| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Едва выбрался на протоптанную тропу, как небеса озарились ярчайшей вспышкой внепланового выброса. Воздух загудел, зарокотал, что-то грозное и ужасно смертоносное медленно опускалось к земле. Чьё-то злое внимание старательно выискивало мелкую букашку, вздумавшую больно укусить его обладателя за мягкую задницу, причём сумевшую сбежать от неизбежного возмездия. Перед глазами выплыл из камышей какой-то старый навес на кривых подпорках, быстро прячусь под хлипкую крышу, свернувшись калачиком и снова выталкивая из себя аномальную энергию вовне, дабы противостоять злой силе снаружи. Меня здесь нет. Есть лишь самая обычная одиночная аномалия, одна из многих тысяч. Снаружи быстро растёт напряжение перемешанной со злой волей аномальной энергии, требуется увеличивать ответ, дабы не впустить её в себя, тем самым полностью раскрывшись. Терпеть внутренний жар совершенно невозможно. Сознание буквально плавится в нём. К счастью, внешнее давление постепенно уходит. Внеплановый выброс быстро растратил запасённую где-то в самом центре Зоны энергию. Почувствовав заметное облегчение, сразу же провалился в пустую бездну забытья.
Пятая глава.
Болотный доктор.
Слух это сознание или ещё нет? И кроме слуха больше ничего. Шум ветра и кто-то поблизости, кажется колет дрова. Ощущения тела нет, и есть ли само тело — вопрос без определённого ответа. А может я аномалия? О! Что-то уже вспоминается, хотя этот процесс и доставляет заметный дискомфорт. Отложим его на потом. Вот слушать приятно. Но слушать нечего. Удары топорика да треск разгорающегося костра. А может просто треск. И повисшие вопросы — 'кто я', 'что я'? Загадка. Удары топорика затихли, сменившись тихим пошкрябыванием. Кто-то что-то старательно тёр. А вот и тяжелые шаги вместе с натужным дыханием. Живые? А мне дышать тоже нужно? Вопрос. Отложим его.
— Привет Сашок! — Какой-то глуховатый голос, как будто сквозь препятствие.
— О, Лёха! Наконец-то! — Ответили ему со стороны, откуда до этого слышалось пошкрябывание. — Снимай противогаз, здесь можно. — А вообще мы тебя ещё позавчера ждали, где застрял?
— Да с этой нежданной войной вообще еле пробился к вам сюда, — глухой голос стал нормальным, послышался звук скинутого на землю тяжелого рюкзака.
'Рюкзака?' 'Интересно, откуда я это знаю', — тем временем подумалось мне.
— Все тропы перекрыты постами и секретами, пришлось пробираться через мёрзлые подземелья, — вещал голос пришедшего сталкера.
'Сталкера?' — ещё одна мысль-узнавание вместе удивлением. Что-то знакомое, но пока непонятное.
— Налей мне горячего чайку, до сих пор никак не согреюсь, — попросил пришедший. — И где все, кстати?
— Да на прополку грядок свалили, — проинформировал его первый. — К ночи вернутся, если ничего такого не случится, — послышалось соударение чего-то металлического и тихое журчание льющейся жидкости. — Лучше расскажи, что сейчас в большом мире творится. А то я сижу тут безвылазно второй месяц, сам видишь, по какой причине. Сети здесь нет, а на внешних помойках такой гвалт поднялся — хрен разберёшь. Ты же у нас всегда был в курсе событий.
— О, там такая каша заварилась... — в голосе пришедшего послышался настоящий восторг. — Ладно, сейчас ополовиню кружечку и расскажу с началом от печки. Иначе действительно хрен разберёшься, — сталкер замолчал, и настороженный слух воспринимал только шум ветра, треск прогорающей древесины и тихие глотки с характерным причмокиванием. — Значится так! — Он выразил желание продолжить тему. — Помнишь, мы ещё прошлой осенью говорили об исчезновении местных?
— Угу, — откликнулся первый голос.
— Пропадали опытные и весьма осторожные мужики. Как на самом краю — так и ближе к центру. Одиночки и члены группировок без разницы. Пропажи по обыкновению списывали на мутантов и аномалии. Нашего брата — игрока особо не считали.
'Игрока?' — возник ещё один вопрос-изумление. Вроде бы и я когда-то был игроком. А кем стал?
— Мы-то обычно воскресаем, — хмыкнул первый сталкер.
— Не всегда... — второй выразил явное сожаление и отхлебнул из кружки, стукнув о металл зубами. — Ты же тогда мне сам говорил, что многие попавшие в плен к 'Охотникам', — слово было выделено голосом, — видели завершающее игру сообщение и начинали заново с пустыми карманами. Про Женьку, вот, рассказывал, хотят тот и сам мог с горя удалиться.
— Ага, — подтвердил первый.
— Так вот, только теперь стало известно о том, что всех пленных и пойманных работорговцами оптом скупали монолитовцы, — выдохнул второй.
'Монолитовцы?' — сказанное слово больно стукнуло в то, что старательно пряталось за слухом, приоткрывая доступ к чему-то забытому. Какое-то зло, какая-то опасность. Враги. Странно.
— Да... — только и выразил эмоции первый сталкер. — Как я теперь понимаю — их превращали в таких же пустоголовых фанатиков?
— Не на стройку же века их отправлять, — усмехнулся второй. — Хотя, говорят — понастроили они что-то серьёзное, — добавил он пару секунд спустя. — Говорят — 'Монолит' хотел вообще всех сталкеров подмять под себя, а тех, кто окажет сопротивление — уничтожить или выгнать за периметр. Но это вряд ли. Скорее — просто расширить зону контроля, как все прочие группировки. 'Свободу'-то им почти удалось потеснить. Те удержались буквально чудом. А ведь кое-кто мог им и в спину ударить.
— Ну да, ну да... — поддакнули ему. — И что же такого произошло, что даже заядлые враги вдруг объединились и устроили настоящую бойню отдельным кланам, да и вообще крепко прижали нашего брата-игрока?
— Помнишь, на прошлой неделе неожиданно вышла очень большая группа пленных с территории 'Выжигателя мозгов'... — еле слышимый хмык был подтверждением. — О том, что там произошло только слухи ходят. Говорят — постарались те самые 'Легендарные', ну ты тогда сам о них говорил, — ещё один подтверждающий хмык. — Их главная стерва как-то соблазнила высокопоставленного фанатика, и он ударил в спину своим хозяевам в самый ответственный момент.
Чувство зыбкого узнавания снова посетило меня, как будто я видел те события или даже участвовал в них. Правда, непонятно в какой роли.
— 'Легендарные' после этого крепко рассорились, и, говорят — их команда вообще распалась, — продолжал вещать рассказчик. — Нам с того, впрочем — ни холодно, ни жарко. Однако вырвавшиеся пленники рассказали о том, что с ними делали и хотели ещё сделать. И о том, кто их продал монолитовцам. Неписи прикинули, что запросто могли оказаться на их месте и решили устранить потенциальную угрозу, заодно наказав и всех причастных. Прижатые к стенке торговцы информацией поделились с главарями группировок самыми интимными секретами. В результате всех работорговцев выбили всего за один день, уничтожив все известные их базы. Крепко потрепали и охотников за головами. Бают — самого Стервятника грохнули вместе со всей его кодлой, накрыв прямо в логове. А затем начали методично зачищать всех, кто отметился в связях с работорговцами и адептами Монолита. 'Долг', 'Свобода' 'Рассвет' и даже бандиты выступили единым фронтом и ударили по запятнавшимся кланам игроков.
— И те не смогли оказать им достойного сопротивления? — Сильно изумился первый сталкер.
— Что они могли противопоставить грамотно взаимодействующим слаженным боевым отрядам с лучшим оружием и экипировкой? — Хмыкнул второй. — Если бы кланы сумели объединиться — тогда был шанс. А так... — ещё один ехидный хмык, — кое-кто наивно рассчитывал, что разошедшихся неписей круто обломают их надоевшие конкуренты и можно будет легко прижать победителя, хорошенько поживившись за его счёт. Вот так всех по очереди и раздавили, разорив базы и сделав невозможным возрождение погибших в точках привязки. Теперь им только на рерол идти — других вариантов нет. Кто-то, конечно, в тайных схронах затихарился, но и их со временем достанут. Да и всем прочим игрокам теперь порой приходится доказывать, что они совсем не причём. На базах группировок и у всех известных торговцев теперь автоматически выключается игровой интерфейс и включается полное восприятие боли. Многие боятся даже приближаться к таким местам, чувствуя за собой немало старых грешков.
— Да уж... — тяжело вздохнул первый, переваривая информацию. — Хорошо хоть к нам пока никаких новых претензий.
— Нам и старых вполне достаточно, — второй явно не разделял его энтузиазма. — Сколько раз тебя и меня убивали просто за одну внешность? И каково на людях постоянно ходить в противогазе?
Сталкеры продолжили разговор, а на меня вдруг резко свалились воспоминания. Целый поток, целый шквал воспоминаний. Они пробились из-за сдерживающего барьера, мгновенно затопив хлипкое сознание, в который раз погасив его.
Слух снова включился. Вместе со слухом из небытия вылезла ещё и память. Теперь я — да, можно уверенно сказать — 'Я' вспомнил всё. Кто я, откуда, вот только вопрос 'зачем' задавать бесполезно. И ещё оставались вопросы 'где я' и 'что со мной'. Ощущения тела, как и прежде, нет. Да и глаза, похоже, отсутствуют. Зато есть слух.
— ... Да, Паштет, врать ты у нас первый мастак... — кто-то заметил ехидным тоном. — Те ещё скажи — с той химерой в салочки играл, — рассмеялся он, и его смех был подхвачен ещё несколькими сталкерами.
Похоже, я лежу или нахожусь рядом с костерком, вокруг которого расселись вернувшиеся с ходки мужики и теперь расслабляются в меру сил и возможностей. Травят старкерские байки мало отличающиеся от рыбацких и охотничьих. Признаться — я и сам не чурался подобного в компании старых друзей. Все прекрасно понимали — сказки они и есть сказки, однако даже в них порой проскакивали интересные мысли и крайне удачные идеи. Вот и сейчас я слушал и даже запоминал. Может, что-то и пригодится, если снова стану человеком или хотя бы на него похожим существом.
— ... А прикиньте, что я нашел у неё в желудке? — Кто-то эмоционально вопрошал молодым голосом. — Вы даже представить себе не можете. Вот, смотрите, что там было... — зашуршала одежда, из-под которой что-то старательно доставали.
— Охренеть! Так это же 'мятый лист', — кто-то сразу узнал предъявленный публике аргумент, и по народу прошелся вздох восхищения вперемежку с лёгкой завистью.
— Теперь я плотей целенаправленно бить буду, раз в них изредка попадается такое... — заявил народу удачливый охотник.
А я подумал, что тех плотей теперь ждёт настоящий геноцид. Плоть — это мутировавшая хрен пойми во что обычная домашняя свинья. Что-то большое, тёмное почти бесформенное с торчащими четырьмя ногами с острыми копытами на концах. Вымахивает до полутора метров высоты и весит под полтонны. Говорят — изредка встречаются экземплярчики и за тонну весом. Для опытных сталкеров плоть почти не опасна, ибо с таким весом достаточно медлительна. Но если тихо подкрадётся — ударом копыта легко пробьёт человека насквозь. Да и бронежилет вряд ли ему поможет. Весь ливер будет всмятку. Подстрелить её сложно. Череп толстый, обычный патрон точно не пробьёт. Всё остальное тело закрыто слоем плотного жира, в котором легко вязнет свинцовая картечь, и застревают даже остроконечные бронебойные пули. Потому стрелять при встрече с плотью сначала нужно ей картечью по ногам, и только после добивать в пару уязвимых мест. Ещё эти мутанты обладают относительно слабыми по сравнению с пси-собаками и контролёрами ментальными способностями. Попавшие под их влияние сталкеры слышат голоса давно погибших друзей, мольбы раненных о помощи и другие галлюцинации. На плотей охотятся редко, ибо мясо воняет какой-то химией и совершенно несъедобно. Ими даже другие монстры брезгуют, подыскивая более вкусную добычу.
Между тем к костру подошли ещё люди, вызвав в кругу сидящих заметное оживление.
— Специально для нашего спасителя и благодетеля... — громко продекларировал кто-то, беря в руки тренькнувшую случайно задетой струной гитару.
— Служили два товарища в больнице городской... — прозвучали громкие слова в такт простому аккорду.
Один был стоматологом, проктологом другой.
Лечили они кариес, лечили геморрой...
Но 'правило буравчика' знал первый и второй!
Голос и гитара умолкли, на пару секунд воцарилась тишина, взорвавшаяся дружным смехом.
— Ох, и уморил, да и уважил заодно, — высказался кто-то сквозь смех. — И ведь как тонко подколол, нахал... — тихо добавил он, когда народ почти отсмеялся.
— Братва, а что такое 'правило буравчика'? — Робко спросил кто-то из присутствующих.
Вместо ответа народ снова дружно прыснул. Га-га-га...
— Ну, ты и тёмный Мыкола, — прокомментировал кто-то, едва сдерживая душившие его порывы хохота, — очередная жертва реформ образования, — вопрошавший же замолк и, наверняка обиделся.
— Посидим мы тут с вами немного, — сказал голос, отметивший ранее тонкую подколку.
— Лёха! А сыграй нам чего-либо весёлого, — попросил кто-то из сидящих у костра парней.
— Да настроение совсем не то... — упомянутый Лёха пошел в отказ.
— Ну, сыграй... ну сыграй... — другие парни тоже стали дружно канючить.
— Ладно, давай сюда инструмент, — гитарист быстро сдался напору товарищей.
Послышался одиночный звон подтягиваемых струн. Гитара была явно хорошей, но редко попадала в опытные руки. Добившись правильной расстановки тонов, гитарист проиграл для разминки парочку достаточно сложных аккордов, настраиваясь на что-то серьёзное. А я вдруг почувствовал почти забытое ощущение ментального контакта. Лёгкое и почти незаметное, но для меня весьма отчётливое. Сыграв ещё пару аккордов и войдя в ритм, парень запел неожиданно сильным звонким голосом:
Белый снег, серый лёд
На растрескавшейся земле,
Одеялом лоскутным на ней
Город в дорожной петле.
Парень выдержал секундную паузу, а я сразу же узнал песню, можно прямо сказать — ещё из своей первой молодости. Но не это поразило меня до самой глубины души — вместе со словами я вдруг увидел прекрасную и даже немного пугающую своей реалистичностью картину. Стою на вершине продуваемого со всех сторон голого холма и смотрю вдаль. Полы моих длинных одежд развиваются на холодном пронизывающем ветру, но я сейчас не чувствую того холода, полностью сосредоточившись на увиденном. Подомной расстилается бескрайняя серая заснеженная долина, прочерченная редкими квадратами огороженных крестьянских полей и разделённая на две части петлёй широкой дороги. И там впереди из морозной дымки медленно проступают очертания отдельных тёмных домов, целых кварталов и высоких каменных сооружений с золотыми куполами крыш где-то в самом центре.
А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет,
А над городом жёлтый дым,
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом
Звезды по имени Солнце.
Голос великого певца и исполнителя буквально опускался с небес, всё более чётко проявляя увиденную картину. Она приобретала объём, насыщенность, ещё мгновенье — и она полностью оживёт. Стягивающиеся со всех сторон к городу тяжелые облака, грозящие вскоре обрушиться на него сильнейшим снегопадом. Природа хочет засыпать его, навсегда скрыть со своих глаз под толстым белым покрывалом. Между облаков пока ещё остаются редкие разрывы, сквозь которые пробиваются к земле яркие лучи звезды по имени Солнце. Из бесчисленных печных труб над крышами домов поднимется тот самый желтый дым, наполняя город удушливым смогом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
