Спираль Фибоначчи - Дорогами миров

Подбирайте себе по размеру, а здесь, — он показал на другой ящик — лежат перчатки и обувь. Маска прилепляется автоматически, стоит ее только поднести к головному капюшону. Так же прилепляются перчатки и обувка.

Мы надели костюмы, подобрали себе обувь по размеру, она походила на небольшие сапоги, надели перчатки, они были потоньше, чем ткань одежды, но Абрам нас предупредил, что они более прочные. Натянув обтягивающий капюшон на голову, я поднес маску к лицу — раздался звук, как будто что-то присосалось, и маска прилипла к капюшону.

— Снять ее очень просто, — продолжал Абрам — потяните ее за подбородок снизу вверх... С легким чпоком маска отлипла от головы.

— Ботинки и перчатки снимаются как обычные.

Серега вынес свой вердикт: — Чувствую себя как глиста в скафандре! Тут уже все присутствующие рассмеялись.

— Оригинально! Как глиста в скафандре, — радовался Абрам — надо запомнить, своих парней подколоть!

— Так, все снимаем, — скомандовал Степаныч, — и несем в машину.

— Есть, — дружно ответили мы, и смеясь, стали разоблачаться.

Степаныч, достав сверток из принесенной сумки, протянул его Абраму: — Здесь все, как договаривались. Сталкер согласно кивнул и взял предложенную оплату.

Выйдя на улицу, мы увидели Давида Иосифовича, который ходил неподалеку от дома, ожидая нас. Видно было, что ему просто не терпится получить желанное, но увидев нас — радостно помахал руками.

— Идите пока к машине, — сказал Степаныч доставая сигареты, — а я вас потом догоню, мне тут с Абрамом надо парой слов перекинуться.

Радостно возбужденные, как дети, которым на новый год подарили желанные подарки, не спеша, мы отправились к кемперу.

— Давид Иосифович? — вдруг спросил его Володька,— так все же, сколько вам лет?

— А сколько вы мне дадите? — парировал он

— Где-то ближе к шестидесяти.

— Батенька, вы мне льстите. На самом деле я родился в 1897 году, в Одессе.

— Как в 1897 году? — Вам, получается, исполнилось сто двадцать лет!

— Будет через месяц, с достоинством ответил он.

— Ничего не понимаю, — Володьку было не узнать. — Здесь время, что ли идет по-другому, или живая вода продается?

— Нет, время идет нормальным темпом, и живой воды в этом мире — точно нет. Но вот в Медине... А разве Сергей Степаныч вам не рассказал про ОСОБЕННОЕ свойство порталов?

— А что за свойство? — вмешался в беседу Серега.

— Дело в том, что когда вы проходите через портал в другой мир, то его излучение убивает всю инфекцию, находящуюся в вашем организме. Кроме того происходит своеобразная чистка от шлаков, накопленных вашим телом, чтобы вы ничего заразного не смогли перенести в следующий мир.

— А я-то думаю, — усмехнулся Сергей, — почему у меня насморк и кашель вдруг пропали? Да и самочувствие прекрасное, а оно оказывается вот в чем дело — я просто здоров!

Мы все тут же стали прислушиваться к своим ощущениям. У меня тоже был насморк, да и начинались хрипы в дыхании, а тут вздыхаю полной грудью — и ничего! Хотя... Спина не прошла — ноет потихоньку, но это грыжа и не инфекционное заболевание...

— И чем чаще вы перемещаетесь между мирами, — продолжал Давид Иосифович, — тем это благоприятнее для вашего организма — это как бы первый шаг к омоложению.

— А второй, какой?— с интересом переспросил Баринов.

— Второй, — Давид Иосифович на мгновение задумался. — Второй я бы советовал вам посетить курорты Медины, вот там практически "живая вода" есть. Правда, не всем эти курорты по карману, но если разбогатеете — очень рекомендую. Пять дней на этом курорте — сбрасывают минимум 10 лет возраста.

Сергей тут же вмешался в разговор:

— Но, видимо есть и третий шаг, ну кроме как вести здоровый образ жизни? Хотя — это уже не для нас, поздновато...

— Есть и третий, — усмехнулся ювелир. — В мире Гедер.

— А там, что? — Молодильные яблочки? — вступил в беседу и я.

— Яблочки там отменные, — подтвердил Давид Иосифович. — Но самое главное там растут очень редкие и в тоже время великолепные по своим лечебным свойствам — эндемики. Нигде больше не встречающиеся. Из них делают уникальные лекарства, которые помогают от различных заболеваний, и кроме того омолаживают организм.

— Про лекарства слышал, — подтвердил я. — У меня даже в индивидуальной аптечке — есть таблетки из того мира, но пока ничего не пробовал.

— Ну вот, — улыбнулся он, — А вы таки меня лечите, что ничего не знаете!

— А жена ваша?

— Жена... умерла уже давно.

— Извините нас.

— Ничего... Не хочу вас расстраивать, но у меня все хорошо! — Четверо детей, десять внуков и уже даже есть праправнуки! — с гордостью в голосе похвастался он.

— Ого! Уважительно почти в один голос произнесли мы.

— Они с вами здесь живут?

— Нет, здесь мы живем с младшим сыном, он единственный, кто пока еще не завел семью, хотя уже давно пора. А все остальные живут на Алахаре. И я там жил долгое время, но после смерти жены, решил перебраться сюда. А теперь привык и вряд ли куда еще буду переезжать.

— Мужики, — воскликнул я, — Забыл вам сказать, но и нашему Степанычу стукнуло 96 лет!

— Бля-ха муха, — выругался полковник, — а я думал он наш ровесник. Стас, уже ради всего этого я не жалею о нашей поездке.

— Я тоже, — присоединился Володька.

— Ну а я и подавно, — согласно кивнул им я.

По дороге к нашей стоянке мы расспрашивали Давида Иосифовича о местной жизни, о том, почему мало народу на улицах, о кулинарии, о доходах населения. Он степенно с достоинством нам объяснял, что жить ему здесь нравится — свежий воздух, спокойно, предсказуемо, соседи хорошие, работящие. Сейчас почти все на работах, дети в школах. Кухня здесь многонациональная и натуральная, и для нашего желудка очень подходящая, много мяса, рыбы, зелени, овощей. Делают даже свой кефир и йогурты. Много фруктов и злаков, которые не росли в России, но есть и похожие. Народ здесь зарабатывает хорошо, на дворец, конечно, не хватит, но построить новый дом, содержать какой-либо транспорт, раз в год свозить свою многодетную семью в вояж по другим мирам — вполне по силам. Со своих доходов все жители отчисляют в поселковый совет 10 процентов. Эти деньги расходуются на инфраструктуру городка.

Интернета у них нет, он даже слова такого не знает, но эфирная сеть — присутствует. Как мы поняли из его объяснений, эфир — здесь более широкое понятие, по нему передаются теле и радиосигналы, а также компьютерная связь. Раз в месяц в большие поселки из Алахара привозят кристаллы с записями — там и фильмы, и концерты, имперские новости и т.п. Конечно, это все устаревшее на месяц, но им и так хорошо. Передатчики вещают практически на весь материк, и связаны в единую компьютерную сеть. Так что они в курсе всех новостей, новинок моды, или технологий.

Пока мы так беседовали, я поглядывал на позади идущих Степаныча и Абрама. Проводник, коротко что-то спрашивал Абрама, тот подробно отвечал, но о чем шел разговор — нам не было слышно. Так неспешно добрались до нашей машины. Зайдя внутрь, Степаныч с мужиками стали раскладывать принесенные вещи и готовить небольшое застолье, а мы с Давидом Иосифовичем и его сыном, прошли к водительскому месту.

— Присаживайтесь, — указал я на переднюю пару кресел. — Я постою.

— Селена.

— Да, Стас, — она вновь появилась на переднем мониторе

— Помнишь, я тебе сбрасывал свою музыкальную коллекцию?

— Конечно, помню. Вы хотите что-то послушать?

— Да, проиграй нам, пожалуйста, небольшой микс по куплету из песен Шаляпина, Лемешева, Руслановой, Козловского, Изабеллы Юрьевой, Георгия Отса

— Станислав, — перебил меня Давид Иосифович, я уже наслаждаюсь даже только этими родными для меня российскими именами. А когда зазвучала музыка, он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и восторженно замер. Через некоторое время, открыв глаза, он произнес: — Эта музыка очень выразительна. Эти легкие, воздушные, без малейшего напряжения голоса. Они ведут разговор так, что кажется это твой полдень, твое солнце, семья, и впереди целая жизнь.

— Давид Иосифович, а хотите, я вам включу чуть более поздние песни, 60-80-х годов двадцатого века. Вы, конечно, это время уже не застали, но они, тем не менее... Я думаю, вам понравятся. — Селена, включи, пожалуйста, в следующей последовательности эти песни: — "Нежность" в исполнении Тамары Гвердцители, затем "Как молоды мы были", которую спел Александр Градский и

"Есть только миг" Олега Анофриева, а я пойду, помогу парням накрыть на стол.

Когда, через десять минут я вернулся к нашим гостям, то увидел, что Абрам задумчиво смотрит на отца, а Давид Иосифович плакал, теребя свое пенсне в руках.

— Что случилось, Давид Иосифович?

— Стас, — дрожащим голосом произнес он. — Об этом я и не мог мечтать — это великолепно! Это голос мое страны, моей родины, моей молодости — вы можете это все скопировать мне на память?

— Да, конечно. Селена скопируй всю папку "Ретро" на носитель у Абрама, я показал на сына.

— Сделано, — тут же подтвердила искин.

— Вот, держите, — протянул мне алахарский браслет ювелир. — Я, сначала хотел поторговаться, но ради этого мне ничего не жалко. Вы умеете пользоваться таким?

— Да, мне показывали.

— Все, что есть на нем — это ваше и еще... — У вас есть жена?

Я удивился вопросу, но ответил:

— Да, есть.

— А у ваших коллег?

— Мы все семейные люди.

Он наклонился к уху сыну и что-то прошептал. Сын согласно кивнул: — Хорошо, сейчас принесу. Тут же встал со своего кресла и направился к выходу.

— Ты куда? — удивился Степаныч. — А перекусить?

— Я быстро, да и не голоден, можете без меня пока начинать.

Пока Абрам отсутствовал, мы сели за импровизированный столик. Проводник откуда-то из своих закромов принес бутылочку армянского коньяка, и парочку бутылок шампанского Абрау-Дюрсо.

— Давид Иосифович, — это конечно, не крымское шампанское, но ничуть не хуже. — Это от нас вам небольшой презент.

— Сергей Степанович, — не надо меня уговаривать, я и так соглашусь! Я помню этот завод, там раньше было имение, принадлежащее царской семье. А потом князь Л. С. Голицын построил подвал на 10 тысяч ведер вина.

— Господа, — дрожащим от переизбытка эмоций голосом произнес ювелир. — Сегодня просто какой-то волшебный день. Я очень рад приветствовать вас в нашем краю и... Если вдруг я чем то могу вам помочь... — Обращайтесь!

Степаныч, на правах командира нашей экспедиции произнес:

— Коньячных бокалов у нас нет, так что прошу прощения, — затем разлил всем по пятьдесят и, подняв свои стаканы, мы соединили их в тосте: — За дружбу!

Уплетая не хитрую закуску, мы принялись опять расспрашивать Давида Иосифовича, как он привыкал к здешней жизни, и почему, позже, уже зная о наличии порталов на Землю — так и не вернулся на Родину.

— Понимаете, господа,— задумался он. — Основной причиной, первоначально был банальный страх. Страх за свою страну, которую захватили большевики. Во что они ее превратили? Осталось ли какое-то культурное наследие, или все было разрушено варварами. Да и вставать на новом месте, сами понимаете, не сразу удается. Нам повезло, что случайный портал выкинул наш корабль на довольно развитой планете Алахаре. Где нас устраивала форма правления, при которой верховная государственная власть частично или полностью принадлежит одному лицу — монарху. Да и эпоха оказалась довольно спокойной. А мог бы закинуть куда-то в дикие миры, спонтанные порталы — работают непредсказуемо...

Где-то первые 5— 6 лет, слава богу, что мы с молодой супругой оказались более-менее финансово подстрахованы — вставали на ноги. Мне удалось открыть свою ювелирную мастерскую, приобрести первое жилье, в империи оно гораздо дороже, чем в Кедровом мире. Пока обзаводился связями, пока налаживал сбыт и спрос, завоевывал себе имя, пролетело еще с десяток лет. Попавшие соплеменники из разных стран нашей земли — через стационарные или так как мы — спонтанные порталы рассказывали про ужасы, творящиеся на планете. В России — репрессии, в Европе — террор, в Америке — финансовая депрессия. Потом мы узнали про войну, опять не было никакого желания возвращаться, да у нас уже и дети росли. Потом мы узнали, что Россия, или точнее уже Советский Союз — первым вышел в космос, но началась холодная война, да мы и понимали, что нам уже некуда возвращаться без документов, без знания подробных реалий. Так что все это осталось просто ностальгическим воспоминанием. Он тяжело вздохнул и потянулся к своему бокалу. За это время Степаныч успел еще раз разлить коньяк по стаканам. Взяв свою порцию в руку, он без тоста махнул ее разом, и продолжил:

— Конечно, мне жутко интересно как живет моя родная страна, поэтому я собираю все слухи, и сведения от, так сказать — попаданцев. Но чаще всего, попав в наши миры, у них не бывает никаких видео-документов, или как у вас музыкальных коллекций.

— Подождите! — воскликнул я. — У меня же есть несколько хороших фильмов. Это не последние блокбастеры, а старые советские кинокомедии. Конечно, по ним нельзя полностью вынести правдивое впечатление о нашей жизни, но кое-что там вполне реально. Если ваш сын не оставит дома свой носитель — то я вам сброшу — смотрите на здоровье!

— Стас! У Давида Иосифовича, опять показались слезы на глазах. Он встал из-за стола и подойдя ко мне, крепко обнял по отечески.

— Я не знаю, как мне вас отблагодарить... Руки его дрожали. — Вы столько для меня сегодня сделали...

— Ну-ну, — принялись все его успокаивать.

— Давайте еще по пятьдесят, — предложил Серега. Все дружно его поддержали: — За Россию! Ура, ура ура!

— Виват! Поддержал нас ювелир и залпом выпи свой коньяк.

В это время вернулся его сын, с какими-то коробочками в руках. Отец вытер слезы свои платочком, и тут же призывно махнул Абраму рукой: — Давай неси все на стол.

Отобрав три небольшие, он протянул их Степанычу, Володе и Сергею — это небольшой презент вашим женам — сережки! Пусть носят на здоровье! А коробочку побольше, он с почтеньем протянул мне: — А это вашей жене, Стас.

— А что там? — с интересом спросил я

— А вы откройте, — добродушно усмехнулся ювелир.

Открыв коробочку, мы все увидели, что в ней лежит не очень широкое, но изумительно-красивое колье. Камни, обрамленные золотой паутиной, были примерно одного размера, я не знаю, сколько это в каратах, но величиной с ноготь мизинца. Машинально пересчитав — у меня получилось 12 камней. Замерев от изумленья, я боялся прикоснуться к драгоценности рукой. Колье в лучах солнца, казалось, жило какой-то своей жизнью! Украшение неподвижно лежало на столе, а камни переливались всеми цветами радуги, как будто их вертели на солнце! Я не знал, что сказать, а Володька вдруг добавил:

— Странная, какая огранка, не классическая. Как будто тысячи граней обрамляют поверхность камня...

— Да вы правы, — с гордостью заметил ювелир. Это камни не земной огранки. Их нашел и принес мой сын из Заброшенного мира. Такие драгоценности носят монаршие особы. Очень редко, но в разрушенных городах можно найти подобные бриллианты. Мы не знаем, для чего они служили тем жителям, но красота и совершенство их — неоспоримы!