Станция "Астрея". Чужая жизнь

Но для начала зашла к Эльзе. Она, увидев меня, вскочила со стула, бросив куклу и няню, с которой они играли. Генри тоже встал, но ни шага ко мне не сделал. Поэтому мы стали играть с Эльзой. Через полчаса я уже узнала, что шию Гонер зовут Наята. Она была подопечной какого-то ши Ханора. Здесь подрабатывала по его просьбе. Ши Ханор и ши Тамино были знакомыми. Но не друзьями.

Наята поведала мне, что я очень изменилась, а я призналась, что я сестра Берты и зовут меня Кэйт. Также объяснила Эльзе и Генри, что я их родная тётя. Через час я узнала, что Берта как была стервой, так ею и осталась, а ещё лицемеркой. Перед Алиасом она была прилежной женой, чуть капризной, в пределах нормы, но стоило мужу выйти за дверь, как она превращалась в мегеру. Дети были ей в тягость. Порой даже била их, когда те плакали, не умолкая. Няня заменяла им и мать, и бабушку. Отец даже не догадывался о том, что творила Берта.

В общем, жизнь детей была не райская. Хотя отец всё делал для них. Наята сразу поверила, что я не Берта. Я была на седьмом небе от счастья. Мы так весело провели время, что об ужине и не вспомнили, пока мажордом ши Ветан с поклоном не позвал в столовую, где нас уже ждал Алиас. Дети радостно побежали вперёд, но Эльза вспомнила обо мне. Вернулась и за руку потянула за собой. Генри уже не кричал на неё, но внимательно следил за мной. Ужин прошёл на удивление хорошо.

Алиас тоже часто улыбался, общаясь с детьми, и меня вовлекли в разговор. Завтра мы собрались в парк развлечений. После ужина я пошла с Эльзой укладывать спать кукол. Уже через час я и самой хозяйке комнаты подтыкала одеяло и читала сказку на ночь об Оле Лукойе. Тихий скрип двери прозвучал в тишине очень отчётливо. Мы с Эльзой напряжённо переглянулись, но рассмеялись, когда в проёме появилась макушка Генри. Я махнула ему рукой, и мальчик гордо прошествовал до кровати, а затем ругался с Эльзой, которая не хотела с ним делиться ни одеялом, ни мной и пыталась его выгнать. Но я, хоть и с трудом, усмирила гнев девчушки. Близнецы лежали и ждали сказку. Я начала читать с самого начала. Через час в горле пересохло, а дети только дремали. Книга закончилась, я взяла другую сказку, братьев Гримм. Ещё через час я сама зевала, а Генри не спал.

— Ты не мама, — тихо шепнул он.

Я улыбнулась и кивнула.

— Я твоя тётя Кэйт. Мы с мамой, как вы с Эльзой, родились вместе и похожи как две капли воды. А ваш папа не верит, — пожаловалась я ребёнку.

— Папа хороший. Не кричи на него, — строго приказал мальчик.

— А как не кричать, если не верит мне? Я же правду говорю! — возмутилась, а потом спохватилась. — Ты что, подслушивал?

— Он хороший, — повторил мальчик, проигнорировав мой вопрос, а я потянулась к нему и погладила по волосам. Он прикрыл глаза и уснул!

Я ещё посидела, сложив руки на кровати и положив на них голову. Какие они ангелочки. Тугие кольца кудряшек, носики-кнопочки и алые губы. Мы когда-то с Бертой были такими же. Мама любила нас наряжать в короткие платья с воланами. У нас тоже были кудряшки. Жаль, смерть разлучила нас с ними очень рано. А потом родная тётка выставила из жилблока, сдав нас в интернат. Тогда Берту как подменили. Она изменилась резко. Я даже не успела понять, когда. Просто однажды проснулась не Берта, а бес в её теле.

Я пыталась образумить её, а она злилась. Солёные капли текли по щекам, я всхлипнула. Почему она изменилась? Мы же были так дружны в детстве. Я вспоминала и смотрела на племяшей. Только бы они не ссорились, как мы с сестрой.

Курносые носики. Я мечтала о детях, но боялась сблизиться с мужчинами. Страх преследовал меня. Даже держа букет невесты перед алтарём, стоя рядом с Альфредом, я пыталась побороть свой страх. Успокаивала себя тем, что у меня будут дети. Только ради них я готова была потерпеть акт близости с мужчиной. Но это всё было до встречи с красноглазым монстром.

Чувство полёта, лёгкий ветерок. А затем спина коснулась прохлады.

— Дорогая, — тихий шёпот.

Я повернулась на бок, подложила руку под подушку. Нежное поглаживание по бёдрам, я сплю, но хочется проснуться. Меня гладят по спине, поднимают руки. Я тяжело вздохнула, уткнулась в тёплую подушку, аромат которой напоминал о манаукце. Веки были такими тяжёлыми, а руки такими ласковыми.

— Кэйт, — тихо позвал знакомый голос. Я замычала. Не хочу просыпаться. Не хочу.

— Кэйт, открой глазки, — попросил голос из моих кошмаров.

Я постаралась отвернуться от него, но лениво. Ласковые губы хотели заставить меня открыть веки, но я упорно пыталась уснуть покрепче.

В итоге от меня отстали, а я с облегчением вздохнула. Одеяло накрыло плечи, но аромат манаукца продолжал дразнить.

* * *

Я открыла глаза и с трудом сообразила, на ком сплю, затем закрыла глаза и задумалась. Уснула я в спальне Эльзы. Остаётся решить уравнение, как моё тело перенеслось в спальню Алиаса. Пораскинула мозгами, и выходило всё к одному. Голос мне не послышался. Значит, и раздевал меня Тамино, и целовал он. А я, как подлая, крепко уснула и... Прислушалась к своему телу. Кажется, всё спокойно, нигде ничего не ноет.

Я лежала, слушала, как дышал манаукец. К этому можно было привыкнуть. Ощущать тепло обнажённого мужского тела, а он был, как и я, только в трусах, слышать его аромат и млеть. Чувствовать себя кем-то любимой.

Алиас погладил меня по волосам.

— Доброе утро, соня, — тихо позвал он. Я от неожиданности открыла глаза.

Как он узнал, что я не спала? Осторожно подняла лицо. Улыбка у Алиаса была как у чеширского кота. Он не просто был счастлив до неприличия, а прямо лучился довольством.

Его ладонь скользнула по моей ноге, которая покоилась на его бедре. Плавно прошлась по ягодице. Я с замиранием сердца неотрывно смотрела в красные глаза и не могла даже пошевелиться. По телу растекалось приятное тепло, волна возбуждения окатила с головой. Длинные пальцы остановились на ягодице, сжали. Чуть сдвинулись, проникая под ткань трусиков. Ахнув, я прильнула к Алиасу, боясь и молясь. Пальцы погрузились в моё лоно. Вторая ладонь запуталась в моих волосах, он притянул меня к себе, заставляя практически распластаться на нём. Поцелуй был, как и прежде, ошеломляющим. Я глухо застонала, когда язык проник в мой рот, а пальцы резко погрузились внутрь.

Крепкий упругий бугор больно впивался в бедро. А когда Алиас легко уложил меня на себя и потёрся пахом, я жалобно застонала. Я не контролировала ничего. Я была в его власти. Даже одуматься не могла.

Но манаукцу нужна была передышка. И пока я переводила дыхание, он приказал:

— Скажи "да".

Я закусила губу. Не могу! Чёрт, я так не могу.

Попыталась скатиться с него. Но меня дёрнули обратно.

— Понятно, — хмуро произнёс и сделал то, чего я хотела. — Ругайся потом, сколько влезет, но у меня крышу сносит, когда ты рядом, обнажённая.

В подтверждение его слов ткань трусиков была нещадно сдвинута в сторону. Я прикрыла глаза, ощущая неспешное проникновение. Такое медленное, осторожное. Большой, горячий. Как и поцелуи — медленные, тягучие. Я обхватила ладонями его лицо, сама впиваясь поцелуем. Его руки помогали проникновению, раздвигая ягодицы. Он не спеша двигал бёдрами, я в такт выгибалась, молча снося порочную пытку. Я готова была разреветься. Мне было так приятно! Каждое движение отзывалось слабостью и удовольствием.

Наши языки сплетались, его руки болезненно сжимали ягодицы, помогая мне двигаться. Соски тёрлись о его грудь, тяжелели. Между ног всё разгоралось от желания. Я сама пыталась задать ритм, но сильные руки вели в этом танце, а мужские бёдра определяли глубину.

— Дорогая, — шепнул Алиас, я взглянула на него. — Ты забыла, как я люблю?

Я недоумённо нахмурилась. Бёдрами он не перестал двигать, поэтому соображала туго.

— Забыла даже это, — с грустью произнёс он и резко сел, крепко обхватывая меня руками. Больно сжал волосы, не давая и шанса отвернуться от него. Язык сминал губы, проникал между ними. А меня насаживал на свою плоть Тамино, не позволяя мне двигаться. Я упиралась руками ему в грудь, под пальцами перекатывались мышцы. А мне было не до этого. Я растворялась в ощущениях, которые дарил Алиас. Он властвовал над моим телом. Я взмывала вверх с помощью сильных пальцев манаукца и падала вниз, задыхаясь, пронзённая крепкой горячей мужской плотью.

— Стони, — приказал Алиас, я попробовала замотать головой, так как не могла и звука произнести. — Стони, — порыкивая, повторил альбинос.

Его поцелуи стали покрывать шею. Я запрокинула голову, с трудом сглатывая. Почему первый раз был таким неудачным у меня? Почему мне сразу не встретился такой любовник? Почему не он лишал меня девственности? Ну почему? Я готова была благодарить этого самодовольного модифицированного, который столько искусен в любви, что совесть не мучается. Сестра была забыта! Забыты запреты и моральные устои. Я хотела дойти до конца с ним. Хотела, чтобы он исполнил все свои обещания.

— Капризная девочка, — томно шепнул манаукец, и я оказалась лежащей под ним. Большие ладони обхватили мою талию. Мы смотрели в глаза друг другу. Я чуть двинула бёдрами, приглашая продолжить, но Алиас усмехнулся и покачал головой. Большие пальцы скользнули вниз к сосредоточению моего желания и надавили. Я выгнулась, ловя воздух ртом.

— Я не слышу тебя, дорогая.

Его пальцы стали медленно выводить круги, но сам Алиас не двигался. Зато я под его руками извивалась.

— Хватит, — взмолилась, когда поняла, что этого мало, катастрофически мало.

— Я только разогрелся, непокорная, — тихий голос был до неузнаваемости жесток.

Но пальцы перестали терзать моё тело. Алиас придавил меня, резко дёрнул бёдрами.

— Ты моя жена, и должна быть покорной, — шептал он между толчками.

Я же сминала простынь, пыталась подстроиться. Почему он не давал мне разрядки? Почему был таким медленным. Его губы прошлись вдоль подбородка, я хотела, чтоб он поцеловал меня в губы, он этого не происходило. Уголки губ. Щёки, снова подбородок, шея, плечо, но только не губы. А медленные движения уже приводили в бешенство.

Я жалобно всхлипнула. А затем и вовсе готова была провалиться сквозь землю. Ведь знала, что нельзя ему доверять. Он покинул моё тело, я почувствовала стыд и неудовлетворённость. Я свела ноги вместе и перекатилась, желая поскорее покинуть место своего позора. Только стоило мне оказаться на животе, как я услышала удовольствие в голосе Алиаса:

— Молодец, вспомнила.

Я не поняла, что я вспомнила, так как вспоминать мне в принципе было нечего. Обернулась, а он снял стянутые на бёдра трусы, оголившись окончательно, затем ухватил руками мои ноги и потянул на себя. Я даже не успела сообразить, чем мне всё это грозит, как мои трусики присоседились к его на полу, а я была поставлена в очень неприличную позу. И снова пальцы первыми окунулись в горячее и уже влажное лоно, и только после этого Алиас взял меня, прижимая мои ягодицы к своему паху.

— Любимая, — произнёс он, медленно выходя из меня.

Я пребывала в растрёпанных чувствах: и радостно, что продолжаем, и чертовски стыдно. Ну во что я опять влипла? Почему не могу остановить это безумство? Почему стону, когда он наполняет меня своей плотью? Где отрезвляющая боль и неприятные ощущения?

Не было ничего, что могло привести меня в чувство. Я припадала на локти без сил. Я стонала, когда он просил, вздрагивала, когда шлёпал по ягодицам. Извращенец не давал разрядки, заставляя вспомнить, где я и в какой позе. Я была готова умолять его, вот только о чём, никак не могла определиться.

— Пожалуйста, — шепнула, и яростные натиски стали чаще. Амплитуда резко изменилась. Груди плясали в такт его бёдрам. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно и прекратилось немедленно. Когда в животе всё скрутило, я, наконец, с облегчением застонала, а перед глазами всё поплыло. Волнами накатывали судороги, а тело пело. Но манаукец не останавливался, толкаясь в меня, пока сам не достиг своего пика наслаждения. Я долго не могла прийти в себя, лёжа рядом с ним, потная, слабая. Даже глаза закрыть не могла, рассматривала белый потолок и солнечные блики на нём. Я никогда не была на планете. Никогда не просыпалась с мужчиной в одной постели. Я никогда не испытывала оргазма. Пора забыть слово "никогда". Этот красноглазый монстр решил мне показать всё, о чём я только мечтала, и даже то, о чём не смела мечтать.

Рядом зашевелился Алиас и заглянул мне в лицо.

— Дорогая, ты плачешь? — обеспокоенно спросил, а затем, как маленького ребёнка, усадил на колени и стал качать, уговаривая:

— Любимая, тихо, тихо. Успокойся, прошу. Я тебя больше пальцем не коснусь, обещаю. Только не плачь, дорогая.

Я даже не заметила что плачу. Не ощущала горячих слёз. С удивлением рассматривала влажные пальцы, когда вытерла щёку.

— Не нужно быть таким ласковым со мной, — тихо произнесла. — Я знаю, какой вы на самом деле.

Манаукец замер. Большая ладонь легла на лоб, словно решил проверить мою температуру тела, а затем убрала влажные волосы с глаз.

— Любимая, я не понимаю, ты о чём? Тебе же понравилось. Хоть сколько упирайся, но твоё тело я выучил наизусть. Я знаю, когда ты кончаешь. Я знаю, как тебе нравится. Я знаю, что ты любишь заниматься со мной любовью. Я это всё знаю.

Я вытирала слёзы, поражаясь самоуверенности Алиаса. Хотя стоило отдать ему должное. Он знал моё тело, и оно знало его. Всё происходило так привычно. И аромат его тела, и гладкость кожи, его хриплое дыхание, я всё это узнала. Словно мы были давнишними любовниками, а не только недавно встретились.

— Я не Берта, — повторила скорее для себя. Нельзя было поддаться на провокацию. Даже если и знает моё тело, даже если и всё мне кажется знакомым — это ничего не значит. — Я Кэйт!

— Дорогая, давай не начинать, — попросил Алиас, затем осторожно опустил меня на кровать, а сам поднялся и направился в ванную комнату. Абсолютно голый, расслабленный. Широкая спина, бугристые канаты мышц, узкие бёдра, длинные сильные ноги, белые волосы, слегка прикрывающие плечи. Совершенное тело модифицированного могло взволновать любую женщину. В том числе и меня. Взяла одеяло, завернулась в него и тяжело вздохнула. И что мне теперь делать? Всё так запуталось. Я зашла слишком далеко. Если Берта объявится, то что ждёт меня?

Глава 4

Кэйт

В удобном скайте мы летели дружной семьёй в столицу Яшам. Детей наряжала няня, пока меня одевал Алиас. Белая блузка облепила меня, смущая своим глубоким вырезом. Я, поглядывая в него, видела ажурный край бюстгальтера. Но, видимо, это смущало только меня! Алиас вообще улыбался и смотрел на мои груди. И что он там нашёл, у меня второй размер! Но нет, он глаз не спускал с моих скромных холмиков. Но ужаснее всего была серая юбка, которая и шагу не давала нормально сделать. Про разрез сзади я старалась не думать. Чулки Алиас надевал мне сам, а я сидела и краснела. Ну подумаешь, решила молчать, так как стыдно после секса было с ним разговаривать.

И вот он одевал меня, выговаривая, что капризы мои вернулись, а воспоминания всё не возвращаются. Мне было стыдно, что такой мужчина нянчился со мной как с ребёнком. Он же заказал мне парикмахера на дом, который хотел волосы мои остричь, как было у Берты. Но я поругалась с Алиасом, чтобы не смел из меня лепить сестру. И, о чудо! Я победила! Он сдался без боя, просто махнул рукой и отвернулся к окну. Правда, меня всё же подстригли, но не коротко, как было у сестры, а просто концы подравняли. Локоны завили, уложили. Накрасить Алиас разрешил только глаза, никакой помады.