Сокол

— Хорошо, сейчас смотрите по сторонам и постарайтесь не проморгать появления новых гостей — ежели неизвестные недруги вздумают ещё раз к нам сунуться. — Всё тем же властным и не терпящим никаких возражений тоном проговорил Варяг. — А я, постараюсь определить к какому роду племени принадлежат наши побеждённые супостаты. Если что, надо их родичам заявить, что этих, мы убили защищаясь.

Годславович присел, положил рядом с собой трофейный лук — так чтоб тот в нужный момент был под рукой и стал осматривать поверженных бандитов.

— Так и есть. — Думал он, заканчивая осмотр. — Все трое лиходеев, скорее всего разного рода и племени: а у 'подпаленного‟, вообще, поверх рубахи с вышивкой говорящей, что он из рода Лютичей, была надета рубаха Данов. Видимо эта исподняя была снятая с какого-то убиенного путника, или такого же как мы, забредшего не туда охотника: и поддета для лучшего согрева в лесу.

От этой догадки молодого воина покоробило. И он поднялся в полный рост, перед этим брезгливо вытерев руки о снег. Его отроки как он и приказывал, бдели, держа окрестности на прицеле.

— Первак, видишь у плешивого разбойника за поясом топор? — Командным голосом обратился варяг к юноше.

Отрок обернулся, посмотрел на ближайшего к нему покойника и утвердительно кивнул головой.

— Возьми его, да наруби сухостоя и сооруди на поляне краду: надобно этих убивцев огню придать — как-никак, они всё-таки люди, негоже их зверям на растерзание оставлять. — Увидев недоумевающий взгляд своего воспитанника, Варяг пояснил. — По их одёже не понять куда и к кому идти виниться.

Подросток поспешно закинул за спину лук и без лишних эмоций взял топор. После чего, уверенно подошёл к поваленной сосне — лежащей почти рядом с ними, и стал сноровисто обрубать с нее ветки. Сокол же, зорко осматривался по сторонам и только временами посматривал на своего подопечного. У того дела шли споро, так что вскорости, возле юного Медведя возвышалась приличная кучка дров.

— Сбыня, помоги Перваку, отнеси нарубленные им ветки на поляну и там выложи погребальный костёр. Зимние дни коротки и нам надобно поспешить, иначе не управимся до темноты. — Тихо, но также властно распорядился Варяг. — Но при этом, не забывай внимательно озираться по сторонам — мало ли кто может к нам пожаловать.

Время шло, подопечные работали на совесть, но, несмотря на их усилия, Сокол понимал, что для того чтоб управиться и добраться до селения, светового дня всё равно катастрофически не хватает. Как следует 'взвесив‟, все за и против, из разных вариантов дальнейших действий — пришедших ему на ум: Годславович выбрал то, которое показалось ему самым удачным. Может быть, это было немного нерационально и нелепо, но, он ни хотел оставлять отроков на ночёвку в этом опасном участке леса: — ' Они не воины и не знают, как защититься от нечисти, вырвавшейся через образовавшуюся прореху из Нави. Да и оберег на этот случай имеется только у меня, так что, пусть идут домой, там есть те, кто о них лучше меня позаботится. Если пойдут прямо сейчас, то гарантированно доберутся до охотничьего дому ещё засветло.‟ — То как нечисть калечит незащищённую душу варяг помнил хорошо, невозможно забыть тех ночных кошмаров и не только их.

— Всё робя, того что вы заготовили для погребенья хватит с лихвой. — Раздался непривычно жёсткий для слуха Медвежат голос Сокола. — Сбыня, ты забираешь добытых нами беляков и идёшь вместе с Перваком к вашему родовому охотничьему дому. Там расскажите все, что здесь произошло и вами займётся жрецы: понял меня — и не смейте идти в селение.

Хотя подростки ни в чём не провинились, но Годславович смотрел на них строго и то, как всё это было сказано, не допускало даже малого неповиновения. И юные охотники, выслушав приказ, стали понуро собираться в обратный путь.

— Не забывайте об осторожности — чтоб вас никто не застал врасплох. — Уже более спокойным голосом, напутствовал 'Медвежат‟ Сокол, когда они след в след пошли по направлению к своему селу.

Как только подростки скрылись из виду, то Варяг поначалу какое-то время настороженно прислушивался к лесу. А затем, не ослабляя внимания, принялся за скорбный труд — начал перетаскивать окоченевшие тела разбойников к выложенному костру. Эта работа не заняла много времени, так что вскоре, с трудом уложив покойников поверх дров, Годславович раздул добытую им искру, и подпалил этим огнём краду. Немного постояв, Сокол устало смотрел, как первые языки пламени начали жадно лизать ветки, уложенные немного выше: затем послышалось ещё робкое — неуверенное потрескивание веток, которыми завладевал погребальный жар. Огонь усиливался, набирал силу: а Ободрит, оставшийся за ним присматривать, не желая терять лишнего времени занялся подготовкой места будущей ночёвки. Варяг быстро и умело возводил надёжное укрытие от ветра. Заготовил запасы дров для костра — возле которого он собирался провести всю ночь. Напоследок, Годславович принёс свежего лапника и аккуратно уложил его там, где собирался просидеть эту ночь.

Крада окончательно прогорела к тому времени, когда тьма окончательно окутала землю: и Сокол, обильно присыпал её угли снегом — который попадая на золы быстро таял и шипел. Но шипение потихоньку затихало — хотя снег продолжал таять: убедившись, что весь жар угас и более не опасен, Годславович вернулся к месту своей импровизированной ночёвки. Перед тем как усесться на подстилку из соснового лапника, молодой муж подкинул несколько крупных веток в костёр и только после этого сел, позволив себе на некоторое время расслабиться и задуматься на отвлечённую от предстоящего ночного выживания тему:

— Тоже мне наставник, — думал Сокол, сморщив лоб и слегка прикусив губу, — начал перед подопечными демонстрировать свой командный голос. А ведь я, подобно дядьке Ломоносу, должен к каждому человеку искать свой подход. А что получилось с Перваком и Сбыней? Они оба из охотничьего рода 'Медведей‟: поэтому парни, как и все их родичи, двигаются и говорят тихо, вкрадчиво — как медленно текущая вода. Как будто эти люди находятся на охоте, и не желают невзначай не спугнуть зверя резким звуком. Но то, как я с ними сегодня говорил, этих ребят только обескуражило и воспринималось не моим приказом, а как недовольство за какие-то их провинности, что только внесло некую путаницу в их головах...

Ободрит закончив самобичевание, понял, что он слишком долго сидел у костра не меняя положения своего тела — его спина была отвёрнута от огня и поэтому начала немного подмерзать. Подкинув в костёр небольшое полено, воин повернулся к нему спиной и почувствовал, как через какое-то время приятное тепло стало расползаться по замёрзшей части тела. Ощущение растекающегося по телу тепла повлекло волну неги, которая стала медленно, мягко погружать Сокола в приятный сон...

— Стоп! — Опомнился пошатнувшийся Варяг, мысленно отчитывая себя за такую оплошность. — Не спать! Иначе, до утра недоживёшь!

Годславович опрометью вскочил с лапника и начал активно приседать — разгоняя остатки сна. Он прекрасно помнил рассказы ведунов о том, что если ты ночуешь в зимнем лесу один, то заснув, можешь больше никогда не проснуться.

— Не спать, смотреть за костром. — Сам себе давал команды Сокол, одновременно разгоняя в интенсивном движении остатки дремоты.

Это принесло свои плоды, и смертельно опасное расслабление вскоре окончательно отступило, но, всю ночь не наприседаешся — для этого занятия просто не хватит сил. Поэтому Сокол, почувствовав, что уже достаточно разогнал свою кровь: выбрал среди дров самое крупное по диаметру полено; аккуратно освободил его от коры и начал резать по нему буквицы — излагая свою версию случившегося с ним происшествия. Хотя его творчеству, по готовности было уготовлено сгореть в огне, но это, пустое на первый взгляд, занятие помогало выполнить самую главную задачу — не спать...

Зимний лес постепенно просыпался, хотя обложное небо надёжно скрывало солнце, но несмотря на это, его свет окончательно поборол ночную тьму и все земные твари, пробудившись ото сна, радовались наступлению нового дня.

Этой ночью — поближе к утру, начался реденький снегопад, который до сих пор игриво кружил своими лёгкими снежинками. Зимнее небо постепенно посыпало землю этим мягким пухом, медленно обновляя им белоснежное лесное одеяло. Энергичный, молодой лис, у которого после вчерашней удачной охоты было прекрасное настроение, игриво веселился. Молодой хищник ликовал, резво прыгая за белыми 'холодными мошками‟ — которые забавно кружа, беззвучно летели с посеревшего неба. Зверька безраздельно захватил процесс поимки этих необыкновенных 'мушек‟, которые попав в его пасть мгновенно и бесследно исчезали. Казалось, что этим забавным делом зверёк будет заниматься до бесконечности, и нет той силы, которая его могла оторвать от этого занятия. Но, неожиданно пушистый хищник прильнул к земле, и настороженно поводил своими заострёнными ушами — прислушиваясь к еле различимым звукам потревожившим его тонкий слух. Невдалеке кто-то тихо и неспешно шёл, и судя по шагам, этот кто-то был слишком большим и по этой причине, не мог считаться лисьей добычей. Поэтому для лесного плута, самым разумным решением было затаиться и надеяться, что опасный незнакомец, пройдёт мимо. Притаившийся рыжий разбойник испуганно замер, он был почти недвижим — за исключением его хвоста, который помимо воли своего хозяина, продолжил нервозно помахивать, на манер метлы разгребая свежевыпавший снег. Вдобавок к этому, его мордочка приподнялась и пошевелила носом — принюхиваясь к ничтожно слабым запахам, доносившимся со стороны нежданного гостя. И судя по ним, лесному плуту было с чего начать беспокоиться, потому что пахло предвестником большой беды — дымом. Забыв об осторожности, лис немного приподнялся и выглянул из-за сугроба служившего животному естественным укрытием. И то, что он увидел, заставило его вздрогнуть, там шёл настоящий ужас лесных жителей — на поляне был человек. Зверёк как-то видел, как эти страшные создания охотятся и знал, что этим чудовищам необязательно догонять свою жертву, это могли делать их преданные псы. А иногда, по неизвестным причинам, люди могли охотиться сами — убивать свою добычу на расстоянии. Но собак нигде не было, а идущий человек так ни разу и не посмотрел в его сторону. Он шагал, явно прислушиваясь к лесным звукам, но те, что до него доносились, его совершенно не интересовали. Судя по поступи, опасный путник был сильно уставшим, напряжённым и куда-то спешил. Поэтому постоянно порываясь снова лечь на снег, лис немного осмелев, проводил незваного гостя взглядом, пока тот окончательно не скрылся из виду. Но, после этой встречи, от былого игривого настроения у зверка не осталось и следа.

После утомительного ночного бденья у костра, уставший Сокол спешил поскорее добраться до охотничьего дома рода 'Медведей‟: где его должны ожидать его ученики и жрецы. Он упрямо шёл по свежему снежному покрову, смотря только вперёд, и если осматривался по сторонам, то только для уточнения направления его условной дороги. Вот он неожиданно остановился, и стал усиленно растирать свои уши меховыми варежками, и делал это до тех пор, пока не почувствовал как они не стали 'гореть приятным жаром‟. Затем, несколько секунд постоял, озираясь по сторонам и увидев искомый холм, снова побрёл — взяв курс немного правее его.

Вот усталый путник и достиг небольшой реки, которая была скованна льдом и надёжно спрятана от посторонних взглядов снегом: но, молодой Варяг-Рус узнал её русло по знакомому крутому берегу, чьи очертания он выучил ещё осенью. Годславович счастливо улыбнулся: — ' Хвала Перуну, Лешак не играл со мной, и я не сбился с пути, и почти дошёл до человеческого жилища. Осталось совсем немного — перейти на другой берег, а там, немного пройти по лесу, где вскоре появится искомое мной капище Медведей‟. — Прошептал молодой муж, подбадривая себя немного хрипловатым от усталости голосом.

Перед тем как спуститься к реке, одинокий путник внимательно, с возвышения осмотрел её поверхность и наметил путь, проходящий вдали от нескольких заметных тёмных пятен — где существовала большая опасность провалиться под лёд. Почти сбежав со склона, Соколик, мимолётно притронулся рукой к груди, где под одеждой висел его оберег воина, и вступил на лёд.

Сразу — с первого шага, ледяное покрытие реки стало предательски сильно потрескивать: отчего, Сокол стал двигался очень мелкими шажками. И пока ему везло — участок прибрежного льда под которым, скорее всего уже образовался воздушный карман, выдержал его вес. Шаг за шагом, Варяг продвигался вперёд, навострив слух и тщательно осматривая те места льда, куда собирался ставить свою ногу. Вот и пройдена середина замёрзшей реки, и пока всё было в порядке — ледяной мост был надёжным. Теперь, воину оставалось миновать небольшой промежуток прибрежного льда и затем подняться по относительно пологому берегу — крутым был только берег, по которому пришлось спускаться к реке.

Но видимо лесным духам не понравилось то, что от человека 'пахло‟ недавней — ещё не отчищенной битвой, и по округе разнёсся страшный треск ломающегося льда. Сквозь этот звук прорвался короткий вскрик и всплеск воды. В небольшом отдалении испуганно закричали и взмыли в небо какие-то птицы, которые с криками полетели куда-то вдаль. Заяц трусливо прижался к заснеженной земле — испуганный этой птичьей какофонией...

Сокол, от неожиданности даже рефлекторно вскрикнул: его тело, расталкивая осколки раскрошившегося льда, мгновенно погрузилось в воду. Хвала Перуну — ноги воина уткнулись в дно, а поверхность освобождённой ото льда воды, еле достигала груди. Тут же, под одежду стала проникать ледяная водичка — обжигая тело своим холодом и заставившая молодого человека поскорее начать борьбу за свою жизнь. Последовала пара спешных шагов по дну — к кромке образовавшейся полыньи, за ними была попытка на неё выбраться. Осторожно, проверив её на прочность, Сокол стал выбираться из образовавшейся майны (синоним проруби). Когда уже почти получилось вытащить на лёд правую ногу: послышался предательский треск. Варяг замер и распластавшись, медленно, вылез из воды. Ледяной панцирь реки продолжал потрескивать при каждом движении. Быстро — но, не делая резких движений, Годславович дополз до береговой линии: чувствуя, как холод завладевает его телом; здесь он поднялся и, не теряя времени, побежал к леску.

Достигнув примеченного им места, Варяг — Рус, проворно скинул свою промокшую одежду, спешно её отжал, и снова в неё облачился. Также проворно, молодой воин расчистил место для костра и трофейным топором, нарубил сухостоя. Годславович спешил, он чувствовал, как неумолимо утекает время, которое отведено ему для спасения. Если он не успеет, то Морозко непременно его заморозит — превратив в бездыханную ледышку. Немалая часть оставшегося времени ушла для получения из сухой коры пакли, немалая его толика потребовалась для добычи искры и раздувания пламени. И целой вечностью растянулось ожидание, пока костёр как следует, разгорится и начнёт отдавать спасительный жар.