Доля Палача. Глава 1

Агирос поднялся на пьедестал, и поднял руку. Его фигуру окутало яркое, переливающееся багровыми отблесками сияние. Люди замерли, восторженно глядя на начинающееся таинство.... Не было долгих речей, не играла музыка, не было вообще никаких внешних атрибутов праздника, да они были и не нужны. Люди и так чувствовали величие и торжество момента. Во все глаза они смотрели на взволнованных юношей и девушек в белоснежных одеждах, стоящих рядом с пьедесталом, и ожидающих вступления во взрослую жизнь. Ожидающих начала своего будущего служения.

Вот к Хозяину, скромно потупившись, подошёл один из юношей. Он, подойдя к Агиросу, почти-тельно поклонился, и тихо прошептал выбранное им имя. Никто, кроме Хозяина, не смог бы услышать его, ведь вместе с именем он отдавал и власть над стобой. Затем, встав на правое колено, он произнёс слова клятвы....

— Правом, данным мне при рождении, по доброй воле, я вручаю власть над собой Агиросу, Герцогу Ада, признавая его своим повелителем! Жизнь моя отныне принадлежит только тебе! Моя душа — теперь твоя! Именем своим я прошу и заклинаю — прими этот дар, господин.

Свет, на мгновенье окутавший юношу, тут же был втянут в себя багровой аурой демона. Не-сколько секунд ничего не происходило, затем белые одежды человека потемнели, став серыми, а широкий пояс окрасился в ярко-синий цвет. Ну, можно сказать, что парню повезло, видимо, голова у него варит неплохо. Будет работать в сфере производства, но мастером или инженером. Куда лучше, чем простым работягой, те не часто доживают до старости, тяжёлый труд и Ночь Охоты этому весьма и весьма способствуют. А у работника умственного труда есть все шансы увидеть своих внуков.... Юноша, кланяясь, и довольно улыбаясь, отошёл в сторону, где его тут же выловил демон — распределитель работ. А к Агиросу подошла какая-то девчушка....

Я смотрел на очередь обречённых, с трудом сдерживая зевоту. Первые годы чудом сохранившаяся душа во мне требовала вмешаться, ярость рвалась наружу, хотелось, обернувшись в Пустоту, скользнуть вперёд, и вонзить стилеты в грудь адского герцога. Тогда меня удерживал не страх возможной смерти, не приказ совета, а слова Старика, сказанные мне перед первым выходом в мир, ставший для меня новым после побега и обучения. Подавая мне багровый плащ инквизитора и золотой медальон, напитанной силой тьмы (даже сейчас, спустя столько лет, я так и не узнал, откуда совет берёт настоящие медальоны), он произнёс...

— Запомни раз и навсегда, мой юный друг, тебе дана страшная сила. Никогда бы не думал, что магия Пустоты может быть такая убийственная. Но Пустота сможет защитить лишь тебя, да и то на короткий срок. И смерть ты принесёшь лишь тому врагу, к кому ты сможешь подойти на расстояние удара. Выбирай жертвы с умом, ведь один неверный шаг может привести к очередной войне.

— Но мы и так воюем с демонами. Огнём, Водой, Землёй, и Воздухом. Какая разница, какой силой убить врага?

— Да, бывало, что и мы убивали демонов. Но это были охотники, простые воины, или дворяне невысокого ранга. Именно поэтому Владыки Ада пока не объявляют нам войну. Орёл мух не ловит, как говорили наши предки. Сегодняшнее положение дел их полностью устраивает. Мы стараемся выжить, они — охотятся на нас, когда им надоедает убивать беззащитных.

— То есть....

— Мы выжили не потому, что наша магия даёт нам возможность противостоять демонам, и не потому, что мы хорошо прячемся. Если бы тот же Агирос захотел, то за три месяца уничтожил бы почти всё подполье. Но демоны любят игры, охоту за опасным хищником. Не всё же резать овец, иногда есть желание загнать пару волков. Те из нас, кто владеет магией, связанной с какой либо стихией, прекрасно подходят под эту категорию. — Старик, вздохнув, посмотрел на меня, словно увидел в первый раз. — Но твоя магия, магия пустоты — это нечто особенное. Если другие маги — волки, лисы, или медведи, то ты — змея. Жуткая, ядовитая гадина. Обернувшись в пустоту, ты мо-жешь проходить сквозь преграды, становясь при этом невидимым. Ни стены, ни стража тебя не остановит. А твои ножи, содержащие эту пустоту внутри, убивают быстро и наверняка. Неважно, кому ты вонзишь их в спину — человеку или демону, простому охотнику или герцогу, Владыке Ада. Твои жертвы обречены. Рано или поздно ты сам станешь охотником, и тогда тебе захочется заняться дичью посерьёзнее, чем простые демоны-воины. Гони от себя эту мысль, сынок. Мы не знаем, на что способны самые сильные демоны.... И, даже если тебе удастся справиться с кем-либо из знати, то тогда они забудут о своих играх, и займутся за всех нас серьёзно. Думаю, основ-ная часть подполья будет уничтожена месяца за три. Держи себя в руках, Призрак.

И я держался, не давая гневу вырваться наружу. Первый год, второй, третий. Затем злоба стала помаленьку угасать, а на её место приходило сначала удивление, а затем лёгкое презрение к людям, добровольно идущим на плаху. Благодаря своему дару я понял, что демона можно убить, и не только моими клинками, но и простым оружием. Да, сложнее, да, будут жертвы, но у человечества был шанс победить, или погибнуть, сражаясь, а не как бараны, на бойне. Но люди выбрали путь рабов. Совсем забыв, что в юности я сам, так же, как и эти глупцы, я стоял перед Агиросом, страстно желая подарить своему повелителю свою душу, но вместо этого услышал лишь слова, вернее, одно слово, чуть не ставшие для меня приговором....

— Бездушная!

Громовой крик толпы сорвал с меня покров ленивой апатии, и я с надеждой обратился к поста-менту, где побледневшая девчушка с ужасом глядела на осуждающе покачивающего головой Агироса.

— БЕЗДУШНАЯ! БЕЗДУШНАЯ! — Скандировала толпа.

Агирос поднял руку, и на площади в одно мгновение стало тихо.

— Мне горько сознавать, что ещё не все вы понимаете, какой великой чести удостоены. — Тихий, с нотками лёгкой грусти голос демона поплыл по площади. Странно, но абсолютно каждый человек, находящийся здесь, прекрасно слышал его слова. — Вы не цените заботу, проявляемую мною. Кто кормит вас, одевает, кто даёт вам кров? Разве не я, как родной отец, веду вас по этой жизни за руку, оберегая от невзгод....

Толпа замерла, внимая демону. Даже я, не смотря на застарелую ненависть, не мог не восхи-щаться Агиросом. Демоны, в отличие от людей, могли обладать сразу несколькими видами магии. Сейчас Агирос использовал магию подчинения. Каждый его жест, каждый взгляд, каждое сказанное слово находили дорожку к сердцам людей. Ему не нужно было рвать тела на части, не было нужны держать своих рабов в стальных, шипастых рукавицах. Агиросу были рады служить.... Ему верили. На него молились. Его, демона, одного из герцогов ада, обожествляли. Даже я чуть не поддался его чарующему обаянию. Захотелось, растолкав толпу, пробиться вперёд, упасть на колени, и покаяться, рассказать всё. Напрягая волю, я раскинул вокруг себя Сеть Пустоты, закрывающую меня от магии слов Агироса. Благо, я мог не бояться, что меня тут же обнаружат и схватят.... Моя магия была уникальна, Пустота поглощала всё, включая и поисковые заклинания демонов-охотников. Правда, у любой медали есть две стороны. Так же успешно она вытягивала из меня жизненные силы, и, если бы не дар Старика, способного вылечить любую хворь, и наполнить полумёртвое тело жизненной силой, то я давно бы уже благополучно покинул этот свет, причём безо всякого вмешательства демонов. Моя магия убила бы меня так же верно, как оружие любого охотника.

Тело охватил привычный холод, я почувствовал, как силы стали потихоньку покидать меня. Зато демон больше не имел надо мной власти, и я смог снова мыслить разумно. Понятно, почему из всех магов подполья лишь мне каким-то чудом добыли настоящий амулет инквизитора, и позволили жить почти нормальной жизнью. Не нужно было прятаться, скрываться, шарахаться от каждой тени. Я вполне официально числился в штате инквизиции, имел звание инквизитор третьего ранга, ходил на работу, и даже получал зарплату. Демоны, на раз определявшие, сохранил ли человек душу, или продал её, сами старались держаться от меня подальше, как и люди. Ведь я носил плащ инквизитора с чёрной окантовкой, знак того, что моя работа — находить и уничтожать предметы, сохранившие на себе частичку светлой энергии. Кресты, иконы, библии.... Человек, имевший дело с таким материалом, сам невольно "облучался", как говорили мои коллеги. И тогда потерявшее душу тело ждала медленная и мучительная смерть. Демонам, и то было крайне неуютно находиться рядом с такими обречёнными, энергия верхнего мира были им так же противопоказана. Мы, красные плащи с чёрной окантовкой, были прокажёнными в современном мире. А если по какой-либо причине рядом всё-таки оказывался демон, то я всегда мог закрыться пустотой, и тот никак не мог почуять, что я сохранил свою душу....

— Эта девушка потеряла самое драгоценное, тот дар, что сейчас должна была вознести на алтарь всеобщего благоденствия. Посмотрите — Агирос обвиняюще указал на съёжившуюся, побледневшую бедняжку. — Сейчас, когда все её сверстники, стремясь стать полноценными частичками нашего совершенного мира, искренне и добровольно принесли мне в дар самое ценное, что у них было, она бесстыдно пыталась обмануть меня и вас всех. Её дар — пустышка, одни слова, а значит — она уже потеряла свою душу! Когда другие думали лишь о благе общества, она эгоистично заботилась только о себе! И её душа пропала, рассыпавшись в золу, превратившись в ничто под гнётом её дурных мыслей и поступков! Она — БЕЗДУШНАЯ!

Толпа, заволновавшись, сделала шаг вперёд, движимая лишь единым порывом — наказать пре-ступницу.

— Остановитесь, мои возлюбленные чада. — Демон поднял руки, успокаивая людей. — Я понимаю вас, но мы живём там, где есть закон. А закон гласит — каждый, даже бездушный, имеет право попытаться спасти свою жизнь.

Демон коротким движением кисти сотворил песочные часы.

— У неё есть пятнадцать минут, чтобы убежать, или спрятаться. Затем каждый вправе покарать преступницу. — Агирос. Перевернул часы, глядя на струящийся песок. — Беги, кролик, беги. — Улыбаясь, прошептал он, глядя в заплаканные глаза девочки.

Девчушка сделала шаг назад, глядя на демона большими, блестящими от слёз глазами.

— Через пятнадцать минут... уже через четырнадцать, я натравлю на тебя охотников, и, побежишь ты, или останешься здесь — не имеет значения. — Хотя Агирос говорил эти слова тихо, ведь они предназначались только лишь для жертвы, я их прекрасно слышал. Нет, не ушами, я слышал их своей памятью. Ведь мне тогда, в мой День Обретения Имени, демон сказал то же самое.

Девушка повернулась, и, шмыгая носом, побрела сквозь толпу. Люди расступились перед ней, образуя коридор из живых тел. В полной тишине она прошла по площади, чтобы затеряться в сплетении улиц.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, и, убедившись, что внимание всех вокруг привлечено ухо-дящей обречённой, я поспешил следом, держась параллельным курсом. Выйдя из толпы, мне пришлось усилить Сеть Пустоты, чтобы избежать не нужного внимания со стороны. Стало ещё холоднее, всё тело пронзили заряды боли, пока ещё лёгкие, варьировавшиеся от почти неощутимых до вполне терпимых. Не очень приятное ощущение, впрочем, как и вся моя магия. Но зато теперь меня стало почти невозможно разглядеть невооруженным взглядом простому человеку. Пустота сгладила краски, поглощая не только магию, но и свет, и падающие на меня взгляды. Конечно, если как следует приглядеться, то и сейчас меня можно будет увидеть, но кто же станет специально таращиться в пустое пространство, гадая, есть ли там кто-нибудь? Для обычного перемещения Сети Пустоты было вполне достаточно, а для экстренных случаев у меня имелась маскировка куда надёжнее.

Преследуя обречённую девчонку, я ждал появления охотников. Нужно было быть уверенным на все сто, что эта девушка — одарённая, а не обычная пустышка, или, что ещё хуже, очередная приманка демонов. Поэтому, как ни жестоко это выглядело со стороны, я, вместо того, чтобы броситься её спасать, просто ждал. Ждал, что девушка, этот ребёнок, докажет своё право на жизнь.

Пятнадцать минут, выделенные демоном, истекали, а несчастная всё брела по улицам, глядя перед собой остекленевшими, полными страха глазами. И, когда перед ней выросли два охотника, она просто остановилась, обречённо опустив взгляд.

— Ты только погляди, какая цыпа. — Один из демонов, скаля зубы, указал на девушку когтистым пальцем. — Вижу, сегодня нам сильно повезло. А то до Ночи Охоты ещё далековато, а я уже заскучал.... Но сегодня праздник не только у этих овец, но и у нас, верно? Ох, и поразвлечёмся....

Несчастная вздрогнула, попятившись. В отличие от знати, охотники и воины демонов не имели человеческой ипостаси, и выглядели, как и положено низшим демонам. Здоровые, покрытые жёсткими волосами туши, бугрившиеся от гипертрофированных мускулов, кривые, чёрные когти, клыки, и морды — жуткие, похожие на грубо вылепленные из глины маски.

— Ну, что молчишь, цыпа? — Один из демонов, шагнув вперёд, коротким, почти незаметным глазу движением острого когтя распорол ткань белоснежной куртки. Физически любой, даже самый низший демон превосходил самого подготовленного человека. Демоны были быстрее, сильнее, выносливее. Их острые, как бритва, когти, естественное оружие, данное при рождении, были твёрже алмаза, и прочнее стали. Сейчас, когда всё огнестрельное оружие и любая взрывчатка, вплоть до водородной бомбы, благодаря Бунту Стихий канули в лету, обычный человек, вооружённый клинком, луком, или даже арбалетом был просто лёгкой добычей. Если у кого то была склонность к магии, то тогда появлялся хоть небольшой, но шанс. Огонь, Вода, Земля, Воздух могли помочь своим любимчикам, и бой между демоном и магом мог закончиться победой любой из сторон. И, сейчас, я, незаметно стоявший в стороне, ждал, проявится ли в девчонке дар. Не все те, кого называли "бездушными", на самом деле потеряли свою душу ещё до обряда обретения имени. Иногда оказывалось, что человек способен обратиться к какой-либо из сторон магии, и тогда демон просто не мог забрать его душу.... Она уже принадлежала не только человеку, но и силе, выбравшей его в качестве носителя. Демонам было всё равно, по какой причине они не получили свой лакомый кусочек, и они, не разбираясь, приговаривали всех "бездушных" к смерти. А вот подполью маги, обладающие силой, были очень нужны. И был только один способ проверить, есть ли в человеке требуемое нам могущество. Эта сила вырывалась наружу, когда обречённому грозила смерть.

— Нет, пусть лучше сопротивляется, интереснее будет. — Просипел второй охотник. — Люблю, когда эти овцы дёргаются.

— Ну, зачем так грубо, это же девушка. — Издеваясь, протянул демон.

— А какая разница?

— Действительно, никакой. — Ещё один неуловимый взмах когтистой лапы, и куртка обречённой превращается в лохмотья, практически ничего не скрывающие. — Овцы годны лишь для удоволь-ствия и на убой....

Договорить он не успел. Девушка протянула вперёд руки, пытаясь отгородиться от убийц, и вдруг между её ладонями закрутился огненный смерч. Слабенький, как все первые выбросы силы, он не мог навредить демонам, но тут же заставил меня действовать.