Присутствующие угрюмо отмалчивались.
— Георгий Константиныч, что скажешь? Ты, вроде, в Одессе после войны порядок навёл? Опыт у тебя имеется.
— Порядок навести я могу, — проворчал Жуков. — Не сделать бы только хуже. Насчёт Одессы — там много лишнего об этом болтают. Я там по большей части среди военнослужащих порядок наводил. Там и солдаты-срочники в преступной деятельности участвовали. Помню, задержали двоих солдат — стояли в карауле, бросили посты и с винтовками пошли грабить. Задержали их, когда они несли по улице козу, украденную у одной гражданки...
— А все эти рассказы про засады и стрельбу на улицах — это больше преувеличения. Тогда в милицию пришло большое пополнение офицеров-фронтовиков, с большим боевым опытом. Они на фронте кровь проливали, а тут такой бардак и разгул увидели. Вот они много всякой воровской мрази положили. Сначала стреляли, а потом уже разбирались. Не, конечно, я мог бы в два счёта порядок навести, только мне прав таких никто не давал.
— Если наводить порядок, — продолжал Жуков, — я могу обеспечить, к примеру, солдат для оцепления, при проведении операций МВД. Могу приказать раздать военнослужащим личное оружие и организовать патрулирование улиц. Но это всё временные меры. Не будут же солдаты вечно весь Азербайджан патрулировать! Тут надо обеспечить соблюдение социалистической законности местным руководством на всех постах, от республиканского до местного уровня, и неотвратимость наказания для всех преступников, независимо от национальной принадлежности. А то хорошо устроились — для своих одни законы, для остальных — другие. Но армия такие проблемы не решает, не её это задача.
— Иван Александрович? Есть предложения?
— Операцию, подобную «Чечевице», провести можно, — произнёс Серов. — Если Георгий Константиныч поможет войсками и техникой. Но тут другие масштабы и нет такого поголовного участия всего населения. Соответственно, проводить массовую депортацию считаю неправильным.
— Считаю необходимым сменить прокурорские и судейские кадры в закавказских республиках, — сказал Руденко. — Но нужно обеспечить вновь назначенным сотрудникам охрану.
— Не надо никаких экстраординарных мер, — настаивал Дудоров. — Все обвиняемые и подозреваемые установлены, у нас имеется полный список. Обвиняемые в особо тяжких преступлениях уже повторно взяты под стражу. Все должностные лица, виновные в халатности или ненадлежащем исполнении служебных обязанностей, известны. В отношении их уже проводится служебное расследование, они понесут наказание. Вопрос лишь в том, кем их заменить?
— Можно командировать в республики Закавказья военных юристов, — предложил маршал Жуков. — Они смогут поработать там до тех пор, пока не будет подготовлена смена из числа гражданских.
— А это будет законно? — спросил Никита Сергеевич.
— Если их по всем правилам уволить в запас, а затем официально принять на работу в органы юстиции, то законно, — подтвердил Руденко.
— Годится, — кивнул Хрущёв.
— Этого недостаточно, — проворчал Серов. — Там надо личный состав всей милиции менять. Где мы столько людей возьмём?
— Да запросто, — ответил Жуков. — Сейчас идёт сокращение армии. Демобилизуется много офицеров, настоящих специалистов, с опытом. Сколько надо, столько и пришлю. Тем более, весь рядовой состав милиции заменять не надо. Толковые офицеры их быстро заставят шевелиться. Но усилить местную милицию русскими кадрами надо, вплоть до назначения в наряд только попарно — на одного местного по одному русскому милиционеру. Важно заменить прокуроров и судей — это они решают, кого сажать, а кого выпустить безнаказанными.
— Тут ещё, Никита Сергеич, на мой взгляд, сказалось не совсем продуманное упразднение министерства юстиции, — заметил Волин. — Передача его функций Верховному Суду по сути дела ослабила контроль за исполнением законов на местах, особенно в союзных республиках.
(Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1956 года Минюст СССР был упразднён, а Законом СССР от 14 июля 1956 года упоминание о Министерстве было исключено из соответствующей статьи Конституции СССР)
— Выходит, поторопились с этим решением? — в сомнении спросил Хрущёв.
— Моё мнение — поторопились, — твёрдо ответил Волин. — Хотели сделать суды более независимыми, вывести судей из-под диктата административной системы, а получилось, что судьи в некоторых регионах пользуются относительным ослаблением контроля в своих целях, сращиваются с местной администрацией, а то и с националистически настроенными кругами...
— Да они там давно уже срослись! — буркнул Первый секретарь. — Хорошо. Подготовьте свои соображения по восстановлению Министерства юстиции. М-да... Хотели как лучше, а получилось — как всегда.
— Вот насчёт сращивания местных администраций с различными негативными личностями следует сказать особо, — заметил Серов. — В Грузии у нас тоже очень неблагоприятная ситуация складывается, только другого рода. Половина республики работает во всевозможных артелях и кооперативах.
— Ну, это не преступление, пусть работают, — заметил Хрущёв.
— Да дело-то в том, что весь этот коллективный бизнес автоматически порождает коррупционную среду, — пояснил Серов.
— Так это потому, что у них долгое время были разрешены торговые кооперативы. Сейчас мы их прикрыли...
— Да ничего мы не прикрыли, — отмахнулся Серов. — Ну да, продавал какой-нибудь товарищ Гоги продукцию своей артели на рынке. Мы его заставили сдавать её в госпотребкооперацию. А кто в местном магазине потребкооперации директором? Да сестра того же Гоги. А кто местный депутат, секретарь райкома? Отец или там, дядя этого самого Гоги.
— Вы вообще в курсе, что более 50 процентов «воров в законе» — грузинской национальности? (источник — http://www.primecrime.ru/characters/), — продолжал Серов. — Это не сегодня и не вчера началось.
— А русских среди них сколько? — поинтересовался Хрущёв.
— Примерно 13 процентов. 8 процентов армян, остальных национальностей меньше, в пределах 1-2 процента. (Там же). В Закавказье активно идёт процесс развития теневой экономики и её сращивания с местными властями. От них ниточки коррупции тянутся наверх, в Москву, — ответил Серов. — Мы сейчас эти связи постепенно раскручиваем. Сбор доказательств — дело долгое, взяточники — народ осторожный.
— Схема у них очень простая — при государственном предприятии обычно существуют подпольные цеха. В них изготовляется дефицитная продукция, которая втридорога продаётся населению через сеть госпотребкооперации, а то и просто на рынках. Причём продукция изготавливается из сырья, которое выделяется предприятиям Госпланом и Госснабом, и различными левыми схемами фиктивно списывается. В центральный Госплан из республиканского идут липовые отчёты, что всё в порядке, а фонды уходят налево.
— И что, такие подпольные производства только в Закавказье существуют? — с сомнением спросил Хрущёв. — Не верю. Не может быть.
— Само собой, не только там. Они по всей стране возникают, — ответил Дудоров. — Нам Иван Александрович передал информацию, установленную его ведомством, там много всего перечислено, в том числе и в Москве, и в Ленинграде, и в других местах. Сейчас мы эти факты проверяем.
— Но если по РСФСР и Украине этот процесс только начинается, то по Грузии и другим закавказским республикам он уже цветёт и пахнет. Просто потому, что там он начался раньше, ещё до войны. Идёт массовое уклонение от уплаты налогов, кооперативы официально не регистрируются, масса народу нигде не работают, при этом имеют автомобили, да не «Москвичи» какие-нибудь, а «Победы», а то и ЗИМ, дома строят по три этажа. В записке я эти факты указал.
— Местное руководство их покрывает, систематически отмазывает от ответственности. Разумеется, не бесплатно. Все эти подпольные дельцы делятся своими доходами с местными властями, те — с республиканскими, республиканские прикармливают чиновников центрального аппарата, уже в Москве. Постоянно нарушается монополия государственной торговли. На продовольственных и колхозных рынках продаётся продукция промышленных кооперативов, разрешённая к реализации только через госторговлю. А то и вовсе неразрешённая, например, оружие, боеприпасы, наркотики. В республиках процветает самогоноварение, делают чачу и незаконно ею торгуют.
— И что МВД предпринимает по факту обнаружения таких нарушений? — спросил Хрущёв.
— Привлекаем к отвественности, в соответствии с действующим законодательством, — ответил Дудоров. — За экономические преступления сроки были установлены суровые, 25 лет. Сейчас вот, по готовящимся «Основам уголовного законодательства», будет не больше 15-ти, совсем страх потеряют, вот увидите.
— В стране появляются иностранцы, — добавил Серов. — Следует ожидать появления валютной спекуляции. Надо за валютные преступления жёсткое наказание предусмотреть сразу, чтобы потом не стало неожиданностью.
— А у нас что, валютчики уже появились? — спросил Никита Сергеевич.
Как раз в это время, в октябре 1956 года, завершалась дипломатическая подготовка к созданию ВЭС, в следующем году намечался Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Хрущёв понимал, что с расширением международного сотрудничества в страну будет приезжать всё больше иностранцев, и без валютных злоупотреблений не обойдётся.
— Пока ещё нет, — ответил Серов. — Но скоро появятся. Надо заранее продумать комплекс мероприятий и меры ответственности за валютную спекуляцию. Я свои соображения подготовлю.
— Хорошо. Значица так, — заключил Хрущёв. — Тех артельщиков, кто дела ведёт честно, в рамках закона — оставим в покое. Проверять будем, но если нет нарушений — пусть работают. О полном запрете производственной кооперации речи нет. Это только загонит проблему вглубь.
— За взятки, за нарушение монополии госторговли, и прочие нарушения будем наказывать в соответствии с действующим законодательством. Не хотят работать по закону — заставим.
— Теперь об уголовниках и тех, кто их покрывает. Своим поведением и образом жизни уголовники ясно показывают, что с советским народом им не по пути. Так зачем мы должны их содержать за народные деньги?
— Тем более, среди уголовников всегда было и есть много индивидуумов которые с властями как-либо сотрудничать отказываются в принципе, — поддержал Дудоров. — Люди заведомо неисправимые и к нормальному человеческому обществу не адаптируемые. Те же рецидивисты. Нет, безусловно, есть много людей, которые, однажды оступившись, раскаиваются и своим трудом доказывают, что свои ошибки осознали. Но если такой гражданин ни дня в жизни не работал, и заниматься честным трудом не желает... Поддерживаю позицию Никиты Сергеича в данном случае. Рецидив уже сам по себе достаточный признак асоциальности.
— Это весьма жёсткое решение, — заметил Волин.
— В США за рецидив сейчас автоматически дают 25 лет. Но там страна богатая, они могут себе позволить содержать преступников в тюрьме пожизненно, — ответил Серов.
— Такие граждане и в местах отбывания наказания принципиально не работают, — добавил Дудоров. — Всех этих «воров в законе» проще сразу ликвидировать.
— Следует понимать, что ситуация изменилась, — строго сказал Первый секретарь. — Обществу не нужны люди, не умеющие уживаться в этом обществе, несущие опасность для мирных граждан. Если провинился — на первый раз общество даст шанс исправиться. Но если человек на сотрудничество не идёт и по законам общества жить не желает — зачем он тогда такой нужен?
— Тут, Никита Сергеич, необходимо учитывать, что воры — народ хитрый, — заметил Руденко. — Чтобы выжить, они на словах будут отказываться от воровских законов, а выйдя на свободу — возьмутся за старое.
— Вот поэтому рецидивистов надо ликвидировать точно так же, как и «воров в законе», — буркнул Серов.
— С 1946 года на зонах идёт «сучья война» между «ворами в законе» и преступниками, готовыми встать на путь исправления, в том числе теми, кто воевал, — напомнил Дудоров. — Там уже немало ворья полегло.
— А вот это безобразие надо прекратить, — ответил Хрущёв. — У меня есть большие сомнения, что эти преступники действительно встали на путь исправления, как вы говорите. Пусть докажут это честным трудом, а не убийствами. Прежде всего — надо отделить «воров в законе» от остальных, и прекратить любые проявления беспредела в местах исполнения наказаний. За любое насилие наказывать немедленно и жёстко. «Воров в законе», рецидивистов, до исполнения приговора содержать только с им подобными, создать для них лагеря особо строгого режима. И с исполнением не затягивать.
— Понял, — кивнул Дудоров.
— Необходимо усилить меры наказания за преступления против личности, — сказал Хрущёв. — Умышленные убийства, разбойные нападения, грабежи, изнасилования, особенно с причинением телесных повреждений, когда факт насилия не вызывает сомнений. Иначе так и будет продолжаться этот бардак. Также — за взятки и использование служебного положения с целью увода преступников от правосудия.
— Предлагаете высшую меру? — спросил Волин.
— За преступления против личности — однозначно. За взятки и использование служебного положения — предусмотреть поражение в правах и запрет на занятие руководящих должностей, чтобы никакой «непотопляемой номенклатуры» не было. В совхоз! Говно вилами перекидывать! — рявкнул Первый секретарь. — Зажрались! Катаются на ЗИМах за народные деньги, жрут в три горла, страх потеряли! После отсидки — принимать только на рабочие должности!
— Вот, кстати... Никита Сергеич, — подсказал Генеральный прокурор. — Очень часто человек выходит из колонии или лагеря, и рад бы вести честную жизнь, но на работу нигде не берут. Жилья нет. Покрутится, потыкается туда, сюда, работы нет, а тут дружки предлагают «сходить на простое дело». Вот вам и рецидивист. И что его, стрелять? Нужна программа реабилитации для освободившихся из мест заключения.
— Верно, — согласился Хрущёв. — Дело важное. Николай Палыч, вы вместе с Романом Андреичем и Анатолием Антонычем подготовьте свои соображения по этому поводу, обсудим... скажем, через месяц. Всем всё понятно? Идите, работайте!
11 апреля 1957 г был принят Указ «Об мерах по усилению борьбы с преступностью и ужесточении наказаний за тяжкие преступления», получивший в народе название «указ одиннадцать-четыре» по дате принятия. (АИ). Указом предусматривалось применение высшей меры наказания за умышленные убийства, разбойные нападения, грабёж, драки, повлёкшие за собой тяжкие последствия для здоровья, изнасилования в извращённой форме и с причинением телесных повреждений. Также Указ предусматривал жёсткие меры по борьбе с коррупцией и злоупотреблениями служебным положением. Отдельной статьёй были выделены золотовалютные махинации, за которые также была предусмотрена ответственность вплоть до высшей меры.
По рекомендации Хрущёва, задумавшегося после разговора с Серовым (см. гл. 02-30) о расширении прямой демократии, проект указа активно обсуждался в трудовых коллективах. Именно это несколько задержало его принятие. Обсуждение проходило бурно. Народ устал от постоянного хулиганства, уголовщины и воровства должностных лиц. Трудовые коллективы заводов и фабрик, совхозов и колхозов, НИИ и ВУЗов один за другим присылали в ЦК КПСС и Верховный Совет СССР письма с одобрением проекта указа и требованиями ужесточить наказания для уголовников.
