Книга 1. Воздушный стрелок. Боярич

Громов с силой сжал зубы, и потертый эбонитовый чубук его любимой трубки еле слышно хрустнул. Вот ведь!

Боярин со злостью отбросил треснувшую трубку, и та покатилась по столу, рассыпая вокруг тлеющий табак. Хлопнув ладонью по листу письма-требования, на этот раз едва не занявшемуся от попавшего на него раскаленного пепла, Громов невольно остановил взгляд на строчках, написанных убористым почерком профессионального писца, и заскрежетал зубами... Это не летящий почерк государя, уж его-то Громов знает не хуже собственного. Сколько раз получал эти короткие записки: Зайди... Доложи... Присмотри... А тут! Скользя взглядом по тексту и спотыкаясь о каждый полный холодной вежливости оборот речи, боярин все больше и больше зверел. Кто сказал? Кто посмел?!

"...Приглашается для беседы об опеке над боярским сыном, мастером Эфира Кириллом Николаевым от рода Громова..."

Стук в дверь отвлек боярина от созерцания письма, и он хрипло каркнул:

— Войдите.

Створки распахнулись, и в кабинет вошел наследник. Федор Георгиевич улыбнулся отцу и, весело насвистывая, даже не сел, а упал в жалобно скрипнувшее под ним кресло.

— Здравствуй, отец. — Улыбка сына подействовала на боярина как красная тряпка на быка... Ну почти. Довольная физиономия Федора придала ускорение мыслительным способностям Громова-старшего. Шестеренки в его мозгу щелкнули и закрутились.

Веселый вид сына, письмо из государевой канцелярии...

— Ты! — дрожа от бешенства, боярин ткнул в сторону сына пальцем. — Твоих рук дело?!

— Догадался, — совершенно невозмутимо хмыкнул тот и кивнул. — Моих, конечно. Ну, и чуть-чуть Владимира Александровича...

— Гдовицкой, с-сучий сын... Предатель! — Громов-старший грохнул по столу рукой.

— Наоборот. Знаешь, я поражен стойкостью нашего уважаемого начальника службы безопасности не меньше, чем терпением Кирилла... Почти пять лет мучиться от столкновения интересов рода и клуба эфирников, разрываясь между желанием уберечь будущего коллегу и невозможностью нарушить клятву сюзерену... Наверное, если бы не тот бесов артефакт, что использовали мои детки, Володя уже сошел бы с ума. Как ни прискорбно это признавать, но то ЧП произошло на редкость удачно. Иначе Гдовицкой вряд ли осмелился бы выложить мне всю историю жизни Кирилла в Беседах, — ровным тоном проговорил Громов-младший и им же завершил свой пассаж. — Отец, ты... дурак?

Боярин Громов слушал рассказ сына и мрачнел. То, что сделал этот своевольный... мальчишка, просто не укладывалось в голове! Как? Как можно было похерить семь лет работы?! Чертовы Томилины, чертов Колька... И теперь еще это?!

— Это ты идиот. Благодаря твоей "доброте" этот щучий сын оказался абсолютно, полностью неподконтролен, а теперь его еще и клуб защищает! Да это же просто прямое приглашение всем желающим похитить этого вундеркинда — и пожалуйста, секретная информация в кармане! Семь лет работы псу под хвост. Семь лет!

— Не понял, — нахмурился Федор. — Какой работы?

— Нормальной оперативной работы, — ощерился боярин. — Я семь лет растил из этого уродца замедленную бомбу для папистов. С самой смерти его родителей. Если бы не вы с Гдовицким и этой своей бессмысленной жалостью, я турнул бы Кирилла из клана в шестнадцать лет, а тот же Роман Томилин его подобрал бы... и прямая дорожка мальчишке под крылышко к иезуитам. А там — ты хоть представляешь, что было бы, когда, войдя в силу, он узнал, кто на самом деле виновен в смерти его родителей? Никита, тварь, замечательно все рассчитал, пацан действительно потенциальный гранд Эфира... Мне осталось бы только правильно довести нужную информацию, и все! Это была бы такая победа!

— Ты рехнулся, отец? — холодно спросил Федор, глядя на брызжущего слюной отца, хотя в душе у наследника уже начал поднимать голову огненный зверь.

— Я? У меня все было продумано и подготовлено, но вы! Вы влезли в мои дела... Какого дьявола вам понадобилось отдавать его в клуб? Кто вообще позволил тебе брать на себя роль главы рода и втягивать в это общество Кирилла? — полыхнув еле сдерживаемой яростью, прохрипел боярин, сверля сына тяжелым взглядом. Но тот, кажется, даже не заметил отцовского гнева...

— Втягивать? Я обезопасил его. От тебя прежде всего. В своей идиотской ненависти ты уже превратил жизнь мальчишки в ад, забывая, что скоро, очень скоро он вырастет, и тогда только бог сможет уберечь наш род от его мести...

— К черту! Он не выживет. Сдохнет, но принесет пользу! — грохнул по столу рукой боярин, и в глазах его мелькнуло что-то совсем нечеловеческое. Сын подался назад и неверяще взглянул на отца.

— Ты безумен, старик, — ошеломленно проговорил Федор. — О какой пользе ты говоришь? В чем? Ты уже пытался его изгнать из рода. Потом попытался превратить в собственного раба, иначе предложение создать младшую ветвь я даже назвать не могу. А теперь и вовсе говоришь о его смерти. И все это во имя своей ненависти к папистам и Скуратову! Ты болен!

— Не смерти. Жертве, — выдохнул боярин. — Ты ни черта не понимаешь. Интересы государства...

— ...Не имеют никакого отношения к моему племяннику! — рявкнул Федор, уже не сдерживая бурлящих эмоций. — И теперь ты со своими интригами можешь катиться ко всем чертям! Эфирники не выдадут тебе Кирилла.

— И гибель его родителей станет бессмысленной... — прошипел боярин.

— Она станет таковой, если ты убьешь собственного внука, урод! — бросил ему в ответ сын и вылетел из кабинета.

Боярин невидящим взглядом уперся в захлопнувшиеся двери и, со свистом выпустив воздух через плотно сжатые зубы, медленно опустился в кресло, сминая в руке злополучное письмо, один вид которого вызвал у Громова-старшего приступ подсердечной злобы. Все планы прахом!

Закрыв за собой двери отцовского кабинета, Федор Георгиевич на миг замер, прислонившись затылком к холодной стене и, чуть успокоившись, тяжело вздохнул. Все оказалось куда хуже и непригляднее, чем он думал... А значит... Оборвав мелькнувшую мысль, он оглянулся по сторонам и быстрым шагом покинул здание. Оказавшись на улице, наследник рода забрался в автомобиль, где его уже ждал шофер, и, лишь выехав с территории усадьбы и накрывшись заглушающим куполом, активировал экран браслета. Безумие отца может стоить роду самой жизни, а значит... пришла пора что-то менять. Кардинально.

— Владимир, а не пойти ли нам на рыбалку? Помнится, Лешка говорил, что Кирилл на заимке как-то знатную уху варил... — вместо приветствия выдал Громов-младший, когда на экране появился Гдовицкой.

— Можно, Федор Георгиевич... только уха — она все же больше от повара зависит, чем от рыбы...

— Ну и что? Кирилл сейчас в Москве должен быть, пригласим. Неужто он родному дядьке в такой малости откажет? Заодно и моих дядьев ухой накормим. Они тоже давненько на рыбалке не были...

— Понял. А что, хорошая идея. — Гдовицкой был бы никудышным начальником СБ, если бы позволил себе сейчас хоть как-то выдать посетившие его эмоции. А вот блеск глаз... пусть на миг, но он выдал чувства боярского сына.

— Вот и займись, — холодно улыбнулся наследник рода. — Позвони Кирилле, а я пока остальных гостей приглашу... Да, про закуску не забудь. А то уха — оно, конечно, хорошо, но мы же не ребятишки, знаем, чем настоящая рыбалка от детских забав отличается.

— Прослежу. На утреннюю зорьку пойдем?

— На нее, родимую, — кивнул Громов-младший. — А то боюсь, вечернюю рыбалку, наши старики не оценят. Позасыпают над рю... удочками.

— А молодежь будем звать? Ну, помимо Кирилла, понятное дело... — осведомился Гдовицкой.

— Алексей будет. Девчонки... на рыбалке? Полный сюр. Но если захотят... Почему бы и нет? Хоть посмотрят, как это выглядит.

— Понял.

— Ну, а раз понял, работай, — заключил Федор Георгиевич, выключил экран браслета и, погасив купол, кивнул водителю: — Давай в управление. Давненько я среди наших начальников-заводчиков шороху не наводил...

Николай кивнул, и вездеход, рыкнув мощным двигателем, прибавил ходу.

"Яра" — здесь, пистолет системы Ярыгина.

Росомаха славится своей злопамятностью, агрессивностью и хитростью, способна преследовать свою жертву десятки, а то и сотни километров. Порой этот хищник может оказаться опаснее медведя, хотя по размерам сильно ему уступает. На латыни название этого животного Gulo-Gulo. В свою очередь, gulo переводится на русский язык как обжора. Отсюда и упомянутый главным героем русско-латинский "вариант" прозвища.

ОМП — оружие массового поражения.

БИ — боевые искусства.

5 куб. см — в данном случае не объем двигателя, как можно было бы подумать, а максимальное количество топлива, способное сгореть в рабочей камере за одну минуту. Примерно соответствует "нашему" мотоциклетному ДВС объемом 250 куб. см.

Каланчовая площадь — названа так ввиду наличия на ней самого высокого здания в округе — пожарной каланчи, в РИ так зовется площадь Сокольническая.

"Пресненская" соответствует реальной станции московского метро "Баррикадная".

Духовная академия Святого Игнатия — учебное заведение под патронатом Общества Иисуса, иначе называемого Орденом иезуитов, получило свое имя в честь основателя Ордена Игнатия Лойолы. Орден является единственной католической организацией, принимающей в свои ряды одаренных.

Новый Амстердам — в описываемой истории город был построен в устье реки Мус. Уничтожен вместе со всем штатом Онтарио атакой кругом "экселенц" (ярых), собранным родом Нассау-Оранье, в 1881 году.

Окольничий Посольского Приказа — здесь название должности не соответствует тому, что было в нашей истории. Окольничего Посольского приказа можно (условно) сравнить с заместителем министра иностранных дел, в ведении которого находятся вопросы протокола и подготовки встреч на высшем уровне... большей частью.

Комнатная должность — имеется в виду должность комнатного боярина. Своеобразный кабинет личных экспертных советников государя, не входящих в официальную иерархию придворной или государственной службы. Эдакие специалисты-консультанты по отдельным вопросам.