Книга 3. Клан. Взять свое

— Тирон Упрямец, — владыка Кровольд осторожно коснулся огромного молота с длинной толстой ручкой, буквально усыпанной уже поблекшими, но еще читаемыми рунами. — Перед ним склонил голову правитель последнего эльфийского королевства, золота тиара которого и стала частью этого боевого молота. — гном с благоговением погладил массивный торец молота, где ясно проглядывалась золотистая полоса. — Упрямец...

Сделав несколько шагов Кровольд уже оказался возле другой плиты, на которой напротив друг друга лежали зазубренные клинки. Не смотря на очевидное сходство в плавных словно текучих контурах, узорах рукояток, они отличались друг от друга. Левый клинок был явно тяжелее правого за счет более мощной рубящей части и длинной витой рукояти.

— Владыка Айкрит, единственный обоерукий воитель среди древних правителей, — пробормотал Кровольд, примериваясь к клинкам. — Великая книга гласит, что левая его рука рубила с такой силой, что разрубала конного война в тяжелых доспехах на две половинки..., — левый клинок, действительно, был гораздо тяжелее правого; Кровольд это сразу почувствовал. — Тяжелый... Владыка, собравший южные и северные кланы в единый кулак, — видимо отголосками той гражданской войны и были те многочисленные зазубрины на черном железе; ибо изделие человеческих кузнецом не могло оставить на оружие гномов такие раны. — ...

Он шел дальше и еле слышно повторял имена лежавших под тяжелыми каменными плитами давно сгинувших королей, шептал названия покорившихся гномам народов и королевств... и его сердце наполнялась гордостью за своих предков.

— ... Покоритель морского народа. Именно его дружина захватила и сожгла ужасное оружие людей моря — город-корабль, способный плавать по морским волнам, — на несколько мгновений задумчивый Кровольд остановился возле постамента с секирой, набалдашник которой был выполнен в виде хищно смотрящего клюва невиданной птицы. — Достойный правитель...

Его движения становились все более резкими и порывистыми. Мощная грудь, облаченная в роскошно украшенные доспехи, поднималась все чаще.

— Трюгве Неукротимый, Крайтон Яростный... не копались в грязи в своих жалких подземельях, не прятались как крысы за стенами клановых убежищ, — взятая с плиты серебристая секира одного из правителей с резким гудением взлетела вверх и тут же молнией устремилась вниз. — Они шагали по земле, под солнцем! Они не ждали, когда расплодившиеся людишки придут к стенам гномьих городов и заберут их, а сами шли к ним...

Ему, воспитанному на древних легендах о повергнутых в руины человеческих и эльфийских королевствах и баронствах, о непобедимой Железной стене, о неукротимых правителях-воителях, было до горечи обидно видеть то, во что превратился некогда единый народ и царство. Сколько он себя помнил, Кровольд буквально грезил древней империей и мечтал возродить ее. И вот желанная, взлелеянная десятками лет ожиданий, мечта оказалась как никогда близко...

— Владыка, время пришло, — одна из бронзовых створок усыпальницы распахнулась и внутри оказалась чуть сгорбленная фигура в мешковатом темном балахоне со скрывающим лицо капюшоном. — К церемонии все готово.

"Хранитель! — Кровольд с раздражением выдохнул через стиснутые зубы. — Их мышиная возня меня начинает утомлять...., — ладонь еще крепче вцепилась в рукоять секиры, которая словно просилась пустить ее в дело. — Эти лживые старикашки уже не знают чего хотят! А время раздумий и поисков уже прошло. Настало время, чтобы, не оглядываясь иди вперед!". Но вся эта злоба быстро промелькнула по его лицу и тут же куда-то спряталась до следующего раза... "Еще не время..., — рука с трудом разжалась и со звоном на камень упало тяжелое оружие. — Еще не время показывать зубы".

И с каменным лицом Кровольд направился к выходу из усыпальницы древних владык. Его путь лежал в Большой зал Нижнего города, где он должен был, восседая на троне Подгорных владык, объявиться сбор Железной стены... Впервые со дня крушения древней империи...

_______________________________________________________________

Провинция Валидия

Городок Турия. Около 20 лиг от столицы Ольстера.

Ставка Сульдэ.

Высокий купол шатра, окруженного тройным кольцом бессмертных, возвышался на невысоком холме, с которого взгляду открывался широкий простор окрестностей Турии, городка — спутника столицы королевства. Шатер, украшенный искусной вышивкой королевских символов Ольстера и некогда служивший пристанищем королю Роланду, теперь окружали воткнутые в землю чубуки с черные полотнища, на которых по ветру священные шаморские знаки.

Стоявшая неподвижными статуями вокруг шатра охрана с настороженностью вглядывалась в притихший лагерь и покорившийся победителю городок. В воздухе висела едкая, физически ощущаемая атмосфера страха, заставлявшая вглядываться в темные тени, понижать голос до шепота и вздрагивать от каждого шороха... Командующий гневался.

Внутри шатра раздавались негромкие ритмичные звуки, извлекаемые слепым старцем из странного струнного инструмента. Его искореженные болезнью пальцы с болезненной нежностью касались туго натянутых воловьих жил, крепившихся к изогнутой подобно лебединой шее части инструмента.

Заполнявшая пространство шатра музыка вела за собой кружившихся в танце девушек. Их смуглые тела, покрытые блестящими капельками пота, словно лишенные костей изгибались в невероятных движениях, сплетающихся в будоражащую душу ткань танца.

Тяжелые груди, обнаженные бедра, едва прикрытые тяжелыми нитками серебристого жемчуга, мелькали перед глазами сидевшего старика, и ... судя по его полузакрытым глазам и каменному выражению лица совершенно не трогали его.

— Кхе..., — Сульдэ открыл глаза и с недоумением, словно в первые, уставился на соблазнительно изгибающихся танцовщиц. — Прочь, — тут же зашипел он, искривляя лицо в недовольной гримасе. — ...

Обнаженных девиц, еще мгновение назад кружившихся возле своего повелителя, словно ветром сдуло после этих слов. Старик, же подслеповато щурясь, с трудом поднимался с подстилки, никак не успевая за упорхнувшими танцовщицами.

— Кхе..., — вновь кашлянул Сульдэ и старик бестелесным духом взлетел в воздух, поднятый дюжим телохранителем и тут же вылетел из шатра. — Все вон, — еще тише проговорил командующий. — и поклонившийся легионер тоже исчез за пологом шатра. — ...

Сульдэ же облегченно закрыл глаза и снова погрузился в раздумья... "Станет ли столица ключом ко всему Ольстеру или нет? — несколько последних дней эта мысль никак не давала ему покоя, с упорством страшного яда разъедая его план. — Стоит ли она той цены, которую придется заплатить за то, чтобы стяг Великого Шамора стал развеваться над высокими башнями этой крепости?".

Весь его опыт многочисленных войн, которые султанат вел со своими соседями на протяжении последних почти трех десятков лет, говорил ему, что крепости, даже мощные, окруженные высокими неприступными стенами и глубокими рвами, никуда от него не денутся и рано или поздно падут. Войско же Роланда, арьергард которого постоянно маячит где-то в досягаемости его бессмертных, может стать очень опасным противником, о которого шаморский волк с легкостью сломает свои клыки.

— Он как мерзкий хорек, — с неудовольствием пробормотал Сульдэ, так и не открыв глаза. — Прячется от волка по ямам, норам..., но каждый раз, будто дразня его, снова и снова показывается ему..., — правая рука вытащила из небольшого мешочка на поясе несколько кусочков засушенного корня ертечи, ценимого легионерами за придаваемую бодрость и свежесть, и бросила в рот; почти сразу же от знакомой горечи рот наполнился слюной и через мгновение тупая давящая боль, уже давно поселившая в его затылке, отступила. — Важно не упустить этого хорька и загнать его в капкан... , но и там, загнанный зверь, может быть опасен, — негромко продолжал бормотать он. — Роланд умен...

Старик открыл глаза. Ему показалось, что кто-то стоял у входа в шатер. И, действительно, полог отдернули и внутрь протиснулась грузная фигура Солтаная, побратима его погибшего сына. После той трагедии он добровольно принес клятву крови командующему, став до конца своих дней его тенью.

— Господин, есть известия от перебежчиков, — он склонил голову с характерным для принесших клятву крови выбритым затылком. — Семья Роланда в столице. Наследник тоже там. Перебежчики слышали, что скоро наследника попытаются вывезти из города и спрятать в горах, — на его неподвижном, лоснящемся от пота и грязи лице, не было ни единой эмоции. — Самого Роланда в городе никто не видел.

— Что еще? — шевельнулись губы Сульдэ. — ...

Солтанай, уже опустившись на колени, продолжал.

— Никакой паники в городе нет. Магистрат и наместник вывели на улицы большое число патрулей из городской дружины и гвардейцев короля. Некоторые улицы перекрыты барикадами... У крупных торговцев за чистое золото выкупили все запасы зерна, скотины, — брови Сульдэ удивленно поползли вверх; он бы поступил проще — реквизировал и все. — Наместник открыл двери королевских складов, где любой желающий вступить в городское ополчение может получить железную кольчугу, шлем, щит и меч. Отдельно собирают отряд лучников, — Сульдэ недовольно заскрипел зубами. — Сколько человек окажется на стенах, когда бессмертные пойдут на штурм, перебежчики не знают.

Тут он на мгновение прервался, уж больно явно отразилась на лице командующего ярость. Перекошенное от гнева лицо, скрипевшие зубы, метавшие молнии глаза — все это были верные признаки надвигавшейся грозы.

— Господин, еще ..., — поспешно продолжил Солтанай, понимая что багровеющий Сульдэ вот-вот сорвется. — Несколько недель назад в город завезли огромные запасы фуражного зерна.

Кряхтевший Сульдэ с еще дергавшимся лицом не сразу понял о чем, это ему говорили. "Укрепления, вооружили чернь... Еще завезли фуражное зерно..., — недоуменно билась мысль. — Большие запасы... Тогда к чему покупка зерна у торговцев? Ведь если припрет сожрешь и фуражное... ". Вдруг глаза-щелки Сульдэ расширились словно от удивления. "Фуражное зерно! — проговорил он про себя. — Фуражное! Дестроэ... Тяжелая кавалерия...". Тут он запрокинул голову и глухо с булькающим звуком засмеялся. Ха-ха-ха-ха! Кхэ... Ха-ха-ха!

"Эта земляной червяк весь свой фураж собрал в одном месте! И если завтра мы возьмем город в кольцо, то его знаменитым дестрэ (специально выведенные лошади — тяжеловозы, способные носить в седле тяжеловооруженных рыцарей) останется только жрать мох с болот и сухой ковыль". Ха-ха-ха-ха-ха! А любой, даже самый последний недотепа из его бессмертных знает, что дестроэ, чтобы тащить на своем крупу две с лишним сотни килограмм, должны в просто неимоверных количествах жрать чистое зерно. Пытаясь же накормить такого тяжеловоза прелой соломой, надерганной с крыш домов, или замершими огрызками травы из-под снега, ты обязательно доконаешь такое животное... Самого себя загнал в капкан.

— Ха-ха-ха-ха-ха, — продолжал раздаваться каркающий смех. — Ха-ха-ха! Хорошо, хорошо, — снова и снова повторял Сульдэ, бросая на Солтаная одобрительные взгляды. — Я доволен тобой.

В этот момент кто-то с шумом буквально ввалился в шатер, сопровождая свое вторжение то удивленным бормотанием, то и странным смехом.

— Прочь с дороги, пёс! — из-за полога шатра показалась чья-то широкая спина, хозяин которой которого, судя по всему кого-то пытался пнуть ногой. — Я Верховный кади Великого...

Наконец, тело развернулось и оказалось тем, кого уже списать со счетов. Рассматривая явление кади Даданджи, которые еще вчера загибался от стрелы в брюхе, Сульдэ удивленно зацокал языком.

— Что..., — молодой мужчина, еще вчера валявшийся на земле с развороченным брюхом, сейчас выглядел довольно сносно. — Мы готовы? — правда, что-то странное в его внешнем облике все было — какая-то несуразная блуждающая улыбка на губах, широко раскрытые глаза, глубоко раздувающиеся ноздри. — Или Победоносный Сульдэ ни как не может решиться..., — плюсом к его странному внешнему виду шла и его непонятная веселость, причины которой Сульдэ никак уловить не мог. — Может все дело в страхе?

Стоявший по правое плечо от Сульдэ Солтанай неуловимо дернулся, но тут же вновь неподвижно замер.

— Ха — ха, я тут слегка поранился, — вдруг ухмыльнулся Даданджи, проводя рукой по перемотанному холщовыми лентами боку. — Вот этим, — он крутанул в руке тонкий листовидный кусок черного железа. — Будет еще один шрам..., — вдруг его веселость куда-то ушла, уступив место раздражительности. — А мы тут все сидим! Бессмертные попрятались за стенами лагеря, а тот, кто должен был ввести их в бой..., — Дадандж многозначительно замолчал, давая понять, что он хотел этим сказать. — Столица лежит перед нами, как гулящая девка раздвинув свои ляжки и ждет того, кто придет и возьмет ее.

Сульдэ брезгливо поджал губы, продолжая рассматривать странные метания кади. В первые мгновения он подозревал, что Даданджи, не в силах терпеть боль от ранения, просто напился и сейчас несет всякую чушь. Однако, нос командующего ничего не чувствовал: ни пряного запаха пулькэ, ни виноградного запаха ольстерского вина. В воздухе витало что-то другое, ни на что непохожее.

— Бессмертные не тронуться с места, пока я не узнаю, где прячется этот сопливый королек, — наконец, соизволил он ответить. — Город никуда от нас не денется..., — Сульдэ хотел еще что-то добавить, но замолчал.

С Даданджи творилось что-то странное. Его лицо вновь скривилось, рас фокусировавшиеся глаза уставились в никуда. Бледные, искусанные в кровь губы, кади что-то шептали...

— Да... Я так и знал, — вновь раздался его голос. — Да, тысячу раз да! Победоносный Сульдэ, разящий меч Великого султана испугался жалких огрызков воинства короля Роланда... Этих нескольких тысяч оборванцев, нацепивших на себя покрашенные черной сурьмой доспехи и уверовавших по этой причине в свою непобедимость? Ха-ха-ха!

Сульдэ продолжал буравить глазами дергавшегося кади, тело которого находилось в непрестанном движении. Множество мелких, едва заметных, дергающих судорог заставляли двигаться его руки, ноги. Тело кади, казалось, переполняла странная сила, постоянно подталкивавшая его. "В него словно вселились демоны, — вдруг подумал Сульдэ. — Демоны, которые грызут его тело изнутри... Великие Боги...".

— Нельзя больше ждать! Нельзя, — тело кади снова дернулось, выталкивая своего хозяина из мира грез. — Столица — это и есть королевство. Это и есть Ольстер, — речь его на какое-то мгновение стала сбивчивой и непонятной. — И тот кто владеет этим городом, владеет всем Ольстером..., — Даданджи глубоко вздохнул и после некоторого молчания продолжил, но уже совершенно другим тоном — уверенным, спокойным; Сульдэ на какое-то мгновение показалось, что перед стоит совершенно другой человек, настолько неожиданной стала эта перемена. — В наших руках уже давно находится ключ к победе в этой войне. И это не тысячи бессмертных, что ждут твоего приказа за пологом шатра, а самый обычный оборванец из твоего лагеря, — Сульдэ в недоумении что-то пробурчал. — Это тот самый ольстерец, что убил твоего сына и которого ты возишь для казни, — шрам на месте глаза Сульдэ мгновенно побагровел до черноты. — Это Фален, граф Тусконский, кузен короля Роланда... и тот, кто надев корону в древней столице королевства, преподнесет нам Ольстер на блюдечке.