"Тень света"

— Как раз теперь-то и 'чего', — таинственно произнес я. — Это раньше пофиг было. И имей в виду — так это или нет, но щемить за подобные разговоры точно станут. Так что не советую языком без оглядки молотить как раньше. Нет, не советую.

— Кому щемить-то? — Федотова отобрала у меня кружку с кофе и сделала из нее глоток. — Силуянов закрылся в своем кабинете и, если верить Лехе-охраннику, сидит и плачет.

— Чего он там делает? — даже раскрыла рот Денисенкова.

— Плачет, — повторила Наташка. — Я тоже в это не очень сначала поверила, но, с другой стороны, сегодня столько всего происходит, что уже не знаешь, где правда, а где нет. Тем более что у него вон, рассказывают, полбашки седых волос за ночь появилось. Кто знает, что у человека стряслось? Может, Силуянову есть чего скрывать, и теперь он боится, что его за ушко и на солнышко вытащат. Я слышала, что он с Мироновым сильно дружил. Не исключено, что и какие-то его делишки тут прикрывал. Все мы не без греха.

— Может, это на него так новость о продаже банка повлияла? — предположила Денисенкова. — Или вообще в нем совесть проснулась?

— Ну это ты уж совсем загнула, — скорчила гримаску Федотова. — Я все понимаю, но легче поверить в то, что земля плоская, чем в совесть у Силуянова. Кстати, народ — а его-то на сходку не пригласили. Согласитесь — симптомчик?

А я вот верю. Нет, не в совесть, конечно же, а в то, что он слезу роняет в кабинете. Я видел ту, кто его сегодня ночью навестила. После такой встречи кто хочешь расплачется.

Может, надо пойти немного поковать железо, пока оно горячо? Припереть Вадима Анатольевича спиной к стенке, да и выжать информацию о том, что это за две дамы и один мужчина его обхаживают.

Я, если честно, уже всю голову сломал, думая над тем, кто это такие. Сначала версий было много, среди них фигурировали даже пришельцы с Плутона и персонажи мультсериала 'Скуби-Ду', но потом откровенная чепуха отсеялась, и осталось несколько почти равнозначных предположений. Другое дело, что любое из них могло с равной вероятностью оказаться как правдой, так и обманкой.

Сам я более всего склонялся к тому, что это меня какие-то ведьмы пасут. Вражда между ведьмами и ведьмаками дело обычное, так что — запросто подобное могло случиться. Опять же — чужие руки, на них это похоже. Не любят эти дамы следы оставлять, они своими руками что-то делают только тогда, когда полностью уверены в безнаказанности. Ну и про мой нож забывать не следует. Они не мары, он для них сильно опасен.

И еще — обереги только у женщин были. Это отлично укладывается в рамки происходящего. Скорее всего, мужчина — это просто охранник. На всякий случай.

Остальные предположения были поплоше, хотя тоже имели право на существование. Но без хоть какой-то конкретики все равно любая версия оставалась только версией.

Надо, надо терзать Силуянова, всеми правдами и неправдами выжимать из него данные. Причем если он не разговорится доброй волей, то пускать в ход свой ведьмачий арсенал. Мне пентотал натрия без надобности, у меня посерьезней рецептик есть в книге. Что знает расскажет, и чего не знает — тоже поведает.

И ведь что примечательно — думалось мне про это как-то очень легко. В смысле — раньше бы начал опасаться невесть чего, прикидывать, чем все это может для меня закончиться, а сейчас — ничего подобного. Страха нет. И сомнений в том, что я иду правильной дорогой — тоже.

Кстати — сожалений по поводу того, что я Силуянову устроил ночью, у меня тоже не имеется. Что заслужил — то получил.

Но вот реализовать задуманное я не успел, поскольку в наш кабинет ворвался Косачов, главный менеджер по работе с ВИПами.

— Смолин, — пропыхтел он, поправляя галстук. — Привет. Рад тебя видеть.

— Зачастил ты к нам, Витенька, — ручейком прожурчал голос Денисенковой. — Что, подул ветер перемен?

Косачова, как я уже говорил, в банке не любили. И за излишнюю надменность, и за то, что он кроме оклада еще и надбавку получал, в виде процента от привлеченных клиентских средств. Причем — хорошего такого процента. Такого, что у банкомата в день зарплаты его никто никогда не видел. Все, понимаешь, стоят, снимают, а он — нет.

Ну получает и получает, дело такое, тут кто на что учился. Но зачем постоянно говорить, что только он один в банке работает, а остальные у него на шее сидят? Причем не по пьяному делу в узком кругу, а трезвому и при всех?

Понятное дело, что народной любви при таком раскладе ждать не стоит.

— Несмешно, — даже не удостоил ее взглядом Косачов. — У каждого своя работа. Смолин, давай, тебя в переговорной Вагнер ждет.

— Кто? — не понял я — Вагнер? Композитор? Так он помер давно.

— Еще писатель такой был, — добавила Ленка. — Карл Вагнер. Или даже так — это же Вагнер, Карл! Только он, по-моему, тоже уже умер.

— И футболист тоже есть, — внесла свою лепту в 'вагнероведение' Наташка. — Вагнер Лав. Что? Мой благоверный — фанат 'ЦСКА', с ним поневоле нахватаешься всякого разного.

— Блин, ну вы... — Косачов явно хотел еще сказать 'тупые', но не стал. — Там не мертвый писатель и живой футболист ждет, а ВИП-клиент, причем очень 'вкусный'. Яна Вагнер. Жена Петра Вагнера, владельца фармацевтического производства, нескольких частных клиник и сети аптек. Я, когда узнал сегодня, что она к нам заходила накануне, чуть галстук свой не сожрал. Меня же вчера не было, я на переговорах весь день провел. Такой клиент! Мечта!

Фармацевтика? Это интересно. Это надо запомнить.

— А! — кивнул я, достал из сумки пузырек с настоем и сунул его в карман. — Понятно. Девчули, не скучаем, я скоро.

— Да хоть вообще не возвращайся, — проводила меня добрым словом Федотова. — С тобой сегодня неинтересно.

— А я буду тебя ждать! — сложила губы сердечком Денисенкова. — И ты, Сашка, не забудь эту мою лебединую верность в тот момент, когда в банке начнутся перемены.

— Ну тогда я тоже буду ждать! — мигом подхватилась Федотова. — Даже полебединей, чем она.

— А что, твои соседки что-то уже знают про то, какие перемены грядут? — уточнил у меня Косачов, как только мы закрыли за собой дверь. — Хотя да, ты у нас теперь не просто так. Ты особа, приближенная к телу. Хе-хе.

— Ты что имеешь в виду? — резко развернувшись, я взял Косачова за узел галстука и дружелюбно улыбнулся ему. — Конкретно — что? Или — кого? Ты скажи, может я чего не знаю?

— Острю я так, — мило осклабился 'клиентщик'. — Просто — шутка. Признаю — неудачная.

— Мне тоже так показалось, — согласился с ним я, отпуская его галстук. — Но ты имей в виду, что у меня пытливый ум. Я ведь могу начать доискиваться до смысла той или иной шутки, и в поисках истины начну опрашивать народ, выясняя откуда ветер дует. И ссылаться при этом стану на тебя.

Было видно, что мои слова заставили Косачова призадуматься. Оно и понятно — если я такую штуку выкину, отголосок этих событий и до ушей Ряжской может дойти. А это в нынешней ситуации здорово по карьере может ударить. Она и в статусе клиентки много чего могла сделать, а уж теперь-то...

— Саш, а познакомь меня с Вагнер, а? — Косачов мигом сменил и тему, и интонации. — Мне не для себя, мне для работы. Должность обязывает. Саш, мы же одно дело делаем — ты у себя в отделе, я у себя. Сотрудничество служб — основа удачного бизнеса! Ты мониторишь, я привлекаю. У каждого свое, но результат-то общий!

Хитер бобер. Я бы даже сказал — бобр. И ведь какую логическую базу подвел, не подкопаешься. И еще он по любому в плюсе. Если соглашусь — он получает нового клиента. Ну или как минимум ее телефон, а дальше дело техники, настойчивости и профессионализма. Косачов — сволочь редкая, но профессионал великолепный, это надо признать. Не всякий клещ с ним конкуренцию выдержит.

А если откажу — дам ему повод донести руководству о том, что я сознательно противодействую финансовому развитию банка. Ну и еще что-нибудь в этом роде. Звучит несерьезно, но на самом деле подобный донос может привести к очень и очень неприятным последствиям. Особенно если все преподнести со знанием дела и подключить к этому Чиненкову.

Вот так и живет наш банк. Весело, дружно, с огоньком.

— Да не вопрос, — передернул плечами я. — Только давай не сейчас, а когда она уходить будет. Поверь, это в твоих интересах.

— Конечно-конечно, — замахал руками Косачов, явно не поверивший ни одному моему слову. — Как скажешь. И еще — Сашка, дружище, нам надо бы как-нибудь по рюмке-другой коньяку принять. А то ведь столько лет в одном банке служим, и ни разу не выпивали вместе.

— Почему нет? — остановился я у дверей переговорки. — Особенно если ты угощаешь.

— Не вопрос, — обрадовался Косачов. — С меня 'поляна'. Посидим, покушаем, поболтаем! Ну все, иди. А я во-о-он там посижу, подожду пока вы выйдете.

И даже не уточнил, как долго я собираюсь с Яной Феликсовной общаться. Вечно занятой Косачов — и не уточнил. Нет, положительно времена меняются.

Что мне сразу не понравилось — торжествующая улыбка на лице женщины при виде меня, входившего в кабинет.

— Добрый день, — сказал я, и сразу же добавил: — Если сейчас прозвучит что-то вроде: 'Я же говорила, что ты сделаешь так, как будет мне нужно', то разговор не состоится. Вообще. У меня, знаете ли, крайне вздорный характер. Да что там — откровенно скверный. И пугать меня чем-либо бессмысленно. Вряд ли вы сможете придумать нечто такое, что сможет меня вывести из равновесия.

Было заметно, что Яне Феликсовне очень хотелось ответить мне особо язвительно, но она сдержалась, промычав нечто среднее между 'привет' и 'какой наглец'.

— Скажу больше — меня не заставили вам помогать. Я уступил просьбам Ольги Михайловны, и сделал это только потому, что очень уважаю этого человека. Но и только.

Дать сколько-то связный или логичный ответ на вопрос 'и вот накой ты нарываешься?' я бы не смог. Но очень уж она меня сразу выбесила. Опять же — невыспанность дала себя знать. Ну и надо, наконец, когда-то начинать ставить отдельные личности на место? Лиха беда начало уже была — Силуянов. Теперь следует закрепить пройденный материал.

— Кхэ! — выпучив глаза, откашлялась Яна Феликсовна, явно непривыкшая к подобному обращению. — Ну, знаете ли, молодой человек!

— Знаю, — подтвердил я весело. — Много чего знаю. И как помочь вам — тоже. Да вот он, способ решения вашей проблемы.

Я достал из кармана пиджака пузырек и показал женщине. Лучик солнца, наконец-то пробившегося сквозь низкие октябрьские тучи, попал в его центр и подсветил густое зеленое зелье, сделав его искристо-изумрудным. Вышло эффектно, госпожа Вагнер разве что только 'хо-хо' томно не мурлыкнула.

— Это то, о чем мы разговаривали? — спросила Яна Феликсовна у меня. — Приворотное?

— Нет, — покачал головой я. — Сказано же — не будет приворотного зелья. Оно действенно, но конечный результат в девяносто девяти случаях его применения бывает один — смерть кого-то из супругов. А то и обоих. Вам же не это необходимо, правда? Вам нужно, чтобы супруг не смотрел налево и не думал о том, чтобы сменить вас на молоденькую хищницу с высокой грудью и упругой попкой. Ведь так?

— Вы не знахарь, вы психолог-патологоанатом, — язвительно заметила Вагнер.

— Не обидели, — парировал я. — Нет в слове 'знахарь' ничего оскорбительного. Как, кстати, и в слове 'ведьма'. Просто надо до изначального смысла слова докопаться. Ну так что, продолжим беседу, или я пошел? У меня, знаете ли, еще работа есть. Та, которую я выполняю согласно штатному расписанию.

— Говорите, — скрестила руки на груди женщина.

Ради правды следует сказать, что слушателем она была хорошим и смысл сказанного поняла сразу же, это было видно по ее глазам.

— И что, это на самом деле будет работать именно так? — уточнила она, когда я замолчал. — То есть он меня два дня, без остановки...

— Ну не все время, конечно, — понял я, что именно она хотела произнести. — Но — да. И в этой связи я вас очень прошу внимательно следить за здоровьем супруга. Давайте напрямую — вы оба люди уже не очень молодые, плюс стрессы, которые неминуемы при том образе жизни, который ведет ваш муж... Короче — сердечко надо поберечь. И за давлением следите. Побочных эффектов у этого настоя нет, но в нем имеются компоненты, которые здорово гонят в кровь адреналин. Помните об этом.

Вагнер встала с кресла, подошла ко мне и забрала пузырек.

— Пять капель за раз, не больше, — напомнил я ей. — И два дня — он только ваш. Уработайте его так, чтобы он ни на кого смотреть не смог — и дело в шляпе. При необходимости — повторить. Того количества настоя, который я вам дал, хватит надолго.

— Деньги только после наступления результата. — Яна Феликсовна глянула на меня поверх очков. — Не раньше!

— Хорошо, — покладисто согласился я. — Как скажете. Пусть так.

— Не боитесь? — полюбопытствовала она насмешливо. — А если 'кину'? Если скажу, что ничего не получилось, да и все?

— Не-а, не боюсь, — выдал я самую смиренную из возможных улыбок, а после снял с рукава ее дорогого кардигана рыжий волос, намотал его на указательный палец и убрал в нагрудный карман своего пиджака. — Ни капельки. Разве вы не знаете прописную истину о том, что каждому воздастся по делам его?

— Оленька права, — звучно расхохоталась госпожа Вагнер. — Вы на самом деле одновременно и невероятный хам, и редкостная прелесть. Держите. Но если ничего не получится, я за своими деньгами вернусь, имейте в виду.

Она щелкнула замком сумки и протянула мне пухлый конверт.

— Получится, — заверил ее я. — Главное — сделайте все так, как я сказал. И вот еще что... Не сочтите за шутку или насмешку... Не забывайте предохраняться. Дело в том, что у данного настоя есть еще одно назначение, скажем так — стимулирующее к репродукции.

— Мальчик мой, за это не беспокойтесь, — похлопала меня по плечу Яна Феликсовна. — Я в юности наделала столько глупостей, что ни одно зелье не сможет мне помочь. Из ничего что-то не возникает.

— Мое дело предупредить, — заметил я. — А там — вам решать.

— Скажем так — если вдруг случится такое чудо, то я вам во дворе вашего банка памятник поставлю, — глаза за очками потухли, как видно, тема для женщины была болезненная. — Бронзовый. Да нет, даже из серебра. В полный рост.

— Лучше обойтись небольшим бюстом на родине героя, — попросил я. — А разницу я готов принять денежными знаками.

— У вас в роду немцев не было? — спросила у меня Яна Феликсовна. — Хватка прямо как у моего Петера.

— Одни русские. Максимум где-то заблудились пара-тройка эритроцитов татарской крови. Но они у нас всех есть, еще со времен Золотой Орды. Но это ладно. Вот еще что я вам забыл сказать — кружку супруга не забывайте мыть после того, как он из нее попьет. От греха. Вдруг кто еще из нее отхлебнуть задумает? Оно вам надо?

С тем мы и вышли из переговорной. Собственно — все сказано, все сделано, чего время тратить на пустую болтовню?

Косачов, заприметив нас, сразу огладил пиджак и нацепил на лицо дежурную улыбку, но так и остался на месте, поскольку почти сразу мы услышали голос Ряжской: