Билет на десять приключений, 2/10

Кажется, я покраснел. Утверждать не стану, но скулы малость потеплели. Или показалось?

— И вот пришел спаситель! А толку? На сколько еще бросишь меня в этой адской клоаке? На целую вечность?! Чем я заслужила эту пытку? Что сделала не так?! Просто хотела радоваться и наслаждаться, а чертовы святоши разорались: ведьма, ведьма! Ловите демона! Думала, ты не такой, а ты еще хуже!

— Гил...

Она дернула плечиком.

— Уходи.

— С радостью. Только как?

— Да, уходи! Не пытайся... что?

— Как отсюда выйти?

— Значит, не поможешь? — Бледные губки задрожали, взгляд переполнился мольбы.

Интересный, конечно, поворот, но меня не проведешь. Я и не таких боссов борол. Соблазнишься посулами — проиграешь. Выстоишь, проявишь твердость духа — получишь награду. Изи.

— Нет, не помогу. Потому что насквозь тебя вижу. Плачь, кричи, притворяйся няшкой — не надуришь. Таких как ты я на харде с одной жизнью прохожу.

Гилгинот вцепилась мне в горло и оскалила клыкастую пасть. Волосы и рваные рукава превратились в извивающихся змей, глаза вспыхнули фонарями. Сущность ревела и тряслась как нюхнувший ладана бес. А я улыбнулся и бросил прямо в обтянутый кожей череп две фразы. Два лучших заклинания для насмешек над порождениями тьмы.

— У тебя нет власти надо мной! Ты... не пройдешь!!

Море лавы вспенилось, тут и там ударили огненные гейзеры. Закружившийся под ногами смерч вырвал меня из цепкой хватки и унес в небеса. На миг потерял сознание, а очнулся в мрачном ржавом подвале. Чувства вернулись, но вместе с ними появилось еще что-то... чужеродное.

— Власти, говоришь, нет, говнюк? — прошипело в голове. — Я тебе покажу "не пройдешь". Я тебя замучаю до полусмерти! Сам отдашь свое тело, пес! Безо всяких условий, еще и упрашивать будешь! Возьми меня полностью, о великая, только усмири свой гнев!

Я протер заляпанный шлем и хохотнул. Паразитка разоралась с новой силой, то срываясь на оскорбления родни до десятого колена, то неся полную, но очень громкую околесицу. Башка разболелась не на шутку. Наверное, в симуляции нельзя находиться слишком долго. Это вообще долбанная инопланетная технология, пылившаяся в углу фиг знает сколько лет. Вот и повылазили побочные эффекты.

— Рэн! Я наигрался! Выпускай.

— Никто тебя не услышит, никто тебя не услышит, никто тебя не услышит!!! — заливалась незваная гостья. — Проклятый анафем! Проклятый, трижды проклятый!!

— Ай... — В темя кольнуло иглой, в глазах помутнело.

Шатаясь как пьяный, побрел по стеночке к выходу. Стало жарко, захотелось немедля выбраться из доспеха, сердце разрывалось от приступов клаустрофобии. Никогда не болел — и на тебе.

— Думаешь, крутой? Думаешь, легко одолел Гилгинот? Нет, сучок, это я — крутая. Я тебя, собаку, изведу. Ты у меня с катушек слетишь, обещаю. Посмотрим, что полезного в глубине твоей памяти.

Если в первый раз мозг кольнули иглой, то во второй прошили насквозь. Боль была такая, что чуть не наблевал. Спасла лишь мысль, что блевать в шлеме — крайне опасное занятие.

— О, нашла! Ну-ка, кхе-кхе... О БОЖЕ, КАКОЙ МУЖЧИНА-А-А-А, Я ХОЧУ ОТ ТЕБЯ СЫНА-А-А-А!!!

Если бы не стена — рухнул бы плашмя. Как же больно... Может, баг какой-то? Сбой программы? А вдруг версия взломанная, а это — наказание пиратам?

— Рэн! Рэн!! Я сейчас сдохну!

— ТО-О-О-О-ОЛЬКО!!! РЮМКА ВО-О-О-ОДКИ НА СТОЛЕ!!!

— Милорд! — Дарий выскочил из мрака и потряс за плечи. — Вы в порядке? Еле нашел вас.

— Не в порядке... Как отсюда выйти?

— Да вот же ступени. Идемте!

— Тупой непись...

— Что с вами? — с тревогой спросил рыцарь. — Ранены?

— У меня демон в голове. Я одержим...

— Еще нет. Одержимые ведут себя иначе. Прошу, милорд, не поддавайтесь тьме! Боритесь любой ценой!

— Как? — процедил сквозь зубы.

— Думайте только о хорошем.

— О хорошем? — взвизгнула Гилгинот. — Сейчас поищем хорошее. Так-так-так... В двенадцать лет ты полировал копье, и тебя застукали родители. А-ха-ха...

— Заткнись!!

— Гоните зло! — взмолился соратник. — Не то оно возьмет верх!

— А в шестнадцать танцевал с потрясной девчонкой на школьной дискотеке, перевозбудился и спустил в штаны. Фу-у-у! Неудачник!

Усмехнулся в ответ.

— Подумаешь, с кем не бывает.

— А в девятнадцать все еще был...

Я представил Нилу, благо воспоминания не успели остыть ни на градус. Нашу первую и последнюю ночь — самую сказочную и волшебную из возможных. Вновь почуял запахи мяты, хвои и лесных ягод. Утонул в мягкости кресла, погрузился в тишину уютной комнатушки, обжегся теплом эльфийского тела. Дьявольские вопли стали далеким едва слышным эхом, боль утихла.

— Молодцы, — подбодрил Дарий. — Не впускайте в душу гнев, похоть и уныние. Так победите.

— Я не могу до старости ходить с улыбкой до ушей... И не думать об этом самом... Надо вытравить заразу, да побыстрее.

— В горах неподалеку живет отшельник — в прошлом великий кудесник и чародей. Он поможет.

— Уж надеюсь.

Ликующие солдаты вынесли нас из замка на руках, неистово выкрикивая мое имя. Неописуемый восторг загнал паразитку в глубины сознания, и довольно долго она молчала в тряпочку. Тогда-то я понял, почему человечество который год грезит виртуальной реальностью. Ведь в обычной жизни лишь единиц толпа возносит над собой. Успешных спортсменов, рок-звезд, да и все, пожалуй... А попробовать это хочется каждому. И где, как не в игре, можно осуществить заветную мечту.

Распрощавшись с генералом, отправились в путь. В награду старик подарил свой лучший клинок — изящный, двуручный, с гардой и рукояткой в виде расправившего крылья дракона. Достойная награда за достойный квест. Жаль только никаким мечом не вырезать засевшую в мозгу заразу. Но это пока. Путь далек и надо пройти его до конца. Недаром героев гордо величают воинами Света. Как и свет, они живы лишь в движении. Остановился, повесил клинок на стенку — считай умер.

— Эй... — прозвучал знакомый голос. — Хватит нагонять пафос, и так протолкнуться негде.

— Сиди тихо или буду нагонять всю дорогу. Как начну размышлять о смысле жизни — офигеешь.

— Ладно, ладно... Заключим перемирие?

— А зачем? И так норм.

— Будьте осторожны, милорд, — шепнул Дарий. — Порождения тьмы крайне коварны.

— Да понял уже.

— Это пока норм, — ехидно процедила сущность. — Устанешь, спать захочешь — тут-то я и выпрыгну.

— Ну допустим. Твои условия?

— Ты даешь мне больше свободы, я не пытаюсь свести тебя с ума.

— Слишком расплывчато. Четче формулируй.

Она раздраженно фыркнула.

— Хочу чувствовать то же, что и ты. За тысячи лет в темнице я забыла вкус грозы, запах солнца и сколько цветов у росы. Не помню музыку растущей травы и почему снег такой острый. Тебе же плевать на все это. Ты не замечаешь ничего, не видишь разбросанных вокруг сокровищ. Так отдай их мне.

— Бери. Только оставь меня в покое.

Вот же поехавшая. Запах солнца, вкус грозы... про что несет? Но хоть угомонилась. Правда, всего на пару минут. После в голове эхом прокатились всхлипы и быстро переросли в отчаянное рыдание.

— Ты чего?

— Заткнись! — сквозь слезы прошипела попутчица.

— М-м-м... великая сущность, рожденная средь звезд, ревет как побитая девчонка.

Зря это сказал. Она завопила пуще прежнего, и я ничего не слышал, кроме жалобных стенаний.

— Слушай, извини, а...

Гилгинот не ответила. Нырнула на самое дно памяти, за туманный барьер, нерушимый даже в самых ярких кошмарах. Зарылась в запертые на семь печатей детские воспоминания и окуклилась в них.

— Милорд, вы в порядке?

Кивнул.

— Да. Пока да.

Смеркалось. Путь лежал через поросший лесом склон. Извилистая тропка вывела к небольшому водопаду — звонкий горный ручей срывался с валуна. Здесь и решили заночевать. Дарий развел костер и вызвался дежурить до утра. Спорить не стал — ему-то, неписю, отдыхать не надо. Я же валился с ног от усталости. Малость пугал сон в виртуале, но раз уж начал — надо попробовать все.

В паладинском доспехе спать приятно — тепло, сухо, никакая тварь не укусит. Вытянувшись у огня, почти сразу ухнул в черное ничто. И тут из ниоткуда возникло бледное красноглазое лицо. Гил хищно оскалилась, схватила за руку и потянула вниз. Или вверх. Или еще куда-то — понятия не имел, где нахожусь, и есть ли тут стороны света. Словно оказался в глубоком космосе, окруженный далекими звездами — большими и маленькими, почти погасшими и ослепительно яркими.

Сущность потянула прямо к ним. Вскоре стало ясно — никакие это не звезды, а пузыри с воспоминаниями. Память нарезали на кусочки и заключили внутрь стеклянных шаров, как корабли в бутылки. Жаль, подробно не разглядеть — летели с такой скоростью, что фрагменты вертелись бешеным калейдоскопом.

Вскоре остановились у одного — совсем тусклого, заиндевевшего. Не сказав ни слова, Гил толкнула меня внутрь. Просочившись в шар, я вновь обрел очертания и вес. Услышал шум прибоя, ослеп от блеска Черного моря, коснулся босыми ступнями горячей гальки.

Узнал это место сразу. Городской пляж Ялты. В детстве часто ездил сюда с родителями. Все, как в те далекие годы, только нет людей. Ни туристов, ни лоточников, ни рыбаков на пирсе, ни кораблей. Впрочем, так даже лучше. Никто не мешает наслаждаться прекрасным солнечным видом.

Девушка промчалась мимо, задев рваными полами, и бомбочкой сиганула в воду. Поплавав немного, выползла на берег, взяла горсть мелких камешков и с ожесточением потерла бледное предплечье.

— Ничего. — Галька полетела прочь. — Как и на том проклятом острове. Никаких ощущений. Только вид приятнее. Да, безусловно. Красиво.

— Что тебе надо? — настороженно спросил.

— Ничего особенного. Поговорить. Потанцевать. Походить на корячках как гусь. Залезть на забор и постоять на одной ноге. Тебе жалко?

— Спать хочу...

— Ты и так спишь, балбес. — Она сжала кулаки и стрельнула в лицо струйкой воды. Еле успел прикрыться ладонью. — И видишь сон. Попроси — и сотку любой. Возьму кусочек оттуда, кусочек отсюда, перетасую, размешаю и — бум! — новый сюжет готов. Ты же любишь крутые сны, а не мутное нечто? Легко. Называй меня режиссером сновидений. Я — Стивен Спилберг спящего царства.

— Лучше сотки мне одежду. Что ни сон с тобой, то постоянно голый!

— Какой ты жадина! Уже и на голого парня посмотреть нельзя?

— Нет. Учти, я отлично знаю, как выбираться из таких снов. Или делай, что говорю, или сиди тут одна.

— Бе-бе-бе! Держи.

Как по волшебству на мне оказались легкие белые штаны и рубашка нараспашку.

— Давай бегать наперегонки?

— Не хочу.

— М-м-м... а на ручки возьмешь?

— Нет.

— Злой ты. А еще меня обвиняешь во всех смертных грехах. О! Придумала. Сейчас тебе все понравится. Гляди, как умею!

— Миша?

Я вздрогнул и обернулся. Напротив стояла Нила. Бриз играл в рыжих локонах.

— Где это мы? — Эльфийка удивленно огляделась. — Впрочем, неважно. Я так соскучилась. Столько лет прошло. Обними меня.

— Прекрати. — Я отступил на шаг.

— Ты не рад меня видеть? — Ее губки задрожали. — Я ждала тебя целую вечность! Все мои мысли и мечты были только о тебе. Неужели... все кончено?

— Это не смешно...

— Миша, я хочу тебя.

Бард начала раздеваться. Расшнуровала корсаж и оголила плечики. В груди вспыхнуло пламя и спешно перетекло пониже. Но оно было лишь спичкой на фоне лесного пожара. Меня затрясло от безудержной ярости. Повернулся к Гилгинот и со всей силы толкнул.

— Не смей трогать то, что мне дорого, тварь!! — заорал не своим голосом.

Пляж затуманился и задрожал, словно подернутый раскаленным воздухом. Видение исчезло, а сущность так и лежала, приподнявшись на локтях. Бледное лицо стало почти белым, отрешенный взгляд нацелился в одну точку. Никогда не видел ее настолько ошарашенной и... перепуганной?

— Извини. Просто есть воспоминания, которые... слишком личные. Ими не делятся. И уж тем более не позволяют извращать.

Девушка молчала.

— Я не оправдываюсь. Руки распускать — последнее дело. Прости.

Она хохотнула.

— Думала, ты крутой. А ты няшка-добряшка.

— Пусть так. И что? Какое тебе вообще до меня дело?

— Пф. Никакого. Совершенно. Подумаешь, живу в твоих воспоминаниях. Сущая ерунда. Пустяковина.

Гил завалилась плашмя и стала рыть галечного ангела. До чего мощный, однако, искусственный интеллект. От живого человека не отличить. Вот бы в земные игры такой.

— Милорд! — громом грянул с небес знакомый голос. — Пора вставать!

— Уже? — удивился я. — И часа не прошло!

— Это здесь. — Красноглазая сладко потянулась. — А там рассвет. Знаешь, время относительно.

Меня аж передернуло.

— Знаю... Слишком хорошо знаю.

Ох уж эти сюжетные сны. В половине игр главного героя глючит, и нам дают побегать по крышесносным уровням в глубине больного мозга. Но с полным погружением ничто не сравнится. Надо ж так закрутить.

— У нас еще есть пара минуток. Можно загадать желание напоследок?

— Смотря какое.

Она встала и отряхнула платье.

— Обними меня.

Я нахмурился.

— И все?

— Конечно. А ты на что рассчитывал? Губу-то закатай, малыш.

Буркнул смущенно, отведя взгляд:

— Ни на что я не рассчитывал. Колись, в чем подвох?

— Боги... Да ни в чем. Неужели девушка, просидевшая одна тысячи лет, не имеет права на капельку тепла?

— Ладно. — Расставил руки и шагнул к ней.

Гил отступила и ткнула меня пальцем в грудь.

— Не так быстро. Обними не абы как, а искренне, по-дружески. Абы как могу и вон тот валун потискать. А надо с нежностью, с лаской.

— Ну и запросы.

Девушка насупилась и опустила голову, бледные плечики поникли.

— Я тебе не нравлюсь? Совсем-совсем?

Вздохнул.

— Я даже не знаю, что ты такое.

— Склероз одолел? Я древняя сущность, рожденная меж звезд.

— А, теперь все понятно. Другое дело.

— Пес с тобой, — прорычала Гил и отвернулась. — Не хочешь — как хочешь. Насильно мил не будешь.

Мне стало безумно жаль ее. Поймал себя на неловкой мысли, что отношусь к куску кода как к живому человеку. Да, гениально написанному и скомилированному куску, но все же части одной большой компьютерной программы. Слишком уж она талантливо отыгрывает роль. Ясно, почему такие развлечения считаются крайне опасными и почти во всех произведениях записываются на сторону зла. Взять ту же "Матрицу". Если на Земле кривые полигоны и примитивнейшие искины вырывают тысячи людей из реальности, то в подобной имитации и вовсе потеряешь всякий интерес к унылому серому настоящему. А уж сколько книг и фильмов посвящены печальной любви человека и машины.

Наверное, в обычной игрушке сейчас бы всплыл выбор с таймером: обнять или отстраниться. Подумав немного, выбрал первое. Гил хоть и безумна, но как персонаж шикарная. Нечто среднее между chaotic good и lawful evil. Люблю таких вот неоднозначных неписей.

Осторожно прижался к ней, она потерлась макушкой об подбородок.

— Тепло.

— Ты так и не ответила.