Поступь Палача

Игорь вздохнул и вернулся к разговору. Однако говорить было уже не с кем — Гуен, воспользовавшись тем, что хозяин отвлекся, ушел по-английски, не прощаясь. И опять, сволочь старая, не потревожил даже нитей сигнализации, не говоря уже о том, что на барьеры не обратил никакого внимания.

Ладно, ушел и ушел. И Игорь вернулся к осмыслению своих возможных действий в России и на Украине. Оставлять все на самотек он не собирался.

Нить осознания

1

Время шло, беловолосый больше не появлялся, и поднявшаяся в высших эшелонах страны паника понемногу улеглась. Тем более, что хватало других забот. Особенно с Украиной, где с подачи США сначала произошел фашистский переворот, а потом уже пятьлет продолжалась вялотекущая гражданская война. Впрочем, Украина русским давно надоела, и ей в новостях с каждым днем уделялось все меньше внимания. Хотят быть идиотами? Их выбор, пусть только потом не жалуются, что к ним относятся так, как они того заслуживают.

Русские делегации за прошедшие с исчезновения беловолосого месяцы пару раз не допустили на престижные конференции, снова дав понять русской бизнес-элите, что на празднике жизни она чужая и чуждая, что ждать ей нечего. Вообще. Никогда на Западе русским своими не стать по той простой причине, что Русь и Запад — это две антагонистичные, не приемлющие ценностей друг друга цивилизации.

Мир походил на медленно кипящий котел — то там, то тут что-то происходило, что-то взрывалось, что-то вскипало, однако глобальных изменений не было. США все так же пытались остаться единственной силой в мире, но у них это не слишком-то получалось — противостоящие этим попыткам страны понемногу усиливались, но собираясь сдавать своих позиций. А новой большой войны не хотелось никому, все надеялись добиться своего без нее. Однако демографическое давление нарастало, и многим постепенно становилось ясно, что без кардинальных изменений ситуацию не изменить.

В питерском ФСБ далеко не все успокоились, невзирая на то, что уже почти три месяца от беловолосого не было ни слуху, ни духу. Ситуацию продолжали держать на контроле и опергруппы с дела не снимали — поиск Андрея Белозерцева, пока безуспешный, продолжался.

Саенко потряс головой и заставил себя отвлечься от новостей ЖЖ — как ни странно, но в нем новости появлялись куда оперативнее, чем на новостных сайтах. Правда, далеко не каждой можно было доверять, но все же. Ему, как украинцу, было невыразимо больно от творящегося на родине предков. До следователя не доходило, как люди, чьи отцы и деды победили фашизм, сами стали фашистами и теперь прыгали с воплями, как бабуины какие-то, а не люди. Как можно радоваться страшным смертям людей в огне заживо?! Но радовались, буквально слюнями захлебывались от восторга и призывали и дальше жечь "колорадов", под которыми понимали всех не разделяющих их бесчеловечные взгляды. И не доходило до идиотов, за все пять лет войны так и не дошло, что не Россия и русские поднялись против них на юго-востоке, а местные мужики, которым поперек горла встали фашистские "ценности". За своих женщин и детей поднялись. А может, "укропатриоты" просто боялись это признавать, ведь тогда даже им самим стало бы ясно, что они чудовища...

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь буквально влетел Головатов. Едва войдя, он принялся изощренно материться, поименно поминая начальство с пожеланиями каждому интимных отношений с различными представителями земной фауны. Саенко даже забыл о своих переживаниях — заслушался. И в голову не приходило, что всегда спокойный эфесбешник может так разойтись.

— Что случилось, Николай Иванович? — не выдержал, наконец, он.

— Да достали! — буквально выплюнул Головатов. — Полчаса имели. Вынь, да положь им либо Белозерцева, либо тех, кто к нам суперменов присылал! А что я могу сделать, если ни единого хвоста, за который можно уцепиться, нет?!

Он обреченно махнул рукой, сел, налил стакан воды из графина, стоявшего на столе, и залпом выпил. Затем спросил:

— Что наши вояки?

— По Дальнему Востоку рыщут в поисках Непыйводы, — ответил Саенко. — Они с дедом, как местные рассказали, в тайге живут, в поселке редко появляются, недавно младший побывал там, забрал письма, но перехватить его не успели. А где именно они в тайге засели никто толком не знает. Поди найди. Ребята на вертолете над лесами шастают, топливо без толку жгут, но пока ничего не нашли. Кучу охотников и лесников напугали, да все не тех. Кое-кто говорит, что видел старого Непыйводу, но разброс по их показаниям километров двести.

— Черт! — сквозь зубы выдохнул Головатов.

— Одна только новость есть, — вспомнил следователь. — Утром информация поступила. Штайнер исчез, никто не знает, где он. Ни родители, ни друзья. Одна девица рассказала, что видела рядом с ним незадолго до исчезновения каких-то странных азиатов — то ли китайцев, то ли бурятов, то ли казахов.

— Так-так-так... — заинтересовался эфесбешник. — Вокзалы и аэропорт проверили?

— Проверили. Штайнер не использовал ни ЖД, ни авиацию — нигде его паспорт не зафиксирован. Скорее всего, покинул город на машине.

— Ясненько... Соврал, значит, парень. Что-то он знает, иначе не стал бы бежать. Проклятье!

— Не уверен, — покачал головой Саенко. — Совсем не уверен. Мало ли какие у него собственные дела могут быть. Вы мне лучше скажите, Николай Иванович, что там с исследованиями тела нападавшего? Или все еще нельзя?

Дело с трупом неизвестного существа засекретили почти сразу, даже членам следственной группы ничего не сообщали, сказав только, что это вне уровня их компетенции. Занимались этим некие структуры, не имеющие отношения ни к одной из известных спецслужб.

— Кое-что могу сказать, — обреченно махнул рукой Головатов. — Не все, сами понимаете. Вы слышали, наверное, что труп бесследно исчез спустя двое суток. Из охраняемого по последнему слову техники здания. Причем пропал только сам труп, препараты, взятые с него, никуда не делись. Такое ощущение, что тот, кто это сделал, просто не воспринимает нас всерьез. Труп убрал — и считает, что все в порядке. Зря, кое-что нашим яйцеголовым все же удалось выяснить.

— И что же? — подался вперед следователь. — Инопланетяне?..

— В том-то и дело, что нет! — покачал головой эфесбешник. — ДНК земная, только очень уж измененная. Современная наука не знает, как произвести подобные изменения.

— Но кто-то знает...

— Именно это и насторожило начальство. Белозерцева наверху похоже уже списали, не верят, что он выжил с такими ранами. Зато возможность создавать бойцов подобного уровня заинтересовала очень многих, а ученые сделали вывод, что этих громил вырастили из обычных людей, причем изменения произвели после наступления двухлетнего возраста.

— Добрыми тех, кто сотворил такое с детьми, не назовешь... — заметил Саенко.

— Это уж точно, — криво усмехнулся Головатов. — Больше всего нашим власть имущим не нравится то, что неизвестно, кто наши противники, чего они вообще хотят и как им противостоять. Аналитики пришли к очень простому выводу, который я вам уже озвучивал — нас не воспринимают всерьез, мы для неизвестных не враг, а всего лишь досадная, но мелкая помеха. Сейчас заинтересованные службы землю роют, пытаясь обнаружить следы деятельности их организации и уже немало нарыли. Мне известно только, что это несколько противостоящих друг другу структур. И одна из них стоит за всеми неприятностями последнего времени. В том числе и за творящимся в последние годы на Украине.

— Сволочи! — разъяренно выплюнул следователь, яростно сжимая кулаки.

— Все никак не успокоитесь? — приподнял бровь эфесбешник.

— Как я могу успокоиться, когда там фашисты женщин и детей убивают? Я же человек, в конце концов!

— Понимаю. Многие из нас хотели бы навести на Украине порядок, причем жестко, но в войну, тем более большую, которая обязательно последует за нашим вмешательством, нам влезать никак нельзя. И вы хорошо знаете почему, не последний человек в СК.

— Да знаю... — устало махнул рукой Саенко. — Только все равно тошно.

Затем взял себя в руки и поинтересовался:

— А что по поиску "близнецов"?

— О, вы подняли интереснейший вопрос, Петр Петрович! — сцепил руки на колене эфесбешник. — "Близнецов" обнаружено уже более двух сотен, причем обоего пола. Разброс по возрасту от года до девяноста. Все отличаются великолепнейшим здоровьем, даже старики. И еще одно — их ДНК немного, но отличается от ДНК человека...

— Ничего себе... — ошалело протянул Саенко. — Так что же это получается, они — не люди?..

— Люди, но не совсем, — вздохнул Голловатов. — Ученые дуреют, пытаясь понять, в чем именно их отличие, но пока так и не разобрались. Уверены только, что отличие кардинальное. Установлено, что у "близнецов" намного лучше память, они вообще не болеют инфекционными болезнями, самые опасные бактерии и вирусы в их телах просто дохнут в течение нескольких минут. Не подвержены аллергиям и прочей гадости. Да, не имеют аппендикса от рождения. В общем, немного более совершенны, чем мы. А так — обычные люди. Есть среди них и крестьяне, и профессора, и военные, и работяги. Бизнесменов нет, "близнецы" испытывают к занятию бизнесом некую иррациональную гадливость. Даже у нас в Конторе двух обнаружили — нормальные служаки, звезд с неба не хватали, но ни в чем предосудительном не замечены. О своих отличиях от обычных людей даже не подозревают, это установлено твердо.

— Пентотал?

— Его производные.

— Мда... — поежился следователь. — С чем же мы, черт возьми, столкнулись?..

— А никто не знает, — усмехнулся эфесбешник. — Потому-то такой переполох и поднялся. Говорю же, сегодня меня чехвостили в хвост и в гриву, требовали результатов. А откуда их взять?..

— Да, единственным следом был, Белозерцев, да и тот исчез, — согласился Саенко. — Жив ли?..

— Вот только он сам не понимал, что с ним творится, — скривился Головатов. — В общем, сплошная мистика.

— Но надо искать, выбора все равно нет.

— Нет. Вот только идей у меня никаких...

— У меня тоже... — развел руками следователь.

— А ваш приятель-интуит? — вспомнил о Пенкине эфесбешник.

— Зачем-то засел в ваших закрытых архивах, месяц уже сидит, а зачем — не говорит, — ответил Саенко. — Однажды только бросил, что много интересного накопал в материалах дел ведомства Ягоды конца двадцатых годов прошлого века. Вроде был тогда там отдел, занимающийся всякой чертовщиной.

— Вот как?.. — насторожился Головатов. — А ведь действительно... И почему никто об этом не подумал? Пожалуй-ка навещу я нашего общего друга в архивах. Погляжу, что он там нарыл...

Выпив еще стакан воды, он поспешно распрощался и покинул кабинет. Саенко некоторое время смотрел вслед, а затем пожал плечами и снова залез в интернет — идей по поводу продолжения расследования у него действительно не было никаких.

Андрей резко пришел в себя и открыл глаза. Последнее, что он помнил, было дуло автомата, выплевывающее в него рой пуль. О, Господи! Почему он жив?! После такого не выживают!

Парень повел глазами по сторонам и окончательно растерялся — бревенчатый потолок, немного паутины по углам, развешанные то тут, то там пучки сушеных трав. Слева стоял какой-то идол, никак не напоминающий привычные иконы, скорее древнерусского Перуна. Йо-мое, это где же он оказался? Андрей, конечно, бывал в деревне, но ничего подобного никогда не видел. Возникало ощущение, что он попал в далекое прошлое, но посчитать так не давала висящая под потолком лампочка без абажура.

Руки и ноги не хотели шевелиться, онемели, словно парень пролежал здесь не один день. Далеко не сразу Андрею удалось заставить себя перевернуться на бок, а затем с трудом, опираясь об лавку, сесть. Да, он, как ни странно, лежал не на кровати, а на широкой, застеленной медвежьей шкурой и небеленым полотном деревянной лавке.

Оглядевшись, Андрей понял, что находится в небольшой комнате, нет, скорее горнице. Два маленьких окошка давали немного света, поэтому было темновато, хотя снаружи, судя по лучам солнца, был белый день. Напротив лавки он заметил высокий, судя по виду, вручную сбитый из не струганных, только ошкуренных досок стол. На столе, прикрытая полотенцем стояла миска с чем-то мясным. По крайней мере, запах говорил об этом.

-Эй, есть здесь кто-нибудь? — позвал Андрей, его голос дрожал и хрипел, словно после хорошей попойки.

Снаружи послышался какой-то шум, затем дверь распахнулась, и в комнату, пригнувшись, пролез какой-то верзила метров двух, наверное, роста. Плечи полностью перекрывали дверной проем, поэтом проходил он боком.

— Андрюха! — радостно выдохнул вошедший, широко улыбаясь. — Очнулся, немочь бледная? Деда говорил, что сегодня в себя придешь, велел даже мяса тебе нажарить, а я не поверил...

Парень сперва непонимающе смотрел на него, а затем хлопнул себя ладонью по лбу, узнав, кто перед ним.

— Афоня! Страшно рад тебя видеть! Только где это я?..

— У нас с дедом дома, — объяснил молодой гигант, присаживаясь на массивный табурет напротив. — Появился весь кровью залитый. Еще зимой.

— Зимой? А сейчас что?

— Так лето, июнь.

— Что?! — чуть не подпрыгнул Андрей, не веря, что из его жизни выпало больше трех месяцев.

Забыв обо всем, он ринулся к окну и оторопело уставился на яркую зелень кустов сразу за стеклом. Снова не поверил, протер кулаками глаза, но ничего не изменилось. Господи! Да как же это?..

На негнущихся ногах отойдя от окна, Андрей буквально рухнул на второй такой же мощный табурет и растерянно уставился на Афанасия. Тот хмыкнул и покачал головой, затем пробасил:

— Неужто ничего не помнишь?

— Как стрелял в меня какой-то тип помню, а дальше ничего, темнота. Сейчас вот глаза открыл...

— Дела... — покачал головой молодой гигант. — Ну лады, слушай. Вывалился ты прямо из воздуха мне под ноги, весь кровью залитый, вместо груди мешанина мяса и костей была. Я уж подумал, что не жилец, когда ты затрясся, меня отшвырнул, что пушинку, плащ в клочья, все пули выблевал, а потом сверху огонь белый ударил. Тебя всего покрыл, а когда сошел — ран не осталось, все зажили.

— Невозможно! — ошалело выдохнул Андрей. — Такого не бывает!

— Я, пока сам не увидал, тоже думал, что не бывает, — хохотнул Афанасий. — А потом ты без памяти свалился. И три месяца пролежал. Даже не ел, не пил ничего — не подойти почти было, редко-редко когда тебя свечение не окружало. Не подпускало оно ничего. Дед в такие моменты тебя живой отпаивал, отвар это такой. А седня утром сказал, что ты скоро очнешься. Вот и очнулся.

Студент проклял про себя немногословность побратима — из его объяснений ничего не было понятно. Всегда Афонька вот так, пока добьешься, чтобы рассказал толком о чем-нибудь, семь потов сойдет. Не сразу удалось разговорить молодого гиганта, тот мычал, нукал, кряхтел, коротко отвечал, но в конце концов Андрей все же понял, что с ним произошло. И изумился. При этом четко понимал, да что там, был уверен, что ему сказали правду, какой бы невероятной она ни являлась. Но парень не понимал другого: как такое вообще возможно?