Чейзер, глава 11

Глава одиннадцатая: Дочка кондитера (окончание)

Странно все-таки устроены некоторые хомо сапиенсы. Это я о себе говорю. Вот чего мне, человеку двадцать первого века двадцати одного года от роду может не хватать в средневековье? Инстаграмма, твиттера, кабельного телевидения, возможности поболтать с девушками по сотовому, кофе-эспрессо и свежего тирамису?

Будете смеяться — мне не хватает лапши "Роллтон" и комфортного бритья.

За время пребывания в Десятигорье у меня отросла борода, но я не рискую побриться у местных цирюльников. Если бы вы видели эти заведения, поняли бы. Ну а "Роллтон" — испорченный у меня вкус, признаю. Но хочется, блин, аж вкус во рту стоит.

Но без "Роллтона" и станков "Жилетт" в мире Десятигорья можно обойтись, а вот без навыков обращения с оружием — вряд ли. Поэтому одним из пунктов моей программы было посещение Элии Колтерса.

Хозяин фехтовальной школы был удивлен моим вторым визитом, я прочитал это на его физиономии.

— Все-таки надумал? — протянул он.

— Надумал, — я положил на стол золотой.

— Мечи у тебя знатные, — сказал Колтерс. — Я еще в первый твой приход обратил на них внимание.

— У нас, у барчуков, все знатное.

— Да уж. Позволишь полюбопытствовать?

Я подал ему Солер рукоятью вперед. Колтерс взял оружие, ловко подбросил, поймал, взмахнул несколько раз, попробовал пальцем лезвие.

— Если это настоящий клинок, а не подделка, тебе повезло, джеппи, — сказал он. — Серьезный меч.

— Это Солер, — ответил я. — А второй меч Селенар. Слышал о таких?

— Я же говорю, если они настоящие, то ты владеешь настоящим сокровищем. Это и удивительно. Про парные клинки Торна только полный невежда не слышал. Будем считать, что мне повезло, и я их увидел воочью. И как можешь видеть, лужу под собой от восторга не наделал. — Колтерс вернул мне оружие. — Знаешь, пойдем со мной. Хочу тебе показать кое-что.

Мы пришли в тот самый фехтовальный зал, где я уже побывал несколько дней назад. На этот раз Колтерс провел меня в маленькую оружейную с весьма внушительной коллекцией разнообразного оружия, от метательных и охотничьих ножей до глевий и двойных секир.

— Вот мой меч, — наемник снял с подставки простой стальной меч с крестообразной гардой в черных кожаных ножнах. — Менестрели не споют про него свои куплеты. У него нет имени, и до меня им никто не владел. Этот клинок сковал кузнец, который работал в имении моего отца. Он был крепостным, и права ставить клеймо на оружие у него не было. Меч был выкован, когда я был пятнадцати лет от роду, а через год отец подарил его мне. И это был самый лучший подарок в моей жизни. Еще через полгода на нашу усадьбу напала шайка разбойников. Мои отец, мать и два брата погибли, а я спасся только потому, что отец за два дня до нападения отправил меня с поручением к нашему сеньору, барону Лебелю. Чувствовал что-то или знал о готовящемся налете — не знаю... Короче, вернулся я на пепелище, похоронил тела родных и поехал искать убийц. За три года нашел всех. Это было трудно, но я справился. Этот меч отведал их крови — всех семнадцати подонков, вырезавших мою семью. Самый простой стальной меч без красивой истории, без легенд.

— Да уж, — произнес я, впечатленный его историей. — Наверное, ты дорожишь этим клинком.

— После того, как я рассчитался с душегубами, я нанялся на службу к одному серьезному человеку в Лотремоне, — продолжал Колтерс, опершись на меч. — Пришлось мне тогда постранствовать, посмотреть на мир и в самых разных переделках побывать. И все эти годы при мне был этот меч. Работа простого деревенского кузнеца, парень. Пожелай я его сейчас продать какому-нибудь оружейнику, ублюдок важно надует губы и скажет, что больше полутора денариев за него не даст — мол, простой слишком, отделка не та, мастерского клейма нет. А мне вот насрать, что он скажет. Для меня лучше этого меча нет во всем мире. Он десятки раз спасал мне жизнь. Можешь про свои это сказать?

— Пока нет. Они у меня недавно и...

— Понятно. — Колтерс ухмыльнулся. — Подарок богатенького папаши. Щедрый дар, честно скажу. Нет в наших краях мечника, который не знал бы историю первого владельца этих мечей, Десмонда Торна, стража Красного Замка. И про его героическую гибель в Ростхольдском ущелье мне не раз на попойках менестрели пели. Как попал он в засаду, которую устроили на него дикие горцы, как рубил их бессчетно своими мечами, пока не оставили его силы, и горцы не убили его. И про то, как король Сэлден Благородный выкупил у вождя горцев Одвальда тело героя, чтобы похоронить с почестями. Двести марок чистого золота отдал за тело и двести за мечи. Говорят, эти мечи сами выбирают себе хозяина. Странный у них выбор на этот раз, но теперь они твои. Гордись этим, но помни, что Десмонда Торна, легенду пяти королевств, прикончили дикари, вооруженные деревянными палицами, лошадиными челюстями на веревках и длинными ножами из дрянного железа.

— В моих краях говорят "Против лома нет приема", — заметил я. — Похоже, это как раз тот случай.

— Это как сказать. Восемь лет назад наш отряд оказался как раз в тех местах, где погиб Торн. Нанял нас один купец, который вез в Лотремон из Висланда очень ценный груз. А горцы, как понимаешь, со времени героической кончины сэра Торна ничуть не изменились. Ночью они решили зайти к нам на огонек, глянуть, чем мы богаты и от этого богатства избавить. Нас в лагере было тридцать человек, включая пять караванщиков, сколько было их, только Вечным известно. Но бой был жаркий, парень, самый кровавый из всех, в которых я побывал! Уж не помню сколько атак мы отбили. К утру нас осталось восемь человек, прочие или пали, или из-за ран не могли сражаться. Но весь лагерь был завален трупами горцев! — Глаза Колтерса засверкали, на губах появилась улыбка. — Уж наверняка не меньше двух сотен мертвецов. Только я двадцать восемь дикарей зарубил. И опять при мне был этот меч без имени и без клейма. Меч, про который никто никогда не сложит легенду.

— Красивая история, — сказал я. — Жаль, что о ней никто не знает.

— Менестрели-пьянчуги и разные стихоплеты, что кормятся из рук знати, воспевают подвиги благородных вертопрахов, и большинство этих подвигов — чертов вымысел для наивных дураков. А вот о честных наемниках, кладущих жизни на чужой войне, никто и куплета не спел. Но мне этого не надо. Знаешь, почему я рассказал тебе все это, парень? Ты должен понимать, что легенды творят не мечи, а люди. И если легендарный клинок окажется в руках труса или неумехи, он перестанет быть оружием, превратится в простую железку. И что хуже — будет опозорен.

— Я не неумеха, и не трус!

— Я не хочу сказать, что ты никчемный засранец с шальными деньгами, в руки которого волею случая попали мечи героя. — По улыбке Колтерса я понял, что я в его глазах богатый засранец и есть. — Речь о другом, джеппи. Настоящий воин будет драться до последнего вздоха, насмерть. В умелых руках не только добрый меч, но и крестьянская мотыга, штакет из ограды или даже булыжник становятся грозным оружием. В умелых, джеппи. Так что помни об этом. И учись, уж если надумал стать таким воином.

— Затем и пришел.

— Тогда три правила: выполнять все, что я говорю, платить наличными по первому требованию и не опаздывать на уроки, — Колтерс поместил меч обратно на подставку. — И не смотри на меня волком. Десмонд Торн мечтал о мечах, которые могут сразить любую тварь. В легенде говорится, что Фьюри Монхэмский выковал для него клинки, напитанные магией Солнца и Луны и смертоносные для всех порождений магии. Волшебные они, или нет, но тебе досталось отличное оружие, так будь его достоин. Или отдай мечи настоящему бойцу, а себе купи позолоченную зубочистку, которой будешь щеголять перед барыньками на пирах или турнирах. А теперь, если не передумал, давай работать. У меня не так много времени...

* * *

Свой первый урок у Колтерса я, наверное, запомню до конца жизни. И пускай мы фехтовали не на мечах, а на палках, вроде тех, что используются в японском кендо — это неважно. Я действительно понял, что владение оружием настоящее искусство, и я в нем полнейший дилетант. Колтерс велел мне надеть под куртку еще и нечто вроде ватника с красивым названием "акетон" для гашения ударов, однако даже несмотря на такую защиту я чувствовал себя, как кусок мяса после пяти минут знакомства с тяпкой для отбивания. Колтерс буквально засыпал меня ударами, и хорошо, если я умудрялся отразить хотя бы один из пяти! Впрочем, Колтерс прекрасно понимал, с кем имеет дело, поэтому давал мне отдышаться, перемежая избиение теорией.

— Да, давненько я не имело дела с таким рохлей. — насмешливо заявил он. — В настоящем бою ты долго не продержишься. Начну с того, что ты пытаешься отбивать удары, а не уворачиваться от них. Хороший боец стремится увернуться, ускользнуть от удара, особенно если его противник — здоровый бугай с тяжелым оружием. Бережет свой меч, не допускает сцепления с клинком противника, а уж тем паче с тяжелым ударным оружием. Парировать мечом хорошо поставленный удар боевого молота, булавы или тяжелого топора дело почти безнадежное — или запястье вывихнешь, или клинок переломится, или просто не удержишь удар. Ты же не хочешь, чтобы в разгар боя твой меч сломался? Потому запомни хорошенько — лучше увернуться, уклониться от удара, чем отразить его. Теперь второе: ты очень плохо двигаешься. Медленно, предсказуемо, вперед-назад по прямой. Передвигаться в бою надо быстро и разнообразно — вбок, назад, вперед, потом снова вбок, снова назад. Танцуй вокруг противника и не давай ему просчитать, куда, в какую сторону ты двинешься в следующее мгновение. Неповоротливый неуклюжий боец — пропащий боец, особенно, если противников несколько. Я предпочту встретиться в поединке с закованным в латы тяжеловооруженным кавалером, чем с парой наемников в коже и с короткими мечами. И еще, всегда сбивай темп движений. Ломай планы своего противника, навязывай ему свой бой. Но это не основное. Есть четыре правила, парень, которые ты должен запомнить, как главные молитвы. Правило первое: ты должен научиться крепко стоять на ногах и сохранять равновесие в любой ситуации. Если тебя собьют с ног, ты покойник. Правило второе: ты должен чувствовать оружие. Худшее, что ты можешь сделать — это вцепиться в свой меч, как деревенская дура в первого попавшегося жениха. Оружие должно стать продолжением твоей руки, а еще лучше рук, потому что хват двумя руками удобнее, надежнее, и удар с двух рук всегда сильнее. Правило третье: не позволяй себя обойти. Правильно выбирай позицию, чтобы тебе не зашли во фланг или не зажали в угол. И четвертое правило: всегда смотри противнику в глаза. Читай в них его мысли, угадывай, что и как он будет делать.

— Разве такое возможно?

— Могу показать. Сейчас я буду только парировать твои удары. Атакуй!

Я с готовностью пошел вперед, и с изумлением понял, что Колтерс прав — в последующие десять секунд он с издевательской легкостью отбил все мои хитрые выпады, прикрикивая при этом "Голова!", "Правое плечо!", "Левый бок!" — называл именно те места, куда я собирался ударить.

— Видишь, все просто, — заявил он, сделав мне знак остановиться. — Ты смотришь в то место, куда собираешься бить, и я это вижу. Вот почему важно смотреть врагу в глаза. Это вопрос твоей жизни и смерти, джеппи. Хороший воин всегда предугадывает действия врага. Хитрость и тактика так же важны, как сила и ловкость. Запомнил?

— Да, запомнил. Еще полезные советы будут?

— Конечно, будут, и не только советы. Сейчас я покажу тебе один хороший удар. Становись в позицию.

Хотя я знаю, чем удар оберхау отличается, например, от цорнхау, и что есть удары засечные и подплужные, однако же мало разбираюсь в историческом фехтовании, так что не смогу правильно и подробно описать, что именно показывал мне Колтерс в этот час. Досталось мне крепко: все мои промахи и неправильные действия он немедленно наказывал больнючим ударом по рукам, причем делал это так точно и молниеносно, что не было никакой возможности увернуться. В конце концов, загоняв меня даже не до седьмого, а до семьдесят седьмого пота, Колтерс заявил, что для начала достаточно, и урок окончен.

— Пару дней будешь страдать от болей во всем теле, но это пройдет, — заявил он напоследок. — Жду тебя через неделю, джеппи. С деньгами.

На улице у меня закружилась голова, пришлось сесть на каменную тумбу на обочине и ждать, пока не пройдет. Придя в себя, я побрел в гостиницу и первым делом потребовал себе в комнату много горячей воды. Сняв с себя куртку и насквозь промокшую рубаху, я ахнул — мои плечи и руки были сплошь покрыты синяками и кровоподтеками. Ничего себе тренировочка! За мои деньги меня же и отметелили по первому классу. А с другой стороны...

— "Ты же сам этого хотел, — съязвил внутренний голос. — Ты наконец-то понял, в какой мир попал. Понты с коллекционными мечами и курткой из драконовой кожи прокатят где-нибудь в военно-историческом клубе в нашей реальности, но только не здесь. Тебя уже несколько раз почти убили. Ведьмы в Адовой пасти, еще одна ведьма в Альдре, бандиты у источника, кадавр в Ланфрене — тебе мало? И все четыре раза ты уходил благодаря удачному стечению обстоятельств, чужому вмешательству, а не собственным умениям. В пятый раз рядом не окажется никого, и тогда все, конец фильма. А то, что ты прирезал парализованного Клемана или вышиб мозги одержимому в корчме, совершенно ничего не значит. Это опасный мир, чертово глухое средневековье со всем набором милых средневековых развлечений, от разбойников на дорогах и наемных убийц, подкупленных твоим как бы родственником, до демонов, бродячих мертвецов и ведьм. И самое интересное ждет тебя впереди. Так что учись, студент!"

И ведь не возразишь, реально, нечего сказать. В книжках про попаданцев, которые я читал в своем мире, все было просто и эффектно. Не успел попасть в чужой мир, как завалил какое-нибудь монстрозное мурло, и его кровь сделала тебя сверхчародеем или сверхвоином. Или наш герой, офисный батан-очкарик из Нижнедрищенска выпивает эдакий чудо-эликсир, враз становится непобедимым и одной левой выносит полчища эльфов, орков, драконов, зомбаков и некромантов. Смешно, блин. Так было в книжках, а вот в жизни все совсем не так. А мне ведь эти романы нравились, я их взахлеб читал...

Кое-как умывшись, я, охая и ругаясь, лег на спину и закрыл глаза. Все тело горело огнем, мышцы будто окаменели, но постепенно боль стихала, и я задремал. Снилось мне что-то совершенно лихорадочное, и я проснулся на закате, совершенно разбитый, будто по мне танковый полк проехался. Ясен пень, в таком состоянии никуда ехать нельзя. Так что я вынужден был отказаться от поездки в Донкастер.

Я проболел целые сутки, облегчение наступило только к вечеру следующего дня. Обеспокоенный хозяин несколько раз порывался позвать лекаря, но я не дал — лишних денег у меня не было. Лишь утром третьего дня я почувствовал, что вроде как отошел от последствий "тренировки" и отправился в Донкастер.

Магазин Окана я нашел без особых хлопот — он располагался на первом этаже старого каменного дома, обращенного фасадам к серым высоким стенам главной городской тюрьмы Дэдхаус. На мой вкус, очень уж мрачное соседство. Хозяин лавки, худой седеющий длинноволосый аскетичного вида мужчина лет сорока, даже не посмотрел на меня, когда я вошел — он стоял ссутулившись за прилавком, взвешивал какие-то порошки на аптекарских весах.