| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И две тысячи лет война,
Война без особых причин,
Война дело молодых,
Лекарство против морщин.
Голос певца затвердел и стал буквально подавлять, а видимая картина неожиданно поменялась. Я увидел многотысячные шеренги марширующих по заснеженным улицам огромного города людей с оружием в руках. Кто-то был облачён в начищенные до зеркального блеска металлические доспехи с длинными алебардами в руках, друге маршируют в серой полевой форме с винтовками на плечах. Мечи, топоры, сабли, арбалеты, винтовки и пулемёты — в этой идущей на войну марширующей по заледенелому городу толпе перемешались все времена и эпохи. На лицах людей решимость вперемешку с обречённостью. Они идут побеждать, и они идут умирать. Умирать, чтобы просто остаться собой. Бесконечная бессмысленная война давно стала главной составной частью их жизни. Из заиндевелых окошек домов на марширующих солдат смотрели женщины и дети, кто с заметной гордостью, а кто и с явной печалью, словно прощаясь с родными и близкими. Я тоже смотрел на этих людей и не находил себе места.
Красная, красная кровь,
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива,
И согрета лучами звезды
По имени Солнце.
Очередная резкая смена картинки. Огромное серо-чёрное поле, буквально заваленное телами павших воинов. Поломанное и разбитое оружие, скорчившиеся замёрзшие тела, ещё дымящиеся воронки взрывов. Здесь сошлись вместе две огромных армии, нахлынув друг на друга как гигантские волны. Был ли победитель в том бою — совершенно неясно. Лишь разрушения и обильно пролитая кровь, яркими алыми мазками проступающая на сером от грязи и копоти снегу. Над полем битвы висят тяжелые тучи, подавляя волю выжившего очевидца. Неожиданно тучи расходятся в стороны, открывая бескрайнее синее небо. Тёплые лучи Солнца опускаются к земле. Политый кровью снег начинает быстро таять, обнажая голую землю. Ещё мгновение и на ней пробиваются первые зелёные ростки молодой травы. Затем поле окрашивается яркими красными цветами. Сначала они появляются отдельными пятнами, которые стремительно расширяются, силясь занять всё доступное им пространство. Колышущиеся под порывами ветра миллионы красных маков окончательно скрывают от потрясённого взора следы грандиозной зимней битвы.
И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым.
И снова я вижу улицы огромного города. Лето, пыль, жара. Воздух буквально плавится. Теперь по улицам маршируют одетые в поношенное тряпьё решительно настроенные мальчишки с деревянным оружием в руках. Скоро, совсем скоро они тоже пойдут в бой. В бой, где они лягут в землю, как легли их отцы и деды. Такова жизнь.
Он не помнит слово 'Да' и слово 'Нет',
Он не помнит ни чинов, ни имён
И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон,
И упасть, опалённым звездой
По имени Солнце.
Голос и гитара резко смолкли, но я всё так же чётко видел картину прекрасной голубой планеты с огромной высоты. Откуда-то из-за далёких облаков. Сколько там внизу таких городов и сколько людей, бьющихся не на жизнь, а на смерть ради своих призрачных идеалов? И в этот момент я понял — эта песня давно ушедшего в вечность Виктора Цоя настоящая сталкерская. Мы все тут боремся и воюем. Воюем с мутантами, аномалиями, другими сталкерами и самими собой. И каждый воюет за что-то своё. А ведь пора бы взглянуть в бескрайнее ночное небо и попытаться дотянуться до звёзд. 'И упасть, опалённым звездой по имени Солнце', — прокомментировал неожиданно вернувшийся ко мне внутренний голос строкой из песни.
Наступившую тишину нарушало только потрескивание прогорающего костра. Все слушатели пребывали под большим впечатлением. Прорезавшееся вновь пока ещё очень слабое ментальное чутьё доносило до меня чувства и переживание сидящих у костра людей. Как и я, они тоже видели яркие картины и глубоко впечатлились увиденным и услышанным. Но долго висеть тишине не позволили снова зазвеневшие гитарные аккорды.
Над лесами сгустилась тьма
И из дома всё нет письма,
Что ж, помянем с тобой, браток,
Тех, кому уже вышел срок.
Зазвучал тихий на фоне гитары, но пробирающий до самой глубины голос певца-менталиста. Я сам вдруг увидел себя сидящим у костра рядом с усталыми бойцами. От них приятно тянет надёжностью и уверенностью. Мы вместе и мы сила. Привычное оружие лежит на коленях, никто не готов расстаться с ним ради большего удобства. Оно давно стало составной частью тела и даже души. Лица друзей хмурые — денёк выдался весьма нелёгким. И теперь можно немного отдохнуть и вспомнить тех, кто ещё вчера был вместе с нами...
Аномалиям нет числа, радиация жжет дотла,
Так помянем с тобой тех отчаянных, лихих,
Вечно молодых!
Перед глазами стали появляться расплывчатые образы мужчин с оружием в руках. Я не видел выражений их лиц, уловив лишь ощущение заботливого внимания, направленного в мою сторону. Промелькнуло неожиданное чувство случайного узнавания, но конкретика ускользнула от меня.
Нету рядом уж тех ребят,
Что без страха шагнули в ад,
И того рядом больше нет,
С кем бок о бок ты шел столько лет,
С кем всю Зону перетоптал,
С кем ты смысл бытия искал.
Не окликнуть его, подсказав надежный путь,
Друга не вернуть!
Люди, образы, чувство утраты и невозможности повернуть время вспять, как бы сильно не хотелось. У каждого из нас есть те, кто когда-то был нам близок. Их неожиданная утрата может сломать и даже убить. Хоть Зона и хранила меня от подобных потерь, я прекрасно ловил тяжелые чувства тех, кто сейчас сидел у костра. Душу буквально выворачивало наизнанку, но я совершенно не хотел сопротивляться той неведомой силе.
И с тобой рядом больше нет
Тех, с которыми ждал рассвет,
Тех, с которым хлеб делил,
Тех, с которыми тварей бил.
Те, кто строем в огонь ушли
Все давно уж быльем поросли,
И о сотнях имен только страшный Монолит
Память сохранит.
Голос неожиданно оборвался, оставляя за собой океан щемящей боли и пустоты. В горле вдруг сильно запершило, хотелось разрыдаться, и я вдруг почувствовал, что давно не дышал. И давно не жил. С выдохом выталкиваю забившую дыхательные пути липкую слизь.
— Ааа... — только и вырвалось из моего горла, а нахлынувшая волна сильнейшей боли снова отправила меня в пустоту забытья.
И снова я вернулся. Вернулся в сознание — теперь уже можно вполне определённо сказать. К слуху и памяти добавилась боль. А за болью пришло и чувство тела. Ему было очень плохо, хотя боль вполне удавалось терпеть. Послышались тихие шаги и близкое шарканье. Меня явственно ощупали, оттянув веко правого глаза. И я им видел! Картинка была мутной, но она была! Собрав волю, попытался открыть и второй глаз, а главное — мне это удалось! И виденное изображение быстро обретало резкость, а также наполнялось дополнительными незнакомыми красками. Я находился в каком-то полутёмном помещении и сверху склонился мужчина приятной внешности с аккуратно подстриженной короткой бородкой. По виду лет тридцати, но интуиция недвусмысленно намекает, что он как минимум вдвое старше. Вокруг его фигуры я чётко видел белёсый ореол энергетического поля, но кроме него видел и какие-то прозрачные каналы, создававшие красивый узор. Каналы медленно пульсировали, по ним что-то текло или перемещалось.
— Вижу — ты благополучно очнулся, сталкер, хотя ни я, ни мои помощники на твоё воскрешение даже не надеялись, — произнёс мужчина бархатным голосом. — Вчера ночью ты устроил всем нам знатный переполох. Ребята обрадовались, до самого утра отмечая ещё одно возвращение грешной души из-за грани небытия.
— ... — только попытался выразить взглядом, послав мужчине мысленный вопрос.
А вернее — сразу пачку мысленных вопросов. И, судя по изменившемуся выражению лица, он сильно удивился, но хорошо понял, что я хотел узнать.
— Меня все здесь называют 'Болотным Доктором', — представился он, добавив: — Можешь и ты так обращаться. Даже так, как ты сейчас сделал, — он покачал головой и широко улыбнулся. — Кроме тебя здесь есть и другие владеющие мысленной речью уникумы, с ними ты позже познакомишься.
— ... — ещё один мысленный вопрос — 'неужели тот самый Болотный Доктор'.
— Тот самый, тот самый... — довольно ухмыльнулся мужчина. — Правда, я являюсь доктором физико-математических наук, но в силу определённых обстоятельств вынужден жить тут и заниматься лечением тех, кому кроме меня помочь больше никто не в силах. Изучаю помаленьку всё то, что удаётся, хотя с остальной научной братией, устроившей здесь крысиные бега и петушиные бои, не хочу иметь даже каплю общего.
— ... — поделился с ним искренним одобрением подобной позиции, заодно спросив о себе.
— Кем ты был раньше и как тебя звали, для меня не имеет значения, — вздохнул он, с интересом отметив внимание в моём взгляде. — Впрочем, про тебя всё равно ничего доподлинно не известно. Изгои нашли целое тело на болоте недалеко отсюда сразу после внепланового странного выброса. Тогда многих крепко проняло, даже алхимия деда Михалыча не особо-то помогла. Вначале подумали — очередной бедолага перед выбросом угодил в аномалию, но при этом хорошо сохранился, ибо рядом с тобой детектор и сейчас заполошно пищит. Однако Витька Следопыт почувствовал, что ты не совсем мёртвый. Он у нас большой дока по этой части. Труп от полутрупа за пару секунд отличит. Используем его как ходячий детектор жизни.
— ... — выразил восхищение вперемешку с лёгкой завистью, хотя и сам кое-что раньше мог.
— Вот и принесли мне на тебя взглянуть, — продолжал вводить меня в курс дел Болотный Доктор, отвечая на ранее посланный вопрос. — Признаюсь — подобный случай я вижу впервые. По всем известным законам Зоны ты должен был давно умереть. Слишком сильно тело пропитано энергией аномалий, но по каким-то причинам ты ещё находишься среди нас, — он покачал головой, я чувствовал — ему нравится объяснять и рассказывать. — Я тут провёл с тобой несколько интересных экспериментов, но пока не готов пообещать, что быстро подберу ключики к твоей напасти, хотя кое-какие идейки есть. К тому же вдруг у тебя получится самостоятельно исцелиться или хотя бы перейти в деятельное состояние, — его энтузиазм легко передавался мне, даже боль потихоньку отступала. — Ещё я чувствую в тебе очень сильный и наверняка обретший рассудок мутаген, — продолжил он говорить, внимательно всматриваясь в моё лицо, на котором наверняка стали проявляться первые эмоции. — Он уверенно противостоит моим попыткам установить с ним контакт, потому по этому направлению ничем не смогу помочь. Набирайся сил и попытайся договориться с ним сам, — посоветовал мне Болотный Доктор. — Сейчас я оставлю тебя, нужно посмотреть других пациентов, — он повернулся и скрылся за границей моего взгляда, а проследить за ним помешала крепко затёкшая шея.
Шевелиться пока не получалось, лишь открывать и закрывать глаза. Ритм дыхания тоже поддавался моей воле. Мысленно обратился к мутагену, от него пришла мысль-сожаление — 'извини, хозяин, сделал всё что смог'. Ему и самому сейчас приходилось весьма несладко, так как он буквально поддерживал жизнь в каждой клеточке моего тела. Только теперь пришло понимание — своими попытками спастись от чужого внимания и бездумной игрой с аномальной энергией я безвозвратно отравил сам себя. Попытка притушить неизвестный артефакт внутри едва не привела к потере сознания и, наверное — к смерти. Жизнь во мне теперь тоже зависела от этой энергии. Она способна полностью заменить пищу и даже воздух, но в кого я вскоре превращусь — вопрос. Снизить интенсивность излучения всё же удалось, и даже боль полностью отступила, но на её место пришла парализующая слабость. Нужно срочно что-то придумывать, дабы не остаться парализованным калекой.
Худо-бедно за пару часов всё же удалось кое-что предпринять. Вспомнил, моя жена когда-то по молодости увлеклась всякой восточной мутью и наткнулась на цигун, хотя все её подруги фанатели от какой-то там йоги. Я же тогда исповедовал принцип — что целенаправленно занимаясь хоть чем-то, достигнешь куда большего, чем тот, кто не занимается вообще ничем, и помогал ей в меру наличия лишнего времени. Как помогал? Да просто выполнял вместе с ней все те 'энергетические практики и упражнения'. Вроде бы даже чего-то там чувствовалось, что я по обыкновению списывал на обычное самовнушение. Впрочем, жене нравилось. И теперь попробовав мысленно погонять по воображаемым каналам тела аномальную энергию, почувствовал изменения. Места концентрации приобретали чувствительность, и даже удалось пошевелить пальцами рук, а затем и самими руками. Труднее всего было дозировать ту энергию, чтобы с одной стороны — удавалось двигаться, а с другой — окончательно не добить ослабевший и истерзанный организм. Ориентировался на боль. Пока её можно терпеть — действуем. Как только дошла до границы — стоп. Энергию приходилось направлять прямо в мышцы, причём именно те, которые нужны, и сразу же вытягивать её обратно после завершения заданного движения. 'Почувствуйте себя тряпичной куклой на ниточках', — прокомментировал моё занятие внутренний голос, и я с ним был полностью согласен, но и другого выхода пока не видел. Ещё через пару часов удалось сначала с большим трудом привстать, а затем и сесть на лежанке, осматривая пострадавшее тело. Что можно сказать? Краше порой в гроб кладут. Одежду с меня явно срезали, так как теперь она находилась в инвентаре. Целая и невредимая, как обычно и происходит в таких случаях, в чём и прелесть любых 'легендарок'. Судя по желто сероватому цвету кожи и полному отсутствию подкожного жирка, я сейчас выглядел как больной тифом и желтухой одновременно. На теле множество трещин с лопнувшей кожей, из которых сочится белая сукровица. Заботливые сталкеры налепили пластырем ватных тампонов и намотали бинтов. Походу, я сейчас был весьма похож на контролёра из старой игры. Что же, пора выбираться под открытое небо.
Старательно контролируя каждое движение, и строго дозируя аномальную энергию, мне удалось слезть с лежанки и медленно поковылять к виднеющемуся дверному проёму. Ни есть, ни пить совершенно не хотелось, да и избавиться от излишков в организме тоже. Видимо и нет тех излишков. Всё пошло исключительно в дело. Выйдя на крыльцо бревенчатого домика, медленно осмотрелся. Рядом стояло ещё несколько чёрных от времени бревенчатых срубов. Покрытые поросшим мхом рубероидом крыши, в окнах упаковочная плёнка вместо стекла. Но всё выглядит исключительно обжитым, даже дворы старательно подметены. Погода пасмурная, задувает ветер, где-то поблизости чирикает одинокая птаха. Чувствую поблизости несколько слабых источников эмоций. Преимущественно боль и какая-то нужда. Ещё один источник явно принадлежит Болотному Доктору. Теперь я его легко узнаю. Запомнил. Осторожно спустившись с крыльца, прошел к огороженному битым камнем кострищу с удобными чурбаками для сидения вокруг него. Кострище ещё дымилось, пытаясь разгореться, но топлива стоило бы и подкинуть. Рядом под навесом из почерневших от старости досок была сложена большая поленница нарубленных чурбаков. Терпя вспышки боли и старательно контролируя каждое движение, всё же сумел взять и донести до костра несколько полешек. Теперь ветер их быстро раздует. Снова почувствовав подступавшую слабость, присел на удобный чурбак с подветренной стороны. Пусть ветерок подсушит ранки на теле.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
