Зимнепраздник-2012

— Спрашиваешь! Да ты же знаешь, дядя Саймон мне фактически приемный отец! А я, фактически, его самый тайный агент! я — могила!

Воровато оглянувшись, Петер Майлз подхватил кузена и увлек его в библиотеку, где включил систему антиподслушивания и только тогда, еле слышным шепотом, продолжил:

— Прежде всего уясни — я не собираюсь наставлять рога Грегору.

— Ясно. Понял. Продолжай.

— И Кавилло мне тоже не нравится.

— Со стороны смотрится немного иначе... Прости, что перебил. Продолжай, пожалуйста.

— Эта хитрая галактическая пигалица собирается устроить переворот. Поверь моему чутью — Форкосиганы варятся в барраярской политике не первое поколение, уж мы-то знаем, как устраиваются гражданские войны!

— И?

— И я собираюсь этому помешать! Я специально делаю вид, что ухлестываю за Кавилло, чтобы она расслабилась, потеряла контроль, подумала, что я на ее стороне , а потом — ррраз! Я разоблачу ее перед Грегором и Советом Графов. Тоже мне... "Спасительница Империи"! Да в гробу я таких видал! И даже без тапочек!

— Ясно, — кивнул Форпатрил. — А что будет, если она успеет первой, наберет доказательств и обвинит тебя в каких-то махинациях перед императором и всеми графами? О таком развитии событий ты не думал?

— Да ну тебя... — рассердился Форкосиган. — Только слабаки да бабы изводят себя такими предположениями! Настоящие барраярцы действуют! И всегда добиваются успеха!

Айвен сделал вид, что не заметил оскорбления.

— А можно мне присоединиться к твоему плану? Помогу по мере скромных сил.

Петер Майлз смерил кузена пренебрежительным взглядом.

— Много ли от тебя пользы... но ладно.

— Отлично. Теперь, похоже, пора вернуться к дамам.

— Ты пришел с подружкой? И как ты умудряешься с ними знакомиться...

— Их просто парализует мой рост, — охотно объяснил Айвен. — В моем присутствии все они чувствуют себя амазонками. Познакомить тебя с моей последней пассией? Племянница Лорда Аудитора Фортица. Девушка с Южного Материка, только-только приехала в столицу учиться...

— Давай, знакомь, — без лишнего энтузиазма отозвался Петер Майлз.

Кузены вышли к гостям.

— Катриона Форвейн, — представил Айвен. — Мой непутевый братец лорд Петер Майлз Форкосиган. Заранее прошу прощения, что первый час он будет общаться с вашими прелестными туфельками — он чересчур застенчив, чтобы взглянуть в лицо по-настоящему прекрасной барраярке.

— Иди ты, братец, — коротко посоветовал Петер Майлз, и, чтобы раз и навсегда опровергнуть выдумки кузена-мутантика, посмотрел в лицо мадмуазель Форвейн.

Катрионе.

Он просто утонул, пропал, умер в тумане ее глаз. Катриона... отныне и навсегда.

Проводив статного кузена и мадмуазель Форвейн печальной улыбкой, Айвен прошептал:

— Вот так, братец. Чтобы справиться с тобой, мне даже не нужно быть шести футов ростом. А теперь надо разобраться, что за заговоры ты плетешь вокруг Кавилло. Ты! Да всей Империи известно, что наследник премьер-министра самостоятельно не сможет найти даже лошадь, на которой едет верхом. Но не беспокойся. Твой уродливый кузен готов прийти на помощь — Форкосиганам, Форбарра и всему Барраяру. Всегда готов.

Название: "Без происшествий"

По заявке: "Зимнепраздник с "изнанки". Как это выглядит со стороны СБ и обслуживающего персонала. (Можно утренний доклад по итогам празднования всем отделам. Или уборка и готовка накануне праздника)"

*

По традиции, идущей со времен приснопамятного капитана Негри, доклад о состоянии дел в Императорском Дворце следовало слушать в пять утра по столичному времени. И ни минутой позже.

Подумаешь, лето, зима, нашествие цетагандийцев, комаррские заговорщики, тотальная дезинсекция Форкосиганов... А тем более Зимнепраздник.

Во сколько бы ни закончился рабочий день главы Службы Безопасности, начинался он в пять ноль-ноль. С доклада о положении дел в Императорском Дворце.

Даже наутро после бала в Зимнепраздник.

Генерал Аллегре прошел в свой кабинет. Нетвердой рукой нащупал комм-пульт. От нажатия первой кнопки сверху выскочила ультразвуковая зубная щетка. От второй появился шланг, по которому медленно пробиралась готовая к употреблению овсянка с мёдом— но от шланга Аллегре отмахнулся и продолжил свои опыты, пока, наконец, не обнаружил искомое — рычажок, включающий защитный барьер.

Окружив себя непроницаемым поляризационным полем, глава СБ нажал кнопку переговорного устройства и велел секретарю впускать с докладом.

Первым появился лейтенант Пряничкин. На четвереньках форсировав порог, сначала правым коленом, потом левым, он иноходью пробежал на центр кабинета, громко поржал, продолжая маскировку под обитателей императорских конюшен, убедился, что здесь все свои (только навоза меньше), после чего громко провозгласил:

— Ра-азрешите доложить! В гараже Императорского Дворца происшествий за ночь не случилось! Все моторы заряжёны, крылья сняты, парашюты уложёны!

— Разрешаю, — с опозданием дозволил Аллегре, всеми силами стараясь сохранить равновесие — кресло под ним почему-то покачивалось. Пряничкин заморгал , не понял и на всякий случай еще раз повторил:

— В гараже моторы заряжёны, парашюты сняты, крылья уложёны!

— Пр... пр...пршствы... бр... казусы были? — грозно сдвинул брови наискосок Аллегре.

— Никак нет! — четко ответил лейтенант. — Ра-азрешите вопрос?

— Валяй, — дозволило начальство.

— А что это у вас над головой светится? — с искренним интересом спросил Пряничкин.

Аллегре посмотрел вокруг, сообразил, что переборщил с защитной поляризацией, поколдовал над пультом , а подчиненному вяло махнул — мол, проваливай и зови следующего.

Второй по счету доклад доставил капитан Многоядов, отвечающий за дворцовую кухню. Специалист с тремя высшими образованиями — по химии, медицине и истории Земли (больше всего Многоядова интересовало семейство Борджа), он сразу начал с вопроса:

— А что это у вас там? — и показал, где именно. Аллегре понял, что зря сделал барьер настолько проницаемым, разогнал возможные флюиды, источаемые его перетруженным организмом и включил защитку на 97 процентов.

— К делу, Многоядов, к делу. Что там у вас на кухне? Сколько заряжёно, сколько уложено?

Дисциплинированный капитан бодро взял под козырек. Аллегре посмотрел на него с тихой завистью: как же... три высших образования навсегда отвратили Многоядова от потребления напитков, отличающихся химическим составом от жизненно необходимого Н2О. Зато специалист по кухне ел. Много ел. Качественно. Даже, пожалуй, больше, чем лорд Марк, и уже давно передвигался на гравикресле. Каждый раз, когда Многоядов покидал место службы — или, наоборот, появлялся там после выходного дня, это гравикресло разбиралось до винтиков и просеивалось через молекулярный детектор — во избежание.

Поэтому Многоядова не любили коллеги и подчиненные.

И даже планировали отравить.

Отчеты о неудавшихся попытках отравления Многоядов тщательно коллекционировал — он писал четвертую диссертацию, "Профессиональная паранойя как залог успеха в "тараканниках", "клоповниках", "ульях" и прочих гнёздах разврата".

— Так что на кухне, Многоядов? — тяжело вздохнул шеф СБ.

— Предотвращена попытка теракта. — бодро начал капитан. — Несовершеннолетний лорд Форволк проскользнул в подведомственное мне помещение и сделал попытку насыпать соли в императорский пудинг.

— Остановили?

— Остановили.

— Мягко? Все-таки соль, все-таки несовершеннолетний...

— Ну... — задумался Многоядов. На его пухлом лице проступила еле различимая морщинка. — Жить будет. Если пожелаете — сей же минут позвоню, чтоб его достали из морозильника.

— Нет, пусть еще часок покантуется, авось, поумнеет. Еще происшествия были?

— Еще... м-м... Не знаю, право... Лорд Айвен Форпатрил появился на кухню и потребовал отдать ему всю клубнику.

— И что?

— Мы отдали, — кротко ответил эсбэшник. Застенчиво вздохнул и продолжил: — А буквально через три минуты после лорда Айвена появился капитан Иллиан с аналогичной просьбой.

— И что?

— Мы отдали ему малину. Она все равно геномодифицированная, думали, никто не заметит...

— Ну? И что было дальше?

— Заметили, — печально доложил Многоядов. — Леди Элис пришла разбираться, кто и зачем подменил ягоды.

Уловив в голосе подчиненного странные нотки, Аллегре выразительно поднял бровь. Капитан потупился, покраснел и доложил:

— На ней в этот момент были только взбитые сливки. Высшего качества, натуральный продукт, из имения Форпатрилов, скорее всего. Химический анализ еще проводят...

— Хм, — облизнулся Аллегре.

— Осмелюсь заметить, это еще не "хм". "Хм" наступило позже, когда вернулся лорд Айвен и потребовал объяснить ему, почему мы допускам разврат в среде отставных военных и фор-леди вечной молодости. Он достал поваров из кастрюль, в которые те забрались, спасаясь от леди Элис — хотя вы бы видели ее в сливках... Так вот, лорд Айвен пропустил одного повара через мороженицу, кондитера через мясорубку, а нашего дизайнера овощных блюд вообще отдал фритюру! И всё это — при полном игнорировании моей скромной особы!

Аллегре напрягся и все-таки вспомнил профессиональный сленг:

— Говоря "мясорубка", вы подразумеваете... э?

— Девицу Чайковски, — бодро ответил Многоядов. — Вы бы видели, как она разделывает антрекоты!..

— А... э... а дизайнер и "фритюр" не... или...э?

— Или — что? — не понял капитан. И снова с интересом уставился куда-то поверх лица начальства.

— Надеюсь, лорда Айвена вы не пытались нейтрализовать? — немного занервничал Аллегре.

— Почему не пытались? Пытались. Он взял в заложники мороженицу... то есть мисс Бутылски, мисс Чайковски, ту девицу, которая складывает салфеточки лебедями, и оставшиеся десерты и заперся с ними со всеми в кладовке. Жалоб из-за запертой двери не поступало. А на стук дизайнера лорд Айвен так и не ответил, хотя они с фритюром так просились, так просились...

— Ну, раз других происшествий не было... Зовите следующего.

Третьим доклад предоставил майор Гвоздь. Ему, как человеку прямому и непокобе... в смысле, совершенно несгибаемому, доверялось самое главное — охрана императорской спальни.

По традиции, идущей, опять-таки, со времен капитана Негри, личные телохранители, дежурившие на столь ответственном посту, подбирались такие, чтобы даже под страхом пытки не проболтались о личных секретах императора.

Майор Гвоздь славился в СБ своей исключительной немногословностью. Но, боже ты мой, какой у него был выразительный взгляд...

— Давайте к делу, — сделал сосредоточенно-занятую гримасу Аллегре. — Происшествия были?

— Никак нет! — гаркнул Гвоздь. Хотя его замаслившееся карие глаза ответили: "Да! О, да!"

Следующий вопрос глава СБ, помня о лекциях по галактическому этикету, личных свободах и праве сексуального самоопределения, которые ему читала лично Корделия Форкосиган, задал максимально корректно:

— С участием их императорских величеств?

Гвоздь глубокомысленно дернулся правым веком.

— Не только? — угадал Аллегре. — А кто осмелился...

Майор еле сдержал улыбку, и шеф понял намек:

— Был вынужден?..

Улыбка стала на микрон шире. Аллегре заинтересовался. Откинувшись в кресле и сложив руки домиком, он спросил:

— Вы хотите сказать, что его императорское величество и ее императорское величество...

Гвоздь просигнализировал левыми ресницами.

— Ага, значит, они тоже получили подарок из провинции Форпатрилов; и они решили поделиться натуральным продуктом с... Черт, вчера на балу присутствовало целых пять галактических делегаций, кого ж они выбрали?.. Снова бетанцев? Квадди? Эсков? Землян? Нет? Тогда остаются только....

Майор стоял невозмутимо, лишь чуть округлил глаза.

— Ага! — обрадовался Аллегре. Ему очень хотелось узнать подробности, но этикет... интимная жизнь императора... Графиня Форкосиган с ее привычкой рубить непослушные головы...

Ах, от такой жизни немудрено получить язву желудка!

Отмахнувшись от очередного зонда, вылетевшего от случайного нажатия кнопки, Аллегре все-таки смог вернуться к служебным обязанностям.

— Так, значит, жалоб не поступало?

Потупленный взор Гвоздя ответил, что жалоб было много. И попытки вырваться из запертой императорской опочивальни тоже наличествовали. А императрице Лаисе вообще пришлось чуть ли не собственноручно ловить выпрыгнувшего с балкона гостя (отличился капрал Суровски, нейтрализовавший беглеца и передавший его с рук на руки ее величеству — всё с закрытыми глазами, чтобы случайно не подсмотреть на ню-наряд фор-леди). Где-то в три ночи вообще была попытка объявить очередную галактическую войну, но барраярская дипломатия... Сами понимаете, когда за дело берется лично император Грегор...

— Значит, все в порядке, — подытожил Аллегре. — Можете идти.

— Разрешите вопрос? — остановился на пороге майор.

— Да?

— А что это у вас над головой?

Так как майор Гвоздь, в отличие от лейтенанта Пряничкина, обладал искусственным иммунитетом к спиртному, и, в отличие от того же Многоядова, к паранойе был не склонен, Аллегре спохватился.

И, выпроводив подчиненного, на всякий случай проверил, что ж у него там.

На макушке оказалась большая золотая звезда. Со встроенным блоком питания и полусотней лампочек.

События минувшей ночи медленно всплывали в памяти.

Вот Аллегре лично встречает гостей. Дамы в бриллиантах показались ему подозрительными, и он отправил их под арест вплоть до выяснения.

Потом ему показалось подозрительным поведение нескольких военных и гражданских молодых людей, и он отправил под арест их. До выяснения.

Потом принял рапорт секретаря о том, как весело проводят время арестованные, и как охранники жалуются на необходимость дежурить в такую веселую ночку, велел не валять дурака и действовать по обстановке, а сам отправился досматривать императорские погреба.

Кстати, надо что-то делать с должностью дегустатора императорских вин. Заявлений — тысяча, но устойчивого к алкоголю работника найти почему-то не получается... Даже те капралы, которых заказывали в лаборатории Бхарапутры, спились за какие-то полгода.

Пришлось инспектировать лично.

Потом... Арест Деда Мороза и его оленей генерал Аллегре помнил. Помнил и то, что сам лично стоял в центре зала, посматривая свысока на еще не арестованных гостей и изучая их на предмет вооружения. Время от времени в хоровод врывались эсбэшники (после короткой команды по рации) и уводили очередного подозреваемого на допрос.

Правда, почему-то женщин, и самых красивых. Некрасивых арестовал лично лорд Айвен, вооружил клубникой и повел на штурм "тараканника", якобы в качестве личной мести.

"Надо узнать о результатах штурма", — сделал себе пометку Аллегре.

— Секретарь! Эй, секретарь! Ауууу! — долго кричал в комм шеф СБ. Не дождавшись ответа, он аккуратно снял с плеч еловые лапы, с ушей — стеклянные шары и мишуру, и пошел на поиски.

Двигаться приходилось по стеночке, через спящего на пороге Пряничкина — перебираться, как через лунный кратер.