Станция "Астрея". Чужая жизнь

— Следи за языком. Я твой муж. Могу наказать и по-другому.

— Ты мне не муж.

— Напомнить, как ты кричала, что я твой муж? Прямо здесь могу устроить, — бросил вызов альбинос.

— Дети нас услышат, — возразила ему.

— Они с няней, она их не пустит, так что я смогу насладиться наказанием до самого конца. Понимаешь? Мы дойдём до логического завершения.

— Извращенец, — прошипела в ответ, держась за руку Алиаса. — Я в суд подам.

— За что?

— За насилие, — припечатала.

Закон за это карает любого. Раса тут ни при чём.

— О, а я запишу на видео твоё наказание и покажу его судье, — чуть ухмыляясь, пообещал Тамино. — Он посмотрит и решит, что ты не права. Так, как ты стонала, стонут от страсти, а не от боли.

— А я буду кричать от боли! — возмутилась в ответ, победно улыбаясь.

— Поверь не от боли, а от неудовлетворённости, — пообещал манаукец.

Рот открыла ответить, но заметила коварную улыбку Тамино и прикусила язык. Я же чуть не повелась и сама не предложила проверить! Гад! Ну какой же он извращённый, хитрый гад!

Мы опять замолчали, я краем глаза заметила кувшин и, схватив его, выплеснула воду ему в лицо. Затем смотрела, как мужчина ухмыляется, отплёвываясь от воды. Капли зависли на его ресницах, бровях, стали скатываться по носу.

— Успокоилась? — тихо спросил у меня Алиас и стал снимать пиджак. Лениво бросил его на стоящий рядом стул. Затем стал медленно расстёгивать сорочку.

Я молчала, прижимала к груди уже пустой кувшин. Сорочка упала на пиджак, а я воззрилась на белую кожу, которая упруго обтягивала грудные мышцы.

— Бить будешь? — тихо спросила.

— Не мечтай, — шепнул манаукец, наклонившись. — Никогда не бил женщин, даже если очень сильно нарывались. А это... — он указал на сорочку. Капельки воды с подбородка сорвались и упали ему на грудь, плавно скатываясь вниз. Завораживающее зрелище, от которого было сложно оторваться, так как капельки всё срывались, кожа блестела, а грудная клетка приподнималась и опускалась. Я чуть не застонала. Это соблазн какой-то. Да если бы не сестра... Если бы не Берта...

— А это ты испугалась, — закончил Тамино и приподнял моё лицо, но в этот раз сильнее сжимая челюсть, а я вздрогнула, так как дурман его тестостерона слетел с меня, и я поняла, что смотрю в красные, сощуренные и злые глаза. — Дорогая, я понимаю, что ты расстроилась. Но давай будем честными. Ты тоже виновата, не только я. Я стараюсь изо всех сил восстановить наши отношения. А ты нет.

Я выдохнула и закатила глаза. Кувшин из моих рук вырвали второй раз.

— Я буду стараться, поверь. Дети больше будут видеться со мной. И с тобой, дорогая.

Если бы он это от чистого сердца говорил, а не играл, то я бы простила. И затяжной поцелуй с лёгким прикусом тут не при чём. Но мысль, что это всё игра, и что он муж сестры, отрезвляла, и я не поддавалась искушению.

— Конечно, конечно, — ехидно ответила, удобно расположившись в его объятиях. Мои и его бёдра соприкасались, и было в этом что-то уже привычное и даже успокаивающее. Как и смотреть на голый торс, по которому капли воды закончили свой кросс. — А Берта вернётся, что тогда делать будешь? Или она решила тебя и детей бросить навсегда? Нашла более выгодную кандидатуру?

— Перестань, — попросил Алиас и сделал это таким уставшим голосом, бережно водя пальцами по моим вискам, убирая невидимые волоски за ухо. — Я сначала тоже на это подумал. Землю носом рыл, тебя искал. А когда нашёл скайт, всё из головы вылетело. Главное, что жива. Только об этом и думал. Боялся, что ты умерла.

Я прикрыла глаза и пыталась придушить совесть, которая слёзно умоляла поверить ему и не терзать больше.

— А если она вернётся? Пусть я стану вам женой...

— Ты и так моя жена.

— Гипотетически давайте поразмышляем на тему, что ваш план удался, — предложила я Алиасу, отмечая интерес в его глазах. — Я подыграю вам, что я Берта и у меня амнезия после аварии. Вы богатый, крас... — язык мой — враг мой! Я замялась, пытаясь подобрать другое слово, а манаукец недоумённо приподнял бровь, — перспективный мужчина, солидный, хоть и с багажом в виде двух детей. Но это мои племянники, а значит, считай, мои дети. И живём мы счастливой дружной семьёй, а тут Берта решает, что пора возвращаться. Что со мной сделаете? Убьёте.

Манаукец протяжно вздохнул, затем облизнулся, отводя взор. Он был на взводе, и я, кажется, добила его.

— Как же с тобой стало невыносимо сложно, — горько произнёс Алиас. — У меня никогда не возникало таких проблем на переговорах с очень вредными клиентами. Но ты переплюнула всех, дорогая. Что ты заладила — убьёшь, убьёшь.

— А что мне ещё думать! — раздражённо бросила ему обвинения. — Вы с сестрой стёрли мою жизнь! Меня теперь нет. Есть только Берта! И если она вернётся, то логический конец вашего фарса — убрать меня!

— Я ничего тебе не сделаю, — с жаром пообещал Алиас. — Я манаукец, мы не поднимаем руку на женщин. Не пачкаем себя таким позором.

— Я хочу знать, где Берта, — отозвалась в ответ, надменно сложив руки на груди.

Хотя сделала это не из вредности, а чтобы выдержать дистанцию. Изумительная, каменная на ощупь грудь манила к себе мои пальчики. Они даже зудеть начали, так им хотелось погладить, провести по ней линии, спуститься к рельефному животу.

— Я нашёл тебя, дорогая, — чуть не простонал разочарованно Алиас.

Но я не прониклась, выдержала тяжёлый прямой взгляд и приказала:

— Вы ошиблись. Ищите дальше.

Манаукец насупился, тяжело задышав, затем отстранился. Так резко стало обидно. Я дала себе мысленный подзатыльник. Нельзя было подпускать его к себе так близко. Он же специально добивается моего расположения, хочет запутать в сетях своей интриги. А так хотелось встретить настоящего мужчину. Пусть и с двумя очаровательными детьми, пусть и манаукца, но порядочного.

Я расстроенно отвернулась к камину. Столовая в зелёных тонах удивляла своими размерами, тут можно закатить настоящий пир. Большие окна выходили на море. А у камина стояло четыре кресла. Витая железная решётка не давала огню, который плясал в чёрном провале камина, вырваться на свободу. И это выглядело так реально, но всё это видимость. Имитация огня на экране встроенного монитора. Только даримое камином тепло было настоящим.

— Если мы с тобой продолжим поиски, ты успокоишься? — спросил Алиас, стоя ко мне спиной возле центрального окна. Я слезла со стола и пожала плечами, хотя надежда во мне забрезжила.

— Я не понимаю в чём? В чём я должна успокоиться? — спросила, подходя к камину.

Да, от него исходило тепло, я села в ближайшее кресло и вытянула ноги, откидываясь на спинку.

Молчание затягивалось, я обернулась и не увидела Алиаса у окна. А затем вздрогнула, когда над головой раздался его голос:

— Ты поверишь, что ты моя жена?

Я задумчиво смотрела на манаукца. Он облокотился на спинку моего кресла и напряжённо ждал, когда я дам ему ответ. Если подумать, то он ловко обошёл вопрос о том, что я должна признать себя Бертой.

— Я Кэйт, — напомнила ему.

Он молчал.

— Я не против того, чтобы воспитывать своих племянников. Они достойны счастливого детства.

Алиас продолжал хранить молчание, давая мне высказаться.

— Я не буду заменой Берты. Я совершенно на неё не похожа. А вы её любите. И я считаю это предательством, когда муж не видит разницы и признаётся в любви другой.

Манаукец отвёл глаза, но промолчал.

— Мы должны найти Берту. Как бы я ни хотела, но только она может доказать, что я её близнец.

— А если поиски приведут нас туда же, куда и меня, на станцию "Стронг"? — тихо уточнил Алиас.

— Значит, Берта меня подставила и отдала вам на откуп, — ответила ему.

Он снова от меня отвернулся.

— Я не могу поверить в то, что я Берта. Так как я её сестра — и точка. Вопрос закрыт. Я Кэйт!

— Я понял,— тихо отозвался Алиас. — Только одного понять не могу. Как тебя убедить, что ты моя жена.

Я улыбнулась.

— Мы в одинаковом положении. Я тоже не знаю, как вам доказать, что я сестра вашей жены.

— Ты моя жена! — рявкнул манаукец, сжимая кулаки. — Понимаешь? Ты моя жена. Я люблю тебя. Но знаешь, всё сложнее сдержаться. И лучше будет нам с тобой найти доказательства поскорее.

Я сначала сидела, боясь даже дышать после вспышки его гнева, а потом расслабилась. Он же обещал, что бить не будет.

— Я готова хоть сейчас начать поиски.

— Дорогая, я не знаю, что ещё тебе предоставить в доказательство. Анализам ДНК ты не веришь, доктор всё разложил тебе по полочкам — не веришь. Не бывает таких совпадений! Ты моя жена. Я для себя уже всё доказал.

— Нужно поискать в её документах, может, она с подругами общалась в соцсетях по поводу вашей ссоры.

— Не было ничего. Я искал. Разговоры только о шмотках и вечеринках. Я детективов нанимал. Итогом была ты! — давил на меня фактами муж сестры.

Я вздохнула.

— Прости, но признавать себя сумасшедшей я не собираюсь. Я в здравом уме.

— Хорошо, что ты собираешься доказать мне? Что ты сестра моей жены? А дальше?

— Я хочу узнать, кто стёр все мои данные. И надо будет их восстановить, — объяснила ему очевидное.

— А что потом, дорогая? Собралась меня бросить? Меня и детей второй раз? В первый раз не смогла, решилась на вторую попытку?

Я возмущённо открыла рот и не нашлась что сказать. Получалось, что сестра меня подставила. По всем статьям. А муж у неё ревнивый.

— Чёрт! — вырвалось у меня. — Я, знаете ли, тоже ревнивая, и не побираюсь за сестрой! Я не хочу быть вам женой только...

— Ты моя жена, — твердил своё манаукец.

— Вы муж моей сестры! Это аморально! Я хочу своего собственного мужа! — чуть ли не со слезами крикнула и, не сдержавшись, разревелась. — Своего собственного. Чтобы меня любил, а не Берту. Вы же не меня видите, а её. А я Кэйт! Я что, недостойна быть самой собой? Я что, всегда должна оставаться в её тени?

— Кэйт, — тихо позвал Алиас, — Кэйт.

Я же скинула туфли и забралась в кресло с ногами. Было так себя жалко, и на душе горько. Словно я не взрослая женщина, а маленькая девочка.

— Почему всё повторяется? Я даже сбежала от неё, а она меня стёрла. Подставила, а сама сбежала.

— Кэйт, я люблю тебя, — произнёс Алиас, присев передо мной на корточки и заглядывая в лицо. Правда, я уткнулась лбом в колени, чтобы не видеть его.

— Нет, не меня, а сестру. И вам нужна Берта. Я же совершенно не такая.

— Кэйт, успокойся, — приказал манаукец, а я рассмеялась.

Он так своих детей успокаивал, решил, что на меня тоже подействует? Размазывая пальцами слёзы по щекам, с улыбкой взглянула на растерянного альбиноса. Он не знал, как остановить мою истерику.

— Так всё же вы поверили, что я Кэйт? — тихо уточнила. — Или вы знали, что я Кэйт?

— Дорогая, я могу называть тебя, как ты хочешь. Но я никогда не соглашусь с твоим желанием меня бросить. Я не отступлюсь. Ты моя.

— Выпить есть? — с горя спросила, понимая, что если не выпью, то новая истерика не заставит себя долго ждать. — Только не нонарское.

Алиас сомневался недолго, затем встал и ушёл к столу, позвонил в колокольчик. Пришёл слуга и Тамино потребовал принести унжирского светлого шампанского.

Я мысленно присвистнула. Это же дорого и изысканно! Чёрт! Ну почему он не меня любит, а сестру? Почему сказка не может случиться со мной? Только кошмар.

Итогом моего расстройства стало два бокала восхитительного нектара фей, не иначе. Зато реветь расхотелось, и лёгкость появилась.

— Кинула она нас с тобой, — качая головой, взглянула на Алиаса, который сидел в соседнем кресле и составлял мне компанию по распитию вина. — Тебя не жалко, а детей очень. Сучка, — выругалась.

— Дорогая, следи за манерами. Иначе я возьмусь за твоё воспитание.

Я расплылась в улыбке, в мыслях лёжа на столе.

— А у тебя больное воображение. Я читала, что от этого лечиться надо, не пробовал? Хотя я тебя понимаю, у тебя жизнь не сахар. Доверять никому нельзя. Постоянно на взводе, вот и проявляются на... Накладки... Нет... Не накладки... А эти, как их там... Ой, что-то язык не слушается. Наклонности! Да, вот. Наклонности садиста в тебе проявляются.

Алиас протянул руку, я с улыбкой дала свою. Он, глядя мне в глаза, медленно взял в рот мой большой палец и облизал, затем стал сосать. У меня чуть бокал не выскользнул. Внизу живота произошёл взрыв. Кровь забурлила, приливая к щекам. Я попыталась отобрать руку, но манаукец решил продолжить издеваться. Поцеловал между большим пальцем и средним с тыльной стороны кисти, затем лизнул. И так постепенно он обсосал все пальцы и по одному, и по два сразу. Я же стонала, моля перестать.

— Зачем вы это делаете? — перешла на "вы", так как поняла, что мне с ним не тягаться. Не тот уровень. Да и хмель прошёл. Осталось лишь желание. Я горела от него, я хотела, чтобы Алиас не останавливался. Это было необычно и волнительно.

— Я хочу тебя, — томно шепнул Тамино. — Но ты не хочешь. Упираешься, что не жена. Если возьму сейчас, возненавидишь, — словно рассуждая вслух, а не со мной разговаривая, продолжал он. — Но как же я хочу тебя, дорогая. Любимая, я... — он замолчал, прижимая мою ладонь к своим губам. Язык щекотно прошёлся по коже, а затем губы запечатлели поцелуй. — Моя жестокая жёнушка.

— Это вы жестокий. Даже не представляете насколько! — в сердцах выкрикнула я и отобрала свою руку. — Сколько можно меня выставлять дурой? Я Кэйт, и я не буду исполнять роль Берты. И я не стану вашей любовницей, пока она где-то прохлаждается!

— Всё, с меня хватит! — вскочил с кресла Алиас, отобрал бокал и поставил на столик, затем стал ходить передо мной, заложив руки за спину.

Голый торс красиво мелькал перед моим лицом, а я следила за ним, грустно вздыхая. От чего я отказывалась! Пусть на лицо не эталон красоты, но от манаукца исходила такая мужская сила, что моя женская натура скулила, предлагая сдаться. Сделать подлость сестре. Раз бросила его, подкинув мне, то можно не стесняться. Завоевать её мужа, стереть все его воспоминания об их супружеской жизни. Стать женой, во сто крат лучше. А если объявится — сказать, что место занято.

— Любимая, я сейчас очень расстроен и не могу с тобой спокойно разговаривать.

— У меня есть предложение, — выпалила я.

Алиас замер, сложив руки на груди.

— Хотя нет, не смогу, — открестилась от идеи захапать Тамино себе, когда поняла, что даже озвучить не смогу. Нет, это как-то совсем не по-человечески.

— Уверена? — переспросил Алиас.

Я закивала головой и стала надевать туфли.

— Я к детям, — решила сбежать, так как мне тоже нужно было подумать.

Но Алиас поймал за руку и, развернув меня к себе лицом, поцеловал. Я возмущалась, чуть прикусила ему губу. Эффект был обратный, меня сжали в объятиях ещё сильнее, а возбуждённым пахом прижались к бедру. Меня в жар бросило от желания. Застонала от жалости, что нельзя сказать ему "да", а так хотелось узнать, на что ещё способен этот альбинос.

Оттолкнула его от себя, а точнее, меня послушались и выпустили из объятий, и сбежала. Правда, не в ту дверь. Но Алиас подсказал, где выход. В голове мысли путались. Первое, что решила, — поговорить с Эллой, только со своей страницы.