Борджиа: Гроза над Италией

— Кто ж едет в Рим, да без свиты!

— Не то, синьор Чезаре. Он взял с собой в поездку двух внебрачных детей, Альфонсо и Санчу. Одному двенадцать лет, а другой уже пятнадцать. Вы понимаете, на что это похоже?

— На смотрины, — грустно вздохнула юная Лукреция, с каждым месяцем всё более хорошевшая и начинающая превращаться в очень юную, но девушку. — Только кого будет высматривать наследник короны Неаполя?

Щёлк-щёлк... Мозги быстренько сработали, подняв на поверхность сознания ту тему, которую я и так не забывал. Неаполь, поиск союзников, связь сразу двух 'арагонцев' с семьёй Борджиа. И словно в подтверждение мыслей оба они уже здесь. В известной мне истории Альфонсо Арагонский ближе к концу века стал вторым мужем Лукреции, ну а Санча в девяносто четвёртом стала женой тогда совсем ещё юного Джоффре Борджиа, младшего из детей Родриго и Ваноццы. А ведь тогда ему было... тринадцать, как сейчас Лукреции. Не удивлюсь, если сейчас старый циник Ферранте решил как можно скорее обезопасить свою корону от резко усилившегося Рима.

— Нас, то есть Борджиа, — ответил я на вопрос сестры, пока остальные пытались как следует призадуматься. — Потому как помимо нас из действительно мощных и родовитых возможных для Неаполя союзников тут будут только Медичи. Хотя... может и на них начнут охоту. Только первым делом всё равно станут интересоваться нами.

— Но меня же... Джоффре?

— Умница, — похвалил я Лукрецию, которая, услышав это, даже и не думала смущаться. Вот с кого Бьянке пример надобно брать. — Хотя сейчас он слишком молод, но помолвку можно заключить и теперь. Более того, я уверен, что Альфонсо готов будет оставить свою дочь тут, в Риме, как знак серьёзности намерений. Она для него... не самая великая ценность, уж настолько я этого человека успел изучить.

Действительно успел. Жестокий, циничный, вспыльчивый... и одновременно с этим лишённый интеллекта своего отца. Паршивое сочетание черт для правителя, особенно учитывая тот факт, что неаполитанская знать ненавидела Альфонсо наравне с его отцом, в большинстве гнусных делишек которого наследник также принимал самое живое и непосредственное участие. Разве что обедать с трупами не любил, вот и вся разница между отцом и сыном.

— Это грустно.

— Не для нас, сестрёнка. Но если грустно слышать об этом, нужно сменить тему. Немного... Мигель, а что с другими?

— Представители Венеции уже здесь, генуэзцы будут завтра. Герцоги Урбино, Феррары, Асти, Салуццо и Пьомбино уже здесь. Совсем скоро, не позднее вечера прибудут правитель Сиенской республики Пандольфо Петруччи, герцог Мантуйи, Колонна, Орсини, Чибо, Сфорца, делла Ровере...

— Проще говоря, все или уже прибыли, или вот-вот окажутся в Риме. А что с гостями из Милана?

— Герцог Джан Галеаццо должен был выехать из Милана, — не услышал в моём вопросе ничего необычного Мигель. — Его сопровождает супруга, Изабелла Неаполитанская.

Оп-па! Всё страньше и страньше, а затем ещё чудесатее. Это ж какое количество мамонтов должно передохнуть, чтобы Лодовико Сфорца с 'милым и ласковым' прозвищем Мавр отпустил своего племянничка в Рим, тем самым позволяя выскользнуть из-под своей опеки. И не его одного, а ещё с супругой, которая, на минуточку, приходится внучкой королю Неаполя и законной дочерью его сыну и наследнику Альфонсо. Тому самому, что уже в Риме и несомненно рад будет не просто увидеть дочь, но и использовать сию встречу в собственных целях. Например, помочь дочурке получить реальную власть, вырвав её слабовольного и откровенно никчёмного мужа Джан Галеаццо из-под влияния 'дяди Лодовико'.

Видимо, я совсем задумался и ушёл в себя — бывает такое, когда вокруг нет угрозы, а есть лишь люди, которым можно доверять. Впрочем, даже в таких случаях подсознание фильтрует окружающее пространство на предмет подозрительных элементов и сразу же выдёргивает обратно, буде обнаружится мельчайшая несообразность. Сейчас же ничего такого не было, поскольку 'на поверхность' меня выдернул голос обеспокоившейся Бьянки:

— Чезаре! Ты в порядке?

— Да... Что со мной случится то! Просто задумался. И мне странно, что этого не сделали вы, — смотрю на каждого из присутствующих, исключая Лукрецию, которая до такого ещё не доросла, ей как раз простительно. — Птичка выпорхнула из золотой клетки, дверцу словно нарочно оставили открытой.

Ухмылка на лице Корельи, смущение у Бьянки, да и Раталли скорчил гримасу, довольно специфическую, но понятного содержания. Дескать, моя вина, сразу не понял. Ничего, со всеми бывает. А пока...

— Не пройтись ли нам сначала по террасе, а потом может и до других мест?

— Пройтись! — мгновенно отозвалась явно засидевшаяся Лукреция. — А потом я хочу, чтобы Бьянка показала тебе, в каком платье она будет на коронации. Оно красивое!

Сама Бьянка, вопреки моим ожиданиям, не попыталась 'соскочить с темы', лишь тяжело вздохнула, окончательно убедившись, что от настойчивости и энтузиазма юной Борджиа спасения ей не видать. Остальные... старательно скрывали улыбки. Особенно Мигель, которому как раз и предстояло выводить Бьянку де Медельяччи в свет. Ага, именно ему, поскольку больше по большому счёту и некому. Другие могут начать либо нос задирать, либо пытаться проявлять чисто мужское внимание из прагматических соображений. А оно кому-то из нас надо? Во-от, а особенно самой Бьянке.

Пока мы всё той же компанией неспешно гуляли по террасе, а в разговоре всплывали то коронация, то предстоящая консистория, на которой число кардиналов, несколько убавившееся по определённым и вполне естественным причинам, должно было вновь подрасти. Ну и дела миланские, раз промелькнув, исчезать не спешили. А если бы и спешили, моё вмешательство способно было это предотвратить. Вот не верил я, что Лодовико Сфорца откажется как от желания получить настоящую власть, так и от французской поддержки в этом вопросе.

Многим хорош замок Святого Ангела, но есть и парочка не самых приятных нюансов. Например, тут довольно часто можно встретить тех, кого видеть не слишком то и рад. Раньше это был Хуан Борджиа, теперь... Джулия Фарнезе. Хотя эта любовница Родриго Борджиа имела место быть и в период до отбытия Хуана в арагонскую ссылку, но теперь она попадалась слишком уж часто.

Удивляться тут было нечему — за прошедшие месяцы она успела укрепить свои позиции близ любовника в папской тиаре и исчезать никуда не собиралась. Я же, что логично, не собирался плести против неё интриги, считая, что пусть лучше рядом с 'отцом' будет известная персона, чем кто-то, кого придётся изучать буквально с нуля. А что кто-то будет, к тому же из весьма юных — тут даже гадать не стоило. Родриго Борджиа не был аскетом ни в одной из областей, а уж что касаемо тяги к прекрасной половине человечества... она даже не думала угасать.

Красавица, что тут скажешь. Изящная, утончённая, умеющая правильно себя преподать. Настоящая 'невеста Христова', как её быстро прозвали в Риме острые на язык люди. Шуточка тут была в том, что 'невестами Христа' обычно называли монахинь, но тут то никаким монашеством и не пахло, зато имелся пусть не сам Христос, но его викарий. Ах да, ещё она была замужем за неким Орсино Орсини — косоглазым, не обладающим сколь-либо значимым умом и талантами представителем обширного семейства. Любовью там тем паче не пахло, поскольку замуж она вышла чуть ли не насильно и в возрасте пятнадцати лет. Фарнезе очень уж хотели хоть так породниться с куда более могучим и богатым семейством.

— Синьора Фарнезе, — поприветствовал я Джулию. — Рад видеть вас в бодрости здравии.

— Ваше Высокопреосвященство...

И поцелуй кардинальского перстня, которого не избежать. Хотя сейчас то нормально, ведь руку целует не кто-то, а более чем красивая девушка. В других же случаях... только перчатки и спасают. Более того, постоянно менять приходится, с собой немалое количество запасных носить вынужден. Брезгливость, она зачастую даже волевым усилием не подавляется.

Несколько светских фраз и нынешняя любовница Родриго Борджиа продолжает движение по своим собственным делам. Мне до них особого дела нет, пока они не войдут в конфликт с собственными планами. И об этом красотка была заблаговременно предупреждена. Восприняла... достойно. Более того, видела во мне если и не союзника, то благожелательного нейтрала, который вполне может и помочь, если труда не составит.

Зато отношение Лукреции к Джулии Фарнезе... заметно отличалось. Полное отсутствие интереса и даже лёгкая неприязнь. Вот и сейчас, при встрече с Джулией, Лукреция начала изображать из себя античную статую. Полное безразличие, горделивый, преисполненный превосходства взгляд. И плевать, что снизу вверх с чисто физической точки зрения, посыл всё равно дошёл до адресата. Причина? Вполне мне понятная, учитывая изменения в характере юной Борджиа. Ей с некоторых пор были малоинтересны придворные красавицы в качестве образца для подражания.

Впрочем, не совсем так. Красота ей была более чем интересна, но именно красота, а не известные ей её обладательницы. Особенно если одна из них отцовская любовница. В известной истории Джулия Фарнезе смога получить симпатии Лукреции, вызвав сначала её любопытство, а затем желание самой стать 'самой очаровательной из всех красоток Рима и не только'. Здесь... не тот расклад. Лукреция не без моих усилий пошла по совершенно иному пути, в качестве подруги и примера для подражания выбрав иную персону, ту самую, которой вот уже не первый день и даже не неделю никакого прохода не даёт. Ага, я о Бьянке, что неожиданно для себя стала для юной Борджиа нужной, важной и... интересной. Ведь необычное притягивает подростков, девушек в том числе. А обычной мою подругу назвать не получалось при всём на то желании.

Пользуясь случаем, Мигель и Винченцо 'спрыгнули с хвоста' при первой же возможности, понимая, что ничего для них хорошего тут не будет. Бьянка хоть и своя во всех отношениях, но с её то опасениями и переживаниями по поводу предстоящего выхода в женском обличье у всех на виду... Нет уж, лишние проблемы этим двум не требовались ни в каком виде. Я их понимал и даже где-то завидовал. Сам бы с радостью смылся, но юная чертовка, сумевшая за довольно короткое время стать родным созданием, тащила меня и Бьянку по направлению к комнатам последней. О боги, сохраните меня от этого!

Не сохранили. Ни меня, ни Бьянку, которая порой бросала на меня взгляды кошки, которую схватили и куда-то тащат с самыми добрыми намерениями, но против её воли. Понимаю, сочувствую, а сделать ничего не могу. Самого туда же волокут.

Впрочем, не так страшен чёрт, как его малютки. Оказалось, что Лукреция пока вовсе не собиралась капать на мозг Бьянке с целью заставить последнюю облачиться в платье. О нет, она хотела показать мне сам этот наряд, на который было угроблено немалое время труда портных, огромное количество драгоценностей и всяких-разных кружев. Серо-голубого цвета платье, роскошное, достойное, пожалуй, даже герцогини. И это я ещё преуменьшаю, герцогини бы от подобного не то что не отказались, они бы с большим удовольствием заимели сей наряд. Не ожидал я такого от Родриго Борджиа, чего уж.

— Отец... очень уж хорошо приказал портным расстараться. И ювелирам тоже, — добавил я, едва увидел кольца, серьги, подвеску. Полный сапфировый гарнитур, причём камешки однозначно вызовут зависть у многих и многих из гостей прекрасного полу.

— И я его попросила! — горделиво так произнесла Лукреция, преисполнившись собственной важности. — Бьянка должна блистать при своём первом появлении.

На автомате ведя разговор с сестрёнкой, я пытался как следует уложить в своей голове мотивы Родриго Борджиа. Плевать ему было на Бьянку как таковую, пусть даже он и начал признавать её полезность. Тогда что? Тут точно не постельный интерес, он умён и проницателен, понимает всю глупость подобного. Да и пытаться использовать её в будущем в качестве чьей-то невесты... не смешно. Остаётся одно — очередное подтверждение того, что Родриго Борджиа делает главную ставку именно на Чезаре Борджиа. Хуан однозначно ушёл в отбой.

Вроде и так всё было понятно, но радует. Особенно масштаб доказательства, ведь одно дело выправить подруге сына родословную и совсем другое — устроить не просто выход в свет, а такой, чтоб многие от зависти ахнули. И Бьянка это отлично понимает. Равно как и последствия осознаёт, по лицу видно. Говорить сейчас не будет, чтобы Лукрецию не расстраивать, а вот после того, как сестрёнка уйдёт к себе или к учителям манер и прочего политеса... Ох и выскажется бывшая наёмница! Заковыристо, зато по делу. И придётся мне думать, как это очень уж яркое её появление в девичьем обличье использовать с минимумом вреда и максимумом пользы. Не для меня, для Бьянки. Та ещё задачка!

Глава 6

Рим, май 1493 года

Клинок одного из обучающихся 'видеть кровь и смерть' солдат вонзается в грудь 'куклы' и та, выронив оружие, падает на землю, корчась в предсмертной агонии. Не самое приятное зрелище. но я к такому давно привык. Однако...

— Добей, — морщится Мигель. — Тут не бой, можно позволить себе прекратить ненужные страдания.

Пара секунд колебаний... И меч ещё раз вонзается в тело поверженного, прерывая его страдания. Финита. Вот и очередной бой закончен. Сейчас унесут труп, кровь засыплют землицей и через пару минут на 'ринг' выйдут очередные, с позволения сказать, гладиаторы. Хотя тут не колизей — это довольно своеобразное развлечение для пресытившихся — а нечто куда более серьёзное, лишённое и тени развлекательной составляющей. Родом, естественно, из времён грядущих, причём из арсенала спецслужб, на публику не выносимого.

Игры с 'куклами', то есть реальные схватки со смертниками, которые действительно готовы были бороться за свою свободу. И шанс у них был. Не самый высокий, ну так иначе и огород городить не стоило.

— Не первый раз тут, а всё равно... противно, — вздыхает Бьянка, которую, к слову сказать, я сюда не то что не приглашал, а даже настойчиво предлагал поберечься от подобных зрелищ. Ан нет, куда я, туда и она,и это явно не изменить. — А для 'гладиаторов' ещё и тяжело. Ты ведь специально берёшь тех, кто ещё не убивал.

— Инициация, — цежу сквозь зубы, видя, как готовятся к бою очередная 'кукла' и 'гладиатор'. — Лучше пусть они убьют первого врага тут, под присмотром лекарей, чем будут колебаться во время боя. Ты ведь знаешь, что такое ПЕРВЫЙ бой, первая же кровь, смерть не просто рядом, а когда от твоего оружия. Это... барьер, которые немногие могут перешагнуть без сомнений и колебаний.

— А ты?

— Это было легко.

Я ничуть не кривлю душой, а Бьянка кивает, потому как думает, будто видела моё 'боевое крещение'. То самое, по дороге из Пизы во Флоренцию. Ведь и Мигель наверняка подтвердил ей, что до того для его друг детства Чезаре никого не убивал. Тогда Корелья был весьма впечатлён моей реакцией на этот бой как во время оного, так и после. Точнее сказать, отсутствием какой бы то ни было реакции. Откуда же ему было знать истинную причину! Те трупы были не то что не первыми, даже не сотыми, поскольку путь Кардинала в XXI веке был настолько залит кровью, что слова 'личное кладбище' ни разу не стали бы преувеличением. Чего стоило одно лишь массовое отравление верхушки двух китайских триад, собравшихся что-то 'перетереть'. Там они и остались — как лидеры, так и многочисленная охрана. Выжили считанные единицы, да и то из числа находившихся на внешних постах, сумев отделаться тяжёлым отравлением. Да и другие были дела, разные и запоминающиеся. Так что какие уж тут эмоции. Рутина.