Послевоенная галактика Млечный Путь. Главы и зарисовки

Лиара спасла его. В очередной раз спасла. Спасла от кризиса, неизбежного после такого удара. Когда ушёл Андерсон... Шепард до сих пор не мог даже внутренним голосом произнести это слово "умер", когда Шепард оказался один, перед нелёгким выбором, когда на него, казалось, смотрели не только нормандовцы и волговцы, но и почти все, с кем он встречался во время войны, до войны, после войны, когда он сделал шаг вперёд и заявил, что согласен взять на себя обязанности командира фрегат-крейсера... Он почувствовал, что и Лиара одобряет его выбор, его действие, его решение. И он ещё тогда, когда стихли тягучие звуки похоронного марша, решил, что не будет беспокоить Светлану, что полетит только к ней, к Лиаре. Полетит на Тессию. Полетит, потому что как никогда уверен — она его поймёт и примет. Мудрая азари. Его жена. Не первая, не вторая. Просто жена. Любимая. Подруга.

После визита к Чаквас, позволившего Джону окончательно уверовать в правильность своего решения, он улетел на фрегат — предстояло принять дела.

Невероятно тяжело было входить в опустевшую командирскую каюту. Карин оставила в ней минимум вещей, принадлежавших Дэвиду. Оставила, понимая, что Шепарду их присутствие в каюте поможет, а не повредит. Андерсон был рядом с Шепардом — теперь уже не физически. И, осторожно присев в командирское рабочее кресло, Шепард ощутил, как мягко вздрогнул фрегат, как дёрнулись индикаторные стрелки на пультах, как мерцнул свет. "Нормандия" принимала нового командира. Того, кто был ей знаком. Того, кто всегда был с её прежним командиром честен, открыт и порядочен.

Обойдя каюту, Шепард немо подивился тому, как со многим угадала Карин. Она оставила те вещи, без которых каюта выглядела бы покинутой и нежилой. Оставила, зная, что они не помешают Шепарду, что они покажут преемственность командиров лучше, чем что либо. Оставила, зная, что и Джон не будет их убирать и прятать, а также переставлять на другое место. Луч проектора высветил на стене портрет Андерсона. И рядом возник портрет нового командира. Его, Джона Шепарда, портрет. Шепард знал, что эти оба портрета теперь будут высвечиваться только при необходимости. Андерсон никогда не вывешивал свой портрет в своей командирской каюте. И он, Шепард, не будет.

Вошла Чаквас, присела за стол в рабочее кресло. Вошёл Джеф Моро, вошёл Чарльз Пресли. Вошёл, осторожно ступая Кайден Аленко, ещё не свыкшийся с майорским званием и несколько ошарашенно поглядывавший на свои новые погоны. Старшеофицерское звание Кайден получил по прямой рекомендации Андерсона, направившего представление в Штаб Командования ВКС Альянса Систем за два дня до своей смерти. Теперь десантная группа фрегат-крейсера подчинялась ему полностью. Последним вошёл Грег Адамс. Теперь и он входил в группу командования корабля.

Началось первое совещание, первое рабочее совещание под председательством нового командира фрегат-крейсера. Чувствовалось, что нормандовцы рады — им не приходится привыкать к новому руководителю, не приходится думать о возможности ухода с борта ставшего родным без всяких натяжек корабля. Несколько часов продолжался обмен мнениями. Светились экраны инструментронов, светились настенные экраны, мерцали звёздочки лазерных указок. Корабль и экипаж продолжали жить и работать. Кризиса удалось избежать.

Несколько дней Шепард провёл на борту фрегата. Его присутствие было абсолютно необходимо: только видя, зная, ощущая, что во главе команды и экипажа легендарного корабля стоит именно Шепард, службы обеспечения, службы снабжения работали с предельной эффективностью и с предельной нагрузкой, ибо их руководители и сотрудники понимали — Шепард им не простит наплевательского отношения к своим нормандовцам и к кораблю. Не простит.

Прессли успокоился тоже — наконец-то он занял подобающее место, стал полноправным старшим помощником, первым помощником командира фрегата. Он знал, что Шепард предоставит ему, Чарльзу Прессли неоднократно возможность полностью взять на себя управление кораблём и экипажем.

Полковник медслужбы ВКС Альянса Карин Чаквас в своём медотсеке привычно сверяла данные документации с реальным положением дел. Фрегат готовился к выполнению новых заданий, которых традиционно у командования ВКС Альянса было немало. Но столь легендарный корабль старались не посылать по пустячным поводам и потому предстояло подготовиться к неожиданностям наилучшим образом — простых задач у таких кораблей и их экипажей не бывает. Надо готовиться.

Джеф Моро вернулся к себе в пилотскую кабину. Пока шла подговка, пока шла догрузка он один привычно властвовал в столь знакомом ему отсеке. Все остальные пилоты — как органики, так и синтеты — были отпущены на берег.

А сейчас, в эти минуты, Шепард стоял на одной из высших точек Тессии, смотрел на возрождённую, мирную планету и понимал, что всё, что он пережил, что он изведал, через что прошёл — всё это было ради вот таких минут. Когда внизу, насколько хватает взгляда, расстилаются безбрежные чистые и опрятные жилые массивы, а их жители спокойно занимаются своими мирными обычными домашними делами и уверены в том, что завтра будет новый день, мирный день, спокойный день, что они теперь будут растить детей под мирным небом, гулять по мирным улицам, широким, отмытым от грязи, копоти, ярко освещённым солнцем, а ночью — залитым ярким рукотворным светом.

А рядом с ним стоит дочь Тессии — Лиара Т'Сони. Дочь двух матриархов азари, Серый Посредник Азарийского Пространства. Она воевала с оружием в руках за свою планету, защищала её от Жнецов и их приспешников и пособников, трудилась в лабораториях и на полигонах. Теперь она обеспечивает её жителей информацией, стоит на страже информационной безопасности своей расы. Она наслаждается видом возрождённой родной планеты, успокаивается, расслабляется, отдыхает.

Завтра будет новый день, новый трудовой, мирный рабочий день. Завтра они вернутся к своей работе. О них обоих мало знают жительницы Тессии. И в то же время — знают достаточно. Ни Джону ни Лиаре не нужна излишняя известность и излишняя популярность. Они счастливы быть вдвоём, видеть мирную, спокойно засыпающую планету, жители которой уверены в завтрашнем дне, в своём будущем. Они воевали за то, чтобы видеть и чувствовать это, чтобы быть вдвоём в эти минуты. Здесь не нужны слова. Достаточно просто быть вместе, вдвоём и вместе со всем народом азари.

Дочь Шепарда Мария и дочь Лиары Арлин в Лосинске за день до Нового года. Это всего лишь снег, Арлин

Мария прилетела в космопорт Москвы встречать пассажирник с Тессии. На нём должна была прилететь Арлин — дочь Лиары и Майкрофта, сестра Марии, почти постоянно обитавшая на Тессии, рядом с мамой, поддерживавшая и опекавшая её и младших сестричек. За окнами стеклянного купола шёл привычный снег. Для неё, человека и землянки — привычный. А вот Арлин вне всяких сомнений увидит его впервые. Когда она прилетала на Землю, то обычно была либо осень, либо весна, либо, чаще всего — лето. А вот зимой Арлин прилетает в Россию впервые.

Взглянув на инструментрон, Маша отметила, что к прибывшим с пассажирника шатталам уже поданы рукава "переходных тоннелей", значит, Арлин не будет холодно и мокро. Но за пределами космопорта — снег, он будет идти ещё несколько часов. Отметив на инструментроне несколько точек в пределах здания космопорта, где можно было приобрести зимние вещи, Мария взглянула на табло и направилась к выходному порталу, над которым уже светилась надпись, информирующая о прибытии очередного челнока.

— Мари! — Арлин, закинув лёгкую сумочку за спину, рванулась навстречу подходившей сестре, обняла, закружила. — Как я рада тебя видеть!

— Я тоже рада тебя видеть, Арли. — Маша обняла сестру. — Очень рада.

— Мари, а что это за белые хлопья? Я пока летела на челноке, всё смотрела и смотрела...

— Это всего лишь снег, Арли. Замёрзшая вода. Пока ещё недостаточно холодно, чтобы он не таял, потому вокруг достаточно мокро будет. А ты в таком лёгком...

— Ну так я не знала, что у вас тут такие снегопады... Челнок садился почти вслепую. Мама говорила в таких случаях, что пилоты садятся... как это... а, вспомнила, "по приборам".

— Возможно. Арли, тут есть магазины, за пределами космопорта достаточно холодно, сейчас всего плюс один, тебе надо приодеться. Пошли. Всё необходимое купим...

— Конечно, Мари. Идём. Я никогда ещё не прилетала в Россию зимой и вот... сподобилась, как говорил папа Майкрофт.

— Всё когда-нибудь бывает первый раз, Арли. — Мария решительно потянула сестру за собой к эскалаторам. — Идём. Там мы застрянем надолго. Хорошо бы вернуться домой засветло. Темнеет рано.

— Машина на стоянке?

— Да. Папа разрешил мне пользоваться. Ввёл некоторые ограничения, усилил требования безопасности, но разрешил. — они поднялись на несколько этажей во владения торгового центра и вошли в магазин одежды. — Вот это тебе как раз подойдёт. — Мари сразу выхватила взглядом лёгкую и тёплую шубку. — А вот этот шарфик тебе очень пойдёт... Прямо создан для этой шубки. Марш в кабинку и примерь. Я скоро подойду.

Несколько часов они ходили по торговому центру. Наконец ошалевшая Арлин слёзно взмолилась, прося, чтобы Мария перестала грузить её всё новыми и новыми обновками.

— Ладно. — улыбнулась старшая сестра. — Не хочешь — получишь обновки от моей мамы. У неё — не отвертишься. Она — скала. Идём. — хитро улыбнулась Мария и они направились к эскалаторам, идущим вниз, в помещения космопорта.

Когда они направлялись к выходным порталам, из динамиков грянул марш "Прощание славянки". И Арлин увидела, как сразу подтянулись земляне, как посуровели их лица, как выпрямились их спины.

— Уходит на боевое дежурство тяжёлый ударный дальний крейсер "Слава". По традиции крейсера, уходящие из космопорта, как боевые корабли, провожают под этот марш. — тихо пояснила Мария, когда они остановились, слушая величественную и немного грустную, берущую за сердце мелодию.

— Сколько ни слышу эту мелодию, Мари, — прошептала Арлин, — не могу сдержать слёз. Папа очень любил её, хотя, как и твой папа, он родился в Британии, а не в России. Народ, способный рождать такую музыку — поистине непобедим. — едва отзвучали последние аккорды, девочки поспешили к выходу.

— Идём, Арли. Здесь есть место, достойное твоих слёз. — тихо сказала старшая сестра. Они вышли из космопорта, прошли по аллее, уходившей направо и остановились перед обелиском. — Здесь тоже шли бои. Жнецы пытались высадить десанты, пытались зацепиться за нашу, русскую землю, пытались обрести плацдарм, с которого они бы могли без помех вершить своё чёрное дело. Космопорт — новейший, построен только год назад. До этого времени здесь было страшно находиться: кругом всё разрушено, выжжено, выкорчеваны деревья. Столько погибших было здесь с нашей стороны... Теперь все они покоятся здесь. А десантников Жнецов уничтожили. Распылили. — губы Марии сжались, она наклонилась, срывая обёртку с букетика простых полевых цветов, положила цветы на гранитную плиту, выпрямилась. — Помолчим, Арлин. Им нужно наше присутствие. Наше понимание.

Несколько минут тишины. Всё вокруг было в снегу. Едва проступали чёрные, охладившиеся ветви и стволы деревьев, едва были заметны стыки плит дорожки, а две девочки стояли перед памятником, вглядывались в строки надписи, читали фамилии и инициалы погибших. Эта война была столь близка и понятна, что не нужны были никакие слова.

Тихо повернувшись, Арлин и Мари медленно прошли по аллее, сели в флайер и вскоре космопорт остался далеко позади и внизу.

Дочь Тессии. Лиара на станции "Меч Азари" над Тессией на праздновании годовщины Победы над Жнецами

Собираясь на празднование одной из первых годовщин Победы над Жнецами, Лиара долго раздумывала над тем, в каком платье ей следует там появиться. Если предшествующие годовщины она не раздумывая одевала полувоенный комбинезон, цепляла колодки или награды — как ей казалось более достойным, так она и поступала. То теперь ей казалось, что надо сменить... как это говорили люди, имидж.

Вздохнув, азари закрыла шкаф с комбинезонами и полувоенными нарядами и открыла другой — с парадными гражданскими одеждами. Своё лучшее парадное гражданское платье с прикреплёнными оригиналами наград она отставила в сторону, остановив свой свой выбор на белом вечернем платье с однотонными узорчатыми рисунками. Крутнувшись перед зеркалом, Лиара удовлетворённо кивнула своему отражению: "Решено. Это мне подходит".

Спецтрассор доставил её на новейшую станцию "Меч Азари", висевшую над Тессией. Здесь должны были пройти далеко не основные мероприятия празднования, но Лиара и не стремилась попасть именно туда, где было слишком много официоза.

Её не сразу узнали в новом наряде. А узнав, восхищались её красотой и мощью, совершенством и спокойствием. Здесь Лиаре было уютно — не нужно было играть роль "свадебной генеральши", не нужно было выполнять протокольные требования. Здесь не нужно было много и подробно самой говорить о своём военном и научном пути — здесь было предостаточно разумных, для которых её работа не была чем-то неизвестным и непонятным.

Боевая военная станция принимала на своём борту тех, для кого война не была чем-то далёким, неизвестным и непонятным. В этот день Лиара видела, как молодели на глазах её сверстницы, матроны, матриархи, как их обступала детвора, маленькие, молоденькие азари дарили букеты цветов, просили рассказать о былом. В этот день Лиара никому не отказывала в том, чтобы рассказать о том, что она видела, помнила, пережила. С одним непременным условием: она не будет почти ничего говорить о себе.

Лиара — Опять я пришла раньше Джона. Ничего не могу с собой поделать. Свидание — как в первый раз

Лиара нервничала. Цитадель вокруг жила своей обычной жизнью, на азари в белом платье мало кто обращал внимание, а младшая Т'Сони вглядывалась в разумных, выходивших из многочисленных порталов на площадь, искала глазами только одного — Джона Шепарда. Часы на пилоне равнодушно отщёлкивали время и Лиара понимала — она опять пришла слишком рано. Что поделать, работа Серого Посредника была во многом построена на профилактике, предупреждении, заблаговременном реагировании.

А проще — ей очень хотелось первой увидеть своего Джона, побежать к нему навстречу, обнять и зацеловать его бесконечно дорогое для неё одной лицо. И что, что ей уже далеко не пятьдесят лет, что она уже мать троих детей, что её знают очень многие обитатели станции в лицо и по имени. Но сейчас она хотела видеть только Джона и больше никого другого.

Он обязательно придёт, прилетит, прибудет. Они же договорились и он обещал. А если он обещал — он сделает. Он столько раз возвращался к ней, приходил и тогда, когда у него было всё хорошо, и тогда, когда у него было всё плохо. И тогда, когда она нуждалась в нём — он угадывал её желание и тоже приходил.

Она сама не знала, как в их взаимоотношениях родилась такая традиция — проводить вот такие свидания. Да, она знала, что это очень сильно освежает чувства, усиливает эмоции. Но каждый раз она дивилась тому, каким разным может быть Джон на этих встречах. Он каждый раз открывал в ней самой что-то новое, что-то прекрасное, что-то притягательное и волнующее. Она твёрдо знала — он не останется надолго, его властно позовут к себе его дела, его нормандовцы, его корабль. Но несколько часов он будет принадлежать только ей одной. И мало найдётся в этом мире причин, способных прервать их свидание.