Крылатое пламя (общий файл)

Пан Врожек перевёл взгляд на лист.

— 'Амулеты, обереги, талисманы. Низкие цены, скидки...' Да нет, Пернатая, этого добра пока хватает. Вот Марта, младшенькая моя, месяца через три родить собирается, вот тогда к тебе за обережиком и обратимся.

— Три месяца, — пробормотала я, наскоро накладывая на объявление Плетение Склейки. — А у меня и двух недель нет!

Пан Врожек поскрёб румяную щёку.

— Я сватье своей скажу, — раздумчиво сказал он. — Может, ей чего и понадобится. Хочешь булочек, Пернатая? Они сегодня на славу удались. Угощайся, денег не возьму.

Я поблагодарила добродушного трактирщика и взяла три булочки. Потом, подумав, сунула за пазуху ещё две и поспешила откланяться.

В моём нынешнем положении нельзя отказываться от бесплатного угощения. Если дела не пойдут в гору, придётся наступить на горло гордости и попросить того же пана Врожека взять меня в подавальщицы.

Отойдя от трактира, я не удержалась и обернулась. Объявление сиротливо белело в холодных лучах утреннего солнца, и показалось, что оно укоризненно смотрит мне вслед.

* * *

Перо скрипело и кляксило.

— Малахитовая стружка — три банки. Белая глина... Заканчивается. Осиновые и боярышниковые чурки... Тоже не мешало бы прикупить. А на всё про всё у меня... — я прикусила кончик пера и с тяжёлым вздохом констатировала. — Сорок восемь злотых. Из них надо ещё ухитриться заплатить подать, арендную плату, и не сдохнуть от голода.

Подведя под неутешительными расчётами жирную черту, я вытащила последнюю оставшуюся булочку.

— Если не найдутся новые клиенты, — горестно поведала я ей, — прости-прощай идея о спокойной жизни мастерицы амулетов.

Булочка осталась безучастной к моим печалям, и я мстительно вонзила в неё зубы.

— А ведь ещё можно попробовать себя в качестве странствующей ведьмы-наёмницы, — подперев голову рукой, раздумчиво сказала я потолку. Потом, прикинув перспективы, поморщилась. — Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь без этого удовольствия!

Звякнул колокольчик над дверью. Я поспешно убрала с лица тоскливое выражение, смахнула бумаги на пол и расплылась в любезной улыбке:

— Сальви, панна Моригана!

Дородная жена самого богатого купца в городе вплыла в лавку, небрежно помахивая хвостом чернобурой лисы, призванной служить воротником. На пальцах женщины блеснули многочисленные самоцветы.

— Приветствую, — небрежно бросила она, придирчиво оглядывая разложенные на прилавке примеры моих работ. — Мне бы хотелось чего-нибудь эдакого...

Она изобразила в воздухе какую-то замысловатую фигуру, одновременно похожую и на кособокое яйцо, и на приплюснутую спираль.

— Амулет? Талисман? Оберег? — вежливо уточнила я, заранее приготовившись к долгим и не всегда успешным расспросам. Панна Моригана никогда не отличалась словоохотливостью, и каждую фразу мне приходилось вытягивать из неё едва ли не клещами.

Женщина снисходительно взглянула на меня.

— Не знаю я, милочка. Мужу хочется приятное сделать.

Я вспомнила внушительную фигуру её супруга. Насколько я помню, он запасся оберегами от воров и происков недобросовестных конкурентов, разнообразными талисманами на удачу и деньги на много лет вперёд.

Я сделала глубокий вдох и осторожно приступила к расспросам.

— Панна, у вас есть какие-нибудь идеи по поводу подарка? Может, ваш муж что-то любит?

Долгий взгляд влажных, как земля после дождя, глаз. Тяжёлый вздох и короткое:

— Нет.

— 'Нет' — в смысле, не любит, или нет идей? — как можно мягче уточнила я, злясь на себя: знала же, что купчихе нельзя задавать много вопросов сразу. Проклятая торопливость!

Панна Моригана чинно сложила руки на груди и закатила глаза к потолку.

— Нет, — певуче повторила она.

'С другой стороны, — безразлично подумала я, — хоть какое-то развлечение. Других-то клиентов нет'.

— Панна... — начала я, но женщина меня опередила.

— Если б знала, что дарить, не пришла бы, — с ленивым раздражением протянула она. — Охоту он любит.

И с видом королевского шпиона, из которого враги вытянули больше, чем нужно, она уставилась на меня.

— Охоту, — послушно повторила я. — Хорошо, сейчас посмотрим.

Порывшись на полках, я достала связку мелодично забренчавших кулонов и принялась аккуратно раскладывать их на прилавке, попутно рассказывая о каждом:

— Это — талисман для привлечения охотничьей удачи. Вот этот — оберег против лесных йорму. От медведя-перекидыша не поможет, но от озёрного зубодёра защитит. Да перекидыши у нас не водятся. А вот ещё один, посмотрите. Да-да, вот этот, в виде зайца. Это талисман, который излучает особую ауру, на неё сбегутся все окрестные зайцы...

Я сделала паузу, чтобы перевести дух. Говоря о последнем талисмане, я опустила слово 'должны'. Должны сбежаться зайцы. На деле-то я его не проверяла.

Панна Моригана безразлично следила за моими руками, иногда вскидывая на меня глаза. Я говорила и говорила, демонстрируя ей то одну безделушку, то другую, а она всё молчала, лишь изредка кивая в такт. Под конец мне стало казаться, что панна и вовсе меня не слушает, а тихо дремлет с открытыми глазами.

— А вот это...

— А это что такое? — перебила меня женщина, тыча пальцем в деревянную шкатулку за моей спиной. Я послушно схватила её, открыла и поставила перед покупательницей.

— Шпильки для волос, зажимы для шалей, в общем, всякая мелочь. Не думаю, что вашему мужу... — и замолчала, потому что панна с видимым интересом вертела в руках волнистую заколку-змейку, украшенную хризолитом.

— Сколько? — деловито спросила она.

— Пятьдесят сребряных, — с готовностью отрапортовала я.

Панна поджала губы, опёрлась локтями о прилавок и взглянула на меня. Её глаза вдруг резко приобрели осмысленное выражение, так далёкое от обычного затуманенно-отстранённого.

— Я подумаю. А вообще, давно хотела спросить, — отрывисто сказала она, — зачем вы носите эту повязку?

Женщина бесцеремонно схватила меня за левую руку и потеребила широкую чёрную ленту, обвивающую запястье и кисть.

Первым порывом было с возмущённым: 'Вы что себе позволяете!', — выдернуть руку. Однако я уже убедилась на собственном опыте: если клиенту может померещиться хамство даже в самой невинной фразе, оно обязательно ему там померещится. Поэтому я ответила самым ровным тоном, на который только была способна.

— Это последняя мода Златой Рощи. По крайне мере, была таковой, когда я оттуда уезжала.

Влажные, с поволокой, глаза Мориганы уставились на меня. Где-то на глубине заворочалось подозрение.

— Вы же давно приехали, — с недоверием уточнила она.

— Ну, да, — беспечно пожала я плечами. — Что уж поделать, такая вот я привязчивая.

Где-то в глубине лавки раздалось жужжание и постукивание. Панна вздрогнула и отвлеклась от беседы, а я, воспользовавшись моментом, выпростала руку.

— Кажется, письмо по импульс-почте пришло, — вежливо сказала я, гадая, поймёт панна сразу намёк или нет.

Панна поняла с первого раза, чем немного меня удивила.

— Я, пожалуй, пойду, — с заметным недовольством в голосе сказала она. — Потом пришлю к вам мальчика.

И, подобрав многочисленные юбки, степенно пошла к выходу. У самых дверей она обернулась и обронила:

— Эти перья в волосах совершенно вам не идут. Советую сменить причёску.

И удалилась, захлопнув за собой дверь. Тихий звон колокольчика растворился в воздухе. Я оторопело посмотрела ей вслед, а потом усмехнулась и принялась убирать разложенные товары обратно под прилавок. И что бы это значило? Неужто панна не просто осознала, что я вожу её за нос, но и решила обидеться на невинную шутку.

Да и потом...

Я поправила длинные тёмные пряди с вплетёнными в них перьями неясыти.

Неужели панна не в курсе, что каждый лицензированный колдун и ведьма обязаны носить это украшение?

* * *

Экипаж панны Мориганы прогромыхал колесами по расчищенной дороге и скрылся за поворотом. Я проследила за ним, захлопнула дверь и задвинула щеколду. Хотелось сполна удовлетворить любопытство и вникнуть в каждое слово нежданного письма, а не отвлекаться на посетителей каждые пять минут.

Хотя кого я обманываю? Как будто мои побрякушки в Кельине нарасхват!

Я подошла к импульс-почтовику, опустила латунный раструб и нажала на рычажок приёма. Он с натужным скрипом поддался и неохотно опустился, и я в который раз дала себе клятвенное обещание раздобыть где-нибудь масла и смазать его.

Вот прямо завтра этим и займусь!

Из раструба в ладони тяжело упал узорчатый красно-золотой шар. Я не удержалась и присвистнула, подкинув его в руке. Любопытство взыграло с тройной силой.

Кто же это у нас такой состоятельный, что расщедрился на Призрачного Посланника (7)? Может, у меня завёлся богатый тайный поклонник?

Я хихикнула собственным глупым мыслям и нарочито медленно, растягивая сладкое удовольствие ожидания, развинтила шар.

Наружу вырвалось бледно-голубое сияние. Я аккуратно положила вызолоченные изнутри половинки на прилавок и уселась прямо перед ними, выжидательно положив подбородок на скрещенные руки.

Сияние померкло, превратившись в дым. Он быстро сгустился и приобрёл черты женской фигуры размером с локоть. Постепенно её облик приобрел чёткие контуры, заставив меня чуть привстать от неприятного удивления.

Длинные седые локоны безупречно обвивали белоснежные перья и падали на длинную тёмную мантию. Надменное лицо дышало властью и неумолимой строгостью, а глаза походили на две острые льдинки.

Директор Совятника, Высшей Ведовской Школы. Белая Сова Гнездовиц.

Она медленно (скорее всего, наигранно медленно) перевела на меня взгляд и царственно кивнула.

— Рада видеть тебя в добром здравии, Агнесса.

— Сальви, мама, — уныло произнесла я.

* * *

— Не замечаю особой радости, — с легким недовольством произнесла Белая Сова. Она сделала пару шагов по столешнице, скрестила руки и поджала губы.

— Я могу предложить тебе чай, но, боюсь, он прольётся насквозь.

Губы матери дрогнули.

— А ты не изменилась, Агнесса, — чопорно произнесла она. — Всё те же глупые детские шуточки.

Я пожала плечами с показной обидой надула губы.

— Как вы можете так говорить, панна Медвиг! Это самая, что ни на есть, обыкновенная констатация факта, ничего боль...

— Агнесса! — раздражённо повысил голос бесплотный двойник матери, и я послушно умолкла. — Хватит ёрничать! О Великая богиня, тебе уже сколько? Двадцать два! А всё такая же, как и в двенадцать.

Я согласно хмыкнула. Ничего не могу с собой поделать. В присутствии матери внутри неизбежно поднимается дух противоречия, заставляя хохмить и пикироваться с удвоенной силой.

Директор Совятника смотрела на меня, не отрываясь. Ей всё-таки удалось заставить меня почувствовать себя не в своей тарелке. Согнав с лица дурацкую улыбку, я выпрямилась и чинно сложила руки на коленях.

— Хорошо. Давай начнём наш разговор с начала. Почему ты вдруг решила отправить мне письмо, да ещё и с Посланником?

Черты Белой Совы слегка разгладились. Мне даже показалось, что я услышала вздох облегчения, хотя навряд ли.

— Мы не общались почти два года, — чуть мягче заговорила она (если, конечно, можно вообразить мягкую сталь). — После выпуска ты сразу объявила, что желаешь начать самостоятельную жизнь, и уехала в эту глушь. Я не стала тебя отговаривать...

— Совсем не стала, — пробормотала я еле слышно, прикусив согнутый палец, — если не считать пары-тройки скандалов, которые ни за что не считаются.

— Потому что я считала и считаю до сих пор, что твои таланты достойны лучшего применения, чем прозябание в этой дыре! — возвысил призрак голос. Мама огляделась по сторонам и брезгливо поморщилась. — Ты лицензированная колдунья, с отличием закончила Высшую Школу, и всё ради того, чтобы торговать не пойми чем в убогой деревенской лавке?!

В груди вспыхнул горячий шар ярости. Я поднялась с места и холодно сказала:

— Разговор закончен. Приятно было пообщаться. Моё почтение Совятнику.

— Погоди! — сбавила тон мама, и я остановила руку, протянутую к половинкам импульс-письма, с изумлением услышав в её голосе незнакомые просящие нотки. — Выслушай меня до конца! Это важно.

Я подумала и уселась обратно, наступив на горло своей гордости. Любопытство взяло верх.

— Ещё одно слово о моих занятиях, и мы больше разговаривать не будем, — предупредила я.

Белая Сова скрестила руки на груди.

— Я направила к тебе письмо не для пустопорожней болтовни, — церемонно произнесла она, — это официальное приглашение. Пани Агнесса Медвиг, от лица Высшей Ведовской Школы в Гнездовицах я предлагаю вам занять пост преподавателя основ изготовления талисманов, амулетов и оберегов!

Жар бросился в лицо. Мне показалось, что слух сыграл со мной злую шутку, и я уточнила слабым голосом:

— Преподаватель? Я?

— Не вижу в этом ничего странного, — пожала плечами мама. — Предмет несложный, ты занимаешься этим уже два года, тема твоей выпускной работы...

— А как же пан Жданек? — невежливо перебила я её. В голове всё кружилось от неожиданности предложения, а в мыслях творился полнейший кавардак. Я почувствовала себя на распутье, рядом с указателями, торчащими в разных направлениях. На всех была написана какая-то белиберда.

Директор вздохнула и тихо ответила:

— Три дня назад пана Жданека забрала к себе великая Кахут.

На улице зазвенели детские голоса, и в окно стукнулся снежок. Я вздрогнула и машинально проводила взглядом белый комок, медленно сползающий по стеклу.

— Магистр Жданек... Умер? — бессмысленно повторила я. Язык с трудом вытолкнул это слово. Нельзя сказать, чтобы я обожала лекции магистра, но помнила его как немного рассеянного безобидного старичка ростом мне по плечо. Он обожал свою широкополую зелёную шляпу с обтёрханными краями, сварливую кошку по кличке Магда и ячменное пиво. Экзамен у него было сдать проще простого. И что, теперь всё, что от него осталось — лишь эти воспоминания, присыпанные могильной землёй?

Белая Сова внимательно следила за выражением моего лица, хищно прищурившись.

— Не думала, что ты будешь так сильно переживать, — с лёгким удивлением обронила она. Я прерывисто вздохнула, тряхнула волосами и пояснила, раздражённая неуместным любопытством, промелькнувшим в её взгляде:

— Одно дело — услышать о смерти постороннего, и совсем другое — узнать, что человек, которого ты знала, отправился под крыло Кахут! От чего он умер?

— Агнесса, ему было восемьдесят шесть! — слегка удивлённо ответила мама. — Сердечный приступ — обычная причина смерти в его возрасте! Мы проводили его со всеми почестями, как-никак, больше тридцати лет в нашей Школе преподавал! Пусть Великая Богиня опахнёт его своим крылом.

Миниатюрная версия матери прижала указательный и безымянный пальцы, сложенные вместе, ко лбу между бровями и на секунду прикрыла глаза. Я озадаченно наблюдала, как Призрачный Посланник, безжизненное творение колдуньи, исполняет обыденные ритуалы. Интересно, сколько духовной энергии потратила мать на его создание? Посланник высшего уровня, способный говорить и действовать точь-в-точь, как она, да ещё и накапливать всю необходимую информацию, наверняка должен выжать создателя начисто.