Дранг нах Зюден

Что касается тяжелого танка КВ-1, то он был полностью неуязвим для танков и пушек вермахта. Единственное, что могло повредить это бронированное чудовище, были зенитные орудия и гаубица, выставленная на прямую наводку.

В довершении осмотра, русские любезно позволили майору сфотографироваться на фоне каждого из четырех показанных ему танков.

На следующий день Кребс вместе с Шломбергом срочно вылетели в Берлин и по представлению Кейтеля, попали на прием к Гитлеру. Сделанный ими доклад ошеломил фюрера. Влажными руками от волнения руками он торопливо перебирал представленные ему военными снимки и глухо восклицал: — Не может быть!

Слушая доклады Кребса и Шломберга, он часто перебивал их вопросами: — Вы точно в этом уверены!?

Когда Шломберг заявил, что количество новых танков противника, согласно словам сопровождавшего его подполковника исчисляется тысячами, Гитлер воскликнул, что это наглая большевистская пропаганда. Однако когда Шломберг заявил, что лично видел колонну новеньких тридцать четверок и КВ, фюрер только яростно вцепился руками за стол и не произнес ни звука.

Покинув апартаменты разгневанного от неожиданных новостей фюрера, офицеры не знали, в категорию каких гонцов они попали, хороших или плохих? И что им теперь ждать, награду и опалу? Для ответа на этот вопрос нужно было время, но вечером того же дня всю тяжесть гнева вождя испытал на себе Канарис.

Срочно вызванный к Гитлеру он подвергся уничижительной порке. Когда фюрер попросил его прокомментировать снимки новых танков Сталина, он по своей привычке стал лавировать и изворачиваться, чем окончательно вывел Гитлера из себя. Назвав возглавляемую адмиралом организацию сборищем бездельников и тунеядцев, даром проедающих казенный хлеб, он припомнил Канарису все его доклады и советы по поводу войны с русскими.

— Это вот с этими глиняными великанами нам предстоит сражаться по ту сторону Буга? Вот с этими, с этими, этими — Гитлер яростно тряс снимками перед побелевшим адмиралом и, пойдя до апогея своего негодования, швырнул их в Канариса.

После подобного оскорбления, руководитель Абвера попросил отставки, и она была ему немедленно предоставлена.

Всю последующую ночь господин рейхсканцлер провел в томительных раздумьях, а утром потребовал к себе Кейтеля.

— Сегодня ночью, я принял важное для себя и страны решение — поход на Восток временно откладывается. Он отложен до тех пор, пока у нас не будет танков способных не только на равных драться с танками большевиков, но и будут превосходить их. Я разговаривал с рейхсминистром вооружения Тодтом, и он уверял меня, что к лету следующего года такие танки у нас будут — хмуро, не смотря Кейтелю в глаза, произнес Гитлер.

— Значит план "Барбаросса" отложен? — с тайным облегчением поспешил уточнить генерал-фельдмаршал.

— Тот "Барбаросса", что предложил нам Паулюс да, отложен. Вместо него будет другой "Барбаросса", за который так ратовал генерал Йодль.

— Простите, не понял? — удивленно приподнял брови Кейтель.

— Великий немецкий король Фридрих Барбаросса совершил свой последний поход в Палестину, туда же, в скором времени направятся и наши войска. Направятся двумя колоннами через Египет и Турцию, чтобы потом двинутся на восток. Через Багдад и Барсу к Индийскому океану, в водах которого мои солдаты омоют свои сапоги. Генерал Роммель уже сделал первый шаг в этом направлении, теперь нам предстоит сделать второй, а затем третий и четвертый. Вам все понятно, Кейтель?! — грозно переспросил фюрер начальника ОКВ, полный торжества от принятого решения.

— Да, конечно, мой фюрер — предано залебезил перед ним Кейтель, подавленный напором и экспрессией собеседника.

— Тогда у вас ровно двое суток, для составления нового плана "Барбаросса" и представления его мне. Можете идти. У меня ещё очень много дел — приказал Гитлер и собеседник покорно покинул его кабинет. Стратегический план "Барбаросса" приобретал новый смысл и значение.

* * *

Пока генералы определяли, куда и как будут совершать свой 'маршит' их боевые колонны, требовалось навести порядок на дипломатическом фронте, обезопасить свой восточный фланг.

По мнению Гитлера, неудача ноябрьских переговоров прошлого года, когда Москве было предложено стать союзником страна Оси, заключалось в желании Сталина иметь свой кусок балканского пирога.

С этим был полностью согласен и Риббентроп, которого фюрер посылал в Россию с новой миссией.

— Скажите Сталину, что присутствие наших войск на Балканах обусловлено подготовкой нашего похода на Багдад. Я прекрасно понимаю его нежелание видеть немецких солдат в Болгарии, Югославии и Греции, но так сложилась судьба и с этим нельзя ничего поделать.

— Все это не может ему понравиться, мой фюрер. Все перечисленные страны были освобождены от турецкого ига русскими, что позволяет им считать Балканы зоной своих интересов. Ради спокойствия наших границ на востоке, придется пойти русским на уступки, бросить кость.

— Я прекрасно знаю, о какой кости вы говорите — черноморские проливы, но это слишком высокая цена. Турки никогда не пойдут на это не будучи разбитыми в войне — не согласился с министром Гитлер, но у того был готов свой вариант действий.

— Во время моего последнего разговора с Молотовым, было сказано, что русские не претендуют на полновластный контроль над проливами. Сталина вполне устраивал вариант наличие собственной базы на Босфоре.

— Хорошо — после некоторого раздумья бросил Гитлер, — пусть будет так. Думаю, что я смогу уговорить турок на это пообещав им часть земель Сирии и Ирака.

— Прекрасная идея, мой фюрер. Я сегодня же свяжусь с Москвой и попрошу о скорейшей встрече с Молотовым — обрадовался министр, но не все было так просто.

Москва с радостью согласилась на встречу министров, но принимать рейхсминистра в своей столице, Сталин не захотел.

— Зачем дразнить Черчилля своими контактами с немцами и тем самым обрубать все ниточки, что связывают нас с англосаксами? Это очень глупо, неизвестно, что будет потом. Мы согласны принять Риббентропа, но не в Москве, а в Бресте. Для решения пограничных проблем возникших между нашими странами в последнее время — уточнил Сталин, и Берлин был вынужден согласиться с его решением.

На специальном правительственном поезде советская делегация прибыла на западную границу с Германией, где начался активный обмен мнениями. Точнее сказать начались торги, на которых Риббентроп как большую честь для СССР озвучил предложение Гитлера.

Главной целью Сталина на данный момент было любыми средствами оттянуть начало военного конфликта между Союзом и Германией на полгодика, а лучше на год. Предложение Гитлера позволяло предотвратить войну, до которой осталось всего полшага, но Сталин не был бы самим собой, если бы, не попытался взять со своего потенциального противника что называется по полной мере.

Устами Молотова он принял нынешнее положение на Балканском полуострове как должное, но взамен своего понимания и дальнейшего дружеского отношения между двумя странами, советский лидер хотел иметь не одну, а две базы в районе Проливов.

— Советская сторона не претендует ни на обладание проливами, ни на Стамбул, ни на акваторию Мраморного моря, ни за правом контроля за мореплавания через проливы. Мы хотим только твердой гарантии соблюдения наших интересов в районе проливов и такой гарантией могли бы стать две военно-морские базы. Одна в Черном море возле Босфора, другая вблизи Дарданелл, на одном из островов в Эгейском море принадлежавших Турции. Этого будет вполне достаточно, чтобы советская сторона не испытывала опасения по поводу спокойствия своих южных границ.

Риббентроп срочно связался с Берлином и стал уговаривать фюрера бросить русским ещё одну кость. В этот момент Гитлер был в прекрасном настроении, он только, что утвердил к исполнению новый план 'Барбаросса' и горел от нетерпения исполнить его.

— Я соглашусь на просьбу Сталина только под гарантию отсутствия советских войск на восточной границе. Я не хочу получить удар в бок, в то время когда буду брать Багдад.

Услышав эти условия советский вождь, тайно прибыл в Брест и на встрече с Риббентропом дал твердые гарантии, что советские войска никогда не перейдут Буг, чтобы напасть на Берлин. Он также внес предложение о немедленной личной встрече с рейхсканцлером, но Гитлер отклонил это предложение, о чем потом очень жалел.

В течение нескольких часов, рабочая группа экспертов согласовала условия демилитаризации приграничной зоны между Советским Союзом и Германией. Для контроля над исполнением договоренности были созданы инспекторские группы имеющие право свободного посещения любого объекта, любой местности подпадавшей под условия договора.

Чернила под договором ещё не успели высохнуть, а генерал Гудериан уже начал переброску соединений своей танковой армии на турецко-болгарскую границу. Именно оттуда должен был начаться новый поход на восток, призванный привести несогласную Англию к умиротворению.

Большая часть другой танковой армии генерала Гота также снялась с места, но вместо Болгарии отправилась сначала в Италию, а затем в Ливию на помощь генералу Роммелю, осаждавшему Тобрук.

Согласно новому плану 'Барбаросса' две мощные группировки должны были нанести сокрушительное поражение англичанам в Азии, взять под свой контроль нефтеносные месторождения Персидского залива и принудить Черчилля к заключению мира.

Вместе с сухопутными войсками начал передислокацию 4-й воздушный флот генерала Лёра, тем самым завершив расформирование группы армий 'Варшава'. Именно этому флоту предстояло первому начать боевые действия на южном направлении, нанес одномоментный удар по Криту и по Мальте, двум 'непотопляемым авианосцам' противника. Этим самым Гитлер намеривался навязать англичанам войну на два фронта, заставив распылять и без того не очень большие силы.

VIII корпус Рихтгофена прикрывал высадку десантников генерала Штудента на Крит, тогда как Х корпус генерала Кюля обрушился всей своей ударной мощью на Мальту. Проводить сразу две десантные операции Гитлер посчитал делом рискованным и оказался прав.

Начатая 20 мая Критская операция принесла немецкому командованию сплошные разочарования. С самого первого дня у десантников Штудента пошло все не так, что, в конечном счете, обернулось серьезными потерями среди личного состава и самолетов Люфтваффе, в основном транспортных.

Бои за Крит продолжались до 31 мая и закончились победой немцев, в основном благодаря разношерстности противостоящих им сил, англичане, австралийцев, греков и новозеландцев, не имевших боевого опыта.

В несколько ином ключе происходило удаление 'мальтийской занозы', много попортившей крови итальянцам и армии генерала Роммеля. Год назад, после разгрома Франции проблему с Мальтой можно было решить относительно малой кровью. Гарнизон острова был мал и отчасти деморализован неудачами британского оружия в Европе, но к маю сорок первого года картина резко поменялась. После захвата немцами Югославии и Греции, значение Мальты в Средиземном море значительно возросло. Почувствовав угрозу своим азиатско-африканским владениям, Лондон был готов драться за неё руками и ногами.

Свой удар по Мальте Х корпус нанес на рассвете 27 мая, атаковав сразу все три британских аэродрома имевшихся на острове. Переброшенные к этому времени на остров шестьдесят 'Спитфайеров' в купе с имеющейся эскадрильей 'Харрикейнов' представляли собой серьезную силу, но этого было мало, чтобы на равных бить с врагом. За первый день воздушных боев, немцы шесть раз наносили бомбовые удары, стремясь полностью вывести их из строя. К концу дня, под ударами пикирующих бомбардировщиков взлетная полоса одного из трех аэродромов, представляла собой ужасное зрелище, и не подлежала скорому восстановлению.

Потери летчиков Люфтваффе, полученные ими в этот день, превосходили потери англичан, но это было слабым утешением. Немецкие пилоты разительным образом отличались от итальянских летчиков до этого бомбивших Мальту. Атакующие 'штуки' буквально вколачивали свои бомбы в британские аэродромы, благополучно уворачиваясь от огня зенитных батарей противника.

Руководивший обороной острова Уильям Добби забросал Лондон требованиями об оказании срочной помощи. По итогам двух дней боев была не радостной. Несмотря на положительный баланс в боевых потерях, англичане уверено шли к тому, что могли полностью лишиться своих самолетов.

В ночь с 28 на 29 мая, немецкие бомбардировщики нанесли удар по аэродрому Хал Фар, после чего у англичан в строю осталось всего четырнадцать истребителей. Не появись в этот день, у берегов Мальты прибывший из Александрии британский авианосец 'Аргус', немцы смогли бы добиться полного господства в воздухе. Поднятые в воздух истребители смогли отогнать группу немецких бомбардировщиков идущих на обиванье аэродрома Луке, единственного способного выпускать и принимать самолеты.

В отместку на это немцы подготовили англичанам хитрую ловушку. Когда британские истребители вновь вылетели на перехват бомбардировщиков, они столкнулись с численно превосходящими силами противника. За штурвалом многих истребителей сидели асы 4-го флота, что не замедлило сказаться на результатах. Англичане потеряли двенадцать машин, тогда как их противник всего только четыре.

Не принесла спокойствия и наступившая ночь. Немцы не рискнула атаковать авианосец и сопровождавшие его корабли, но забросали зажигательными бомбами жилые кварталы Ла-Валетты. Весь последующий день прошел в воздушных схватках, в которых проявилось уязвимое место британского гарнизона. В результате интенсивных воздушных боев резко сократились запасы топлива на острове.

Пытаясь спасти положение, командующий британским Средиземноморским флотом Эндрю Каннингем стал готовить отправку транспортного конвоя из Александрии и Гибралтара. Однако на это требовалось время и все, что он мог сделать — это отправить на защиту Мальты свой второй авианосец 'Формидебл' вместе с линкорами. Их орудия должны были нанести удар по аэродрому Аграганто, откуда немецкие самолеты вылетали на бомбежку острова.

Появление столь крупных сил могло внести перелом в сражение за Мальту, но тут вмешался его величество случай. Авианосец 'Формидебл' был торпедирован немецкой подлодкой и был вынужден вернуться в Александрию. Удар по Аграганто откладывался, и британские корабли смогли оказать помощь островитянам только своим присутствием, не позволяя итальянцам попытаться высадить десант на Мальту.

Между тем, вступил в действие генерал-лейтенант Роммель со своим корпусом 'Африка'. Получив дополнительное подкрепление в живой силе и технике, под прикрытием двух эскадрильей пикирующих бомбардировщиков, он стал терзать британо-австралийские войска державших оборону Тобрука.

Апрельский штурм города имевшего для англичан стратегическое значение завершился неудачей. Выбрав неправильное направление главного удара, Роммель натолкнулся на минные поля и хорошо организованную линию дотов, которую его войска не сумели преодолеть.

Свалив всю вину за неудачный штурм на итальянских берсальеров, продвинувшихся гораздо дальше, чем их немецкие союзники, генерал решил взять Тобрук измором, но неожиданные изменения в Берлине подарили ему новый шанс.