Нет Прощения!

Мое дыхание остановилось. Я был уверен, что если он сейчас позовет меня, моя личность умрет навсегда, конечной смертью, но он молчал. И Лаки тоже молчал. По его лицу катились слезы, и это вернуло меня назад. Я видел, как он борется с собой. Взаимодействие закончилось, Мэлрик повалился на спину, подставляя падающему снегу свое безжизненно-пустое лицо. Лаки резко встал, пристально глядя на него. Потом, видимо, решившись это сделать, наклонился над ним, взял его одной рукой за затылок, второй — за подбородок, и остановился, не в силах выполнить всего лишь одного движения.

Эмпи никогда не убьет эмпи. Это — истина из истин, он может убить только случайно, по неосторожности, сбив, например, машиной, но намеренно — никогда...

— Мэл, мне жаль, что я не оказался здесь раньше, — услышал я хриплый голос Страйка. А потом раздался хруст разрываемых позвонков. Лаки поднял на меня глаза, их радужка призрачно светилась. Он тяжело дышал, как и я сам.

— Ты... убил его?.. — выдавил я, подходя ближе. Мэлрик безмятежно глядел на звезды, видимые ему одному.

— Нет, — ответил Лаки так же тихо. — Я освободил его.

Иго набросился на нас, едва мы вошли в помещение десятого блока. Все овощи, работавшие в нашем секторе и попавшие под ментальное воздействие Мэлрика, были напуганы, они не слушались охранников, тупо натыкаясь на стены, и друг на друга, и я надеялся, что никто не обратит на нас внимания, если мы будем вести себя так же. Но Иго считал по-своему. Он поглядел на Страйка и тут же обо всем догадался. У зомби не светятся глаза. Зомби не способен на эмоции, даже самые примитивные.

— Стоять! — крикнул Иго, хватая Лаки за рукав, и заорал на охранников:

— Да загоните же их в блок!..

Те заработали дубинками, овощи потекли по коридору быстрее. Я остался стоять.

— Даже так... — протянул Иго, поворачиваясь ко мне. — Страйк и Токада... Я так и знал. — он засмеялся. — Я так и знал!.. Ты все же убил его? — спросил он у Лаки. — Как тебе это удалось? А? Кто тренировал тебя? Кто?!

Он схватил его за плечи, Лаки отбросил его руки в стороны, ударил в лицо. Иго полетел на пол, и в тот же миг боль обрушилась на меня вместе с предельным фоном.

— Я все узнаю, — услышал я голос Иго сквозь толщу воды, которая была уже повсюду, вровень с потолком. — Я вытащу из тебя все. А потом с тобой произойдет то же, что и с Мэлриком. Ты, наверное, удивился, увидев рядом с ним лопату? И подумал: "А как же он работает, если у него практически нет рук?", да?

Я застонал. Это действительно было очевидно. Иго прокинул нас, как маленьких детей!..

Страйк засмеялся, и я решился открыть глаза. Лаки свободно стоял напротив Иго, заложив руки в карманы комбинезона, и хохотал. Лицо Иго пошло красными пятнами.

— Я сломаю тебя, — прошипел он сквозь зубы. — Я отправлю вас обоих к нормалам, там любят таких, как вы. Мэлриком они, во всяком случае, остались довольны...

Меня снова накрыло ударом поля, но это был уже не Иго. Не знаю, как я понял это. Я провалился в сон, и Добрый Герой был все ближе и ближе. Потом доски пола вздрогнули от топота тяжелых ботинок. Мое сознание фиксировало все это без какого-либо участия разума. Вероятно, мои глаза оставались все время открыты. Я почему-то запомнил, что Лаки, стоя над поверженным противником, улыбался, когда они стреляли в него парализующими волнами. Потом он упал, прямо на Иго, и тот пронзительно заверещал, выкарабкиваясь из-под бесчувственного тела:

— К нормалам!.. Обоих!.. Немедленно!..

В меня стрелять не стали, просто схватили за шкирку и поволокли по коридору и дальше, под беснующийся отвратительный снег.

К тому моменту, когда железная дверь камеры с лязгом захлопнулась где-то за спиной, я почти пришел в себя. Они втолкнули нас в помещение, практически лишенное света, но я тут же увидел все, что надо. Множество пар голодных глаз глядело на меня с вожделением. Потом я разобрал небритые оскаленные лица нормалов, это были самые обычные уголовники, которым зачем-то оставили мозги, и они уже начинали вставать, гогоча и подталкивая друг друга локтями. Лаки закашлялся рядом со мной. Он не мог двигаться, но мог говорить.

Он посмотрел на меня и сказал мне:

— Убей их!

Добрый Герой занимал слишком много места, и мне приходилось наблюдать за этим со стороны и немного сверху. В комиксах Добрый Герой вел себя точно так же. Он разрывал чудовищ своим гипертрофированным ментальным полем, от чего вокруг его головы всегда крутился нарисованный нимб. Он разбрасывал вокруг себя кровавые ошметки инопланетной плоти, зеленая кровь хлестала на железный пол, но отчего-то это выглядело очень смешным. Кто-то истерично хохотал, перекрывая вопли о помощи, и мне безумно хотелось присоединиться к хаосу веселья, но мое тело больше не принадлежало мне. Когда на крики прибежала охрана, Добрый Герой успел расправиться со всеми нормалами. Кажется, он обрадовался, когда перед ним услужливо распахнулись двери. Элитная форма из бронеткани не помогала против взбесившегося эфира, они умерли, едва успев переступить порог.

Добрый Герой вознамерился покинуть это трупохранилище один, но каким-то запредельным усилием воли мне удалось захватить его внимание и отдать приказ. Добрый Герой послушно наклонился над Страйком, который все это время пролежал на боку, пуская кровавые пузыри, взял его за руку и поволок на свободу. Никто не мешал ему этого делать. Он добрел до стоянки военных машин, выбрал полуторатонный "диабло", почти такой же, как в комиксах. Вырвав дверцу кабины, он зашвырнул туда Страйка, забрался сам, положил на руль обе руки и неожиданно исчез, оставив меня одного. Я поглядел на свои руки. Они все еще светились.

— Ричи?.. — ошарашено спросил меня Лаки. — Ричи, давай, поехали!..

Я послушно повернул оставленный в замке ключ, вцепился в руль, и на меня навалилась тяжесть отходняков. Шкала боли стремительно нарастала, подступая к красному сектору.

— Да поехали! — заорал Лаки, пытаясь пошевелиться. — Вперед!

Добрый Герой исчез, но чтобы вести машину, хватило и меня одного. Выбив ворота, мы помчались напрямик по мусорной равнине, попутно собирая решетки огороженных секторов, скользя по самой кромке яркого света прожекторов и удерживаясь в пределах тьмы.

Потом, какими-то оврагами, нам удалось вырваться на заметенное снегом шоссе, и тут я погнал так, как никогда в жизни, опасаясь лишь одного — потери сознания. И когда я был уверен, что нам удалось уйти, дорогу неожиданно загородил грузовой трейлер с надписью "Нефтетранс" по всему борту, неведомо как оказавшийся здесь.

Я затормозил прежде, чем до меня дошло, что я делаю. Я слишком устал, чтобы бороться до конца. Вооруженные фигуры в бешеном хороводе метели сыпались из кузова и окружали нашу машину, а я сидел, как баран, и ничего не мог с этим поделать.

— Дерись с ними! — закричал Лаки. У меня едва хватило сил, чтобы взглянуть на него. Он все понял и закрыл глаза.

Я ожидал, что на меня обрушится град ударов, но они ничего не предпринимали, просто держали машину под прицелом, и все. Здоровенный детина с добродушным лицом заглянул в кабину, весело подмигнул мне и уставился на Страйка, улыбаясь все шире и шире.

— Это они! — крикнул он кому-то из своих. — Все отменяется! В машину обоих! Осторожнее!

Меня вытащили под снег и куда-то понесли, а потом я почувствовал легкий укол в шею, и мне неожиданно стало хорошо и спокойно.

ЛАКИ СТРАЙК — 4

1. Месса.

Музыка была живой, но не особенно. Бледная томная девица в декольтированном платье, обнажавшем почти все ребра, раскачивалась, как кобра в трансе, и мелодично шептала:

"Как глупо я себя вела,

Когда курила и пила.

Теперь я знаю это твердо,

Не мыслю жизни я без спорта.

Спорт, спорт, только спорт..."

Ей не хватало лишь наркотической сигареты в призрачных пальцах.

— Спорт! Спорт! Только спорт! — проревел Эрлиг на весь зал, и продолжал как ни в чем не бывало:

— Я в последний раз предлагаю тебе посетить мессу, раз уж пошла такая пьянка!

Пьянка продолжалась уже третий день. Времени, чтобы разыскать Эль, оставалось все меньше.

Лаки укоризненно взглянул на Эрлига.

— Сейчас мы допьем и отправимся дальше.

— А вот и нет, — осклабился Эрлиг. — Сейчас мы допьем и закажем еще. Ты пойми, дружище Страйк, это совсем неважно, отправимся мы сейчас или завтра с утра... Ты же все равно не знаешь, где она находится! — и он громко захохотал. Парочка неподалеку с возмущением поглядела на него и пересела за другой столик.

— Ты ведешь себя отвратительно, — заметил Лаки, ковыряя вилкой салат. — Мне стыдно за тебя.

— Поехали в церковь! — Эрлиг не слушал его. — Там сегодня как раз воскресная месса!

Помнишь это:

"Месса! Месса! Накуримся в мясо!

Черная месса высшего класса!.."

Его рев на время перекрыл музыку.

— Заткнись, пожалуйста, — попросил его Лаки. — На нас уже обращают внимание.

Эрлиг приосанился и помахал рукой привидению на сцене.

— Дружище Эрлиг сейчас разнесет этот чертов кабак, если ты не согласишься! — заявил он.

— Ну вот, началось! — вздохнул Лаки. — Вообще-то мы в ресторане...

— К дьяволу ресторан!

— Тише...

— А что я такого сказал? — Эрлиг снова потянулся за бутылкой семнадцатиградусного вина, и снова у него испортилось настроение.

— Ну как такое можно пить?.. Иэх! — он налил себе в бокал, поставил бутылку на место. Его не заботило, пьет с ним Лаки или нет.

— Дружище Эрлиг забыл, что дружище Трайтор выпотрошит мозги дружище Экстре и дружище Найку, если мы опоздаем, — напомнил Страйк.

— Вот я и собираюсь помолиться за них! — взвыл от смеха Эрлиг.

К ним подошел официант с подносом, на котором лежал счет.

— Это что? — спросил у него Эрлиг.

— Это счет, — объяснил тот. — Вы слишком громко себя ведете. Вы мешаете...

— Ты знаешь, кто я? — осведомился Эрлиг, начиная вставать.

— Хорошо, — Лаки положил ему руку на плечо. — Я согласен. Поехали в твою сраную церковь.

Он расплатился, Эрлиг прихватил с собой недопитую бутылку, и они отправились к машине.

Уже почти стемнело, и мокрый тротуар был залит неоновыми огнями. Монументальные здания центра, подсвеченные со всех сторон, удивляли нелепостью стиля, витрины дорогих магазинов притягивали взгляд помимо воли. Особенно поражал салон космической связи, где на двухметровой рекламной голограмме постоянно транслировался восход солнца, причем — в настоящем времени.

Менялись только очертания материков. Лаки и Эрлиг медленно ехали вдоль всего этого великолепия, с удовольствием глазея по сторонам.

— Ты не поверишь, но я был здесь всего четыре раза, — признался Страйк.

— За это стоит выпить! — Эрлиг вытащил из кармана прихваченный из ресторана хрустальный бокал и налил в него вина. Выпил, поморщился:

— Ну и кислятина!

— Это вино старше тебя, кретина, — сообщил ему Лаки.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Эрлиг.

— Что ты ничего не понимаешь в выпивке! — объяснил Лаки. — И вообще... Нам надо проехать в Единицу, а сейчас это сделать легче всего.

— Сразу же после мессы, ладно? — попросил Эрлиг. — Я давно не соблюдал ритуалов. Сначала мы заедем в церковь...

— Уже ночь, — напомнил Лаки.

— Ну да. Так вот. Сначала мы заедем в церковь...

— Погоди, — перебил его Лаки. — Разве церковь по ночам работает?

— Сейчас мы заедем в церковь и ты все узнаешь сам! — заорал Эрлиг.

— Не ори, я не глухой.

— Что?! Не слышу?!

Лаки отобрал у него бутылку, бросил несколько быстрых взглядов по сторонам, поверяя, нет ли по близости копов, и сделал пару глотков.

— Ты не эстет, — грустно вздохнул он, поглядев на Эрлига.

— Конечно, нет! — заявил тот. — Эстет в моем понимании сродни гомосексуалисту! Сам-то ты себя считаешь эстетом, ведь так?

— Лучше бы Трайтор выстрелил в тебя, а не в бедного Найка, честное слово!

— О, да! Найк точно эстет! Вы бы с ним отлично провели время!

— О, да! — передразнил его Лаки. — Далеко еще ехать?

— На окраину.

— Ближе к Единице, надеюсь?

— Ближе к Тройке.

— Че-го? — выдохнул Лаки.

— Можешь повернуть вон там, я знаю, как лучше срезать. Кстати, сколько сейчас времени?

Лаки посмотрел на телефон.

— Половина одиннадцатого.

— Прибавь газу, а то не успеем к мессе.

— Сколько ехать, урод? — жестко спросил Лаки.

— Зависит от тебя, — огрызнулся Эрлиг. — Хочешь, поведу я? Тогда доедем за полчаса.

Они доехали за три с небольшим. По мере удаления от центральных районов улицы становились все более и более запущенными. Потом потянулся Частный Сектор, затем — черное крыло лесопарка, и снова начались дома, теперь уже обычные бетонные коробки безо всяких наворотов. Здесь не было волшебных огней, а редкие уцелевшие фонари оттеняли черные пасти проходных дворов, где то и дело шевелились подозрительные тени.

— Жуть! — восхитился Лаки. — Не хватает старого кладбища!

Эрлиг хмыкнул.

Небольшая площадь перед администрацией была заполнена людьми. Лучи прожекторов лениво бродили по серой толпе, задерживаясь на транспарантах. Несколько полицейских машин дежурило неподалеку. Демонстранты вели себя спокойно, в применении силы не было необходимости.

— Вига Кермит предал свою черту, — по слогам прочитал Эрлиг. — Мы тоже хотим жить!.. А это что там?

— Купол — для всех, — разглядел Лаки надпись на белом полотне. — Как бы не так!

— Они что, протестуют только по ночам? — удивился Эрлиг. — Поехали отсюда!

Лаки свернул в переулок, но тот оказался перегорожен военным "рейсом".

— Не нравится мне все это, — заметил Эрлиг.

— А уж мне как не нравится!

Лаки сдал назад.

— Всем разойтись! — приказал бесстрастный голос через усилитель. — Немедленно очистить площадь!

Сумеречные люди лишь сильнее сплотили ряды. На их лицах лежала печать унылой решимости. Какая — то женщина визгливо кричала, тыкая в окружающих тряпичным свертком. Фары "флешкарра" осветили ее, и Лаки увидел, что в сверток завернут ребенок, а лицо женщины покрыто коростой солнечных ожогов.

Они проехали пару кварталов в обратном направлении, прежде чем свернули на нужную дорогу, где Лаки, чертыхаясь, наконец прибавил скорость. Городские окраины, погруженные в летаргический сон, проплывали в почти кромешной темноте, многие окна первых этажей закрывали бронированные ставни. Потом за чугунной оградой потянулся запущенный парк, и Эрлиг сообщил:

— Это то, что нам надо. Поезжай вдоль забора до арки, там свернешь.

Его ноздри раздувались от нетерпения, глаза блестели. За аркой начиналась аллея. Ветви столетних деревьев переплетались над узкой дорожкой, достаточно широкой лишь для одной машины. Гравий шуршал под колесами. Среди деревьев что-то белело, и Лаки с удивлением понял, что это — надгробные камни.

— Это кладбище, — глядя перед собой, сообщил Эрлиг.

Дорожка петляла и в конце упиралась в квадратную площадку, а дальше была церковь, небольшая и довольно уютная. Синие конусы прожекторов подсвечивали ее снизу, скользя вдоль боков, и смыкались на кресте, который сиял на фоне звездного неба. Пока они, не торопясь, подъезжали, начал бить колокол.