Сталь (Туман-2)

Вдоль 'грядок' медленно семенил Нарена, периодически постукивая суковатой палкой по знакомым затылкам:

— Старый Ящер, давно тебя не видел, давно... Вот это кто у нас? Глаза уже не те. А, Потрошитель Караванов, по запаху узнал. От тебя всегда тухлятиной несет... Раз, два... Там еще пятеро... Похоже, всех соседей собрали. Кто бы мог подумать, что у меня под боком сплошь идиоты...

Сегодня утром староста Хворостей вершил суд и расправу. Обычно такими делами занимались вожди рангом поменьше, но очень уж повод был необычный. Из набега вернулись две сотни 'сыроедов' на драккарах и молодые болотники, кто только-только нанес ритуальные узоры на кожу. Ящеров не брали, обошлись летающими лодками. И тем обеспечили стремительность и неожиданность атаки. Все, кто плевался в сторону разбогатевшего клана получили неожиданный удар по загривку. Мало кто из жителей островов опускался сюда, в вечную серость и хмарь болот. И никто из жителей сырых равнин не использовал летающие корабли для войн. Не было еще такой практики. До момента, пока старый и хитрый Нарена не попросил у Ледяной Ведьмы помощи в наведении порядка на местных кочках. Оплатив просьбу заготовленным мясом, съедобными клубнями и работниками для тайных мастерских. Алрекера союзника отказом не обидела и теперь староста разглядывал пленников, засунутых в болото для будущей беседы. Кто с головой хоть чуть-чуть дружит, имеет шанс лишь кровью с пиявками поделиться. А кто до сих пор не понял, чья лягушка громче квакает и чьи ящеры зубастее, тот по голове получит уже не суковатой палкой, а чем потяжелее. И нырнет в грязь окончательно, пуская предсмертные пузыри.

Тяжелая и бедная жизнь на болотах выработала давным-давно свод правил, которых придерживались и оседлые племена, и кочевые орды. Женщин и молодняк в схватках не трогали. Если ты воин с отметинами клана, значит и воевать тебе до самой смерти. Но если вождь погибал в междуусобных столкновениях, то зачастую остатки бойцов вливались в ряды победителей и продолжали службу уже на благо объединенного племени. Редко когда резались до последней крови. Обычно выбивали верхушку, кто руководил жизнью соплеменников. А иногда вождя поднимали на пики и свои, недовольные или безмерной жадностью, или неудачами в походах на соседей. Именно поэтому многие из мелких деревень рядом с Хворостями просто присягнули на верность новым старейшинам, получив доступ к теплой одежде, забитым до отказа кладовым и гарантиям сытой спокойной жизни в будущем. Самым же твердолобым объяснили доходчиво чуть позже.

По два драккара на каждую крупную деревню. 'Громыхатели', уничтожившие любую попытку сопротивления в зародыше. И смешанный десант, вооруженный стальными мечами против дубин и копий. Захватчики не потеряли ни одного человека, сумев при этом уничтожить больше сотни противников и захватив часть выживших в потасовках вождей. Женщины и дети остались под присмотром новых старейшин, а с пленниками теперь хотел побеседовать сам Нарена. Если вспомнить, что в свое время кое-кто из соседей ломал ему пальцы и резал ремни из спины, беседа должна была быть очень насыщенной.

— Вы ведь смеялись надо мной, когда я первым предложил договариваться с легкоступами. Кричали, что отщепенцам на островах ветра давно мозги продули и нечего там нам делать. Что мы, люди воды и болот, прекрасно обойдемся без подачек сверху. Вот только я не о подачках говорил. А о союзе, который поможет в голодные зимы не давиться хлебом из молотой травы. И в обильные летние месяцы не гноить урожай, а обменивать на железное оружие, инструменты и лекарства. На все то, что превращает клан из дикарей в богатых и сильных болотников, верных своим богам и данному слову... Я это понял. А вы — нет. Поэтому я сейчас стою здесь и бью палкой по глупым головам, в которые еще можно вколотить толику чужой мудрости. Те, кто совсем твердолобый, сегодня уже отправился на корм ракам. С вами же хочу посоветоваться. Обсудить сделку. Которая может быть интересна не только Хворостям, но и вот этим раскрашенным кочкам...

Пристроившись на ближайшем вбитом в далекое дно бревне, к верхушке которого были привязаны мостки, старик перестал балагурить и превратился в того, кем был на самом деле: жесткого и требовательного старейшину племени, чье слово посылало на смерть и могло даровать жизнь захваченным в плен.

— Итак. Ваши бывшие жены и дети теперь мои. Они укрепят род и останутся у наших очагов, раз не смогли удержать. Но я не хочу убивать тех, кто еще способен думать. Кто готов слушать и понимать сказанное... Дальше за вашими бывшими землями дороги диких. Орды кочевников, не способных оставаться на месте больше, чем на день. Вся та нищая шваль, которая умеет лишь тащить, где что плохо лежит. Те, кто грабил ваши посевы, угонял ящеров и хвалился на торгах чужими шкурами... Я хочу, чтобы вы пришли с моим оружием и частью моих людей в другие деревни, которые лежат дальше на юг. И предложили им объединиться. Чтобы перекрыть дороги, закрыть торги и взять диких за глотку. Без дармовой жратвы и поддержки оседлых племен все эти шайки начнут голодать еще до первых морозов. И если их не станут нанимать пасти стада и латать обветшавшие заборы, то многим придется питаться тиной вместо мясной похлебки.

Положив палку на колени Нарена диктовал свою волю, а бывшие вожди соседних племен слушали:

— Я хочу вашими голосами предложить диким сделку. Мы дадим им летающие корабли, способные поднять на острова орду. Сотни воинов на ящерах, готовых пойти в набег. Я хочу, чтобы центральные острова Барба-Собирателя ощутили, что такое голодные болотники, умеющие на скаку попасть за сто шагов в прыгающую среди травы жабу. Я хочу, чтобы все эти лентяи и любители выпивки прошли мелкой сетью по чужим амбарам, нагрузили пустые мешки припасенным на зиму добром. Чтобы распугали зажиревших островитян. Чтобы пустили кровь уставшим от безделья солдатам. Чтобы показали, кто на самом деле хозяин внизу и наверху. А потом с добычей вернулись домой.

Поднявшись, старик закончил, разглядывая чужие лица:

— Если вы пойдете со мной, то возьмете под свою руку все племена на месяцы пути. Превратив россыпь деревень в города, станете вождями нового клана, подобного которому еще не было на родных болотах. А вкусившие сытой жизни бродяги рано или поздно придут под вашу руку и станут тем острием копья, на которое вы насадите головы Барба и его прихлебателей. Я же лишь помогу вам выковать это копье и тот меч, что перерубит чужую шею... Я вернусь через полчаса. Полчаса, которые у вас на раздумья. Те, кто принесет Хворостям клятву верности, станет первым из многих в великом сражении. Тот покроет себя славой, завоюет новые земли и оставит после себя сильное потомство. А кто считает, что я опять выдумываю, может и дальше сидеть здесь, в яме. Потому что большего не заслуживает... Полчаса. Ваше время пошло...

Весь текст полностью...

Глава 8. Старые долги

В стену влетел очередной глиняный бокал и брызнул мелким крошевом во все стороны. Барб-Собиратель был в ярости. Даже не так — он был просто вне себя от ярости. Такого бешенства старик не испытывал давно. Наверное, в последний раз столь же дикое желание убивать и топить в крови было во время последней атаки на Вимстерр. Тогда очередной мелкий барон попытался объявить о независимости и взбаламутил город. Неожиданный мятеж позволил перебить часть солдат в гарнизоне и объявить об эфемерной независимости. В результате карательного рейда досталось и бунтовщикам, и жителям несчастного города. А потом Барб стоял и смотрел, как на кострах инквизиции корчатся сам барон и остатки его семьи.

Сейчас же старик с ненавистью вчитывался в скупые строки доклада, а руки нашаривали очередной предмет из обеденного сервиза. Его Преподобие, тративший большую часть времени на бесконечные молитвы и заботу о скупой и сволочной душонке, неожиданно проснулся. И с удивлением обнаружил целый заговор в конец обнаглевших аристократов, которые прямо под носом устраивали сборища и поносили своего короля. О чем взбалмошный старик и поспешил доложить наверх, побоявшись самостоятельно навести порядок...

Значит, эти мерзавцы считают, что их обошли при распределении военных заказов? Что золотой дождь должен сыпаться не переставая просто так, во славу старых семей, давным-давно забывших вкус чужой крови и заложивших имения ради кутежей и разврата? Вот как, господа голубая кровь? Совсем меру потеряли?!

Легко поднявшись из-за стола, Барб набрал полную грудь воздуха и заорал:

— Охрана! Его Преподобие сюда! Со всем уважением, чтобы эта груда костей не развалилась по дороге из монастыря... И командиров полков с первого по пятый — так же ко мне! Немедленно!..

Денег вам захотелось, уроды? Будут вам деньги. По медяку на каждый глаз, когда хоронить станут. Чтобы было чем откупиться от демонов Дролла. А пока — столичные полки в ружье. И усиленные команды дознавателей с поддержкой армейских частей на зачистку. Пока разгрести этот вонючий нужник. И это даже хорошо, что глава тайной службы ткнулся рожей в кучу дерьма именно сейчас, до начала войны. Зародыш мятежа надо давить немедленно, это развяжет руки весной. И не придется ждать удара в спину...

— И вина мне, сейчас же! Где слуги, на болота собрались?! Почему король должен быть голодным в полдень?! Попрятались, как тараканы...

Весь текст полностью...

Глава 9. От болот до летающих островов

Потрепанный шлюп забрал дежурившую тройку в обед. Вместе с 'сыроедами' на палубу поднялся и Ягер. Его баркас пристроили рядом с мачтой, закрыли на тяжелый замок артефакторный ящик и для надежности еще прихватили цепями, намертво привязав к кораблю. Молодой контрабандист пристроился ближе к корме, где и сел, нахохлившись. Но через час полета стал оглядываться назад, а потом не выдержал и подошел к стоявшему у руля капитану шлюпа:

— Шторм догоняет. За полчаса до места стоянки доберемся?

— Что нам метель, — флегматично отозвался старый 'сыроед' с обезображенным шрамом лицом. — Снега не видел?

— При чем тут снег, — возразил Ягер, внимательно разглядывая набегающие с кормы облака. — Смотри, ветер меняется. Сейчас чуть стихает, потом будет все нарастать. Если не сядем и расчалки не бросим до ближайших деревьев — нас просто о ближайшие скалы разобьет. Это — не метель, это куда серьезнее.

— Умный, да? Не помню, чтобы твое имя на совете капитанов звучало. Поэтому сядь и не мельтеши под ногами. Не нравится лететь, так можем высадить. Шагай за борт — и свободен.

Вздохнув, юноша вернулся на свое место, но уже не сидел, а стоял, вцепившись в поручни и разглядывая быстро темнеющее небо. Потом подцепил ближайшую бухту тонкой веревки и старательно начал привязывать себя к перилам, не обращая внимания на смешки палубной команды.

Старший из сменившейся тройки охранников, однако, смеяться не стал. Подойдя к контрабандисту, поинтересовался, подергав веревку:

— Ты кормчему не веришь?

— Дурак твой кормчий. Это шлюп, не драккар. Его ветром мотать не будет, не поднимет вместе с потоком. Нас понесет все ниже и ниже, вслед за основными порывами ветра. И так, пока не врежемся в лес или скалы. Надо паруса убирать и садиться срочно, пока еще время есть.

— А если продолжить полет?

— Тогда я надеюсь выжить при ударе. Может быть, кости переломает, но хоть не сбросит, когда кувыркаться начнем. Не видел, как грузовые галеоны при посадке циркачей изображают? А я видел...

Разговор прервал первый порыв холодного ветра, швырнувший пригоршню снега. А еще через минуту между мачт уже заметались белые хлопья, снижая видимость до минимума. Захлопали паруса, дернув шлюп вперед, а потом шторм навалился со всей силой, вцепившись в старый корабль подобно взбесившемуся медведю. И стало не до разговоров.

Капитан пытался хоть как-то управлять вздыбившимся судном, но все было тщетно. Корму мотало из стороны в сторону, канаты трещали, паруса выгнуло пузырями под непрекращающимся напором стремительного ветра. В один из рывков бизань-гик крутануло и тяжелый ствол просто смел не успевшего уклониться 'сыроеда'. Лишившись руководства, команда заметалась перепуганными муравьями, не зная, что нужно делать.

— Вставай к штурвалу! — проорал Ягеру через рев бури охранник, — или гробанемся все!

— Кто меня туда пустит?!

— Я пустил! Бегом! А кто вздумает лаять что против — мечом от меня получит!

Чертыхнувшись, юноша распорол веревку ножом и двинулся на корму, цепляясь изо-всех сил за перила. Поднявшись к штурвалу, налег грудью на рулевое колесо, окинул взглядом черное небо и начал командовать, пытаясь угомонить взбесившийся шлюп:

— Паруса долой! Руби канаты! Оставить только кливера! Я сказал — кливера оставить, куда ты прешь! Остальные — долой! Убедившись, что корабль чуть меньше рыскает по курсу, Ягер снова стал надсаживать голос:

— Артефакторный на четыре пункта вверх! Вверх или о лес разобьемся! Смотрящего на нос! Цепочку через мачты выстраивай! Чтобы я знал, что он видит! Бегом, болотные жабы, шевелитесь!

В белой пелене снизу мелькали острые пики деревьев. Почти лишившийся всех парусов шлюп продолжал нестись вперед, вслед за ревущей бурей. Но теперь уже корабль не шатался, подобно пьяному на ледяной дорожке. Твердая рука и умение читать язык неба помогали молодому капитану направлять скрипящее судно туда, где порывы ветра были чуть слабее, где можно было обогнуть неожиданно вынырнувший из снежной круговерти острый скальный пик. И так — минута за минутой, в дикой гонке, вцепившись замерзающими руками в рукояти рулевого колеса.

— Может, выше поднимемся? — спросил стоявший в конце цепочке моряков охранник. — Еле ведь увернулись в прошлый раз!

— Нельзя! Там порывы сильнее намного, нас просто на куски разломает! И стихать буран начал, чуть-чуть ослабел! У земли легче будет! Еще час продержимся и приткнемся где-нибудь на поляне! Лишь бы такелаж выдержал...

Вечером на площадь Форкилистада опустился облепленный снегом призрак: куски парусины на мачтах, обледеневшие ванты и задубевшая до полусмерти команда. Но — живая команда. Больше всех пострадал капитан-бедолага, после удара он еле дышал и хрипел на все лады замотанной в тугую повязку грудью. Услышав про чудесное спасение патрульного шлюпа Алрекера вышла посмотреть на чужака, который сумел спасти жизни ее людям. Увидев в знакомое лицо, Ледяная Ведьма зло ощерилась и потянула кинжал из ножен:

— Вот не думала снова свидеться, щенок. В прошлый раз ты меня за борт хотел сбросить вместе с абордажниками!

— Они хотели. А я всего лишь лодкой управлял, — еле шевеля синюшными губами ответил Ягер.

— Да?.. А мне казалось, что все было совсем по другому...

Бросив взгляд на заледеневший корабль, женщина вернула клинок на место и приказала:

— Пострадавших к лекарю. Всех — напоить, накормить, отправить отогреваться... Абордажника разоружить, приставить охрану. Как в себя придет, я с ним поговорю. И глаз с него не спускайте. В прошлый раз он с дружками уничтожил все 'громыхатели', которые собирал Локхи Скейд. Не хочу, чтобы подобное повторилось еще раз...