Контактёр. Глаз алмаза

Последней, уже мутной мыслью было о том, что мама опять ругаться будет. О том, что я ее могу вообще не увидеть, даже не думалось. Зная мою маму, можно не опасаться — она и с того света достанет, только для того чтобы нравоучениями накормить и весь мозг, до блеска в черепной коробке, ложечкой выскрести.

— Мама, — все что и успела шепнуть с тоской прежде, чем вырубиться окончательно.

* * *

Пустота отпускала меня медленно, словно не хотела расставаться с новой игрушкой в своем царстве безжизненности.

Удивительно, но самочувствие было вполне сносным, а по сравнению с тем, что было в последний раз — так и вообще, отлично. Еще не открыв глаза почувствовала знакомые с детства запахи. И внутреннее напряжение начало потихоньку отпускать, уступая место облегчению и чувству защищенности.

Знаете, как в детстве, когда все время уверен, что мама от всего убережет. Я была в нашем старом лесном домике — можно сказать родовом гнезде. Дом, скрытый глубоко в лесу на горных склонах, был уже не одно столетие прибежищем моих предков. В нем я родилась, а потом и проводила с мамой каждое лето.

Когда-то этот дом создавался как убежище для саламандр нашего рода. Потому это двухэтажное здание оплетенное заклинаниями буквально соответствовало поговорке ' мой дом — моя крепость'.

Именно из-за его защищенности, а еще и экранирующего щита женщины нашего рода приезжали рожать из-за опасения, что кто-то заметит неконтролируемый всплеск силы, закономерно происходящий в момент рождения ребенка.

Экран удерживал вырывавшуюся в эфир энергию и по толстым нитям связующего заклинания, перенаправлял ее на аккумулирующие амулеты, которые были равномерно включены в несколько кругов энергетической системы и подпитывали все имеющиеся в доме заклинания.

И вот вопрос, а что я здесь делаю? Нет-нет, я конечно, рада, что оказалась здесь, но... мне казалось, что моя спина и явное сотрясение мозга можно было и дома, в городской квартире, подлечить.

Ладно, пора выбираться из собственного лежбища и идти заполнять мои провалы в памяти, а то как-то напрягает эта неизвестность. Откинула в сторону мягкое пуховое одеяло, из тепла которого совсем не хотелось выбираться одной недокалеченной саламандре. Сползла с кровати и даже минут пять без поддержки простояла самостоятельно, пока не бухнулась обратно.

Оказалось, что то самое сносное самочувствие — оно только тогда такое, когда лежишь в кровати и не отсвечиваешь. А вот когда встаё-о-о-ошь... слабость я почувствовала такую, что даже наверное пресловутый котенок был бы сильнее меня. Коленки трясутся, ручонки треморят, а саму на 'море волнуется раз!' раскачивает.

Кошмар!

Нет, не то, что я грохнулась кошмар(хотя и это, наверное, тоже), а то — что падая зацепила на прикроватной тумбочке большую фарфоровую чашку с ложечкой, которая благополучно с громким 'дзинь' встретилась с полом и раскололась. Хорошо хоть пустая была... Но, плохо, что в доме теперь разве что только глухой не узнает, что я в полном своем сознании и готова к приему посетителей.

Так и есть. По деревянным, дубовым ступеням, знакомым с голопопого детства, с первого этажа топот босых ног отбивал, скажем так, похоронный марш моим спокойным минуткам. Мама. Только она в этом доме бродит без обуви, натягивая только носочки разной толщины и плотности вязки в зависимости от времени года.

Дверь в комнату шандарахнулась об стену, а я непроизвольна вжалась в кровать и... так вдруг сильно захотела забуриться под одеяло, чтоб никто и никогда не нашел мою уютную теплую норку...

— Ага! — честно, прозвучало, как приговор, — Ну-у-у, каяться будем?!

— Будем, — пробурчала я, аккуратно высовывая нос из своего укрытия и пытаясь придать собственно физии независимый вид. Получается, видимо, плохо. На маму не подействовало. Впрочем, на нее это вообще редко действует, — а в чем?

Наглеть так наглеть. Косяков у меня много, но хотелось бы все же хотя бы часть их сохранить в тайне от маман, так что пусть выкладывает свою версию, а там уж посмотрим, как отбрехиваться буду.

— Ночью неизвестно где, неизвестно с кем шлялась? — у нас начался блицкриг из вопросов и ответов? Ладно:

— Шлялась.

— Одной драки мало было, во вторую без подготовки влезла?

— Влезла — покаянно.

— Мужика хорошего чуть со свету не сжила и сама туда же лыжи навострила, — даже обидно немного стало. Он, значит, хороший, а я так... погулять вышла.

— Отклоняется — я не специально, — закутавшись еще сильнее в одеяло, пробурчала. Ну и пусть с ним носится, а я...

Мамин огонь возмущения, тем временем, не утихал.

— У тебя все не специально, а чтобы вы делали, если бы я не успела?!

— Так ты ж успела, — и сразу не отходя от кассы, — кстати, как ты там оказалась, где мой напарник и почему мы здесь?

— Тебе так же по пунктикам отвечать, — ехидно так. Ну, это у нас семейное, так что я даже внимания не обращаю.

-Желательно, — важно кивнула, — я же тоже не увиливала от твоего допроса.

Она только зубами скрипнула, но продолжила.

— Ладно-о-о-о, — плюхнулась на угол моей кровати и начала свою версию излагать, — что у тебя в голове, я не знаю. Сколько раз говорила, мать всегда слышит, когда ее ребенок при смерти и зовет.

— А я умирала что ли? — честно говоря, смутные подозрения были, но как-то не верилось, что ситуация вышла настолько фиговая.

— Да, черт тебя возьми! — от мягкой думки, что валялась у изножья кровати, увернулась с трудом.

— Все-все не перебиваю, — вытянула из-под одеяла кончики пальцев в жесте 'сдаюсь', — только внимаю.

Сама же начала немного вспоминать то, о чем мама когда-то говорила. Саламандра всегда чувствует и слышит зов своего ребенка, даже если этот детёныш — уже давно самостоятельная взрослая особь.

Но, главное не это — кровная связь в такие моменты помогает открыть путь огня. Это не полноценный телепорт в обычном его понимании, но некая его разновидность, которая дает возможность быстро переместиться в такие моменты опасности для потомства. Вот мама им и воспользовалась, сразу оказавшись рядом с нами.

— ... ну вот, выхожу я и вижу полуживую инсталляцию — справа на тебе труп какого-то мужика; с ним в обнимку полуживой оборотень в звериной форме, на левой твоей части тела обосновавшийся; и эти две туши вдавливают малолетнюю чешуйчатую сдыхлю в землю. Кровищи уже набежало...

— Подожди, чьей кровищи-то?

— Так твоей.

Я немного зависла, потому что четко помнила, что когда падала, была целее всех целых. В смысле, кровищи там взяться было не откуда. Ну, вот совсем.

— Да все тут просто, этот недоучка, с которым вы дрались, как раз перед собственное кончиной новое заклинание плёл и... недоплёл. Вот оно тебе незаконченное прямо в живот и угодило.

У меня от ее слов глаза решили перебраться поближе к линии волос, на лоб в смысле полезли. Если верить сказанному — то быть бы мне сейчас однозначно похороненной. Заклинание, даже не законченное, таких бед натворить при прямом попадании в тело может...

— А-а?.. — задать закономерный вопрос, почему я тогда все еще жива, мне не дали.

— Скажи спасибо оборотню своему, — мама хмыкнула задумчиво, — часть выпущенной энергии он на себя оттянул. Осознанно, заметь. Только потому вы оба и остались живы.

— То есть, он где-то здесь, — полу утвердительно поинтересовалась я.

— 'Здесь', — что-то не нравится мне этот взгляд, — в соседней комнате 'кукует', на волю просится.

— А чего не отпускаешь? Он же тебе все рассказал, кажется, — неужто, мой невольный подельник маму заинтересовал? Интересненько.

— Рассказал, — еще один фырк в мою сторону, — во-первых, не всё, а во-вторых — откуда я знаю, что он не соврал мне и не навредит тебе своим побегом еще больше. И вообще, я сейчас тебя допрошу и пойду показания сверять. Может, чего и выужу из вас обоих... тоже мне, партизаны-ветераны сыскного фронта.

— Мам, ты сейчас кого пытаешься надуть? Мне ли не знать, что ты от всех, кроме меня, ложь чувствуешь на раз.

Дар этот у нее с рождения был, но очень слабенький — практически на уровне интуиции. Правда, даже этого хватило, чтобы моя незабвенная с ослиным упрямством, шаг за шагом, смогла развить его до вполне приличных навыков, чем и пользовалась в последнее время постоянно без зазрения совести. Вот только с близкими родственниками у нее прокол получился... ну и с папой. Его она тоже не могла прочитать... почему-то.

Мне иногда кажется, что это было первопричиной ее чувств к нему. Иногда, особенно с близкими, хочется оставаться в неведении относительно некоторых вещей и просто верить тому, кто тебе дорог. Знать истину всегда... утомительно. Очень. Хочется отдохнуть и от этого.

— Да, — вздох сожаления заставил меня улыбнуться, — жаль с тобой это не работает.

— А, так иногда хочется... Да, мам? — улыбка уже больше не сползала с лица.

— Ну и чего лыбимся? — проворчала она, решив сменить тему, — еще скажи, что я неправильно сделала, что оборотня твоего отсюда не выпустила.

— Не скажу, — выбравшись немножко из-под одеяла, пожала благодарно ее ладошку, — даже наоборот, скажу 'спасибо'... и еще спрошу.

— Чего спрашивать будем? — было видно, что ей хоть и приятно мое отношение, но просто так свои бастионы она не сдаст. И на вопросах партизанить будет еще похлеще меня.

— Как ты нас смогла оттуда вытащить и почему такая веселая? — честно говоря, ответ на второй вопрос меня волновал даже больше, чем на первый.

Нет, ну правда. Зная свою родительницу, можно было бы сейчас предположить совершенно иную реакцию на почти-смерть единственного ребенка. А тут... улыбочки, взгляды смешливые и глаза такие... хитрые-хитрые. Сразу пятая точка какую-то гадость чувствует.

— Ну, про 'вытащить' это легко, — изящная рука в привычном жесте взмахнула вверх, — мужику твоему огонь родной стихией оказался. Видать, кто-то из предков огненным магом был, так что провести его с нами по огненному пути легко было. А уж тут мне Битэг с Юэном помогли.

Ну, это да. Наши брауни — семейная пара домашних помощников из малого народца, — папино наследство. Вернее, не то чтобы наследство... брауни — создания вольные, просто они с детства за папой присматривали и, когда он на маме женился, за ним сюда перебрались, не желая оставлять без присмотра.

А потом, после его гибели, уже меня опекать начали. Кстати, удивительно, как еще эта парочка не появилась здесь, чтобы отчитать одну непутевую меня. Их 'бич и непомерную ношу'. Через миг до меня дошло то, что мама сказала, и заставило вскинуться:

— Он не мой!

— Кто?

— Мужик, тьфу ты, оборотень.

— А оборотень, что — не мужик?

— Он не мой мужик, как ты изволила выразиться, и перестань делать вид, что не поняла, о чем я! — мамины инсинуации пришлось пресекать сразу, а то к концу дня она нас и поженит уже... пока только мысленно. Но, зная ее упорство...

То, что мамуля пытается увести разговор в сторону — не вооруженным глазом было видно. Но, как-то вяленько она это делала. Такое впечатление, что ей в принципе все равно, узнаю я ее свежую тайну или нет. Что очень даже неплохо — дает надежду на получение правдивого ответа еще сегодня.

— А что со вторым?

— С мужиком, что ли? — и сделав самые честные глаза в мире, продолжила, — Я его труп еще вчера ночью в наш гостевой одиночный склеп отправила, потом сама разберешься, что с ним делать. Твой труп — тебе и закапывать...

Понятливо покивала, есть у нас схрон для непредвиденных трупов с незапамятных времен. Тоже наследство — теперь уже от бабушки. Нет, она у нас не маньячила — просто времена были суровые и иногда слабой, одинокой женщине приходилось защищаться от всяких там... инквизиций и прочих неблагонадежных элементов. Вот гостевой склеп, затерянный далеко в горах и служил иногда последним пристанищем особо надоедливых особ. Правда, недолго — до первого погребального костра.

— Про мужика второго — это хорошо, — все же настроилась на нужный лад я, — Я говорю, что со вторым вопросом.

— С каким?

— Ма-а-ам...

— Да ладно, все равно потом узнаешь, — начало... настораживает.

— И-и-и... не тяни.

Смешливость пропала в момент. Как будто с нее одним движением руки сорвали маску, оставив не совсем серьезную серьезность. Странно звучит, да... но, чувствовалось — несмотря ни на что, результат произошедшего ее радует.

Да, именно так — результат. Я, наконец, смогла сформулировать одним словом, что меня во всей этой ситуации напрягало.

— У тебя весь живот разворочен был... и крови много ушло, так что выбора у меня особого не было, — мелькнувший в ее глазах застарелый испуг, заставил перебазироваться поближе и обнять покрепче, делясь с ней своим теплом, — так что мне пришлось Аодх задействовать.

От произнесенного я даже закаменела на минуту. И все же решив, что ослышалась, чуть отодвинулась и заглянула ей в глаза — может, шутит. Нет, шутки тут не причем.

Аодх — с гаэльского переводимый как огонь, — ритуал не наш. Тоже папино наследие, переделанное когда-то им же под энерго-потоки саламандр.

Изначально драконье заклинание, знание которого было подарено первым магам— детям драконов от человеческих возлюбленных. Под магов же и переделанное. Заклинание первородного огня, забирало несколько лет жизни у заклинателя для полного восстановления у больного.

Это самое восстановление шло по заданной программе — приведенная, произнесенной формулой, в действие магия считывала остаточную память с кода клеток организма и восстанавливала тело в мельчайших подробностях до того состояния, в котором оно было заданное заранее время назад. Если был у тебя год назад шрам от чирья на левом полупопии — на том же месте и появится, хоть ты его и свел полгода назад. Сила заклинания регулируемая — и чем более поздняя точка отсчета назначается для воздействия, тем большее количество лет забирается у заклинателя.

Сами понимаете, люди собственными годами ради посторонних жертвовать не будут, так что ритуал этот используется редко и только любящими родственниками.

На минутку стало страшно за маму. В нашем случае — это была чистой воды афера. Теоретически измененное еще отцом, ни разу не опробованное в нашем, новом, варианте заклинание, могло не просто меня убить, но и ее иссушить до тла, забирая всю жизненную энергию.

— Сколько? — голос от пережитого испуга осип.

— Год, — теплая ладошка с нежностью прошлась по моим спутанным волосам.

— Год чего? — отодвинулась посмотреть в глаза.

Я должна знать правду.

— Мой год, — озвученная информация заставила облегченно выдохнуть.

— А, у меня? Тоже год?

— Нет, — она довольно потрепала меня по макушке, — у тебя два.

Сердце успокоилось окончательно. Хорошо, что только два, а то не хотелось бы выглядеть в свои двадцать семь после обновления всего организма, на десять лет моложе. Моей новой внешности семнадцатилетней соплюшки в работе мало кто бы доверял. Даже несмотря на то, что все будут знать мой настоящий возраст, рефлекторно будут вести себя соответственно внешности.