лопнула, пропуская через себя существо поистине могучее и чудовищное, напоминающее человека лишь общими очертаниями, всей своей мощью рванувшееся в магическое тело несчастного призрака.

Привидение разорвало на части взрывом силы, идущим буквально из самой преисподней, трупов расшвыряло по темнице, забрызгивая все вокруг кровью, а над столом возникло нечто огромное и темное, казавшееся антиподом всякого света, пышущее злой ледяной силой, пронзающей насквозь одним лишь своим присутствием.

— Бегите! — на одних лишь рефлексах припечатывая адское чудовище сковывающим заклятьем, крикнул колдун.

Четверо людей, вопя от ужаса, все же немедленно последовали совету и бегом бросились обратно в тайный ход, благоразумно предоставив колдуну самому разбираться с демоном, пришедшим из ледяных равнин ада.

Чернокнижник и сам был испуган не меньше. Демон рвал заклятья прямо на глазах, бросаясь на чародея, и только хорошо поставленный щит отбрасывал адскую тварь обратно.

В магическом пространстве творилось что-то ужасное: в дыру между мирами лезли всевозможные черти, бесы, младшие духи, призраки, искажая пространство своей силой, но тут же погибали под нечаянными ударами колдуна или демона. Рикошеты заклятий сталкивались между собой, добавляя жара смертельной схватке человека и чудовища. Демон был, несомненно, разумен, иначе бы попытался просто удрать, но он, по-видимому, ясно ощущал связь между окружавшими комнату магическими барьерами, удерживающими любое потустороннее существо, и колдуном, и понимал, чтобы вырваться в мир, ему придется прикончить чародея.

Весь колдовской турнир сейчас представился чернокнижнику просто детской игрой, настолько мощным и яростным оказался демон. В дневнике де Софо было описано множество способов подчинения демонов, но все они требовали времени и подразумевали, что оператор своей волей призвал чудовище из глубин адской бездны.

Из последних сил сдерживая монстра, поливающего его какими-то странными темными заклятьями непонятной природы, колдун лихорадочно вспоминал все когда-либо попадавшиеся на глаза описания изгнаний нечисти, не брезгуя ни традиционными гильдейскими, ни церковными, ни даже сказками, слышанными в далеком детстве. Но, к сожалению, ни времени на ритуал отторжения, ни истовой веры, ни надежды на "заступничество святых" после искренней молитвы, да и, собственно, желания творить молитву у колдуна не было. Возможности задавить демона грубой силой и рассеять его тело, случайно сформировавшееся в момент проявления в этом мире, у чародея не имелось тоже, ибо тяжело превзойти силой того, кто черпает власть непосредственно от темного основания мира, из метафизической нижней точки гексаграммы.

Тем временем, демон уже практически продавил щит чародея, и на миг остановился, собирая силу для последнего удара, долженствующего полностью исчерпать силы колдуна.

— Стой! — крикнул человек, предчувствуя, что этот бой ему не выиграть.

Демон замер.

— Я могу просто снять щиты и выпустить тебя, — тяжело дыша, предложил колдун. — Мне плевать, что ты собираешься там делать, я не собираюсь умирать.

— Стань на колени! — голос демона лишь отдаленно напоминал человеческий, так, шипуче и свистя, могла бы заговорить змея.

— А не многого ли ты хочешь? — удивился колдун. Поклониться демону означало навеки попасть к нему в духовное рабство и добровольно принять в себя адскую сущность как паразита, высасывающего саму жизнь из покоренной души.

— Тогда умри! — чудовище разразилось скрипучим рычанием и снова бросилось на чародея.

Краткая передышка позволила колдуну немного восстановить силы, и он каким-то чудом сумел отвести от себя копье из темной энергии, сотканное демоном. Но демон вдруг подскочил вверх и изменил форму, обернувшись роем крошечных частиц элементарной тьмы. Новоявленное облако мгновенно окутало сферу щита чародея и начало давить на нее со всех сторон одновременно. Удушье схватило чернокнижника за горло, словно колдуна засунули на дно глубокой заброшенной шахты, где веками не было свежего воздуха.

Липкий горячий пот ручьем катил по лицу чародея, сам он едва не терял сознание, удерживая магический щит лишь невероятным напряжением воли. Перед глазами начали проступать кроваво-красные точки, ум отказывался повиноваться, стал каким-то тяжелым и неповоротливым. Внезапно чародей остатком сознания заметил, что его левая рука ему не подчиняется, а движется сама, творя некие странные знаки, без сомнения, магические, ибо они пробуждали силу, но неизвестные колдуну. С каким-то тупым любопытством он стал следить за ней, зачем-то пытаясь запомнить и расшифровать эти непонятные элементы незнакомого ритуала. Случайно дернувшись от очередного толчка извне, колдун скосил взгляд на правую руку и с удивлением заметил, что та зеркально копирует движения левой. "А чем же я тогда держу щит?" — с недоумением подумал колдун. Подняв глаза, он увидел, что щит деформируется, но не под ударами демона, а контролируемый движениями рук.

Вся полнота сознания и привычная острота ума резко вернулись к чародею. Он по-прежнему не контролировал свои руки, но способность мыслить и анализировать окружающие изменения вернулась к нему.

Чародей чувствовал себя так, словно в него вселился некто, захвативший власть над телом и творящий свои странные заклятья через силу колдуна. Движения рук ускорились, голосовые связки ритмично напрягались, издавая мелодичные вибрирующие звуки, давящая духота куда-то исчезла, а демон был отброшен назад резким превращением щита в нечто, похожее на огромный меч из чистой магической энергии, ударивший по темному облаку, заставляя его вновь принять человекоподобный вид.

— Может быть, теперь ты поклонишься мне? — спросил некто через колдуна странным низким и вибрирующим голосом.

Вместо ответа демон резко рванулся вперед, отрицая всякий диалог.

Нужно было срочно ставить щит, но вместо этого руки колдуна совершили замысловатый жест, одновременно вытягивая из чародея остатки сил для непонятного и пугающего своей мощью заклятия.

Последнее, что запомнил чародей пред тем, как столкновение с прыгнувшим демоном лишило его сознания: с внезапно побледневших рук колдуна срывается яркий луч света, пронзающий темное тело адской твари насквозь, словно выжигая...

* * *

Колдун негромко выругался и, не открывая глаз, коснулся ладонью лба, раскалываемого невыносимой болью. Рука была приятно холодной, и боль на долю секунды отступила, чтобы сразу же вернуться вновь и разбудить чародея окончательно.

— Очнулся, наконец! — услышал он радостное замечание и открыл глаза.

Щурясь от неприятно яркого света, колдун разглядел стоящего над ним императора, опирающегося на свою золотую трость. Неторопливо осмотрев окружение, чародей увидел, что лежит в незнакомой просторной и светлой комнате на широкой кровати, совершенно раздетый и укрытый по грудь толстым и тяжелым теплым ватным одеялом. В нише одной из стен ярко горел камин, треща дровами.

— Ты как себя чувствуешь? — по-отечески ласково спросил государь, чуть улыбаясь.

— Я жив? — поинтересовался колдун, морщась от головной боли.

— Скорее да, чем нет, — философски неоднозначно ответил император. — Ты говорить можешь?

Колдун качнул веками в знак согласия.

— Отлично. — Император опустился на стоящий рядом с кроватью стул, ранее не замеченный колдуном. — Что это была за тварь такая? — задал государь вопрос, видимо, не на шутку его волнующий. — Я бился с химерами, мантикорами, драконами и еще черт знает какими тварями, названия которых мне даже неизвестны, но такого безотчетного страха мне не внушала ни одна из них. — Император слегка насупился, словно стесняясь того приступа паники.

— Это был демон, — коротко сказал чародей.

— Высший? — поинтересовался император.

Чародей тихонько засмеялся.

— Нет, ваше величество, — сказал он, прекращая смех, вызвавший новый приступ мигрени. — Если бы через мои врата прошел высший демон, что, в принципе, почти невозможно, от дворца не осталось бы камня на камне, — сказал он. — То был один из младших эмиссаров, если я ничего не путаю, — задумчиво проговорил чародей.

— Эмиссаров? Ад ведет внешнюю политику? — усмехнувшись, спросил Карл.

— Их так называют, потому что они вселяются в человеческое тело, обычно какого-нибудь слабого мага, и пытаются открыть стабильные врата, чтобы пропустить в этот мир более сильных, но менее ловких и юрких своих собратьев, — просветил императора колдун. — Большим демонам нужна большая дверь.

— Жуть, — содрогнулся император. — И, если бы ты не остановил его...

— Он бы вселился в меня или в одного из вас.

— Малоприятная перспектива, — заметил Нибенг. — Но тебе удалось убить его, я прав?

— Кажется, да... — неуверенно сказал колдун. — Он пытался вселиться в меня, и, раз я пока еще остаюсь собой, значит, ему это не удалось.

— А как выглядит одержимый демоном? — насторожился император.

— О, его легко вычислить по рогам, крыльям, светящимся глазам, дымящим ушам, загробному голосу и прочим очевидным признакам, — с улыбкой успокоил его колдун. — Если бы я был одержим, я бы, при всем моем к вам уважении, ваше величество, уже убил бы вас.

— Это радует, — хмыкнул государь. — Я бы хотел поговорить о том, что сказал призрак.

— Призрак ничего не знал, вы же слышали. — Колдун приподнялся на локтях и с некоторым трудом сел на кровати, опираясь спиной на подушку. Одеяло сползло до пояса, обнажив свежие порезы и глубокие царапины на животе чародея.

— Господи, — вырвалось у колдуна, когда он увидел это.

— Раны обработал мой личный медик, заражения не будет, — сказал император. — Этот демон тебя неплохо избил.

— Могло быть и хуже, — пробормотал колдун, осторожно трогая раны. — Хм, даже не болит, — удивленно сказал он.

— Врач промыл раны каким-то успокаивающим составом, погоди немного, будет болеть так, что свет в глазах померкнет, — с усмешкой обрадовал его император. — Но я так и не разобрался, что было с призраком?

— Западня, — ответил колдун. — Дух убийцы был скован заранее. Кто-то предугадал, что вы захотите воспользоваться некромантией. Нас едва не поймали. Едва, — колдун ехидно улыбнулся. — Я смог уклониться и поймать того, кто хотел нас подставить, — самодовольно заявил он, ничуть не собираясь скрывать свой магический подвиг.

— Ты его знаешь? — заинтересовался император, подаваясь вперед.

— Марк Август, — злорадно сдал чародей недавнего соперника.

— Правая рука Архимага, — довольно проговорил император, вновь откидываясь на спинку стула. — Жаль, мы ничего не можем ему предъявить официально... — пробормотал он.

— Тогда нам придется признаться, что мы делали с трупами, — кивнул колдун. — Но и он будет молчать, ибо тоже творил запретное колдовство. Ха, — внезапно хохотнул чародей. — Этот жалкий маг не смог побить меня на своем поле, но все равно сунулся на мое! — смеялся Ясон, игнорируя боль. — Применить тьму против чернокнижника, вот идиот! — колдун, внезапно спохватившись, замолчал и испуганно посмотрел на императора.

— А ты можешь быть куда полезнее, чем я думал сначала, — внимательно глядя ему в глаза, сказал Карл. — Поправляйся скорее, теперь я найду тебе достойное применение, — добавил он, поднимаясь и выходя прочь из комнаты.

Колдун поискал взглядом свои вещи, но ничего не нашел. Также не обнаружилось ничего, хоть отдаленно напоминающее шкаф или тумбу, собственно, кроме кровати и стула в комнате вообще не было никакой мебели или предметов, если не считать десяток дров, кучей сложенных возле камина.

— И как это понимать? — спросил сам у себя чародей.

В это время дверь открылась, и вошел давешний молодой гвардеец, которого император называл Октавианом, держащий в руках какой-то зеленый сверток.

— Вот, я принес тебе... вам вещи, — сказал гвардеец и, не оборачиваясь, пинком каблука закрыл дверь.

— Будем на ты? — предложил колдун, принимая одежду и пару туфель в руки.

— Хорошо, — улыбнувшись, кивнул Октавиан. — Мы так и не были представлены друг другу, — спохватился он. — Я — Октавиан де Софо, — сообщил он, делая нечто, отдаленно напоминающее легкий поклон.

Колдун едва не выронил вещи из рук.

— Ясон де ла Фернандо, — выговорил он, ошарашено глядя на гвардейца.

— Что-то не так? — растерялся тот под столь пристальным взглядом.

— Нет, все в порядке, — тряхнув головой, сказал колдун, лихорадочно соображая, что теперь делать.

— Ну, тогда я подожду тебя снаружи, — слегка встревоженный странным поведением чародея, сказал гвардеец и, на миг задержавшись на пороге и оглянувшись, вышел, притворив за собой дверь.

— Черт возьми! — вырвалось у колдуна. — Де Софо! Живой де Софо! Наследник сэра Антонио...

Быстро одевшись, мимоходом отметив, что вещи несколько велики, колдун почти бегом выскочил из комнаты. Октавиан, как и обещал, стоял неподалеку и разговаривал с каким-то стражником.

— А вот и ты, — услышав шаги за спиной, обернулся гвардеец. — Благодарю за беседу, — ненавязчиво попрощался он со стражником. Тот вежливо кивнул в ответ и немедленно отправился по своим делам. — Пиджак великоват, — заметил Октавиан, чуть прищурившись.

— Да, — непроизвольно оглядывая себя, согласился Ясон. — А что случилось с моей одеждой?

— Была разорвана в клочья, — ответил Октавиан, жестом приглашая колдуна идти по коридору. — А ты лежал без сознания на полу в луже крови.

Колдун передернул плечами, представив себе эту картину.

— Мне очень стыдно, что я так испугался демона, — признался вдруг гвардеец, отвернув лицо. — Но неужели ты не почувствовал страха? — с любопытством спросил он у колдуна, вновь заглядывая тому в глаза.

— Почувствовал, — кивнул колдун. — Скорее всего, я испугался даже сильнее, чем ты.

— Не может быть, — нахмурился Октавиан.

— Просто я чувствовал только собственный страх, — начал разъяснять чародей. — А ты поддался внушению демона. Они всегда окружены ужасом, но он, я имею в виду ужас, магической природы, а на меня очень сложно воздействовать магией.

— Значит, демон просто нас всех заколдовал? — понял Октавиан. — А ты чародей, поэтому тебя околдовать нельзя, верно?

— Примерно так, — согласился колдун.

Они спустились по узкой лестнице и вышли из дворца через один из черных ходов.

— Мне поручили сопроводить тебя до дома, — сказал Октавиан. — Да, чуть не забыл... — гвардеец достал из кармана туго набитый кожаный кошель и передал его колдуну. Судя по внушительному весу, внутри было золото.

— Твое жалование за этот месяц, — пояснил гвардеец.

— Что-то много, — пряча кошель во внутренний карман сюртука, заметил колдун. Октавиан лишь развел руками.

— Его величество великодушно выделил нам свою карету, — хмыкнул Октавиан. — Доедем быстро и с комфортом. Ты же, вроде бы, живешь у банкира де ла Видья?

— Да, у дяди, — едва сдержав усмешку, кивнул колдун.

Они прошли через площадь перед дворцом. Отключенные по случаю ночных заморозков знаменитые фонтаны выглядели уныло и покинуто, словно намекая на неизбежное угасание всякой красоты. Не удержавшись, колдун обернулся и глянул на грандиозный фасад дворца, во всю свою огромную, прямо-таки подавляющую высоту украшенный затейливою резьбой. Над стройными колоннами парадного входа красовалась какая-то короткая надпись на непонятном языке.

— Что это значит? — спросил у Октавиана колдун, указывая на нее.

— Надпись? Это на древнем языке: "Честь и Величие", — ответил гвардеец. — Неужели ты не знаешь старую речь? — вдруг удивился он. — Я думал, ей обучают всех дворян в детстве... Даже я знаю несколько фраз, хоть и большую часть детства провел в казармах.

— Город, где я жил, сожгли кочевники, когда я был маленьким, — моментально придумал оправдание чародей, вспомнив легенду, которую ему сочинил Леонардо. На самом деле он никогда не покидал столицу Империи. — Не было особенного времени на обучение...

— Ха, а я всегда оправдывал собственную неграмотность необходимостью тренироваться в фехтовании, — вмиг раскусив его, усмехнулся Октавиан. — Но твоя отговорка намного лучше.

И они вместе засмеялись, совершенно довольные друг другом. Было в этих, казалось бы, таких непохожих идущих рядом молодых людях нечто странно сходное, почти родственное. То ли особая ясность ума тому причиной, то ли одинаково трудное детство, то ли просто похожее выражение одинаково светлых серых глаз у обоих, но они чувствовали себя вместе так, будто не познакомились несколько минут назад, а сделали это еще давным-давно, и сейчас просто встретились после долгой разлуки.

Вежливо раскланиваясь со встреченными придворными, вышедшими подышать воздухом или просто размять ноги, чародей и рыцарь добрались, наконец, до стоящей на краю мостовой шикарной кареты, на дверцах которой была изображена императорская корона. Коротко объяснив кучеру, куда нужно ехать, новоявленные товарищи забрались внутрь, с удобством располагаясь на мягких сидениях.

— Всегда бы так ездить, — пробормотал Октавиан, вальяжно разваливаясь на обитом голубым бархатом сидении.

— А тебе не положено иметь свою карету? — поинтересовался колдун.

— Мне? — удивился рыцарь. — Простому гвардейцу? С чего бы это?

— Ну, я имел в виду, как графу, — пояснил чародей и тут же по внезапно застывшему лицу Октавина понял, что сказал что-то не то.

— Я не граф, — холодно сказал рыцарь. — С чего ты взял?

— Значит, я ошибся, — попытался уклониться колдун.

— Не юли, — недоверчиво покачал головой Октавиан, внимательно разглядывая чародея. — Раньше де Софо были графами. Раньше, — повторил он. — И сейчас ты, темный чародей, расскажешь мне все без утайки, что тебе об этом известно, — буравя чернокнижника взглядом, процедил рыцарь.

— Думаю, ты узнаешь куда больше, чем ожидаешь, — задумчиво проговорил колдун, решившись. У кого еще можно было узнать о сэре Антонио, как не у его потомка? — Да, я расскажу тебе все...

Глава 6.

— Это немыслимо! — восклицал Октавиан, сидя в большом кресле в комнате Ясона и листая дневник деда. Кажется, он всерьез вознамерился прочесть его за один раз и сейчас жадно вчитывался в выведенные рукой предка стройные ряды букв, описывающих жизнь сэра Антонио, и нетерпеливо перелистывал страницы, содержащие магические практики и философию.

— Друг мой, — обратился к нему колдун, поглядывая в окно. — Уже темнеет... Оставаться боле тебе просто неприлично.

— Все, из-за чего мой род обратился в ничто, описано в этой книге, а ты хочешь, чтобы я оторвался от нее? — поинтересовался рыцарь, поднимая глаза над дневником. — А ты даже не хочешь мне его дать на время!

— Мы же уже говорили, тебе негде его хранить, — в сотый, наверное, раз повторил колдун. — А, если его найдут, тебя сожгут на костре. И меня, кстати, тоже. Под пытками все становятся разговорчивыми, — сурово перебил он рыцаря, собиравшегося возразить.

— Тогда пойдем куда-нибудь вместе! — предложил Октавиан, закрывая дневник. — И возьмем это с собой! Ну пойми ты, не могу я ждать! — воскликнул он, заметив сомнение в глазах чародея. — Мне что, на колени встать?!

— Не надо, — сломался колдун. — Но куда мы пойдем среди ночи? И разве тебе завтра не надо явиться на службу?

— У меня завтра выходной, — улыбнулся рыцарь. — А пойдем мы... в бордель! — оживился он.

— Шутишь? — поразился колдун.

— Ни в коем случае, — хохотнул Октавиан, вскакивая. — И тебе будет не скучно, и мне будет, где укрыться от посторонних взглядов с книгой.

— И в какой же мы пойдем? — неуверенно поинтересовался колдун, уже слегка зараженный его энтузиазмом.

— В самый лучший, — заявил гвардеец. — В "Гордость Империи"!

— Ну и название, — усмехнулся колдун. — Что-то я о таком даже и не слышал... — За долгие годы жизни на социальном дне, чернокнижник побывал во многих дешевых борделях, воровских притонах и просто домах, где собирается всякое отребье.

— Это элитный бордель, — серьезно сказал рыцарь. — Меня туда провел один из гвардейцев. Туда пускают только тех, кто называет пароль. Да и то, смотрят по одежде, — добавил он. — Черни туда не пройти.

— Кстати об одежде, — заметил колдун. — Ты так и собираешься идти в мундире?

— Черт! — оглядывая себя, выругался Октавиан.

— Бордель откладывается, — хмыкнул чародей.

— Нет, нет, нет, — хитро прищурившись, возразил гвардеец. — Раздевайся!

— Что? — не понял колдун. — Зачем?

— Ты не такой широкий, как я, но эти вещи тебе велики, — указал Октавиан на одежду, в которую колдун обрядился еще во дворце. — А ты наденешь что-нибудь из своего.

Несколько минут они посвятили переодеванию.

— Ну, если не наклоняться и не напрягать мышцы, то не порвется, — решил Октавиан, удовлетворенно оглядываясь. Костюм был ему все-таки маловат, но выглядело это не смешно, а наоборот, дерзко и вызывающе. Если бы придворные дамы, и так бросавшие на Октавиана пылающие взгляды, видели рыцаря сейчас, их бы просто разорвало от желания.

— Меч оставишь? — спросил, застегиваясь, колдун.

— Нет, я клялся не расставаться с оружием даже во сне, — покачал головой рыцарь. — Да и вообще, он мне нравится.

Прицепив перевязь с мечом, Октавиан стал выглядеть просто на грани непристойности.

— Думаю, нам и пароль называть не придется, — с ехидной улыбкой рассматривая друга, заметил Ясон.

— Пойдем уже, — сказал рыцарь, с некоторым трудом засунув дневник деда во внутренний карман пиджака.

— Хорошо, что Леонардо где-то задерживается, — сказал колдун, выходя из комнаты. — Не нужно никому объяснять, куда мы направились.

— Мы отмечаем твою первую получку, — невозмутимо заявил следующий за ним рыцарь. — У меня в кармане, — усмехнулся он, заметив, как колдун начал обшаривать себя. — Ты забыл выложить, — пояснил он, вновь отдавая чернокнижнику кошель.

Ясон ошибся, объяснять все-таки пришлось. Спускаясь по лестнице на первый этаж, друзья наткнулись на Франческу. Девушка привыкла встречать отца и сейчас не собиралась ложиться спать, пока банкир не вернется. Когда друзья днем подъехали к особняку, Франческа играла в своей комнате на фортепьяно с подругой и не слышала, как колдун с рыцарем ходили в подвал за дневником. А потом они заперлись в комнате у чародея и ни разу оттуда не выходили, так что присутствие в доме постороннего стало для юной госпожи неожиданностью.

— Добрый вечер, сударыня, — учтиво поклонился ей Октавиан, заставив узкий сюртук затрещать.

Франческа, слегка шокированная внешностью рыцаря, с некоторым трудом приветствовала его в ответ и вопросительно поглядела на колдуна.

— Это мой друг, сэр Октавиан, рыцарь... эээ... — не желая называть фамилию друга, чтобы Франческа не смогла потом пересказать ее отцу, попытался представить гвардейца колдун, но сбился, не зная, к какому рыцарскому ордену принадлежит его товарищ и принадлежит ли вообще.

— Ордена Пяти мечей, — договорил за него Октавиан, снова кланяясь. Ткань с честью выдержала и второе испытание.

— Франческа де ла Видья, моя замечательная кузина, — представил девушку колдун.

— Очень рада знакомству, сэр Октавиан, — подавая руку для поцелуя, сказала девушка. — Вы куда-то уходите? — спросила она у колдуна, чуть насторожившись.

— Да, у нас срочное дело, — кивнул чародей.

— Долг зовет, — поддержал его рыцарь.

— Государственной важности, — серьезно добавил колдун.

— Гордость Империи на кону! — не удержавшись, ляпнул Октавиан, сохраняя каменную физиономию.

— Тихо ты, — как бы одернул его чародей.

Октавиан с заговорщицким видом приложил палец к губам, глядя на Франческу.

— Ну, тогда не смею задерживать, — сказала совершенно сбитая с толку девушка. — Отцу что-нибудь передать?

— Передай, что император мной доволен, но подробностей я раскрывать не вправе, — подумав, сказал чернокнижник. — Но прощай, нам пора.

Поочередно поцеловав девушке на прощанье руку, друзья почти бегом бросились вон из особняка, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать во весь голос.

— Самое ужасное, это то, что когда мы говорим "государственное дело", нам будут всегда верить в силу нашего положения, — усмехаясь, заметил Ясон, шагая по бульвару.

— Нет, самое ужасное, это то, что мы действительно всегда делаем какое-то государственное дело, именно в силу нашего положения, — со смехом поправил его рыцарь.

— Ну да, — хмыкнул колдун. — Если мы сейчас напьемся и пойдем бить витрины магазинов, назавтра во всех газетах напишут: "Скандал! Пьяные императорский гвардеец и имперский чародей были витрины магазинов".

— Скорей уж: "Пьяный чародей сжег дотла центр города, пытаясь раскурить трубку", — фыркнул рыцарь. — У тебя сил хватит, да и фантазия, я думаю, заработает.

— "Пьяный гвардеец-драконоборец провел ряд тренировок со стражей на ночных улицах", — парировал колдун. — Не забывай, все газеты проходят цензуру.

Солнце уже давно закатилось за горизонт, и над вечным городом сомкнула свои объятия ночь. Однако, вместо того, чтобы спать, большинство людей продолжали свои дневные дела, освещая свои дома изнутри купленными по дешевке волшебными светильниками. Магическая реформа императора уже давала о себе знать, цены на всякую мелкоколдовскую дребедень упали едва не в десять раз.

— Кстати, а где именно находится то заведение? — поинтересовался колдун. — Мы скоро придем?

— Да... — Октавиан как-то неопределенно махнул рукой, оглядываясь по сторонам.

Друзья стояли в какой-то сравнительно чистой, но глухой и тесной улочке, в которой не было даже и намека на освещение.

— Ты заблудился, — утвердительно сказал колдун, скептически поглядывая на товарища.

— Да, — признался тот.

— Скажи, где находится тот бордель, и я сам тебя туда выведу, — предложил чародей. В детстве ему не раз приходилось зарабатывать на кусок хлеба воровством, и, неоднократно удирая от стражи, он успел выучить все закоулки столицы.

Октавиан начал сбивчиво объяснять, путая названия улиц и досадливо взмахивая руками, словно указывая направление. Тем не менее, выслушав его короткую речь, колдун удовлетворенно кивнул и повел друга через какие-то совершенно немыслимые в своей нелогичной изогнутости закоулки и чьи-то дворы.

— Ты уверен, что... — хотел спросить рыцарь, оглядывая не очень привлекательную изнанку столичных улиц, но друзья внезапно вынырнули из очередной подворотни и оказались перед довольно красивым в свете уличного фонаря двухэтажным зданием с занятными резными окнами.

— Насколько я понял, это здесь, — указывая на дверь напротив пальцем, сказал чародей.

— Да, это оно, — несколько удивленно признал рыцарь. — Когда ты успел так узнать столицу? Ты же, вроде бы, тоже недавно приехал?

— Это магия, — значительным тоном повторил колдун свой любимый уход от ответа. — Идем?

Товарищи подошли к двери, и рыцарь особым образом постучал четыре раза: сначала два быстрых удара подряд, затем пауза, удар, снова пауза, удар. Через некоторое время за дверью послышались чьи-то тяжелые шаги, и отворилось небольшое смотровое окошко в двери, ранее почти незаметное.

— Чем могу? — немного хрипло, но вежливо поинтересовались глаза в окошке.

— Мы приглашены, — назвал незамысловатый пароль Октавиан.

Дверь услужливо распахнулась, и на пороге возник громила во фраке и со зверским лицом головореза. Наверное, на изнеженных дворян, впервые приходивших в этот притон сладострастия, он производил страшное впечатление, отчасти благодаря явному несоответствию своих природных данных надетому костюму.

Учтиво, насколько это позволял его звериный рык, охранник пригласил друзей войти и запер за ними дверь.

— Сюда, господа, — изо всех сил изображая вежливость, указал он рукой.

Товарищи прошли в указанную дверь и оказались в большой комнате без окон, ярко освещаемой четырьмя сияющими сферами, подвешенными по углам, и обставленной дорогой мебелью. В центре залы стояла вызывающе одетая, вернее, соблазнительно раздетая женщина. Подсвеченная с четырех сторон мерцающим голубоватым светом, она казалась неким мистическим, совершенно неземным существом.

— Добрый вечер, господа, — обольстительно улыбаясь, она неторопливо подошла к друзьям, грациозно покачивая почти обнаженными бедрами, прикрытыми лишь короткой, до середины бедра юбкой с глубокими вырезами на боках. Ее густые вьющиеся длинные волосы неестественно яркого красного цвета развевались, словно на ветру. Странно, но она казалась то юной девочкой, то опытной женщиной, то молодой девушкой, как будто ее возраст менялся с каждым шагом.

— Добрый вечер, — пробормотал рыцарь, с огромным трудом отрывая взгляд от стройных ножек в полупрозрачных чулках в крупную клетку, чтобы тут же задержать глаза на упругой груди, туго схваченной черной шелковой блузкой, застегнутой лишь на три нижние пуговицы.

В отличие от своего непривычного к столичному разврату друга, колдун чувствовал себя прекрасно.

— Добрый? Сегодня просто великолепный вечер, ведь мы имеем удовольствие лицезреть вашу небесную красоту, — совершив нечто похожее на неглубокий поклон, сообщил колдун, сверкая белыми зубами.

— О, благодарю, нечасто услышишь комплимент от посетителя, — прожигая его черными глазами, с едва заметной иронией сказала женщина. — Я хозяйка всего этого заведения, — жестом обводя комнату, представилась она. — Вы можете называть меня Кассандрой.

— Рад знакомству, — быстро, но аккуратно перехватывая ее руку в воздухе, сказал чародей и поцеловал тонкие белые пальчики.

— Вы настоящий кавалер, — теперь уже более искренне улыбаясь, заметила Кассандра, отнимая руку. — Но, все же, — чуть приподнимая одну бровь, сказала она, — я полагаю, вы пришли сюда не раздавать комплименты, не так ли?

— О да, — очнулся, наконец, рыцарь. — Но прежде скажите, почему я не видел вас здесь раньше?

— Я не каждый день здесь, — просто ответила Кассандра. — Так что господам будет угодно? Мои девочки способны понравиться даже самому взыскательному ценителю, — стрельнув глазками в Ясона, сообщила она.

— Насколько я знаю, здесь не только девочки, — сказал рыцарь и тут же, спохватившись, поправился, едва не краснея, — я имею в виду, здесь не только удовольствия такого плана... Пока мой друг, — кивнув на чародея, продолжил гвардеец, — будет занят вашим сервисом, я бы хотел посвятить время работе. Мне нужна комната с хорошим светом, — пояснил он.

— Фред, будь добр, — позвала женщина, и через секунду вновь появился верзила-охранник. — Проводи доблестного господина во второй кабинет, — нисколько не удивленная просьбой рыцаря, приказала охраннику Кассандра.

— А вы, учтивый господин, надеюсь, ознакомитесь с нашими услугами более подробно? — чуть игриво поинтересовалась хозяйка борделя, когда рыцарь с Фредом удалились.

— С превеликим удовольствием, — делая к ней шаг, сказал чародей. — Скажите, — он медленно провел кончиками пальцев по ее плечу, — а вы сами предоставляете какие-нибудь... услуги? — они стояли практически вплотную, взаимно ощущая на своих лицах дыхание друг друга.

— Только для особых клиентов, — сказала Кассандра и, заметив, что он хочет что-то еще сказать, приложила к его губам пальчик и потянулась губами к его уху. — Вы — особый, — прошептала она и немного отстранилась. — Пойдемте, — взяв его за руки, она повела чародея куда-то через комнаты, потом вверх по лестнице. — Вот, — она распахнула перед ним темную дверь в очередную комнату. — Входите и ждите, я буду скоро, — пообещала она.

Войдя, колдун увидел большую кровать под прозрачным балдахином, стоящую прямо напротив двери. Комната была не особенно большая, и в ней умещались только два туалетных столика у изголовья кровати, да темный кожаный диван, немного портивший общую атмосферу своей мрачной расцветкой, не вписывающейся в светлый тон стен и кровати. Окон, как и во всех остальных апартаментах, здесь не было, и освещение давал все такой же голубоватый шар, подвешенный на небольшой люстре под потолком. Противный свет резал глаза, и колдун сделал простенький знак, меняя степень магической поляризации хрусталя, из которого был изготовлен шар. Комнату залило мягкое немного фиолетовое свечение.

— Неплохо, господин чародей, — услышал Ясон за спиной и быстро обернулся.

Кассандра стояла в дверях, одетая лишь в короткий шелковый халат, не прикрывавший даже колени, темно-синего цвета, стянутый на тонкой талии пояском.

— А под цвет моего одеяния сможете? — поинтересовалась хозяйка борделя, прикрывая за собой дверь.

Не отрывая взгляда от грациозно приближающейся Кассандры, колдун мысленным знаком метнул за спину простенькое заклятье. Свет изменился.

— Вы действительно могучий колдун, господин имперский чародей, — прошептала женщина, прижимаясь к колдуну. — Не волнуйтесь, здесь чтут чужое инкогнито...

* * *

Колдун лежал в постели совершенно измученный, но собой и своей жизнью, и этой страной, и всей Вселенной вообще полностью довольный. Обнимая послушную и тоже уставшую Кассандру, спиной прижимавшуюся к его груди, и вдыхая аромат ее волос, чародей, проводя рукой по ее плечу, наткнулся непонятный твердый бугорок на нежной коже. Аккуратно убрав рыжие волосы, он увидел небольшой странную отметину в форме полумесяца. Чувствуя, как начали холодеть его пальцы, чародей изумленно разглядывал это шрам.

Давным-давно, еще в четырнадцать лет, будучи беспризорником из приюта, некто Ханс Безымянный всей мальчишеской душой влюбился в рыжую девочку-сироту, жившую в женской половине заведения. Влюбился как дурак, как сумасшедший, всюду ходил за ней, приставал с нелепыми и убогими стихами, которые писал бессонными ночами, полными печали и мечтами о возлюбленной. Наконец, сердце девушки, а может быть, ее терпение не выдержало, и в ответ на очередное сбивчивое признание она поцеловала этого мальчика. Ночь они провели вместе. А на следующее утро приехали маги из гильдии и забрали всех, кто имел хоть сколько-нибудь заметные способности к магии. Ханс хотел отказаться, но из сирот он оказался самым талантливым, и все руководство приюта, которому должно было достаться немалое вознаграждение от гильдии, а также сами маги почти два часа убеждали мальчишку, сломив, наконец, его сопротивление. Через час он был уже учеником гильдии, куда его увезли, даже не дав попрощаться с друзьями.

Три года учения и еще четыре — отступничества выветрили из него и любовь, и воспоминания, сохранив в памяти лишь непослушный рыжие волосы девочки, да полукруглый шрам на ее левом плече.

— Мария... — прошептал колдун.

— А я-то все думала, когда ты меня узнаешь, — поворачиваясь в его все еще сомкнутых объятиях, сказала Кассандра. — Я тебя часто вспоминала, Ханс.

— Ты... — чародей не знал, что сказать, сердце его почти остановилось.

"Она может все разрушить!" — мелькнуло в его разуме.

— Я никому не скажу, — прижимаясь лбом к его груди, прошептала Кассандра-Мария. — Я даже не буду расспрашивать тебя, как ты из безродного сироты превратился в дворянина и имперского чародея.

— Не будешь? — как-то отрешенно и тихо переспросил чародей.

— Нет, — ответила она. — Просто... приходи еще.

— Я буду, Мария, — чувствуя, как в груди рядом с ожившим сердцем начинает теплиться еще что-то, давно забытое, но сейчас просыпающееся. — Буду, — повторил он, гладя ее ладонью по волосам.

— Скоро рассвет, — после паузы сказала Кассандра. — Тебе, должно быть, пора уходить?

— А вот сейчас узнаю, — пробормотал колдун, закрывая глаза.

— Как? — удивилась хозяйка борделя, заглядывая ему в лицо.

— Тс-с, не мешай, — прошептал он, сосредотачиваясь.

Чтобы считывать информацию с поля, необязательно даже владеть знаками, достаточно просто уметь концентрироваться и иметь толику воображения. Рассудив, что император пришлет посыльного только к дому банкира, если Империи вновь понадобится служба чародея, колдун попытался создать мысленный образ особняка де ла Видья и сосредоточил внимание на полученной картинке. Смутная тревога посетила колдуна. Она не имела прямого отношения к магии, но какое-то стороннее мистическое вмешательство чародей ощущал довольно явственно.

— Что-то не так, — выразил свои ощущения вслух колдун, открывая глаза и хмурясь. — Мне нужно домой, срочно.

— Что-то серьезное? — забеспокоилась Кассандра.

— Понятия не имею, — честно признался колдун, освобождаясь от объятий и выскальзывая из-под одеяла. — Но, полагаю, пустяк бы меня не встревожил.

— Ничего не понимаю, — покачала головой женщина. — Что случилось-то?

— Я не Архимаг, чтобы видеть грядущее как настоящее, — собирая свои разбросанные по комнате вещи, начал объяснять колдун. — Но даже мне под силу ощущать угрозу из будущего. Вот и сейчас я почувствовал нечто подобное.

— Ясно, — кивнула Кассандра.

— Скажи, — вдруг поинтересовался чародей, одеваясь. — А почему ты взяла именно этот псевдоним?

— Просто звучит красиво, — пожала плечами хозяйка. — А что?

— Нет, ничего, — хмыкнул колдун. — Только никогда мне ничего не советуй, хорошо?

— Ладно, — удивленно сказала женщина, чуть нахмурившись. Языческие легенды первой Империи были мало популярны в народе из-за своей витиеватости и сложности слога, и церковники внимательно следили, чтобы так оно и оставалось.

Одевшись, колдун как-то неуверенно извлек из кармана кошель.

— Дашь привратнику, — поморщилась Кассандра. — Столько, сколько сочтешь нужным. Я не собираюсь тянуть из тебя, — она особенно подчеркнула последнее слово, — деньги.

Колдун, улыбнувшись, молча кивнул и, распахнув дверь, задумчиво посмотрел в коридор.

— Не заблудишься, не маленький, — проворчала Кассандра, заворачиваясь в одеяло. — Ты меня утомил, я хочу спать.

— До встречи, — несколько недовольно попрощался чародей и быстро зашагал прочь.

Через минуту он уже стоял у входной двери.

— Фред, где мой друг? — поинтересовался колдун у охранника.

Привратник молча отвел чародея по темному коридору, стены которого были увешаны не совсем приличного вида картинками, к нужному кабинету и ушел обратно. Не найдя ничего лучше, колдун просто сильно постучал в дверь.

— Я же велел убираться! — послышался из кабинета злой окрик Октавиана. — Мне не нужны ни девочки, ни вино, ни массаж, ни прочая чушь! Я работаю!

— Это я! — громко сказал Ясон, усмехаясь про себя. — Выходи, нам пора!

— Что, так скоро? — проворчал рыцарь, отпирая.

— Скоро? — фыркнул колдун. — Рассвет уже.

— Мы могли бы остаться на целый день, — пожал плечами гвардеец, стоя на пороге и сжимая драгоценный дневник предка в руке.

— Нет, — покачал головой колдун. — Мне нужно срочно вернуться. Я что-то почувствовал.

— Ладно, — секунду помедлив, кивнул рыцарь. — Тогда идем.

Задержавшись, чтобы расплатиться с привратником, которому колдун от щедрот выделил целых две золотых монеты, что повергло громилу в крайнее смущение, друзья бодро вышли на улицу, под свет уже почти угасших звезд, медленно затмеваемых восходящим на востоке светилом.

— И все-таки, что послужило причиной такой спешки? — поинтересовался рыцарь, шагая чуть позади чародея, ведущего друга через какие-то совершенно дикие темные закоулки.

— С Леонардо что-то случилось, — пояснил чародей. — Это еще с самого турнира. В тот день его вызвал к себе кардинал.

— Вызвал? — уточнил рыцарь, искушенный в церковных делах, всю свою молодость только и заботившийся, чтобы не нервировать Инквизицию.

— Ну, пригласил, — поправился чернокнижник. — С тех пор банкира как подменили. Все время нервничает, словно боится чего-то, но, когда я спросил его о кардинале, он мне едва не нагрубил и, как будто, опасался со мной об этом говорить.

— Может быть, он просто не хочет впутывать тебя в свои неприятности? — предположил гвардеец.

— Скорее, это я впутал его в свои. С этим турниром все словно с ума посходили, — вздохнул чародей. — Я после присяги был вынужден остаться на торжественный обед. Просто поразительно, какие в высшем свете дружелюбные и настойчивые люди, — мрачно проговорил он. — Такого количества приглашений на обеды, балы, прочую ерунду я никогда не получал.

— Я помню, придворные шептались, что ты мрачный, злой и замкнутый, — хмыкнул рыцарь. — Ты всем отказал?

— Да, я сослался на то, что мне нужно восстанавливать силы и продолжать свои исследования, а императору могут понадобиться мои услуги в любой момент, — криво усмехнувшись, сказал чернокнижник.

— Банкир тоже в последнее время очень популярен, — заметил Октавиан.

— Да, многие умники решили, что на меня можно повлиять через Леонардо, — кивнул чародей. — Нелепо, но факт.

Некоторое время они шли молча, думая каждый о чем-то своем.

— Скажи, а ты прочел его полностью? — нарушил тишину рыцарь.

— Нет, примерно две трети, — ответил колдун. — А что?

— Значит, я тебя немного опередил, — задумчиво проговорил рыцарь. — Там я вычитал пару интересных вещей... но, пожалуй, стоит обсудить это позже, — сказал он, внезапно настороженно оглядывая пустынную улицу.

— Брось, едва ли за нами кто-нибудь следит, — усмехнулся его тревоге чародей.

— И все же я промолчу, — хмурясь, пробормотал Октавиан. Он вдруг словно почувствовал на себе чей-то недобрый взгляд. — Не нравится мне... — он не успел договорить.

Из темного переулка со свистом вылетела стрела, вонзившаяся чародею в грудь, точно туда, где у человека находится сердце. Захрипев, колдун рухнул навзничь, инстинктивно хватаясь за древко снаряда.

Следующая стрела, метившая уже в рыцаря, со звоном натолкнулась на молниеносно выхваченный из ножен палаш. Выкрикнув что-то неразборчивое, Октавиан, едва не рыча, бросился прямо в смертоносную тень, вращая клинком перед собой с такой скоростью, что свистящий металл сливался в один сплошной круг.

Как и всегда, во время битвы у рыцаря до предела обострились все чувства, и он сумел разглядеть темный контур быстро убегавшего человека. Абсолютно уверенный, что его друг мертв, Октавиан яростно рванулся следом за убийцей, твердо вознамерившись жестоко отомстить. Убийца оказался не так прост. Разбежавшись, он ухватился за карниз окна на одном из домов и с нечеловеческой ловкостью пополз вверх прямо по отвесной стене. В бешенстве, что Ясон может остаться неотомщенным, рыцарь на бегу метнул свой клинок в уже почти выбравшегося на крышу убийцу и попал тому в ногу, отрубив стопу, с кровавыми брызгами отлетевшую в сторону. Издав дикий вопль, преступник сорвался со стены и глухо шмякнулся на землю с высоты почти трех человеческих ростов.

Пару раз пнув неподвижное тело, под которое уже натекла порядочная лужа крови, Октавиан убедился, что его враг мертв, подобрал меч и быстрым шагом направился обратно к Ясону, уже мысленно оплакивая погибшего товарища. Каково же было его удивление, когда он, вернувшись к другу, увидел, что тот, сдавленно ругаясь и проклиная все, что только можно проклясть, пытается вытащить стрелу из своего тела.

Пару раз моргнув, чтобы убедиться в реальности виденного, рыцарь бросился к колдуну, одновременно пряча меч в ножны.

— Ты жив, черт подери?! — от волнения не замечая нелепости своего вопроса, воскликнул драконоборец.

— Если... Ааа!.. ты не вытащишь из меня эту, — тут колдун выдал запредельно неприличное слово, обозначавшее одновременно мужской половой орган, плохую погоду, поражение в войне и черт знает что еще, — то я действительно скоро сдохну! Проклятье! — простонал он.

— Это просто немыслимо, — пробормотал рыцарь, ухватываясь за стрелу. Чернокнижник изо всех сил стиснул зубы и сжал кулаки так, что ногти проткнули кожу до крови. Аккуратно, чтобы не сломать, но быстро гвардеец потянул стрелу, вытаскивая ее из окровавленной груди рычащего от боли друга. — Стрела вошла прямо в сердце, не понимаю, почему ты еще жив, — искренне признался рыцарь, когда тонкий, как игла, наконечник покинул плоть, и стрела была брезгливо отброшена в сторону.

— Оно у меня справа, — зажимая рану левой ладонью и мучительно морщась, прохрипел колдун. Судя по всему, у него было пробито легкое. — Это редкая аномалия...

— Немыслимо... — прошептал сверх меры изумленный Октавиан. — Тебя надо перевязать! — воскликнул он, опомнившись.

— Ничего не нужно, — пробормотал колдун, совершая свободной рукой какие-то загадочные пассы. В воздухе отчетливо запахло шалфеем и мятой.

— Что это? — не понял рыцарь.

— Что, что... — проворчал чернокнижник. — Лечусь я.

Из-под прижатых к груди пальцев начали пробиваться слабые лучики зеленоватого света, возбудив в гвардейце почти суеверный страх. С лица же колдуна постепенно пропадало выражение муки, уступая место расслабленному спокойствию. Через минуту свечение прекратилось, и чародей отнял руку от раны.

— Ну вот, теперь я почти здоров, если не считать потери крови, — устало, но уже обычным голосом сказал чародей. — Будь добр, помоги подняться.

Словно очнувшись ото сна, рыцарь поставил друга на ноги и не отпускал, пока не убедился, что тот может идти самостоятельно.

— Ты догнал нападавшего? — спросил чародей.

Рыцарь кивнул.

— Где труп? — деловито поинтересовался колдун. — Хотелось бы на него взглянуть.

— Пойдем, — махнул рукой рыцарь, приглашая идти за собой. — Опять заставишь его говорить?

— Ни в коем случае, — хмыкнул колдун. — Хватит с меня и одной засады.

К великому удивлению Октавиана трупа на месте не оказалось.

— Он был здесь, клянусь! — воскликнул рыцарь, хватаясь за рукоять меча и оглядываясь.

— Да верю, кровь-то осталась, — заметил чародей, присаживаясь на корточки рядом с багровой лужей. — Тут и без всякой магии понятно, что в живых его уже нет. Вот только кто его унес? И куда? — задумчиво оглядывая освещенное слабыми рассветными лучами место битвы, пробормотал он. — А это что? — удивился он, увидев отрубленную стопу, скромно лежавшую чуть в стороне.

— Это я ему отсек, — пояснил рыцарь. — Он пытался залезть по стене...

Тут прямо на глазах ошеломленных друзей стопа вспыхнула темно-синим пламенем и, вмиг обратившись в черный дым, почти бесследно исчезла.

— Что это было за... — пришла очередь рыцаря поделиться запасом бранных слов.

— Голем, — взволнованно проведя рукой по подбородку, выдал колдун. — Искусственно созданная тварь, полностью подвластная создателю. Магический раб, иммунный к враждебной магии. Запрещено гильдией и Инквизицией под страхом смерти, — добавил он, немного порывшись в памяти.

— И когда я успел влезть в такие неприятности? — спросил сам у себя рыцарь. — А почему кровь осталась? — насторожился он.

— Потому и запрещено, — мрачно сказал колдун, вставая. — Для изготовления нужна свежая человеческая кровь. Очень свежая, — добавил он зловеще.

— Ясно, — протянул рыцарь. — И какого же могучего колдуна ты успел разозлить?

— Едва ли могучего, — покачал головой чернокнижник. — Тут много сил не нужно... Это очень грязная магия, но несложная.

— Давай отсюда уйдем поскорее... — предложил Октавиан.

— Странно, что ты почувствовал опасность раньше меня, — сказал колдун, когда друзья были уже далеко от залитого кровью переулка.

— Опыт, — предположил рыцарь.

— Голем — магическое существо, — пояснил чародей. — Я должен был знать о его присутствии. Кто-то умышленно укрыл его от моего восприятия. Вот только, — колдун усмехнулся, — он не знал о моих анатомических особенностях.

Рыцарь промолчал, сосредоточенно обдумывая что-то свое.

— О, мы пришли, — сказал колдун, когда друзья приблизились, наконец, к особняку де ла Видья.

— Там не спят, — Октавиан указал на свет в одном из окон.

— Это кабинет банкира, — вычислил колдун. — Пойдем быстрее, тебе ведь нужно забрать вещи, — сказал он, дергая за ручку двери. — Не понял, — удивленно произнес он, когда убедился, что дверь заперта.

— У тебя нет ключа? — спросил рыцарь.

— Да он мне и не нужен, — хмыкнул колдун, магическим знаком отпирая дверь. — Просто странно, что вход вообще решили запереть.

Чародей приоткрыл дверь, и в ту же секунду к его горлу был приставлен выставленный из темноты холла клинок.

— Какого черта?! — вырвалось у колдуна.

— А это вы, шевалье, — клинок вмиг исчез, и в дверях появился высокий мужчина в полном доспехе, даже забрало на шлеме было опущено.

— Игорь? — предположил колдун, смутно угадывая в закованном в латы воине телохранителя банкира. — Что случилось?

— Пойдемте внутрь, — быстро сказал телохранитель, бесцеремонно хватая чародея за рукав и заставляя зайти. — Кто это с вами? — насторожился он, только сейчас заметив рыцаря, шагнувшего следом за колдуном.

— Это друг, все в порядке, — отмахнулся чернокнижник. — Ты скажи, что произошло?

Секунду поколебавшись, телохранитель все же впустил Октавиана, и снова запер дверь.

— У господина серьезные неприятности, — поднимая забрало, сообщил Игорь. Светловолосый варвар выглядел очень встревоженным. — Ему нужно срочно уехать.

— Ты яснее можешь выразиться? — недовольно спросил чародей.

— Я могу, — послышался с лестницы голос Леонардо, заставивший всех обернуться.

— Я помогу, — бросился к господину телохранитель, отнимая большой черный чемодан, судя по перекошенной фигуре банкира, очень тяжелый.

— Менестрель, тоже мне, — пробормотал Леонардо, отдавая свой груз варвару.

— Что вообще произошло? — спросил колдун, делая пару шагов навстречу банкиру.

— В Хиберии бунт, — сказал Леонардо. — Провинция объявила о своем выходе из состава Империи.

— Что? — поразился Октавиан. — Они с ума сошли?

— А, сэр Октавиан, — кивнул банкир, сразу узнав гвардейца. — Я так и думал, что вы сойдетесь рано или поздно, — покосившись на чернокнижника, добавил банкир.

— Да, я рассказал ему о дневнике, — ответил колдун на невысказанный вопрос Леонардо. — Но не будем сейчас об этом. Зачем вам в Хиберию?

— Там все мои земли! — воскликнул банкир. — Если я потеряю их, моему банку конец.

— Не понимаю, — покачал головой рыцарь. — Вы же ведете дела только в пределах центральной Империи...

— Лишившись земель, я не смогу давать гарантию на кредиты, — терпеливо разъяснил Леонардо. — Таково нынешнее идиотское законодательство. Банковским делом могут заниматься только богатые феодалы.

— И как же вы можете потерять земли? — пожал плечами колдун.

— Так же, как их уже потеряли почти все остальные хиберийцы, — зло сказал банкир. — Эти болваны объявили республику. Если император не введет в провинцию войска, я разорен.

— Республика — пережиток, — усмехнулся Октавиан. — Такой строй приемлем только либо примитивным военным, либо рабовладельческим государствам.

— Тем не менее, они решили попробовать, — хмуро заметил де ла Видья. — Снова придется финансировать армию, хотя, признаться, на этот раз это нужно в первую очередь лично мне. Будь проклят закон о наследовании, — вдруг в ярости воскликнул банкир. — Я бы давно скупил весь центр и вел дела спокойно!

— Так вы в Хиберию? — спросил колдун.

— Да, но сначала мне нужно поднять на ноги всех своих кредиторов, — недобро усмехнувшись, сказал Леонардо. — Пусть осознают, что судьба их денег напрямую зависит от моего благосостояния.

— Бедные хиберийцы, — покачал головой чародей. — Чувствую, туда пойдет больше легионов, чем участвовало в последнем походе на кочевников.

— Ну, разумеется, больше, — хмыкнул банкир. — Глядя на запад, волнуются и остальные провинции. Бунт нужно подавить быстро и жестоко. Итак, — банкир вздохнул, — мне уже пора. Я пока не могу взять детей с собой... — де ла Видья выразительно поглядел на колдуна.

— С ними все будет в порядке, — кивнул чародей.

— Придется тебе поверить, — вздохнул Леонардо. Тут его взгляд случайно упал на небольшое кровавое пятно на груди колдуна. — А это еще что? — изумился он.

— Это... — колдун замялся, не желая посвящать банкира в детали нападения.

— Неужели эти кретины подослали бандитов и к тебе? — тем временем выпалил банкир.

— Кто? — удивился чародей.

— Некоторые мои кредиторы решили, что, видимо, угрозами и ударами можно исправить мое финансовое положение, — нахмурившись, сказал банкир. — К счастью, Игорь умеет убеждать...

Варвар усмехнулся, касаясь пальцами рукояти висящего на боку меча.

— Теперь понятно, к чему была та сцена на входе, — пробормотал чародей. — И мое предчувствие...

— За главную остается Франческа, — сказал банкир, не слушая его. — Она будет продолжать мои дела в столице, у нее уже неплохо получается. Игорь, ты останешься при ней, — глядя телохранителю в глаза, велел Леонардо. Тот молча кивнул. — Жаль, что мы не познакомились в более спокойной обстановке, сударь, — сказал Октавиану банкир. — Ну, все, мне пора. — Коротко откланявшись и подождав, пока Игорь откроет дверь, де ла Видья вышел в прохладу раннего утра, сопровождаемый верным телохранителем.

— Пойдем, — кивнул в сторону лестницы чародей.

Через пять минут, когда Октавиан застегивал последние позолоченные пуговицы мундира, в комнату колдуна кто-то робко постучал.

— Войди, Франческа, — без труда угадав, кто может не спать в такую рань, громко сказал чернокнижник.

— Это папа уехал? — безо всяких предисловий выпалила вошедшая девушка. Выглядела она забавно: наспех наброшенная широкая сорочка, да нижняя юбка, едва прикрывавшая колени, больше обнажали ее тело, чем скрывали. Правая половина отливавших червонным золотом кудрей была тщательно уложена, левая же представляла собой нечесаный ужас, до которого мечтал бы добраться любой влюбленный в свою работу парикмахер. В руках девушка держала небольшой гребень с изогнутой рукояткой из слоновой кости.

— Да, — кивнул чародей, с улыбкой разглядывая ее.

Октавиан с задумчивым лицом деликатно смотрел куда-то в угол, пристегивая меч.

— Куда? Надолго? Как он мог меня оставить? Что-то случилось? — быстро шагая к чародею и взволнованно размахивая расческой, сыпала вопросами Франческа.

— Хиберия бунтует. Ты теперь хозяйка, — лаконично сказал чернокнижник.

— Я слышала разговоры... — задумчиво проговорила девушка. — Займет не меньше месяца...

— Это может занять годы, — покачал головой Октавиан. — В училище мы проходили военную доктрину Империи, — пояснил он. — В Хиберии очень много крепостей, да и ландшафт там сложный. В отдельных участках когорта сможет удержать легион.

— О, это ужасно, — сникла девушка.

— Он, я думаю, пришлет за тобой, но позже, — предположил чародей.

— Надеюсь, — вздохнула Франческа и вышла прочь, даже не попрощавшись.

— Милая девушка, — заметил Октавиан.

— Заходи чаще, — усмехнувшись, предложил чародей.

— Да я к тебе вообще жить теперь перееду, — хмыкнул рыцарь. — Кстати... Выходит, мы уходили зря?

Колдун задумчиво покачал головой, вспоминая Кассандру.

— Нет... Это было совсем не зря... — пробормотал он.

— Хм. Не знаю, что там с тобой сделали, — хохотнул рыцарь, — но это явно произвело на тебя впечатление.

Колдун неопределенно взмахнул рукой.

— Не знаю как ты, а я дико голоден, — вдруг заявил рыцарь. — Пожалуй, я прогуляюсь до дворца.

— Останься, через час придет повар... — предложил чародей.

— А через два он, наконец, что-то приготовит, — фыркнул Октавиан. — Нет уж, я столько не протяну. Вот, — он извлек из-за полы сюртука дневник и протянул его чародею. — У тебя нет особых планов на день? — поинтересовался он, и, когда колдун ответил отрицательно, продолжил, — тогда я зайду к тебе... чуть позже полудня.

Проводив друга до входной двери, чернокнижник вернулся в комнату и без сил рухнул на кровать, проваливаясь в тайное царство сна. И пусть все мятежники и големы ждут своей очереди.

Глава 7.

Чернокнижник, задумчиво подперев кулаком щеку, сидел за столом, который он пару дней назад притащил в свою подвальную лабораторию. Перед ним лежала стопка листов, исписанных причудливыми значками, постороннему человеку совершенно ничего не сказавшими бы, но для самого чародея наполненные глубоким смыслом, а также раскрытый дневник рыцаря-чернокнижника, служившего для колдуна источником вдохновения и образцом. Освещал все это левитирующий под потолком желтый светящийся куб, сотворенный из чистой силы. Куб, а не шар, потому, что колдуну надоело следовать штампам, и он в приступе меланхоличной гордыни вознамерился ввести в Империи новую магическую моду.

Тем не менее, колдун выглядел печальным, рассеянно покручивая в руке перо, с которого на стол капали синие капли чернил. Чернокнижник уже третий день пытался записать те необычные знаки, с помощью которых он уничтожил демона в темнице дворца, но все попытки структурировать и изучить внезапно свалившееся на голову знание пока терпели крах. Знаки всех известных магических школ очень похожи друг на друга, делятся на три большие группы: знаки слова, знаки жеста и знаки мысли. Первые, как следует из их названия, являются обычно словами или же просто звуками, произносимыми с определенной интонацией. Ко вторым, очевидно, относятся движения рук, ног, тела вообще и мимика. Да, изумленно поднятые брови тоже являются магическим знаком, на котором, к примеру, основывается заклятье распознавания. Третьим видом знаков могут пользоваться только самые опытные и сильные чародеи, ведь для этого необходимо постоянно контролировать свои мысли и эмоции, жестко подавляя любое стороннее возмущение в своем ментальном или эмоциональном фантоме, а также до предела концентрируясь на нужных мыслях, возбуждаемых напрямую активной волей. Многие знаки мысли являются просто ментальным повторением знаков слова или жеста, но есть и такие, которые не имеют физического выражения. Знак абсурда, к примеру, является целиком и полностью мысленным знаком, ибо ощущение абсурда возможно лишь внутри отдельного человека, и его нельзя передать другому. Проще говоря, новичок в магии составит огненный шар взмахами рук и выкриками, а опытный чародей совершит все это в своем разуме, что значительно ускорит весь процесс. Однако ничто не мешает колдуну одновременно составлять руками одни знаки, выкрикивать другие, а мыслями творить что-то совершенно иное, создавая почти одновременно три разных заклятья. В этом и заключается смысл изучать все знаки сразу, а не зацикливаться на какой-то одной группе.

Но это все относится к классическим знакам. Те элементы, которые чернокнижник сумел вычленить в загадочном заклятии, спасшем его от демона, стандартной классификации поддаваться упорно не желали. Все они странно сочетали в себе признаки одновременно трех видов знаков. Каждый жест сопровождался напряжением голосовых связок, что означало возможность усиления знака голосом, и это уже было очень необычно. Но самое странное было то, что параллельно с движениями тела где-то на подсознательном уровне возникало возмущение, собственно, наполнявшее знак силой. Словно не сила духа колдуна была активатором знака, который без приложения активной творческой воли остается просто нелепым взмахом рук или возгласом, но сама вселенная через смертное тело оживляла символ, вкладывая в него силу. Но это было в принципе невозможно, ибо все трактаты по метафизике и даже дневник де Софо в один голос утверждали, что магическая воля возникает только при движении сверху вниз, т.е. от той части сущности оператора, что в народе зовется "божьей искрой", мистической нити, связующей смертную душу и предвечный дух. Даже знаки тьмы приобретают силу только тогда, когда их питает божественная воля, что бы там не говорили лживые церковники.

Колдун уже бросил попытки вычислить, откуда к нему пришло это откровение, и теперь он пытался только понять устройство новых знаков. Они действовали и сочетались по тем же правилам, что и старые знаки, и можно было эмпирически установить, на какие потоки магических сил они воздействуют, но как осуществляется это воздействие, чародею было совершенно непонятно. Одно было ясно: сила у этих знаков была просто чудовищная. Памятуя о последнем эффектном заклятье, убившем демона, колдун решил называть эти символы знаками света. Мысль о том, что ему, предположительно, сейчас выпала возможность создать новую магическую школу, доставляла чернокнижнику большое удовольствие.

— В честь меня будущие колдуны еще будут называть своих детей, — хмыкнул он с улыбкой.

В дверь за спиной внезапно постучали. Несколько удивленный, что кто-то смеет беспокоить его в таком месте, чернокнижник телекинезом переместил дневник сэра Антонио в тайник и запечатал отверстие.

— Да? — громко спросил он, оборачиваясь.

— Ясон, откройте, — послышался голос Франчески.

Не вставая с места, колдун лениво взмахнул рукой, и дверь плавно распахнулась.

В сумрачное помещение вошла, с любопытством оглядываясь, Франческа с зажженной свечой в руке. Увидев, что кроме стола да нескольких книг на полке у стены в каморке ничего нет, она с некоторым разочарованием вздохнула.

— А ты ожидала, что у меня тут человеческие черепа, трупы животных, черные свечи и окровавленный алтарь с ритуальным кинжалом? — усмехнулся чародей.

— Ну... примерно, — засмеялась девушка, подходя к столу.

— Чем обязан визиту? — поинтересовался колдун.

— К вам гость, — сказала Франческа. — Я могла бы послать слугу, но не удержалась от искушения взглянуть на ваше... логово, — с очаровательной улыбкой пояснила она.

— Гость? Октавиан? — предположил колдун. — Путь идет сюда.

— Нет, это Мигель де Варга, — сказала Франческа. — И с ним тот колдун, что дрался с вами в финале турнира... Я забыла, как его зовут, — смущенно призналась она.

— Интересно, — удивился колдун, вставая и собирая бумаги. — Я собирался зайти к Мигелю на днях. Видимо, у него срочное дело.

— Он именно так и сказал, извинившись за вторжение, — кивнула девушка. — Он толкует о каком-то магическом цехе, о товарах, о промышленной революции... — она, улыбаясь, развела руками. — Мигель очень эксцентричный человек, и сейчас он, судя по всему, хочет втянуть вас в очередную свою авантюру.

— Очередную? — заинтересовался чародей.

— Да. Весь свет до сих пор помнит его сумасшедшую идею всеобщей связи по Империи через некие волшебные кристаллы, — девушка картинно закатила глаза. — Или еще забавнее: он обещал подчинить громы и молнии, обратить их на службу людям, — не сдержавшись, хихикнула дочь банкира.

— Ну, это вполне возможно, — пожал плечами чародей.

— Хм. Похоже, вы подружитесь, — кисло сообщила Франческа.

— Будущее человечества — в магии, — убежденно сказал чернокнижник. — В магии без запретов. Такие как Мигель дадут людям возможность летать по небу, опускаться на самое дно океана, посещать другие миры... — замечтался чародей.

— А такие как вы? — с интересом спросила девушка.

— А такие как я просто занимаются любимым делом для себя, — улыбнулся колдун. — Я не собираюсь менять мир.

— Но у вас бы это получилось лучше, — воскликнула Франческа. — Вы талантливее и умнее всех их!

— Ты мне льстишь, — покачал головой чародей. — К тому же, прекрати говорить мне "вы", я же просил.

— Я не могу, — смутилась дочь банкира. — Рядом с вами я чувствую себя так, словно... словно стою у подножия сфинкса, рядом с пирамидой. Вам как будто тысяча лет, как будто вы из другого мира... — глядя ему прямо в глаза, серьезно сказала девушка. — Это подавляет.

Чернокнижник вздохнул, все же немного польщенный красочным сравнением.

— Ладно, где гости? — скатав листы в трубку, спросил он. Потом, секунду подумав, он снова бросил листки на стол, рассудив, что в этой абракадабре все равно никто ничего не поймет.

— В комнате для гостей, очевидно, — фыркнула девушка. — Мне присоединиться к вам?

— Мы будем говорить о магии, — пожал плечами чернокнижник. — Тебе будет скучно. Впрочем, как хочешь.

— Тогда не буду, — махнула рукой Франческа. — У меня много дел и совсем нет желания слушать ваши бредовые проекты по переделу мира.

— Взрослеешь, — усмехнулся чародей, жестом приглашая девушку выйти первой.

— Старею, — печально отозвалась она.

Колдун на миг задержался на пороге, знаком рассеяв висящий в воздухе куб, и запер дверцу. Это было больше предосторожностью от любопытства прислуги, чем защита от воров; хлипкую дверь из тонких досок выбил бы ногой и ребенок.

Молча поднявшись по каменным ступенькам, Франческа оставила колдуна и стала что-то втолковывать повару, видимо, свои пожелания относительно обеда или ужина. Мысленно прикинув время, колдун решил, что все-таки ужина.

Подходя к гостиной, чернокнижник услышал голос Мигеля, горячо втолковывающего что-то своему спутнику. Не особенно вслушиваясь в их разговор, колдун распахнул дверь и увидел занятную картину: в центре комнаты, скрестив по-восточному ноги, примерно на высоте груди человека среднего роста, покачиваясь, висел де Варга. Перед ним на кресле сидел давешний противник Ясона Винсент ван Марум, на вид уже полностью оправившийся от ранения, полученного на турнире. Только волосы были коротко и не совсем красиво стрижены.

— Господа, — сдержав удивление, чернокнижник вежливо кивнул гостям по очереди.

— О, прошу прощения, — смутился де Варга, скачком спрыгивая со своего незримого сидения. — Я демонстрировал Винсенту свое новое изобретение...

— Он как ребенок, приношу свои извинения за него, — сдерживая улыбку, проговорил Винсент, поднявшись.

— Не слушайте его, сударь, ему всегда за всех стыдно, — покосившись на товарища, парировал Мигель.

— Ничего, — с улыбкой поднял ладонь чернокнижник. — На турнире мы общались более дружески, — заметил он Мигелю, чуть нахмурившись.

— Я боялся, что ты выставишь нас прочь, — широко улыбнулся де Варга, чутко уловив настроение Ясона. — Имперский чародей. — Он шагнул к Ясону, дружелюбно протягивая руку.

— Напрасно, — отвечая на рукопожатие, серьезно ответил колдун. — Я не из тех, кому должность кружит голову.

— Прости мои сомнения, — кивнул отступник. — Позволь официально представить тебе моего двоюродного брата Винсента ван Марум.

Только сейчас обратив внимание на сходство двух отступников, Ясон крепко пожал ладонь и Винсенту.

— Я искренне надеюсь, что вы не держите на меня зла, — сказал колдун, держа недавнего соперника за руку.

— Разумеется, нет, — непринужденно улыбнулся тот. — Вы показали истинное мастерство, честь соперничать с таким чародеем.

— Благодарю, — кивнул чернокнижник. — Я много думал об итогах турнира. Иногда мне кажется, что там должен был победить да Васко, — признался колдун. — Вы присаживайтесь, — спохватился он, жестом указывая на кресла.

— К вопросу о турнире, — сказал Винсент, когда все расселись по мягким креслам, обитым синим шелком, полукругом стоящим вокруг невысокого круглого стеклянного столика. — Я говорил с Родриго. Мы с ним давние знакомые, — пояснил он и продолжил, — он сказал, продавить мой щит было бы секундным делом, но он боялся вас. Он охарактеризовал вашу защиту как совершенную и добавил, что ни у кого на турнире не было никаких шансов одолеть вас, — сообщил Винсент. — Я никогда не слышал, чтобы этот человек так восхищался чьей-либо техникой. Поверьте, похвала Родриго многого стоит, — серьезно добавил он.

— Благодарю, — кивнул чернокнижник, немного смущенный. — Жаль, что мне не довелось встретиться с ним после турнира. Думаю, у такого человека многому можно было бы научиться, — задумчиво проговорил он.

Кузены-колдуны переглянулись.

— Ты удивительный человек, Ясон, — сказал Мигель. — Превосходя силой могущественнейшего мага Империи после Архимага, ты думаешь об обучении. К чему тебе большая власть?

— Я постигаю себя, — просто сказал чернокнижник. — Каждая крупица знания открывает мне что-то обо мне самом. Но давайте перейдем к более конкретным вопросам, — сменил тему он. — Что привело вас ко мне?

— Значит, к делу, — хмыкнул Мигель и извлек из внутреннего кармана пиджака прозрачную продолговатую капсулу размером с кулак девушки. — Держи, — сказал он, телекинезом заставляя предмет по воздуху подплыть к чернокнижнику.

— Что это? — спросил чародей, взяв капсулу в руки.

Колдуны синхронно загадочно улыбнулись. Чернокнижник усмехнулся и сотворил простенькое изучающее заклятье, обнажившее для его зрения бездну магических связей, переплетавшихся в этом маленьком предмете.

— Щит, левитация, отторжение, противополе, — начал бормотать колдун, вглядываясь в саму магическую основу капсулы.

— Мигель, он за минуту вскрыл твою защиту, — с удивленной улыбкой воскликнул Винсент.

— Я же говорил, что он гениален, — торжествующе сказал Мигель.

— О, я это, в отличие от тебя, испытал на собственном теле, — хмыкнул ван Марум.

— С помощью этой штуки можно летать, ходить по воде, создавать щит без усилий и... — колдун на миг задумался, снова включая мистическое зрение, — шпионить.

— Шпионить? — переспросил Мигель.

— Такую вещь невозможно закрыть экраном, — пояснил колдун, телекинезом возвращая капсулу автору. — Слишком тугой узел ты на нее намотал.

— Хм. Да, ты прав, — кивнул после паузы де Варга, пряча свое творение обратно. — Военное применение, к сожалению, отпадает.

— Разведчика будет чувствовать любой чародей в радиусе сотни шагов, — кивнул Ясон. — Но к чему была эта демонстрация?

— Эту капсулу создал не я один, а с помощью Винсента и еще двух колдунов, которых ты не знаешь. Понимаешь, к чему я веду? — спросил Мигель.

— Ты задумал создать цех колдунов? — подумав, предположил Ясон.

— Ну, в общем, да, — кивнул де Варга.

— Отлично, но для чего вам я? — продолжал допытываться Ясон. — Насколько я знаю, последними реформами магический труд приравняли к обычному, и теперь колдунам ничего не мешает объединяться в цеха.

— Да, — кивнул Винсент. — Но ваше участие придало бы нашим товарам... привлекательности.

— "Вместе с имперским чародеем!" — торжественно проговорил Мигель, проводя рукой по воздуху, словно читая вывеску. — Не знаю, известно тебе это или нет, но среди молодых отступников ты уже успел стать культовой фигурой.

— Мне это, конечно, льстит, но я не слишком честолюбив, — осторожно сказал Ясон. — Знаете, — внезапно поддавшись приступу искренности, выпалил он, — я не верю, что вы пришли только за этим. Давайте начистоту.

— Мы просто хотим создать колдовской цех, пришли за поддержкой, — нахмурившись, сказал Винсент. — Не понимаю, что именно вас смущает.

— Ты представь, — перебил его Мигель, — одни колдуны создают формы, другие зачаровывают их, третьи обеспечивают производство, и все это обслуживает сотня подмастерьев... — мечтательно проговорил он.

— Подмастерьев, — кивнул чернокнижник. — Теперь мне ясно.

Кузены снова переглянулись.

— Гильдия еще сохраняет монополию на отбор молодых талантов и обучение магии, — глядя куда-то в окно, задумчиво сказал Ясон. — И едва ли Карл когда-нибудь решится лишить гильдию и этого права. Да и Церковь не позволит. Но вы, — чернокнижник сделал паузу и внимательно по очереди посмотрел на своих гостей, — решили воспользоваться дырой в законе и замаскировать школу под цех.

— А я предлагал сразу ему все рассказать, — после почти минутного молчания как-то устало сказал Мигель брату.

— Можно задать нескромный вопрос? — поинтересовался Винсент, и когда колдун немного удивленно кивнул, спросил, — а вам точно двадцать лет?

— Двадцать один, — улыбнувшись, ответил Ясон.

— Просто Архимаг тоже выглядит на двадцать, — как-то туманно объяснил свое любопытство ван Марум.

Дверь в комнату неожиданно открылась, и вошедший лакей громогласно объявил о прибытии герцогини фон Берхаген.

— Элиза? — одновременно вырвалось у всех троих, когда они встали, приветствуя вошедшую через мгновение колдунью.

— Добрый вечер, господа, — сделала изящный реверанс Элиза. Сейчас, разодетая в пышное черное бархатное платье с непонятным, но красивым алым узором, она совершенно не походила на ту эмоциональную растрепанную чародейку с турнира, но казалась истинной светской львицей. Впрочем, недолго.

— Ясон! — воскликнула она, как будто возмущенно, быстро подойдя почти в упор к чародею. — Не слушай этих подлецов, они уже давно погубили свои репутации и сейчас, не иначе как из зависти, решили очернить твою!

— Неужто?.. — только и смог вымолвить чернокнижник, растерянно глядя на де Варга.

— Элиза, что случилось? — едва сдержав усмешку, спросил Мигель свою ученицу.

— Папа, — делая ударение на второй слог, сказала Элиза, обернувшись к нему, — снова заявил, что магия, видите ли, не подобающее занятие для будущей герцогини, и решил найти мне мужа!

— О боже, — тихо сказал Винсент куда-то в сторону, скрывая улыбку.

— И кто этот несчастный? — иронично спросил Мигель.

— Папа еще не решил, — сообщила Элиза.

— Не думаю, что найдется много желающих долго выносить твое... обаяние, — бесцеремонно заявил Винсент.

— Я того же мнения, — согласно кивнула герцогиня. Иллюзий относительно своего характера она явно не питала.

— Вы слишком самокритичны, — вырвалось у Ясона, голова которого уже начинала слегка кружиться. Герцогиня была просто сверхъестественно хороша. — Присаживайтесь... — указал он рукой на кресло.

— А что, — Элиза кокетливо стрельнула глазками в колдуна, усаживаясь, — думаешь, найдется такой?

— Без сомнения, — вполне искренне ответил чародей, занимая кресло рядом, когда остальные гости тоже расселись.

— Мне двадцать шесть лет, — фыркнула герцогиня. — Я обречена остаться старой девой. Все порядочные девушки выходят замуж лет на десять раньше.

— Порядочные девушки не умеют черпать силу из тайного мира, — хмыкнул Винсент. — И стареют эти порядочные девушки гораздо быстрее.

— Да, в моей непорядочности есть свои плюсы, — задумчиво протянула Элиза.

— Давай отложим обсуждение сего животрепещущего вопроса, — предложил Мигель. — Ясон, — он внимательно посмотрел на чернокнижника, — ты все верно понял. Да, мы задумали именно школу, а не ремесленную мастерскую. Но Инквизиции будет не к чему прицепиться, мы все делаем в рамках закона.

— Зачем вам я? — устав от уклончивости собеседника, прямо спросил чернокнижник.

— Мы же уже говорили, — пожал плечами де Варга. — Ты очень популярен. Твое участие будет знаком, что наш проект — не очередная авантюра, а серьезное предприятие.

— Мое участие вызовет повышенный интерес Инквизиции, — Ясон жестом остановил собиравшегося возразить Мигеля. — Поверь, я знаю, о чем говорю. Кроме того, у меня есть враги. Меня уже пытались убить.

— У кого их нет? — усмехнулся Винсент.

— От тебя требуется лишь вписать свое имя в состав совета учредителей, — пожал плечами Мигель. — Ты будешь лицом нашего цеха и, если хочешь, формальным руководителем. Вся забота о работе цеха будет лежать на наших с Винсентом плечах.

— Император может не одобрить вашу затею... — предположила Элиза.

— Напротив, — усмехнулся Ясон. — Император будет рад больше всех. Не знаю почему, но он очень заинтересован в ослаблении гильдии магов. Появление колдовских цехов еще больше подорвет финансовую основу гильдии. Среди магов уже намечается раскол, а ваша затея, если она окажется удачной, сделает его неизбежным.

— Ну и отлично, — улыбнулся Винсент. — Гильдия со времен Собора душит всех отступников, а вместе с ними и магический прогресс. Пора бы светской власти взять управление магией в свои руки.

— Тем более, сейчас, когда Империя на грани развала, только императорская власть сможет снова объединить провинции вокруг центра, — убежденно произнес Мигель.

— При сильной Инквизиции власть никогда не будет достаточно крепкой, — покачал головой чернокнижник. — Но давайте обсудим столь глобальные вопросы как-нибудь в другой раз.

— Так ты согласен? — спросил Мигель, подаваясь вперед.

— Да, — помолчав, решился Ясон. — Что нужно сделать?

— Пока ничего, — довольно откидываясь на спинку кресла, сказал Мигель. — Через пару дней подпишем договор, словом, решим все формальности позже.

— Я не могу быть мастером цеха, — подумав, сказал Ясон. — Я все-таки в первую очередь имперский чародей, я подчинен лично императору.

— Ну, будешь одним из старших мастеров, — сказал Мигель. — Или придумаем тебе какую-нибудь особую должность с непонятным названием... ммм... Мастер-представитель при его императорском величестве, как тебе? — предложил он.

— Императора лучше не затрагивать, — благоразумно заметил Винсент.

— Мастер безопасности, — подала голос герцогиня.

— Да, — кивнул Мигель. — Неплохо. И любое применение тобой магии можно будет расценивать как совершенное в интересах безопасности.

Ясон рассмеялся.

— Сойдет, — кивнул он, смеясь.

— А теперь... — Мигель не успел договорить.

— Сэр Октавиан де Софо! — объявил лакей.

Судя по перекошенным лицам Мигеля и Винсента, они прекрасно знали, чем был печально знаменит род де Софо. Элиза же, напротив, недоуменно смотрела то на своего учителя, то на Ясона, то на только что вошедшего рыцаря в гвардейском мундире.

— Октавиан! — игнорируя растерянность гостей, воскликнул Ясон, поднявшись навстречу товарищу и пожимая ему руку.

Обернувшись, чернокнижник с каким-то внутренним злорадством представил рыцаря остальным гостям, чтобы у де Варга и ван Марум уже точно не осталось сомнений относительно личности и родословной Октавиана. Учтиво поклонившись всем присутствующим и поцеловав руку герцогине, рыцарь послушно уселся на предложенное чернокнижником кресло. Вокруг стола стояло как раз четыре кресла, но колдуна это нисколько не смутило. Повинуясь скупому жесту Ясона, в комнате возник небольшой кожаный диванчик, перенесенный из соседних покоев, уместившийся как раз между креслами Элизы и Октавиана. Чернокнижник сделал это настолько легко и непринужденно, что упрекнуть его позерстве было совершенно невозможно. Октавиан, уже привыкший к силе товарища, воспринял внезапно возникшую мебель спокойно, во взглядах Мигеля и Винсента появилась какая-то грустная задумчивость; Элиза, однако, была в полном восторге.

— Я даже не успела почувствовать знак! — воскликнула она, сияющими глазами прожигая чернокнижника, ерзающего на продукте своего колдовства.

— Даже я не успел, — кисло сказал Мигель.

— Кто ваш учитель? — поинтересовался Винсент. — Наверняка это великий чародей.

— Я учусь по книгам, — уклончиво сказал Ясон.

— Хотелось бы почитать, — медленно и задумчиво проговорил Мигель и быстро покосился на Октавиана.

— Я, кажется, помешал вашей беседе? — забеспокоился рыцарь.

— Нисколько, — быстро сказал Винсент. — Напротив, вы, как лицо, приближенное к императору, можете оказать нам неоценимую услугу.

— Какую же? — нахмурился Октавиан.

— Скажите, шевалье, — начал Винсент, выделив последнее слово интонацией, — почему император вдруг так невзлюбил гильдию магов?

— Это политика, я в ней ничего не смыслю, — учтиво отозвался рыцарь, почуяв, к чему клонит этот отступник. — Моя работа — оберегать жизнь императора, а не плести интриги за его спиной.

— О каких интригах речь? — как бы недоуменно пожал плечами Винсент. — Мне лишь интересно ваше мнение.

— Мое мнение таково: гильдия магов — бесполезный, совершенно изживший себя институт, годный лишь на то, чтобы задерживать развитие магии в угоду Церкви и религии, — сверкнув глазами, едва не нараспев, размеренно выговорил Октавиан.

Ясон подавил смех. Буквально эту же фразу он сам сказал рыцарю вчера. Октавиан мудро рассудил, что с отступниками лучше говорить словами отступника, и даже не стал ничего добавлять от себя.

Винсент, кажется, был немного шокирован таким откровенным выпадом в сторону гильдии со стороны, как ему мнилось, далекого от магических дел человека.

— Это позиция императора? — только и смог вымолвить Винсент.

— Нет, это моя позиция, — заявил Октавиан, распаляясь. — Но, поверьте, император едва ли склонен защищать гильдию.

— Ну, это очевидно, — с улыбкой заметил Мигель.

— Весной император планирует военный поход на кочевников, — меняя тему, сообщил Октавиан. — Подумайте, если гильдия на поверку оказалась так слаба, к кому он обратится за магической помощью? — чуть прищурившись, спросил рыцарь. В интонациях и мимике Октавиана уже сказывалось постоянное общение с дю Магнифом.

— Мы — верные слуги трона, хоть и зовемся отступниками, — немного занервничал Винсент, озадаченный словами гвардейца.

— Верно, — кивнул Октавиан. — Но кто соберет вас, кто поведет?

Все непроизвольно посмотрели на Ясона. Тот невозмутимо молчал, гадая про себя, к чему Октавиан затеял эту проповедь.

— Гильдия рушится на наших глазах, — уверенно заявил рыцарь. — Я был там, когда кочевники убивали боевых магов как котят. — В глазах гвардейца сверкнула затаенная злость. — Маги больше неспособны защитить Империю. Нужна новая сила, нужны те, кто возьмет брошенную гильдией власть.

— Это будем мы, — уверенно заявил Мигель, отбрасывая всякое притворство. — Отступники, колдуны. Мы не скованы нелепыми правилами и религиозными догмами. Засилье магов привело к застою, последнюю тысячу лет магия почти не развивалась. Гильдия накопила просто огромное количество знаний, но из-за собственных же запретов неспособна ими воспользоваться!

— Нам только нужен лидер, учитель, первосвященник! — воскликнула Элиза, воодушевленно подхватывая памфлет учителя. — Тот, кто не побоится бросить вызов магам, тот, чьей силы достанет, чтобы сразить самого Архимага! — воскликнула она.

— Отступники многочисленны, но разобщены. Сейчас у нас появился шанс стать полноценной силой, — внешне спокойно, но выдавая волнение движеньем бровей, подытожил Винсент. — И мы не собираемся его упускать.

Ясон, чуть изогнув губы в насмешливой улыбке, поглядел на рыцаря, иронично усмехнувшегося в ответ. Отступники растерянно переглянулись.

— Ты никогда не думал о работе в Инквизиции? — спросил чернокнижник рыцаря.

— Мне предлагали в молодости, но я отказался, — кивнул тот.

— Зря, — покачал головой Ясон. — Тебе бы как провокатору цены не было. Будь ты агентом, нас всех бы уже тащили на костер.

— Это была какая-то глупая шутка? — сердито нахмурился Мигель.

— Это было глупо называть отступников силой, — мрачно сказал Ясон, оборачиваясь к нему. — Большинство даже не знают, с какой стороны за жезл взяться. Колдунов, обладающих подлинной силой, единицы. А вдесятером гильдию не сломить. Более того, — чернокнижник поднял ладонь, — с падением гильдии Империя развалится окончательно. А варварам гражданская война будет только на руку.

— Почему же развалится? — пожал плечами Мигель.

— "И даровал Спаситель избранным апостолам своим власть над силами воздушными, земными и водными. И были силы благие. И были силы темные. И порешили избранные промеж себя, что быть силам благим и не быть силам темным", — с выражением процитировал Ясон.

— "И сотворили Церковь избранные на камне. И сотворили Атеней избранные на ветре", — неожиданно продолжил Октавиан.

— Церковь и Атеней, который постепенно превратился в гильдию, являются дополнениями друг друга, — благодарно посмотрев на рыцаря, сказал чернокнижник. — Сломив одно, обязательно уничтожишь и другое. Давно ли были религиозные войны? — спросил он, обводя всех присутствующих взглядом. — Давно ли закончились крестовые походы?

— Быть может, религия — тоже пережиток? — тихо спросил Винсент.

— Может быть, — грустно кивнул чернокнижник. — Но для народа она необходима. Без веры Империи не выстоять.

— Но ведь император зачем-то рушит гильдию, — заметил Мигель.

— Деньги, — устало сказал рыцарь. — Императору нужны деньги. Вытрясти их из гильдии, одновременно укрепив свою власть, показалось ему весьма заманчивым.

— Если дело лишь в деньгах, то почему Церковь так волнуется? — удивилась герцогиня. — Кардинал на днях высказывался, правда, неофициально, что политика императора кажется ему ненадежной.

— Церковь боится оказаться следующей, же очевидно, — поморщился Мигель. — Но откуда у тебя такие сведения?

— Я была там, — коротко пояснила Элиза.

— Ах, да, — кивнул де Варга. — Кардинал — ваш дальний родственник.

— Очень дальний, — протянула Элиза. Как истинный отступник, она стеснялась своего родства с высокопоставленным церковником.

На некоторое время в комнате повисло молчание. Октавиан задумчиво вертел пуговицу на рукаве мундира, отступники молча переглядывались, обдумывая слова Ясона, а сам чернокнижник мрачно думал, как бы вежливо выпроводить всех, кроме рыцаря. В дневнике сэра Антонио Ясон вычитал одну чрезвычайную вещь, касавшуюся друга, и хотел поговорить об этом.

— Что же, — нарушил тишину Мигель. — Мы имеем ряд разногласий, но я могу надеяться на твою поддержку в создании цеха?

— Безусловно, — не задумываясь, кивнул чернокнижник. — Тут я только "за".

— Тогда, — де Варга поднялся, взглядом призывая Винсента встать тоже, — мы, пожалуй, откланяемся.

— Я провожу вас до выхода, — вежливо вызвался Ясон.

— Элиза, ты не с нами? — удивленно поинтересовался Винсент, глядя на оставшуюся сидеть герцогиню.

— Нет. Мне нужно обсудить с господином имперским чародеем кое-что, — невозмутимо заявила она.

Когда озадаченный поведением Элизы Ясон, проводив отступников, вернулся в гостиную, он застал герцогиню и рыцаря за жарким спором.

— ...такая чушь! — резко разрубив воздух ладонью, воскликнула Элиза в ответ на реплику Октавиана.

Услышав шаги колдуна, спорщики лукаво переглянулись и неестественно быстро утихли.

— Что вы так громко обсуждали? — поинтересовался чародей, жестом заставляя ненужный уже диванчик исчезнуть.

— Так, обсуждали политику императора в отношении сохранения чистоты дворянских родов, — быстро, но твердо выпалила Элиза.

— Именно, — кивнул рыцарь.

— Чистоты дворянских родов? — задумчиво повторил колдун, усаживаясь в свободное кресло. — Это как-то связано с твоей грядущей свадьбой? — ненавязчиво спросил он у герцогини.

Элиза и Октавиан переглянулись и неловко засмеялись.

— Да, — призналась герцогиня, подавив смех.

— Скажи ему прямо, он все равно читает мысли, как видишь, — посоветовал гвардеец.

— Вовсе нет, — открестился Ясон.

— Ясон, ты бы женился на мне? — спросила Элиза.

Чародей, в этот момент делавший вдох, содрогнулся от неожиданности и закашлялся.

— Это "нет"? — подняла брови герцогиня.

— Это "неожиданно", — пояснил шокированный чернокнижник, восстанавливая дыхание. — Я... у меня нет слов, — сказал он. — Я первый раз в жизни не знаю, что сказать.

— Значит, нет, — грустно вздохнула Элиза.

— Погоди! — Ясон поднял ладонь, останавливая собиравшуюся встать колдунью.

Октавиан, опустив лицо и прикрыв его ладонью, чтобы скрыть улыбку, исподлобья с интересом наблюдал за этой сценой.

— Что значит "погоди"?! — разражено переспросила Элиза. — Ты знаешь, какие мужчины добивались моей руки?

— Догадываюсь, — согласно кивнул колдун. — Но ты поставила меня в тупик своим внезапным вопросом.

— О, это я умею, — фыркнула герцогиня. — С самого детства я всегда изумляла окружающих своим характером и поведением, например, отца. Особенно отца, — добавила она, подумав.

— Я не обсуждаю тебя и, уж тем более, не осуждаю, — отмахнулся чародей. — Скажи, почему именно я, если, как ты говоришь, вокруг тебя столько мужчин?

— Они идиоты, — кисло заявила Элиза. — Великолепная родословная не гарантирует, что ее обладатель и сам по себе хоть что-нибудь может. А ты сильнейший чародей Империи, — в глазах колдуньи промелькнуло нечто среднее между завистью и восхищением.

— Я безродный и нищий, — сказал колдун. — Твои родные никогда не одобрят этот брак. Ты герцогиня, а я всего лишь шевалье без поместий, живущий за чужой счет.

— И плевать, — равнодушно ответила Элиза. — Главное, чтобы ты не был против.

— О да! — вырвалось у Октавиана. — Может, мне выйти? — иронично предложил он.

— Останься! — чуть не со страхом попросил колдун.

— Так каков твой ответ? — продолжала давить Элиза, в упор глядя на чародея. Затаенное сияние ее голубых глаз снова ввело колдуна в какой-то транс.

— Я ничего не имею против тебя... — неторопливо проговорил колдун. — Но неужели ты настолько отчаялась, что готова пойти к алтарю с первым попавшимся сильным чародеем?

— С сильнейшим, а не сильным, — с улыбкой поправила Элиза. — Когда ты возглавишь отступников, я хочу быть рядом.

— Ясон, — голос Октавиана внезапно отрезвил колдуна. — Ты не можешь жениться сейчас.

— Почему? — удивилась герцогиня, оборачиваясь к гвардейцу.

— Вспомни договор, который ты подписал с императором, — сказал рыцарь и, когда Элиза удивленно посмотрела на колдуна, подмигнул другу.

— Точно! — воскликнул чародей. — Элиза, я не могу в течение первого года на этом посту жениться и покупать поместий, — с каменным лицом сочинил он.

— Почему? — изумилась колдунья.

— Таков план императора, — подал голос рыцарь. — Ясон должен сначала доказать, что служба Империи для него превыше личной выгоды.

Чародей с печальным лицом закивал.

— Год — это не много... — задумчиво проговорила Элиза.

— О да, — кивнул еще раз колдун. — Мы можем продолжить этот разговор через год.

— Тогда ничего нас не будет сдерживать, — улыбнулась герцогиня, вставая. Друзья тут же вскочили следом, повинуясь правилам этикета. — Что же, я буду ждать, — заявила Элиза. — Но, я не собираюсь верить тебе на слово, — и, когда колдун уже начал бледнеть, она добавила, — поцелуй меня!

Чернокнижник собирался отделаться простым прикосновением губ к губам, но герцогиня страстно обвила его шею руками и притянула к себе, жарко приникая к его устам. Руки колдуна словно сами по себе обняли Элизу за талию... Разум чернокнижника будто отключился, уступая место блаженной пустоте, в которой растворялись все дневные заботы и тревоги.

— Добрый вечер, сударыня, — услышал осколок сознания чародея голос Октавиана.

Быстро отстранившись от обнимавшей его герцогини, Ясон увидел в дверях Франческу, с нескрываемым изумлением взиравшую на эту любовную картину.

— Привет, Франческа, — проговорила раскрасневшаяся Элиза.

— Здравствуй, — кивнула дочь банкира, недоуменно разглядывая страстно целовавшихся только что отступников.

— Вы знакомы? — колдун не нашел ничего лучше, кроме как спросить это.

— Да, мы вместе занимались музыкой у маэстро Луиджи, — отстраненно проговорила Франческа.

— В общем, мне пора, — выпалила Элиза.

— Я провожу... — сказал колдун.

Когда чародей уже в шестой раз за день пересек порог гостиной, он увидел Октавиана, стоящего у окна и с глубокомысленным донельзя видом разглядывавшего низкое серое небо.

— А где Франческа? — поинтересовался Ясон, становясь рядом.

— Убежала. Кажется, она заплакала, — сообщил рыцарь, продолжая созерцать небеса.

— Плохо, — вздохнул колдун.

— Надо теперь как-то заставить императора подписать договор, — хмыкнул гвардеец.

— Какой? — не понял чародей.

— Тот, который ты сегодня придумал, — засмеялся рыцарь.

— Черти полосатые, — выругался колдун. — А, пустое. Если будет срочно нужно, я создам иллюзию.

— Тоже выход, — согласился Октавиан, отрываясь, наконец, от окна.

— Я нашел в дневнике занятную строку... — начал чародей, вспомнив, о чем он хотел поговорить с рыцарем.

— Он весь состоит из занятных строк, — пожал плечами рыцарь, вальяжно усаживаясь на кресло.

— Да, но та особенная, — чародей прошелся по комнате, задумчиво заложив руки за спину.

— И что же там? — проявил нечто похожее на любопытство рыцарь, следя глазами за перемещениями друга.

— Кажется, у тебя есть причины внимательнее изучить свою родословную, — буднично сообщил чародей, мысленно предвкушая эффект.

— А, ты об этом, — равнодушно отозвался гвардеец, заставив колдуна этой непринужденной репликой остановиться и изумленно почесать подбородок. — Я читал, — объяснил свое спокойствие Октавиан.

— Это же почти в самом конце, — пожал плечами чародей.

— Я полностью прочел еще в первый день, — признался гвардеец. — Потом только перечитывал, чтобы лучше запомнить. К тому же, я пропускал эти колдовские формулы и рецепты. Я не хочу быть колдуном.

— Каждому свое, — заметил чародей.

— Да, — кивнул рыцарь. — И у меня уже есть идеи, где искать свои настоящие корни. Но я не хочу сейчас говорить об этом, — твердо заявил гвардеец. — Сегодня во дворце бал. Пойдешь?

— Да ну, что я там забыл? — усмехнулся чернокнижник. — Кроме того, я не приглашен.

— Приглашен. — Рыцарь, порывшись на груди под мундиром, извлек из внутреннего кармана два прямоугольных картонных листка, размером в пол книжной страницы каждый. Судя по слабому сиянию, исписанные красивым замысловатым почерком приглашения были зачарованы. Прищурившись, чародей распознал в бумаге простенькое поисковое заклятье и защиту от воды. — Один твой, — сказал рыцарь, протягивая листок чародею.

Подошедший Ясон взял приглашение в руки и задумчиво повертел.

— А ты пойдешь? — спросил колдун.

— Куда же я денусь, — мрачно ответил рыцарь. — Государю нравится мной распугивать придворных. К счастью, к фамилии "де Софо" постепенно привыкают. Но, если мы будем ходить с тобой вдвоем, эффект, полагаю, будет просто чудовищным, — фыркнул Октавиан.

— О да, — согласился чародей. — Видел, как на тебя сегодня посмотрели эти колдуны?

— Думаю, они подозревают нас в каком-нибудь колдовском сговоре, — скривившись, предположил Октавиан. — К примеру, что ты с моей помощью околдовал императора.

— Они с дю Магнифом сами, кого пожелаешь, околдуют, — вспомнил слова банкира чародей.

— Это верно, — серьезно согласился рыцарь, вставая. — Бал уже начался, я полагаю.

— У меня есть фрак, — задумчиво пробормотал колдун.

— Иди переодевайся, — велел рыцарь. — Я подожду здесь.

— Нет, идти слишком долго... — колдун ехидно посмотрел на рыцаря и, совершив один из новых знаков, исчез в яркой белой вспышке света.

— Твою мать! — услышал чернокнижник ругательства Октавиана, когда через пять минут снова возник в комнате, уже переодетый и тщательно причесанный.

— Что? — не понял колдун.

— Ты не мог бы сверкать менее ярко? — сердито поинтересовался Октавиан, потирая глаза ладонью и часто моргая. — Или как-нибудь предупреждать о своих скачках?

— Прости... — смутился чародей. — А знаешь, в чем прелесть этого знака? — заговорщицки улыбнулся он.

— В чем? — настороженно спросил рыцарь, отнимая ладонь от лица.

— Можно перемещаться вместе с кем-нибудь! — торжественно воскликнул чародей и взмахнул руками. — Черт подери! — прорычал он, больно ушибив ногу об ступеньку на крыльце особняка.

— Ух ты, — оглядываясь, только и смог выговорить потрясенный рыцарь. — А сразу ко дворцу мог бы? — восхищенно спросил он нелепо скачущего на одной ноге колдуна.

— Нет, слишком далеко, — морщась от боли и хромая, ответил чародей. — Останови извозчика!

Свистнув, рыцарь жестом подманил как раз в это время проезжающую по улице кибитку. Бросив вознице монету и объяснив, куда нужно ехать, друзья забрались внутрь.

— Да, это не императорская карета, — ерзая на жестком сиденье, заметил чародей.

— Терпи, белоручка, — хмыкнул рыцарь. — Вот начнется война, мы будем эту трясущуюся чертову телегу вспоминать с тоской и любовью.

— Тебе бы стихи писать, — усмехнулся колдун.

— Мой отец писал пьесы, — гордо сказал Октавиан. — У меня тоже получится, не сомневайся.

— Что-то не одной не видел, — опрометчиво сказал колдун и тут же мысленно обругал самого себя. — Прости, сказал, не подумав.

— Ничего, — отмахнулся рыцарь. — Думаю, даже сейчас, двадцать лет спустя, ни один театр не решится ставить такое.

— Проклятая Инквизиция, — пробормотал колдун.

— Святая, — со смехом поправил его рыцарь.

— Действительно, — улыбаясь, согласился чародей. — Знаешь, давай остановимся шагов за двести до дворца...

— ...и появимся из воздуха на глазах изумленных придворных? — подхватил рыцарь.

— Именно, — довольный сообразительностью товарища, подтвердил чернокнижник. — Дамы будут в восторге.

— Зато маги будут в ярости, — снова засмеялся рыцарь. — Ты же того мага свалил подобным заклятьем?

— Не совсем, но похожим, — не стал вдаваться в подробности чародей. — Будет им щелчок по носу. У меня есть основания полагать, что ни один чародей в Империи не умеет творить это заклятье! — гордо заявил он.

— Какое самомнение, — иронично усмехнулся Октавиан. — Впрочем, оно обосновано, — добавил он. — Я ведь видел того демона.

— В ад демонов, — буркнул чародей, мрачнея. — Меня до сих пор колотит, как я это вспоминаю.

— Эй, останови здесь, — крикнул извозчику Октавиан, глянув в окно.

Друзья выбрались из кибитки и огляделись. Дворцовая улица, логично ведущая к дворцовой площади, считалась самой красивой улицей в Империи. Даже если это и не было правдой, то был широкий проспект, по сторонам которого высились старинные многоэтажные особняки, принадлежащие богатейшим и старейшим семьям Империи, с ярко сияющими магическими фонарями через каждые двадцать шагов, с регулировщиками в мундирах, стоящих на каждом перекрестке, с постоянными патрулями в сверкающих доспехах, где каждый патрульный мог назвать своих предков до шестнадцатого колена; словом, улица была лицом столицы, предметом восхищения и зависти других городов.

— Здесь даже ночью можно ходить и не бояться получить нож в живот, — задумчиво проговорил рыцарь.

— Ты неисправимый реалист, — усмехнулся колдун, любуясь колоннами дома с противоположной стороны проспекта.

— А что я такого сказал? — удивился рыцарь.

Колдун лишь отмахнулся.

— Вышли рановато, — заметил он, глядя на возвышающуюся вдали громаду дворца, в темноте похожего на гигантскую императорскую корону, усеянную бриллиантами, роль которых исполняли светящиеся окна. Чародей даже задумался, случайно ли так получилось, или план архитектора был действительно настолько гениален. В любом случае, дворец одновременно восхищал и внушал мысли о нерушимости Империи и императорской власти, подавляя своей грандиозностью.

— Ну, подойдем поближе, — равнодушно предложил рыцарь. — Ты, главное не промахнись. Я однажды видел, как ученик-маг с размаху встрял в стену, попытавшись переместиться.

— Ну, я не ученик и, тем более, не маг, — сказал чародей. — Образование в гильдии построено клиническими кретинами, — заявил он, шагая в сторону дворца. — Первый год учеников вообще ничему не учат, заставляя только мыть полы, да всячески угождать старшим ученикам и магам, — колдун поморщился. — Да и потом дела идут не лучше. Вместо знаков и ритуалов ученики зубрят историю гильдии и заповеди. Бред.

— Ты учился там? — поинтересовался Октавиан.

— Какое-то время, — ответил чародей и замолчал, мысленно проклиная свою болтливость. Гильдия хранит списки учеников и магов веками, теперь, если рыцарь кому-нибудь проболтается или сам вдруг пожелает проверить слова колдуна, то он весьма удивится, не обнаружив имени Ясона де ла Фернандо ни в одном реестре. Впрочем, мало кому придет в голову копаться в архивах гильдии, и еще меньше таких, кому это позволят.

Мимо друзей, лязгая доспехами, прошел патруль из пяти человек. Несомненно, они узнали имперского чародея и гвардейца, который к тому же был в парадном мундире, но по инструкции вступать в разговор или же просто здороваться им было не положено.

Колдуна на миг охватило чувство тревоги, словно где-то за углом его снова поджидала засада. Резко остановившись и оглядывая улицу, стремясь установить причину своего беспокойства, он, как ни странно, не обнаружил на пустынном по случаю позднего часа и холода проспекте ничего подозрительного ни для обычного, ни для магического зрения.

— Что случилось? — насторожился рыцарь, оглядываясь на внезапно замершего друга.

— Да, вроде бы, ничего, — немного растерянно отозвался чародей, ощущая, как тревога утихает. — Странно...

— Не понимаю, — покачал головой Октавиан.

— Ничего, — отмахнулся колдун. — Все в порядке. Показалось что-то...

Оценив расстояние до дворца, он решил, что теперь на скачок у него хватит сил.

— Готов? — спросил он у рыцаря, улыбнувшись.

— Конечно, — отозвался Октавиан, улыбаясь в ответ.

Вспышка света — и вот друзья свалились с высоты человеческого роста на дворцовую площадь перед ведущими к парадному входу дворца ступеньками, прямо на красную ковровую дорожку, постеленную на камнях. Чародей рассчитывал перенестись сразу на верхнюю ступеньку, но ошибся с наведением. К счастью, рыцарь со своей нечеловечески быстрой реакцией успел сориентироваться и приземлился аккуратно на ноги, лишь слегка присев, а также поддержал товарища под локоть, чтоб тот тоже устоял на ногах.

Два десятка придворных, друг за другом по дорожке направляющихся на бал, почти единогласно ахнули, увидев выпавших из ничего рыцаря и чародея. С верхних ступенек сбежали два растерянных молодых стража с мечами наготове.

— Все в порядке, это мы, — воскликнул Октавиан, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, глядя на изумленные лица окружающих.

— Хорошо, что никого не задели, — пробормотал колдун, оглядываясь и учтиво раскланиваясь с более-менее знакомыми людьми.

— Эээ... ваши приглашения? — не убирая меч, выпалил один из стражников. — Прошу, проходите, господа, — смущенно сказал он, пряча клинок, когда светящиеся картонки были ему предъявлены.

— В следующий раз лучше наколдуй карету, — задумчиво предложил рыцарь, когда друзья вошли во дворец.

— Не люблю творить иллюзии, — отмахнулся чернокнижник, во все глаза разглядывая изумительно украшенную галерею, по которой они шли.

Нынешний бал был украшен в стиле старинных сказок. На стенах магическими красками нарисовали движущиеся картины, изображающие совершенно фантастические сцены сражений, колдовских поединков, да и просто памятных эпизодов из легенд, например, извлечение Пылающего клинка из Камня мира первым императором. Над головами плавали разноцветные сверкающие сферы, освещавшие пространство чуть дрожащим таинственным светом. По углам стояли колдуны-отступники в серебряных масках, нанятые специально, чтобы поддерживать это мистическое великолепие.

— Странно, что император не поручил все это мне, — кивая в ответ очередному кланяющемуся колдуну, заметил Ясон.

— У тебя же военная должность, — пожал плечами Октавиан. — Было бы странно, если бы маршалы красили заборы.

— Военная? Надо же, — хмыкнул колдун. За те дни, что он являлся имперским чародеем, ему никто так и не разъяснил толком его обязанности. Было лишь сообщено, что нужно всегда быть наготове и по первому же зову мчаться к императору.

Когда очередной лакей, наряженный в костюм, кажется, минотавра, распахнул перед товарищами широкие двустворчатые двери, ведущие в бальный зал, друзья на несколько секунд замерли, ослепленные и оглушенные представшим перед их глазами зрелищем.

Громадное помещение, настолько, что противоположную стену, откуда лились звуки вальса, издаваемые оркестром, едва можно было разглядеть, а потолок и вовсе терялся во тьме. Огромное количество людей в бальных костюмах, и все сверкали драгоценностями, стоимость которых зачастую превосходила стоимость пары городских кварталов со всем содержимым. Громкая музыка, тяжелая завеса духов, свет от магических сфер, целыми пирамидами кружащихся высоко над головами танцующих.

— Сэр, позвольте ваш меч... — робко обратился к Октавиану лакей.

— Что? — не понял рыцарь.

— Меч. На балу с мечом нельзя, — лакей шагнул к гвардейцу, твердо вознамерившись отстегнуть от того ножны.

— Ты коснешься его только шеей, да и то лишь на мгновение, — рявкнул рыцарь, сердито сверкая глазами.

— Но как же вы будете танцевать?.. — бледнея и отступая, спросил лакей.

— А я не танцую, — гордо заявил Октавиан и шагнул через порог.

— Может, мы зря пришли? — неуверенно спросил чародей, догоняя друга и озираясь. Обилие обнаженных женских плеч и спин сильно давили на его выработанный в течение многочасовых тренировок эмоциональный щит.

— Рано или поздно нам придется стать частью этого ада, — мрачно ответил гвардеец. — Лучше сделать это добровольно. Ищи дю Магнифа, он должен быть где-то здесь, — велел рыцарь растерянному чародею.

— Какой к чертям дю Магниф, — пробормотал колдун, — тут можно небольшую армию спрятать...

Вынужденные каждые два шага останавливаться и вежливо раскланиваться с придворными, изредка перебрасываясь парой пустых, ничего не значащих слов, друзья медленно, очень медленно шли вдоль стены зала, где стояли по каким-либо причинам нетанцующие. Слуги разносили на серебряных подносах напитки и закуски, и чародей взял себе один бокал с подозрительно бледным красным вином. Подозрение оправдалось: вино было разбавлено каким-то другим безалкогольным напитком, превратившим благородный алкоголь в нелепую приторную брагу. Сделав пару глотков, колдун, поморщившись, поставил бокал на поднос другому пролетавшему мимо лакею.

— Неужели им нравится пить эту дрянь? — спросил Ясон у друга, подразумевая группу военных в красивых мундирах, каждый из которых держал в руках по бокалу с такой же бурдой.

— Это модно, — лаконично ответил рыцарь, высматривая кого-то среди кружащихся в вальсе. — О, твоя невеста тоже тут...

— Моя кто? — изумился чародей и увидел Элизу, танцующую с бравого вида усатым, но уже пожилым генералом. — Черт подери! — выругался Ясон.

— Ретируемся? — предложил Октавиан.

— Отступаем, — согласился колдун.

Несколько минут друзья живо шагали в противоположный конец зала, прячась то за одной группой придворных, то за другой. За это время они успели обсудить с уже не вполне трезвым и раскрасневшимся министром образования проблемы падения нравственности среди молодежи, перспективы дальнейшего противостояния провинций и центра с одним печальным хиберийским бароном, грядущую войну с кочевниками, обязательно завершившуюся победой Империи, с группой молодых рыцарей, каждый из которых восторженно соглашался с любым словом Октавиана, какие-то совершенно дикие вопросы моды на шерсть диких козлов с вершин Абиссийских гор с двумя светскими дамами, кажется, вполне серьезно намеренными соблазнить молодых и красивых товарищей. К счастью, к дамам подошли те самые рыцари, приглашая потанцевать, и друзья, воспользовавшись заминкой, быстро ускользнули.

Обнаружив никем не занятое крайнее окно в зале, высота которого примерно соответствовала высоте зала, а ширина составляла десяток шагов, друзья остановились там, в стороне от всеобщего оживления.

— На каком мы этаже? — поинтересовался колдун, глянув сквозь стекло на землю. — Я помню около двадцати ступенек, но мы гораздо выше... Тут почти пятый этаж.

— Галереи построены под наклоном, чтобы подниматься, не слишком уставая, — пояснил рыцарь. — Но, думаю, тут не обошлось без магии. По легенде первый император и сам был великим колдуном, хотя официально это нигде не подтверждается. Возможно, он участвовал в постройке дворца напрямую.

— Возможно, — согласился чародей, вспомнив светящуюся полоску на стене тайного хода. — Каждый раз, как прихожу сюда, случается нечто странное. Ну, кроме дня присяги. Хотя она сама по себе была странной — "Клянусь хранить верность без слез и сомнений..."

— Император, — перебил его рыцарь, не совсем вежливо указывая пальцем куда-то в центр зала.

— Он танцует? — удивился колдун, глянув в указанном направлении. — Он же хромой.

Нибенг в белоснежном парадном мундире верховного главнокомандующего, тем не менее, вовсю кружился, обнимая за талию Милону де Вилле, одетую в пышное, блестящее от покрывавшего его слоя мелких бриллиантов, черное бальное платье. Оркестр, видя, какая на нем сейчас ответственность, играл так, словно всех музыкантов обещали наутро казнить, но оставить в живых того, кто сыграет свою партию безупречнее.

— Ну а где Александр? — риторически спросил рыцарь, стараясь не разглядывать обворожительную партнершу императора слишком уж пристально.

— Простите, вы имеете в виду графа дю Магнифа? — вдруг вежливо спросил рыцаря подошедший со стороны колдун в серебряной маске.

— Да, — кивнул Октавиан, слегка хмурясь подобной бестактности.

— Он ушел следить за подготовкой фейерверка, — сообщил колдун. — Он очень хотел управлять этим процессом лично, — судя по голосу, человек в маске улыбался.

— Ваш голос мне знаком, — заметил Ясон. — И акцент...

Вместо ответа колдун молча снял маску, являя на свет свое черное лицо.

— Сантьяго, — узнал своего давешнего соперника Ясон. — Рад встрече, — вполне искренне сказал он.

— Я лишь хочу засвидетельствовать свое почтение одному из мастеров нашего цеха, — сверкая неестественно белыми зубами, ответил отступник, кланяясь.

— Мигель и вас убедил? — удивился Ясон. — Он что, решил собрать в цех всех участников турнира?

— Многих, — серьезно кивнул Сантьяго. — И все, кому он делал предложение, согласились.

Чернокнижник присвистнул.

— Да, — вновь улыбнулся чернокожий чародей, разгадав мысли Ясона. — Наш цех очень, очень силен, — с гордостью добавил он, внимательно разглядывая своего мастера.

— Это... впечатляет, — задумчиво проговорил чернокнижник. — Но скажите, как вы узнали, что я тоже согласился? Мигель был у меня меньше часа назад.

— Это было неизбежно, — спокойно ответил Сантьяго. — Вы не могли не согласиться, вы ведь тоже мечтаете покончить с застоем, как и все мы.

Чернокнижник молча кивнул, признавая справедливость этих слов.

— Разговор с вами — честь, но мне пора, — сказал отступник, глянув в сторону. — Эти краски нужно постоянно подпитывать, иначе они тускнеют. Да пребудет с вами сила, — поклонившись одновременно с этим загадочным напутствием, Сантьяго снова надел маску и быстро удалился.

— Это уже похоже на заговор, — заметил рыцарь, когда колдун отошел достаточно далеко.

— Это и есть заговор, — пробормотал чернокнижник. — И я умудрился в него вляпаться.

— Я чего-то не понимаю? — насторожился Октавиан.

— Ты видел турнир. Как ты думаешь, если все сильнейшие отступники разом ударят по университету магов в столице, маги отобьются? — спросил Ясон.

— Там же Архимаг, — пожал плечами рыцарь. — Разумеется, отобьются.

— Да, — кивнул чародей. — Ты прав. Это мне что-то всюду мерещатся заговоры и засады...

— Да и какой смысл нападать на университет? — спросил Октавиан.

— Смысл есть, — покачал головой колдун. — Там за две тысячи лет столько всего скопилось... Но гильдия это использовать не может по идеологическим соображениям.

— Например? — настаивал рыцарь.

— Звезда Девятого Демона, — сказал колдун, секунду помедлив. За годы нелегального копания в столичных архивах он знал о многих вещах, сокрытых от обывателей. — Как ты уже понял из названия, она призывает самого Девятого Демона. Как она работает, никому не ведомо, но, если верить хроникам, ее применяли трижды. Первый раз еще до прихода Спасителя, в языческой империи, некой колдуньей по имени Пандора. Что там произошло на самом деле, есть загадка, но само имя, я думаю, тебе уже о многом говорит.

— Да, — согласился рыцарь. — А еще два?

— Если мне не изменяет память, второй случай был в семьдесят девятом году нашей эры на горе Везувий. Был уничтожен целый город, а Звезда стала считаться утерянной. Официально все списали на вулкан... Ну и третий эксцесс, — чуть иронично продолжил чародей, — случился в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году на Сакском острове.

— Тот пожар? — уточнил рыцарь.

— Именно, — кивнул колдун. — Тогда-то Звезду обнаружили вновь и закрыли в хранилище гильдии на веки вечные здесь, в столице. Правда, — колдун с сомнением потер подбородок, — есть мнения, что Звезду применяли и в четвертый раз в тысяча девятьсот восемьдесят шестом... Но это, скорее всего, только слухи.

Со стороны танцующих послышался глухой ропот. Насторожившиеся друзья обернулись, выискивая причину неожиданного шума. Это было несложно: все присутствующие широким кольцом расступились вокруг императора, стоящего в самом центре зала. Но шум вызвал не сам император, а странный человек в длинном сером балахоне с наброшенным скрывающим лицо капюшоном, медленно проявляющийся прямо перед Карлом буквально из воздуха. Темные клубы дыма окружали человека, добавляя еще больше мрачного пафоса его нежданному появлению.

— Это еще что за?.. — Октавиан едва сдержал ругательство.

— Это какой-то колдун, я должен быть там, — пробормотал встревоженный чародей, решительно направившись к государю.

Но, растолкав придворных, чернокнижник со всего маху налетел лбом на невидимый силовой барьер, отделяющий правителя и колдуна от остальных.

— Что такое? — удивился тоже протолкавшийся Октавиан, глядя на друга, нелепо потирающего ушибленный лоб.

— Барьер, — сердито пояснил чародей. — Кем бы ни был тот тип, он очень силен. Сейчас попробую снять это чудо... — пробормотал он, разминая пальцы рук.

Император и незнакомец, казалось, о чем-то оживленно беседовали. Причем, незнакомец стоял неподвижно, а император постоянно взмахивал руками, топтался на месте, поправлял волосы, словом, вел себя очень неуверенно.

— Есть, — самодовольно сообщил чародей. — Хитрая схема... Но сейчас сниму...

Быстро сотворив серию отторгающих заклятий, Ясон величественным жестом, которым языческие императоры приговаривали к смерти сражающихся гладиаторов, разрушил барьер, обратив его остаточную энергию в ветер. Ее было довольно много, и толпа испуганно выдохнула, когда ледяной порыв волной пронесся по залу, обнимая холодными руками всех, кого встретил на своем пути.

Незнакомец, вздрогнув, чуть повернул голову и, кажется, посмотрел на колдуна. "Кажется" потому что под низко опущенным на лицо капюшоном не было видно совершенно ничего, кроме тьмы. Император, которого ветер не коснулся, напротив, не заметил ничего и продолжил что-то возбужденно втолковывать незнакомцу.

— ...Хан! Война лишь ослабит наши державы! — почти сердито выкрикнул император. Барьер больше не сдерживал звуки, и этот вопль слышали почти все присутствующие.

— Ваше величество, — подошедший чернокнижник низко поклонился императору, обращая на себя его внимание. Октавиан остался в толпе, сжимая рукоять меча. Природное чутье нашептывало рыцарю, что скоро клинок придется срочно обнажать.

— Ты прошел сквозь барьер? — довольно воскликнул Карл и гордо посмотрел на незнакомца. — Видишь, хан. А ты говорил, что снять твой барьер не под силу никому из собравшихся здесь.

— Моя ошибка, — низкий голос незнакомца со странным акцентом, заставлявшим его чуть растягивать гласные, завораживал. — Я не видел твоего колдуна. Это странно.

Чернокнижник вопросительно посмотрел на государя.

— Шойта Рала-Адах, — называя имя незнакомца, чтобы колдун понял, кто перед ним, император сделал маленький шаг вперед и протянул руку, словно для рукопожатия. — Вот моя рука. Я не желаю войны с тобой.

Ясон растерянно уставился на вождя кочевников. Из рассказов Октавиана и прочих слухов он довольно подробно знал печальную историю последней крупной схватки с кочевниками. Обмануть сторожевые заклятья боевых магов было Ясону пока не по силам, и он с опаской глядел на стоящего перед ним великого колдуна.

— Мне не нужна твоя рука, — спокойно произнес Шойта, даже не шелохнувшись. — Война будет. Твоя империя держится лишь на страхе. Когда появится новый ужас, ужаснее прежнего, твоя земля перестанет быть твоей. Но ты этого уже не увидишь.

— Что? — переварив услышанное, разъярился Нибенг. — Жалкий варвар, да как ты смеешь!.. — Император поднял протянутую прежде руку на уровень груди и сжал ладонь в кулак. — Желаешь крови? Ты ее получишь! — рявкнул он, тряся кулаком. — Ясон! Взять его! — неожиданно приказал он.

Повинуясь странному приказу, чернокнижник попытался набросить на Шойта силовую сеть, сковывающую движения, но еще прежде, чем с пальцы колдуна сложись в нужный знак, вождь обернулся черным дымом и мгновенно испарился.

В ту же секунду за стеной с огромными окнами раздался поистине ужасающий громкий рев какого-то адского зверя, и стена, с грохотом камня и звоном бьющегося стекла разломившись на тысячи обломков и осколков, рухнула. В открывшейся проем, продолжая доламывать стену дворца, протиснулась гигантская голова чудовищной твари, напоминающей ящерицу, увеличенную в миллион раз каким-то безумным чародеем.

— Дракон! Дракон! — завопили в толпе те, кого не убило падающими со стены обломками. Обезумевшие от страха люди бросились прочь из зала, снося двери и затаптывая друг друга.

— Черный... — услышал чернокнижник шепот пораженного зрелищем императора.

— Бегите, ваше величество, я с ним справлюсь! — внешне уверенно, но испуганный не меньше других внутри, крикнул колдун. — Спасайтесь!

Нибенг, ни на секунду не сомневаясь в разумности такого решения, бросился в толпу, немилосердно расшвыривая своих подданных. Проклятый зал имел только два выхода, и оба были забиты людьми.

Дракон, издав очередной громогласный рык, заставивший полопаться некоторые сияющие сферы в воздухе, резко дернулся вперед и, ступив на пол зала громадными когтистыми передними лапами, исторгнул из пасти исполинский столб багрового пламени, нацеленного точно в императора. Гудящий огонь молниеносно догнал Нибенга, обращая в серый пепел всех попавших под удар, но самого императора, как ни странно, лишь подхватил и, пронеся по воздуху десяток шагов, выбросил сквозь пылающий дверной проем куда-то в коридор.

— Ах ты жалкая тварь! — в бешенстве проорал Октавиан, выхватывая клинок и с невообразимой быстротой бросаясь к дракону.

— Стой, идиот! — крикнул в спину другу чернокнижник, но рыцарь, уже охваченный яростью битвы, сейчас слышал только собственное взбешенное сердце.

Дракон заметил бегущего гвардейца и попытался достать его лапой, каждый коготь на которой был длиной в рост взрослого человека. Но Октавиан, сильно оттолкнувшись ногами, невероятно высоко подпрыгнул, перекувыркнувшись в воздухе, пропуская удар под собой, и со всего маху рубанул палашом по лапе чудовища, приземляясь. Однако даже зачарованная сталь не смогла пробить природный доспех дракона, с лязгом выбив лишь россыпь искр.

Стиснув зубы, чернокнижник метнул прямо в оранжевый глаз дракона разряд молнии, намереваясь выжечь мозг чудовища. Но, когда гигантская искра ударила точно в цель, дракон только с ревом мотнул головой и тут же выдохнул в чародея потоком огня. Не желая в очередной раз испытывать прочность своего щита, чернокнижник просто перенесся на два десятка шагов в сторону, уклоняясь от ревущего пламени. Пол, стены и потолок горели уже во многих местах, ярко освещая место битвы.

— Постарайся его замедлить! — услышал чародей и, скосив глаза в сторону крика, увидел бегущего к дракону дю Магнифа во фраке с огромным двуручным мечом, ярко светящимся изнутри. Похоже, это был клинок, выкованный и зачарованный специально для таких случаев.

Чудовище тем временем безуспешно пыталось достать когтями Октавиана, который с поразительной и совершенно нечеловеческой ловкостью уклонялся от быстрых выпадов дракона, да еще и умудрялся периодически лупить дракона мечом по лапам. Впрочем, последнее, кажется, лишь раздражало титаническую тварь, не причиняя ей никакого вреда.

Повинуясь приказу графа, колдун постарался окутать дракона телекинетической паутиной, долженствующей обездвижить чудовище. Но проклятая тварь, как и все драконы, от природы была наделена повышенной сопротивляемостью ко всем магическим воздействиям, и паутина не продержалась даже секунды, а в чернокнижника полетел новый пылающий выдох.

Тем временем подбежавший к чудовищу граф, с удивительной легкостью взмахнув своим внушительным оружием, одним ударом отсек дракону половину когтя на левой лапе. Октавиан, сражающийся в это время с другой конечностью дракона, тоже исхитрился и, на миг запрыгнув на лапу, ткнул мечом в основание между пальцами дракона, вонзив клинок почти до половины. Впрочем, дернувшийся от боли дракон тут же далеко отшвырнул рыцаря, едва успевшего выдернуть меч.

Приглядевшись, что дракон держится задними лапами за самый край пола, и задняя половина его туловища свисает с внешней стороны дворца, чернокнижник ударил телекинезом по камням под драконом, сломав оставшуюся часть стены и проломив пол под чудовищем. Тварь силой тяжести потащило назад в пролом, и она, теряя равновесие, была вынуждена ухватиться за обломки пола передними лапами. Пользуясь этим, дю Магниф, занеся меч над головой, вознамерился отрубить чудовищу лапу, но, за миг до того, как клинок коснулся гигантской конечности, дракон резко сшиб графа взмахом головы. Граф исхитрился увернуться от прямого столкновения, но даже скользящий удар был чудовищно силен. Дю Магнифа отбросило далеко назад, он потерял сознание, а выбитый из его руки меч со звоном упал прямо перед чернокнижником, едва не отрубив тому ногу.

Тем временем Октавиан, который уже давно поднялся на ноги и сейчас бежал к дракону, сообразил, что такой жалкой железякой, какую он сжимал в руках, чудовище не одолеть.

— Брось мне меч! — крикнул рыцарь колдуну.

Телекинетическим взмахом швырнув оружие рыцарю, чернокнижник метнул в дракона несколько огненных шаров, ледяных осколков, шаровых молний, словом, попытался задавить чудовище стихийной магией. Но, карабкающийся по рушащемуся прямо под ним полу дракон на все атаки лишь оглушительно ревел и иногда отплевывался огнем, заставляя чародея скачками перемещаться по бывшему бальному залу, ныне превращенному в пылающий полигон с дырами в полу и стенах.

Октавиан со своим новым оружием, подобравшись к дракону поближе, с громким ревом, ничуть не уступающему голосу самого дракона, набросился на его раненную еще дю Магнифом лапу. Поднявший голову дракон достигал в высоту роста семерых взрослых мужчин, поставленных друг другу на плечи, и перерубить ему шею было довольно проблематично. Поэтому, логически рассудив, что чудовище без лап рухнет на бок, рыцарь попытался клинком достать одну из его конечностей.

Но дракон, внезапно с шумом взмахнув крыльями, резко рванулся вперед, прямо в центр зала, подальше от рушащегося края, где он чувствовал себя уязвимым. Рыцарь едва успел отскочить, чуть не задавленный этой тяжеловесной тварью.

Чернокнижник, однако, поступил быстро и хитро. Знаком заставив воздух под правым крылом дракона стать более разреженным, он одновременно создал сильный порыв ветра под левым крылом твари. Дракона закрутило вокруг своей оси, и он с грохотом рухнул на бок. Пол затрясся и загудел, по темному камню, отполированному до зеркального блеска, побежали трещины, но обработанный древними мастерами гранит выдержал тяжелое падение.

Плюнув на все, чернокнижник сотворил темное заклятье, призывая невыносимую боль, пронзающую каждую мышцу дракона. Чудовище заревело и затряслось, но все-таки поднялось на ноги.

— Как его убить?! — крикнул чернокнижник, обращаясь к пробегающему мимо рыцарю.

— Отрубить голову! — отозвался Октавиан на бегу.

— А иначе никак? — поинтересовался чародей, усиливая болевое заклятье до предела. Дракон заревел снова, но устоял.

— Никак! — безапелляционно заявил рыцарь, перехватывая меч удобнее.

Убедившись, что на чудовище более-менее эффективно действует только темная магия, чернокнижник, сосредоточившись, и почти не глядя на бешено отмахивающегося от когтей дракона рыцаря, стал собирать витающую в воздухе темную силу. Дракон сжег около пяти десятков людей, когда бил по императору, и сейчас чародей улавливал боль и страх внезапно развоплощеннных душ, все еще витающих над местом своей смерти, а также энергию темных демонических паразитов, собравшихся над местом битвы попировать отголосками заклятий и чужим страданием.

Знаками захватив все эти силы, чернокнижник сотворил одно из опаснейших темных заклятий, даже не имевшее названия, которое должно было немедленно убить дракона, обрушив его душу прямиком в ад.

Дракон дико взревел и захлопал крыльями, когда темное облако, сорвавшееся с вытянутых ладоней чернокнижника, окутало чудовище, медленно сгущаясь.

Рыцарь, сообразив, что сейчас к дракону соваться не следует, отступил, держа меч наготове.

Облако являло собой открытые врата прямо в преисподнюю, через которые должна была убежать вся жизненная сила дракона. Но чудовище было невероятно сильно. Глухо рыча от боли, дракон медленно, напрягая со всех сил свои лапы, повернулся к чернокнижнику. "Ты силен, но недостаточно", — чародей был готов поклясться, что дракон сказал ему это телепатически.

Внезапно с диким ревом взмахнув крыльями и поднявшись на задние лапы, дракон разорвал заклятье, рассеяв темную силу в пространстве. Бушевавший вокруг пожар мгновенно потух, погашенный порывом силового ветра. В зале стало очень холодно и темно. Обессиленный колдун, тяжело дыша и опустив руки, с ужасом взирал на возвышающееся во тьме грозное чудовище.

Внезапно воздух сотрясся от нового рыка дракона, но на этот раз звук был порожден болью. Подкравшийся рыцарь рубанул чудовище по задней лапе, отрубив стопу. Пошатнувшийся дракон, ревя, полыхнул в рыцаря огнем, но тот перекувыркнулся под брюхом дракона и попытался вонзить меч чудовищу прямо в живот. Вновь вспыхнувший пожар осветил эту сцену. Но дракон, махнув крыльями, легко оторвался от земли даже несмотря на увечье, уклонившись от удара Октавиана. Однако рыцарь тоже был не прост. Высоко подпрыгнув вслед дракону, гвардеец отрубил край левого крыла, когда оно было в нижней точке взмаха. Ревущее от боли чудовище снова упало на бок, но на этот раз оно, поднимаясь, молниеносно махнуло хвостом, кончиком метя гвардейцу по ногам. Весь забрызганный драконьей кровью, Октавиан не заметил приближающийся удар, грозящий ему переломом обеих ног. Но в то мгновение, когда рассекающий со свистом хвост должен был раздробить рыцарю колени, Октавиан вдруг исчез и возник высоко в воздухе над головой дракона.

— Руби! — услышал рыцарь громкий вопль колдуна.

Умом еще не сообразив, что происходит, но телом сориентировавшийся рыцарь со свистом в падении опустил сияющий клинок на поднимающуюся прямо навстречу смертоносному удару шею чудовища. Инерция падения, мышцы рыцаря и движение самого дракона слились в одном ударе, оборвавшем жизнь этой грозной твари.

Отрубленная драконья голова, застывшая в посмертном оскале, и рыцарь, теперь уже с ног до головы залитый черной кровью, упали на пол одновременно.

— Мы это сделали? — тяжело дыша, не поверил Октавиан, разглядывая бьющееся в уже затихающей агонии обезглавленное тело дракона.

— Сделали, сделали, — меланхолично и устало подтвердил приблизившийся чернокнижник, разглядывая исполинскую голову дракона, в высоту превышавшую рост колдуна едва не в два раза. — Он большой, да? — поинтересовался чародей.

— Он? Большой? Да он просто, твою мать, черт подери, огромный! — выпалил рыцарь, отирая рукавом кровь с лица. — Я даже и не думал, что такие бывают! Дю Магниф с ума сойдет!

— Кстати, где он? — заметил колдун, оглядываясь.

После смерти дракона вызванное им пламя угасло, и темноту теперь нарушал лишь свет луны, заглядывавшей в проем, где некогда была наружная стена.

— Вон он! — указал колдун, после того, как сотворенный им сияющий шар осветил поле недавней битвы.

Рыцарь подошел к графу и осторожно ощупал его.

— Рука и пара ребер сломаны, остальное, вроде бы, в порядке, — сообщил он стоящему рядом колдуну.

Чародей опустился рядом с дю Магнифом на одно колено и совершил простенький знак пробуждения. Как и ожидали оба друга, первым делом, даже еще не разомкнув веки, граф громко выругался.

— Мы умерли, не так ли? — поинтересовался он, разглядывая склонившихся над ним людей.

— Мы — нет. Вставай, — буркнул рыцарь, протягивая графу руку. После боя с драконом он чувствовал себя героем и не смог удержаться от некоторой фамильярности.

Дю Магниф выругался еще раз, увидев неподвижную тушу дракона и лежащую рядом отдельно чудовищную голову.

— Черный! — восхищенно сказал он. — Я думал, они уже три сотни лет как вымерли! А где Карл? — внезапно насторожился дю Магниф.

Все трое встревожено переглянулись

— И где остальные гвардейцы? — продолжил граф.

— Сгорели, когда дракон полыхнул огнем в императора, — вспомнил колдун. — Императора выбросило в те двери, — указал чернокнижник. Сорвавшийся с его указательного пальца световой шарик быстро поплыл в указанном направлении.

— Только не это... — прошептал дю Магниф, когда из темноты проступили очертания могучего мужчины, лежащего на полу в куче пепла.

Быстро, почти бегом подобравшись к неподвижному Нибенгу, все трое на секунду в ужасе застыли, разглядывая покрытое ужасными ожогами тело правителя. Из одежды на государе сохранился лишь небольшой покрытый гарью крестик, кажется, серебряный, на такого же материала тонкой цепочке.

— Неужели амулет его не защитил... — прошептал дю Магниф, опускаясь рядом со своим повелителем на колени и пытаясь нащупать на шее у того пульс. — Мертв... — отстраненно сказал граф после бесконечно долгого ожидания.

Глава 8.

Друзья безвылазно сидели в комнате Ясона и молча пили. Восемь пустых бутылок крепкого красного вина уже стояли под маленьким книжным столиком, еще десяток непочатых ждал своей очереди на столе. Октавиан в расстегнутом мундире, с нечесаной бородой, мутным, но еще вполне осмысленным взглядом созерцал пустой хрустальный бокал в своей руке, развалившись в мягком кресле. Стоящий у окна тоже с пустым бокалом чернокнижник в одних лишь темно-синих брюках и белой сорочке также был сравнительно трезв. Недостаток, по сравнению с Октавианом, в массе ему с лихвой заменяло детдомовское прошлое.

— Сегодня прибывает Вильгельм, — сообщил чародей, созерцая слезящимися от яркого света глазами восход солнца вдали над стеной города.

— Я в курсе, — равнодушно ответил рыцарь.

— Коронация после обеда, — продолжил колдун, не отводя взгляда.

— Я в курсе, — абсолютно не меняя интонацию, повторил гвардеец.

— Нас отправят к чертям на рога, — продолжал слепить самого себя чернокнижник.

— Я в курсе, — рыцарь явно не стремился сегодня к оригинальности.

Колдун, наконец, отвернулся и оглядел комнату. Жуткий бардак, состоящий из разбросанных вещей, книг и перевернутого кверху ножками книжного шкафа, мешали разглядывать радужные круги в глазах.

— А зачем мы перевернули шкаф? — задумчиво поинтересовался Ясон.

Октавиан равнодушно пожал плечами. Стакан определенно занимал его больше, чем речи друга, с которым он беспробудно пьянствовал уже почти неделю с самых похорон государя. Смерть правителя, не успевшего указать наследника, означала, что новым императором станет его старший сын — семнадцатилетний кронпринц Вильгельм. А это, в свою очередь, означало конец фавору дю Магнифа, Октавиана и, почти наверняка, откат всех магических реформ Карла.

— Наставник Вильгельма — маг, — грустно сказал колдун, присаживаясь на свою кровать, которую никто не расправлял уже неделю.

— Мне говорили, принц сам маг, — заметил рыцарь. — Слабый, но маг. Степень какую-то там имеет.

— Конец моей карьере, — фыркнул колдун.

— Ничего, у тебя еще цех свой есть, — усмехнулся Октавиан. — А вот моей точно конец. Чувствую, скоро буду резать хиберийцев.

— Так их же, вроде бы, приструнили, разве нет? — напряг нетрезвую память чернокнижник. — В газетах писали...

— Значит, кого-нибудь других, — пожал плечами гвардеец. — Смерть императора вряд ли укрепит Империю.

Некоторое время они сидели молча.

— А какое сегодня число? — вдруг спросил колдун.

— Декабрь, — неопределенно отозвался рыцарь, подумав.

— Ясно, — колдун вновь погрузился в мысли.

В дверь постучали.

— Открыто, — лениво прикрикнул чародей.

Вошедшая Франческа брезгливо оглядела царивший в комнате беспорядок, скользнула взглядом по пустым бутылкам, и, чуть скривившись, подошла к колдуну.

— Вы уже неделю пьете, — с какой-то жалостью переводя взгляд с рыцаря на колдуна, сказала она.

— Мы в курсе, — беспечно отозвался Октавиан, возвращаясь к созерцанию хрусталя.

Франческа вздохнула.

— Отец возвращается, — сказала она чародею.

— Когда? — подумав, спросил тот.

— Числа десятого, быть может, одиннадцатого. Не раньше, — ответила девушка, грустно разглядывая помятое лицо колдуна.

— Ты поэтому спрашивал, какое сегодня число? — внезапно оживившись, с любопытством спросил рыцарь у чародея.

Колдун кивнул.

— Пророк, — хмыкнул гвардеец.

— О чем это вы? — не поняла девушка, насторожившись.

— Так, ерунда, — отмахнулся чернокнижник. — Так какое сегодня число?

— Первое, — ответила Франческа. — Да, тебе письмо... — вспомнила она, протягивая колдуну конверт, который чернокнижник заметил только сейчас, хотя девушка держала его в руке все время.

Немного удивившись, колдун взял письмо в руки и внимательно оглядел, не спеша распечатывать.

— Наверняка от твоей герцогини, — неумело скрывая ревность, как бы невзначай произнесла Франческа.

Рыцарь тихонько рассмеялся.

— Нет, это не от нее, — ничуть не смутившись, покачал головой чернокнижник, хмурясь и мрачнея. От конверта пахло женскими духами, но это были духи Кассандры. Однако настораживал колдуна не запах, а исходящий от письма тревожный ментальный сигнал, означавший опасность.

— Что-то не так? — рыцарь почувствовал скрываемую тревогу друга.

— Еще не знаю, — колдун сломал сургуч без печати и вынул сложенный вдвое листок дешевой сероватой бумаги.

— "Прошу, срочно приходи", — прочла Франческа вслух, аккуратно заглянув в листок из-за плеча колдуна. — И все? — немного разочарованно удивилась она.

— Читать чужие письма нетактично, тебе в детстве отец не говорил? — мрачно пробормотал колдун, грубо комкая лист бумаги. Скомкав небольшой шарик, чернокнижник небрежным движением кисти подбросил его в воздух, и бывшее письмо исчезло в слабой вспышке огня, обернувшись маленькими серыми клочками бумажного пепла.

— Мы уходим? — осведомился рыцарь у поднявшегося чародея.

— Я один, — коротко ответил тот, оправляя мятую одежду.

— Черта с два! — убедительно донельзя возразил рыцарь, тоже вставая.

— Ладно, уговорил, — сдался колдун. — Побриться бы... — задумчиво пробормотал он, потерев ладонью порядком заросшую щеку. — Впрочем, некогда.

— Что же это за чудесный ангел, к которому ты так торопишься? — удивилась Франческа, неуверенно оправляя пышные золотистые волосы.

— Если бы ты знала, — хмыкнул колдун, натягивая только что поднятый с пола мятый лиловый пиджак.

Да, Франческе было бы нелегко понять логику мужчины, в упор игнорировавшего прекрасную дочь богатейшего человека столицы, избегавшего красивую до безумия колдунью-герцогиню, но спешащего к шлюхе, написавшей ему три слова без пояснений.

— Мы пойдем или перенесемся? — как будто невзначай спросил Октавиан, почти скрыв ребяческий интерес в глазах.

Чернокнижник на миг задумался, оценивая свое состояние. К сожалению, выпитое вино не оставляло никаких шансов на успешное магическое перемещение.

— Пойдем пешком, — покачал головой колдун. — Заодно немного протрезвеем.

Рыцарь высокомерно фыркнул, но ничего не сказал.

— На улице холодно, — в спину заметила Франческа уходящим друзьям.

— Вздор, — проворчал колдун, уже шагая по коридору. — Я перестал чувствовать холод после той драки с драконом.

— Да, там было малость жарковато, — усмехнулся Октавиан, следуя за другом.

— Я не об этом, — покачал головой чернокнижник. — То заклятье, что я применил, словно сорвало какой-то барьер внутри меня. Я становлюсь сильнее.

— Чем больше силы ты тратишь сейчас, тем больше ее тебе прибавится потом, — задумчиво проговорил рыцарь. — Так говорил мой тренер по фехтованию в училище, заставляя часами избивать соломенные чучела.

Колдун промолчал. Быстро спустившись по лестнице, рыцарь шагнул было в сторону парадного входа, но чернокнижник молча покачал головой и сделал жест следовать за собой. Пройдя через помещения прислуги, друзья через черный ход вышли в узкий переулок, кое-где заваленный мусором, выброшенным недобросовестными слугами, которым было лень тащиться до выгребной ямы в полусотне шагов дальше по переулку. Редкие снежинки, лениво кружащиеся в воздухе, падали на землю, но тут же таяли, не успевая прикрыть собой это безобразие.

— А я в детстве мечтал пожить в столице, — морща нос от неприятного запаха, проговорил рыцарь. — Теперь мечтаю жить в лесу.

— Ничего, рано или поздно ты привыкнешь, — равнодушно ответил колдун, аккуратно обходя кучки нечистот. Его нос был давно закален жизнью во всевозможных городских трущобах.

— Не желаю привыкать к мерзости, — буркнул Октавиан, ступая за другом след в след. — Все беды человечества именно от этого и происходят. Людям проще привыкнуть ко всякой дряни, чем бороться с ней.

— По-моему, гораздо больше бед от тех, кто стремится абсолютно все вокруг переделать, — парировал чародей.

— Я не намерен переделывать все, мне не нравится лишь дерьмо под ногами, — недовольно сказал рыцарь. — Но оставим это. Куда мы вообще идем? — спросил он.

— С Кассандрой что-то случилось, — туманно ответил чародей.

— А точнее? — осведомился Октавиан.

— Не знаю, — вздохнул колдун. — Не могу понять. Мое прозрение далеко от совершенства. Я лишь чувствую какую-то крупную неприятность... Ты все еще хочешь идти со мной? — обернулся чародей и вопросительно поглядел на рыцаря.

Октавиан задумчиво оглядел кучи мусора позади, затем сравнительно чистую улицу впереди, картинно наморщил лоб и глубокомысленно изрек:

— Друг мой, ты специально не спрашивал до того, как мы измазали ноги в... — рыцарь красноречиво кашлянул, — а спросил после?

Колдун рассмеялся.

— Ладно, идем, — проговорил он, все еще смеясь, и направился далее по переулку.

— Благословляй мою чистоплотность, — пробормотал Октавиан, следуя за чародеем. — Интересно, что могло с ней произойти за те два дня, что тебя там не было.

Мимо друзей, покачиваясь, прошагали два вдрызг пьяных лакея в ливреях, неожиданно вырулившие откуда-то из паутины узких переулков. Тяжелый винный дух сильно ударил по носу даже не вполне трезвым дворянам.

— ...и гордый гвардеец, подняв к небу ме-е-еч!.. — протянул один из лакеев хриплым, пропитым голосом.

— ... на-а-абросился храбро на злого дракона! — поддержал его пошатывающийся товарищ.

— ... и тут чародей, крикнув тайную речь! — продолжил первый, размахивая руками.

— ... свя-а-азал злую тварь знаком силы знакомым! — завывал второй, раскачиваясь в такт песне.

— ... и ше-е-ея чудовища ме-е-еч ощутила! — самозабвенно заливался первый.

— ... и наш чародей заклинанье изрек! — кричал второй.

— ... сильнее всего человечества сила! — проорал первый.

— ... на де-е-еле узнать злой дракон это смог! — закончил второй, и лакеи, громко расхохотавшись, потопали дальше, братски обнимая друг друга за плечи.

Дворяне немного растерянно поглядели им вслед, удивленно переглянулись, синхронно пожали плечами и молча продолжили свой путь.

— Ясон... — вдруг неуверенно проговорил рыцарь и, замолчав, опасливо огляделся по сторонам.

— Что? — насторожился чародей и тоже рефлекторно огляделся. В узком переулке между дорогими особняками они были одни.

— Я давно хотел спросить, но не решался, — понизив голос, сообщил Октавиан. — Ты же владеешь темной магией... Почему просто не выпил силу того дракона? Ты ведь мог, верно?

Чернокнижник, нахмурившийся было, когда рыцарь начал свой вопрос, усмехнулся.

— Мог, — со вздохом признался колдун. — Но это было бы глупо.

— Почему? — настаивал рыцарь. — Ты ведь стал бы сильнее, этого же хотят все чародеи?

— Этого, — согласился чернокнижник, не раздумывая. — Больше силы, больше власти... У всех один и тот же комплекс неполноценности. Но воровать силу того дракона было бы самым идиотским поступком в моей и без того не особенно осмысленной жизни. — И, заметив удивленный взгляд друга, колдун продолжил, — на тварь не подействовало даже заклятье изгнания в ад... Меня бы попросту разорвало на части, зачерпни я хоть толику его силы.

— Дю Магниф рассказал мне, что черных драконов давным-давно сотворили маги, чтобы уничтожить одно особо опасное братство темных колдунов, — сказал рыцарь. — Поэтому на них не должна была действовать вообще никакая магия. Граф был очень удивлен, что твои заклинания имели эффект.

— Какой там эффект, — отмахнулся колдун. — Дракону было глубоко плевать на мои жалкие попытки его поразить. Если бы не ты, я бы просто сбежал оттуда.

— Скажи, — после паузы осведомился рыцарь, — тебе вообще плевать на долг, честь и Империю?

— Да, — невозмутимо кивнул чародей.

Хмурый доселе Октавиан вдруг рассмеялся.

— Значит, я временно исполнял обязанности твоей совести, — заявил рыцарь. — Забавно.

— Ну, мне было бы стыдно, если бы эта тварь закусила тобой из-за моей трусости, — смущенно признался Ясон, криво улыбаясь. — Пришлось за тебя заступиться.

— Жаль, за императора мы заступиться не успели... — снова мрачнея, пробормотал гвардеец.

Какое-то время друзья блуждали по лабиринту переулков молча. Колдун сознательно шел по самым глухим и узким улочкам, где по причине раннего часа не было совершенно никого. Предчувствие, не сообщая ничего конкретного, все же подсказывало, что сегодня толпе на глаза лучше не попадаться.

— Помнишь это место? — внезапно спросил рыцарь, когда друзья свернули в очередную подворотню.

— Еще бы, — кивнул чародей. — Я до сих пор не знаю, кто натравил на меня того голема.

Рыцарь промолчал.

— Мы почти пришли, — заметил чернокнижник еще через сотню шагов. — Могу я тебя попросить подождать меня здесь? — чуть замявшись, но все же твердо спросил колдун. — Кассандра звала одного меня...

— Ну ладно, — пожал плечами Октавиан. — Я постою за углом. Если что... — он не договорил, но вместо этого довольно выразительно положил руку на рукоять меча.

— Да, спасибо, друг, — улыбнулся колдун. — Ну, я пошел...

Оставив рыцаря сторожить угол, чернокнижник быстро зашагал ко входу в бордель. Чародей уже занес кулак, чтобы постучать, как дверь приоткрылась, и высунувшийся Фред молча кивнул головой вбок, давая знак входить. Внутренне напряженный, но стараясь сохранять внешнее спокойствие, чернокнижник перешагнул порог и подождал, пока привратник запрет дверь.

— Что случилось-то? — как можно более равнодушным голосом поинтересовался чародей.

— Пойдемте, ваше благородие, мне велено вас отвести, — уклонился Фред.

Чувствуя, как тревога усиливается с каждым вздохом, колдун все же проследовал за привратником к комнате, где некогда состоялась первая встреча имперского чародея и рыцаря с хозяйкой борделя.

— Прошу вас, — с натянутой вежливостью пригласил колдуна Фред, открывая перед чародеем дверь. В комнате было темно.

С огромным трудом преодолевая искушение немедленно исчезнуть в магической вспышке и оказаться где-нибудь далеко отсюда, колдун все же шагнул в проем и тяжелая дверь тотчас захлопнулась за его спиной.

— Что это значит?! — воскликнул колдун, поднимая руки на уровень груди и складывая пальцы для магического удара.

— Не волнуйтесь, — посоветовал чернокнижнику чей-то холодный отстраненный голос, и в комнате вспыхнул яркий свет.

Щурясь, чернокнижник разглядел лысого гладко выбритого статного мужчину в черной робе монаха, стоящего почти в центре комнаты и сжимавшего в руке яркую хрустальную сферу. Рядом с ним стояло кресло, обращенное к колдуну, и в нем, как-то поникнув и опустив голову, сидела Кассандра.

— Что происходит?! — по-прежнему готовый нанести удар, спросил чернокнижник, косо оглядевшись. По углам комнаты стояли монахи с взведенными арбалетами, нацеленными точно в чародея.

— Мария Анна, вы подтверждаете свои показания? — все так же равнодушно и безучастно спросил монах со сферой, внимательно разглядывая колдуна.

— Да, — глухо отозвалась Кассандра.

— Повторите нам их, — велел монах.

— Этот человек — не Ясон де ла Фернандо, а бывший сирота из приюта имени святого Филиппа, известный там как Ханс Безымянный, — тяжело роняя слова тихо сказала женщина, все так же смотря в пол.

— Это его настоящее имя? — поинтересовался монах.

— Так его нарекли в приюте, — ответила Кассандра.

Колдун медленно покрывался холодным потом, слушая слова своей бывшей возлюбленной.

— Как ты могла?.. — растерянно проговорил чародей, обращаясь к Марии.

Кассандра подняла к колдуну лицо.

— О, вседержитель... — вырвалось у чародея.

— Прости, — прошептала женщина разбитыми губами. Все ее лицо было превращено в один громадный кровоподтек, а на нежной шее и груди виднелись следы от страшных ожогов.

— Это ты меня прости, — так же тихо отозвался пораженный чернокнижник.

— Как трогательно, — иронично заметил инквизитор. — Это уж можно считать признанием. Отлично. Итак, — с нажимом произнес монах, — Ханс Безымянный, я уполномочен отвести вас в темницу Инквизиции для дальнейшего допроса.

Чернокнижника передернуло. Под "допросом" церковники обычно понимали жестокие пытки, в особых случаях длившиеся неделями... А тот факт, что имперским чародеем стал самозванец, гарантированно можно было считать чрезвычайно особым случаем.

— Даже и не пытайтесь подойти, — сквозь стиснутые зубы прошипел колдун.

— Не глупи, Ханс, — посоветовал монах, доставая из складки робы тонкую металлическую цепь с двумя небольшими шариками на концах. — Болты в арбалетах зачарованы, да и твоя магия на нас не действует.

— Посмотрим! — рявкнул колдун и взмахнул руками, собираясь молниями поразить всех четверых монахов с арбалетами сразу.

— Ну, я же говорил, — с каким-то добродушным, почти отеческим укором прокомментировал инквизитор, когда колдун с ужасом осознал, что магическая сила его покинула.

— Как вы это делаете? — изумился колдун, переводя взгляд со своих рук на инквизитора.

— Секрет. Маркус, Игнатий, вяжите его, — велел инквизитор, бросив цепочку монаху, стоящему ближе всего к чародею.

Монах ловко подхватил цепь и аккуратно положил арбалет на пол. Краем глаза колдун заметил, что другой монах за его спиной делает то же самое.

— Моя магия не действует... — как-то неожиданно спокойно, даже чуть задумчиво произнес чернокнижник.

— Тьма тоже не сработает, — насторожившись, быстро сказал старший инквизитор. — Можешь попытаться.

— Пустое, я тебе верю... — колдун внимательно смотрел на медленно приближающегося монаха с цепью. — Тьма не сработает... А свет?! — внезапно крикнул колдун и ударил сложным заклятьем из новой школы.

С вытянутых рук чернокнижника сорвались два ярких световых луча, ударивших по монахам с арбалетами, прожигая груди обоим незадачливым стрелкам насквозь в районе сердца. С хрипом и стонами оба упали на пол, рефлекторно выпустив по стреле, просвистевших рядом с колдуном.

— Как?! — изумленно воскликнул старший инквизитор.

— Это магия! — прорычал колдун, уклоняясь от бросившегося на него монаха с цепью.

Очередное заклятье, и монаха сильно подбросило в воздух, ударив об потолок. Раздался противный хруст переламывающегося позвоночника, пострадавший захрипел, затем, упав с высоты на пол, дернулся пару раз и затих. Оставшийся в живых монах испуганно бросился к своему арбалету, но, только он подхватил оружие, как чернокнижник сковал его заклятьем абсолютного паралича, остановившего работу всех мышц тела несчастного, в том числе и сердечную.

— Это немыслимо... — прошептал инквизитор, оглядывая трупы своих людей. — Ты одержим, — сказал он, глядя колдуну в глаза. — Только демоны могут обойти нашу защиту.

— Значит, граф де Софо был демоном? — иронично усмехнулся колдун.

— Он был одержим самим Девятым Демоном, — неожиданно сказал инквизитор. — И ты, я вижу, тоже.

— А где же мои рога, копыта? Да и серой от меня не слишком сильно тянет? — засмеялся чернокнижник.

— Девятый Демон прекрасен образом и подобен человеку — самому совершенному из творений Создателя, — убежденно проговорил инквизитор. — Поэтому телом ты изменился только в лучшую сторону.

Колдун немного помолчал. Его занятия магией действительно укрепили его тело, улучшили осанку, развили мышцы, да и лицом он стал более... красив.

— А, иди к чертям, лжец! — воскликнул колдун, тряхнув головой. — Вы способны заговорить кого угодно.

— Что ты собираешься со мной сделать? — спросил инквизитор, меняя тему.

— Давай заключим сделку... Я имею в виду, договоримся, — поправился чернокнижник, сам испугавшись своей предыдущей формулировки. — Я...

— Нет, — твердо перебил его инквизитор. — Я не боюсь смерти тела, а над душой ты моей не будешь властен никогда! — с этими словами монах выхватил из широкого рукава нож и метнул его в колдуна.

Чернокнижник, чье сознание было значительно расширено постоянными оккультными тренировками, успел уловить мгновение броска и метнул в инквизитора очередное заклятье светового луча, пронзая монаха насквозь. Нож, попав в поток света, просто испарился.

— Мария, прости меня, прости, — бросился на колени перед Кассандрой колдун, обнимая ее за плечи и творя снимающие боль заклятья. Эффективно лечить чернокнижник умел только себя, но сейчас он хотел хотя бы немного облегчить боль подруги. Со смертью последнего инквизитора запрет на обычную магию куда-то улетучился, и колдун это немедленно ощутил.

— Ничего, Ясон, то есть Ханс... — с трудом улыбаясь окровавленным ртом, шептала женщина. — Ты не виноват... Это я сглупила, пригрела змею на груди, — бормотала она, прижимаясь к чародею.

— Змею? Кто-то донес? — насторожился чернокнижник, продолжая осторожно колдовать.

— Фред, привратник, — устало пояснила Кассандра. — Он, оказывается, давно был информатором Инквизиции... Сам понимаешь, к нам ходят всякие интересные церковникам личности, да и мы сами порой торгуем компроматом. Все комнаты можно прослушать...

— И он подслушивал нас, ублюдок, — мрачно пробормотал колдун. — Что ж, при новом императоре мне все равно ничего на службе не светило...

Кассандра невесело рассмеялась. Усилия чернокнижника не пропали даром: лицо женщины больше не напоминало кровоточащий кусок мяса, гематомы почти рассосались, а ожоги затянулись.

— Ты добрый волшебник из детской сказки, — удивленно сказала Кассандра, ощупывая себя. — Уже почти ничего не болит.

— Я злой чернокнижник из взрослой трагедии, — пробормотал колдун, оглядывая лежащие по периметру комнаты трупы. — Убивать я умею не в пример лучше, чем лечить.

— Ты пойдешь искать Фреда? — спросила Кассандра, нежно взяв ладонями колдуна за щеки.

— Его нет в здании, думаю, он сбежал, как только закричали инквизиторы, — хмыкнул чародей, осторожно касаясь запястий Марии своими ладонями.

— Считается, что инквизиторы неуязвимы для магии, — заметила Кассандра.

— Кстати, — задумчиво проговорил колдун, освобождаясь из объятий. — Интересно, почему...

Он присел на корточки рядом с трупом старшего инквизитора и стал с интересом обшаривать одежду поверженного монаха.

— Тебе не противно? — поморщилась женщина, наблюдавшая за этой нелицеприятной сценой.

— Еще как противно, он же церковник, — усмехнулся чернокнижник. — У него ничего нет. — Колдун задумчиво оглядел труп еще раз. — А ну-ка... — пробормотал он, заметив на шее монаха тонкую цепочку из светлого металла, которую не заметил раньше. Высвободив ее из-под одежды, колдун увидел маленький крестик, вроде того, что был на покойном императоре. — Очень интересно, — протянул чародей и, сорвав цепочку с шеи монаха, встал.

— Что это? — спросила Кассандра.

— Амулет, — ответил колдун, вглядываясь в крестик всеми возможными исследующими заклятьями. — И я понятия не имею, как он сделан, — сокрушенно признал чернокнижник, пряча предмет в карман. — У меня есть знакомые, разбирающиеся в зачаровании предметов, — сказал он Кассандре. — Вместе, я думаю, мы разберемся в этой вещице.

— А вон та цепь? — указала женщина на цепочку рядом с трупом другого монаха.

— А, это ингибитор, — покосился в указанном направлении колдун. — Ерунда, такое я и сам смогу сделать. Связанный этим чародей будет вынужден очень сильно напрягаться, чтобы сотворить заклятье. Меня уже связывали этим однажды, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд Кассандры. — Но тогда я, к счастью, еще ничего не умел, и инквизиторы ушли ни с чем, — добавил он с усмешкой. — Хм, а ведь всего три месяца назад это было, — удивленно пробормотал чародей себе под нос.

Кассандра, оперлась на подлокотники кресла и с некоторым трудом встала.

— Пожалуй, к лекарю все же придется обратиться, — заметил чернокнижник. — Нам нужно исчезнуть из города, а ты в таком состоянии...

— Я в порядке, Ханс, но... — Кассандра неуверенно помолчала, — мне не нужно никуда исчезать.

— Инквизиция может обвинить тебя в пособничестве темному чародею, что приравнивается к ереси, — воскликнул колдун. — Тебе нельзя оставаться!

— Нет, как раз мне нельзя никуда уходить, — покачала головой она. — У меня есть очень влиятельные покровители. Очень, — повторила Кассандра. — И у нас есть компромат на некоторых высокопоставленных инквизиторов. Да, — недобро улыбнулась она, — монахи тоже не прочь иногда поразвлечься с моими девочками.

— Но это не помешало им взять тебя сегодня, — сказал чернокнижник.

— Они просто застали меня врасплох, — презрительно произнесла Кассандра. — Эти кретины даже не догадались обыскать здесь все, и мои бумаги целы. Стоит мне их показать кое-кому, как все обвинения в мой адрес будут сняты.

— Ты уверена? — настаивал чародей, чуть нахмурившись.

— Да, абсолютно, — спокойно кивнула женщина. — Но я ничего не смогу сделать для тебя, — с сожалением добавила она.

— Пустое, — отмахнулся чернокнижник. — Я им не по зубам, как выяснилось, — с усмешкой сказал он. — Но из города придется бежать.

— И куда же ты подашься? — Кассандра сделала к чародею шаг и обхватила его за плечи. — Нет, не говори... Все может случиться... — проговорила она опустив взгляд на свои руки, все еще покрытые синяками.

— Да я и сам пока не знаю, — простодушно ответил чернокнижник. — Но, тут задерживаться уж точно больше нельзя.

— Черт, Фред уже наверняка ведет сюда новый отряд инквизиторов! — встревожилась Кассандра.

— Знаешь, — вслушавшись в себя, задумчиво проговорил колдун, — не думаю, что он кому-нибудь что-нибудь теперь расскажет...

— Почему? — удивилась хозяйка борделя.

— Предчувствие, — туманно отозвался чернокнижник. — Но нам все равно не стоит задерживаться здесь.

— Ты иди, мне нужно время, чтобы собрать бумаги, — сказала Кассандра. — Если что, я убегу через тайный ход, — добавила она, увидев, что колдун колеблется.

— Хорошо, — кивнул чародей. — Прощ... — он не успел договорить, Мария запечатала его уста страстным поцелуем.

— Иди, — велела она, отрываясь от его губ и отталкивая чародея. — Иди же!

Кивнув еще раз, чернокнижник телекинезом вышиб запертую с другой стороны дверь, и быстрым шагом вышел через неожиданно распахнутый выход на улицу. Оглядев пустынный переулок, колдун направился прямо к тому месту, где должен был стоять Октавиан. Завернув за нужный угол, чернокнижник с увидел распростертое на спине бездыханное тело Фреда со свернутой набок шеей и мрачного рыцаря, разглядывавшего мертвого привратника, потирая тяжелый кулак.

— Он сам на меня набросился! — как бы оправдываясь, сказал Октавиан, уголком глаза заметив колдуна. — Я рассудил, — продолжил он, обернувшись к другу, — что раз бегут от тебя, то все в порядке и вмешиваться не надо. Я был прав?

— Более-менее, — покрутил ладонью колдун. — А что с этим? — кивнул он на труп.

— Он пробегал мимо меня, я схватил мерзавца за шиворот и потребовал объяснений, что там происходит, — Октавиан кивнул в сторону борделя. — Шум был довольно громким, — добавил он. — Но этот презренный смерд выхватил нож и попытался ударить меня! — возмущенно добавил рыцарь.

— Ты мог просто сломать ему ноги, — недовольно заметил колдун.

— Да я его всего раз ударил, — пожал плечами гвардеец. — А он тебе сильно нужен был?

— Не особенно, — покачал головой колдун и знаком огня обратил труп в пепел.

— Это еще зачем? — поморщившись и прикрывая лицо ладонью от рванувшегося в воздух жара, спросил Октавиан.

— Чтобы тебя не вмешивать, — ответил колдун. — Пойдем, мне нужно побыстрее исчезнуть...

— Да что произошло? — уже разозлившись, воскликнул рыцарь, догоняя быстро зашагавшего в глубь переулка колдуна.

Чернокнижник рассказал.

— Проклятье, — гвардеец произнес, наконец, первое сравнительно цензурное слово. — Знаешь, — неожиданно усмехнулся рыцарь, — а я никогда и не верил, что ты дворянин.

— Это почему же? — недовольно спросил колдун.

— Слишком умный и честный, — фыркнув, сказал Октавиан. — Эти два качества у современных дворян встречаются только по отдельности.

— Ну, ты же такой, — пожал плечами чародей.

— Я лишь номинально дворянин, — грустно покачал головой рыцарь. — Мы с тобой очень похожи. Я даже детство, как и ты, в приюте провел.

— И оба мы являемся наследниками сэра Антонио, — мрачно добавил колдун.

— Вот только я о таком наследстве никогда не просил, — немного сердито отозвался Октавиан.

— Но все же, — вздохнул чародей. — Знаешь, я думаю, будет лучше, если ты сейчас отправишься куда-нибудь, где подтвердят твое алиби.

— Да, — кивнул рыцарь. — Я пойду во дворец. Мое дежурство начинается через два часа, — рыцарь помолчал, что-то прикидывая в уме. — Мы должны отмечать время прибытия на пост, пойду-ка я запишусь на полчаса раньше...

— Хорошая идея, — одобрил чародей. — А я заберу дневник и кое-какие записи...

— И куда ты потом? — спросил Октавиан, останавливаясь.

— На восток, — сказал колдун, тоже остановившись. — В хаосе войны будет несложно затеряться. Сил у меня теперь хватит скрываться хоть тысячу лет, — уверенно заявил он.

— Тогда до встречи, друг, — Октавиан обнял чародея за плечи и похлопал по спине. — Думаю, я скоро буду в тех краях...

Кивнув друг другу напоследок, друзья разошлись в разные стороны, ведомые каждый своим путем, уже чувствующие не разумом, но самой глубиной сознания, что им суждено встретиться снова. Вот только какой будет эта встреча? Кто знает будущее, понимает, что не знает ничего.