Конечно, местным обитателям деревни Думино нужно будет оставить что-нибудь в качестве награды за помощь — например, один из грузовиков и пулемёт... Я подозвал стоящего неподалёку Константина Ивановича, поделился своими мыслями и поинтересовался у него мнением о награде для деревенских. Пока Константин рассматривал карту, опять активировалась рация, которую нашли у убитого офицера.
— База вызывает "рыболова". Вы пропустили время сеанса. Объясните причину. Повторяю. База вызывает "рыболова"...
Я указал на рацию и сказал, что нужно произнести. Константин Иванович подтвердил, что всё понял, нажал на кнопку вызова и отчётливо произнёс:
— База, это "рыболов". Встретили сильный отряд. Ведём переговоры. Дополнительной информации передать не можем. Остальным группам просьба сменить частоту. Следующий сеанс связи будет завтра в девять утра.
— Поняли вас, "рыболов". Оставайтесь на этой волне. Ждём следующего сеанса связи. Удачи. Всем остальным группам сменить частоту, семнадцатый код для шифрования.
Получилось! Можно было уже не так спешить — в запасе теперь имелось целых одиннадцать часов на то, чтобы убраться из тупика. Оставалось теперь провести достойные похороны Галины и расплатиться с деревенскими. Константин Иванович обещал сам выяснить у местных насчёт размера награды. Вернулся он достаточно быстро, не прошло и десяти минут.
— Не знаю насчёт Татьяны Хмельницкой, она на операции, я с ней не смог поговорить. Но из остальных никто не хочет оставаться в Думино. Все понимают, что не завтра, так послезавтра придёт новый отряд карателей, справиться с которым они не смогут. Местные жители просят разрешения пойтис нами.
Это сильно упрощало дело. Всё имущество и все грузовики сохраняются, к колонне добавится вооруженный пулемётом "Патриот". Я сказал Константину Ивановичу взять "думинских" в свою группу и велеть им собирать вещи — завтра рано утром колонна должна покинуть деревню. Тут подошла Лиза и сказала, что для похорон всё готово.
Галя выглядела прекрасно в снежно-белом платье невесты. Я и не подозревал, насколько Галина может быть красивой. Я встал на одно колено и поцеловал мёртвую подругу. Девушки стали класть цветы, очень много цветов. На этот раз я смог сдержаться — мне полагалось выглядеть сильным в глазах остальных членов отряда. Я сам произнёс прощальную речь и, хотя в душе у меня всё плавилось от горя, я не позволил своему голосу предательски дрожать.
Немного смущаясь, я положил в гроб в ноги своей мёртвой подруге сложенный камуфляж и карабин — хотя эти вещи и сильно контрастировали воздушно-прекрасному облику Гали, но так было нужно. Сам вместе с Константином Ивановичем заколотил крышку гроба. Сам помог опустить гроб в могилу. Сам засыпал землей. Ни одной слезинки не появилось у меня. Но если бы хоть кто-нибудь из присутствующих знал, каких усилий мне это стоило! Умерла часть души. Вместе с ней умерли беззаботность и весёлость. Я чувствовал себя так, словно за это день постарел сразу на десяток лет. Не исключено, что именно так оно и было.
Ещё одно испытание ждало меня по возвращению в деревню — когда я начал собирать свои вещи в рюкзак, то обнаружил сушащееся на верёвке бельё. Моё бельё, заботливо отстиранное руками Галины. Это выглядело, словно подарок с того света. Несмотря на все старания, на мои глаза опять навернулись слёзы.
Этой ночью я не спал и до самого рассвета просидел у могилы своей подруги. Это было самое меньшее, чем я мог отблагодарить Галину за всё то, что она для меня сделала. Уже в пятом часу утра меня позвала дежурившая в лазарете Татьяна Хмельницкая — сказала, что раненый Кузьмич просит подойти к нему. Старик находился в сознании и даже попытался улыбнуться.
— Всё-таки здорово мы их вчера прищучили! — сквозь боль проговорил Кузьмич. — Ты видел, как я поджег этот чёртов БТР? Здорово, правда?
Как раз этот момент боя я не видел, но сейчас не стал расстраивать старика. Кузьмич же посерьёзнел и сказал:
— Танька зря пытается меня успокаивать. Я и без неё знаю, насколько плоха моя рана. Виктор, уважь просьбу умирающего, возьми её в отряд к девчонкам. Внучка у меня совсем ещё беспомощная, хоть и пытается казаться большой и взрослой женщиной. Она одна не выживет. Возьми её и уезжай. А я тут останусь.
— Дед, я тебя не оставлю тут одного! — заплакала находящаяся тут же в комнате Татьяна. — Мы возьмём тебя с собой.
— Нет, не нужно. Жить мне осталось несколько часов, я это чувствую. Я хочу умереть в этом доме. Его ещё прадед мой строил. Тут я родился, тут жил, тут и помру. Есть у меня одна мысль... Слышал я, что у вас рация осталась тех бандитов. Так?
Я подтвердил, не понимая ещё, к чему клонит старик.
— Дайте её мне! Как вы уедете, я вдоволь наболтаюсь с теми мерзавцами. Уж у меня найдутся слова для тех, кто убил твою возлюбленную и меня самого подстрелил. Они вовек не забудут слова старого Кузьмича! Да я им по ночам буду в кошмарах сниться!
Я согласился, попросив только Кузьмича дать машинам хотя бы полчаса на то, чтобы успеть отъехать подальше от деревни — не хотелось бы, чтобы координаты отряда запеленговали по рации. Старый умирающий дед благословил нас в дорогу и, кривясь от боли в разрезанном животе, принялся вслух сочинять текст своего прощального послания для "красноармейских". В этом послании почти все слова поодиночке были цензурными, но общим текстом выходило на редкость обидно.
Бегство от смерти. Новый дом
Выехали в восемь часов утра. Я повёл первую машину колонны — пикап УАЗ "Патриот" с установленным в кузове "Утёсом". Водителями грузовиков стали Константин Иванович, Сергей Воронов и Слава Першин. В чисто выбритом собранном Славике едва ли удалось бы узнать прежнего деревенского алкаша — из под рыбацкой куртки выглядывала старая полинявшая тельняшка, даже выражение лица немолодого мужчины стало одухотворённым и мужественным. Каждый с первого взгляда понимал, что перед ним суровый бывалый ветеран.
Едва колонна проехала развилку в полутора километрах от Думино, как сидящая рядом со мной Лиза вскрикнула и указала назад. Да, на это стоило посмотреть — оставляя на небе дымные следы, к покинутой нами деревне неслись ракеты. Земля ощутимо задрожала от далёких разрывов, горизонт за спиной окрасился в чёрный цвет. Всё-таки Кузьмич не удержался и начал свою прощальную речь рановато. Однако поражала скорость и мощь удара. Насколько быстро "красноармейские" засекли координаты рации, насколько точно накрыли деревню установкой залпового огня! Окажись наш отряд ещё в Думино, и всё -мало кто смог бы остаться в живых после такого обстрела.
Я прибавил скорость, так как требовалось поскорее уходить от засечённой врагами позиции. Кроме того, этот местный Армагеддон едва ли прошёл незамеченным для летающих охотников — очень скоро над Думино закружат треугольные корабли. Приказал сидящим в машине девушкам с удвоенной бдительностью глядеть за небом. Но обошлось — треугольные корабли или не появились вовсе, или просто с такого большого расстояния нам не удалось их разглядеть.
Уже через десять минут с ходу проскочили деревню Жестылёво и тут же свернули на север. Вслед колонне со стороны оставшейся за спиной деревни раздались запоздалые выстрелы. Я усмехнулся — почему-то даже не сомневался, что этот важный узловой пункт на стыке двух шоссе, контролирующий подъезд к Дмитрову, окажется кем-то занятым. Скорее всего, как раз "дмитровские" и установили в Жестылёво свою передовую заставу.
Останавливаться и проверять, кто же стрелял, я не стал. Отряд успел проехать километра четыре по шоссе на север, как вдруг истошно закричала Маша Гаврилова, сидящая сзади в машине:
-Опасность с неба! Запад, четыре километра!
Я резко вдавил тормоз. "УАЗ" развернуло на дороге, машина едва не улетела в кювет. Но это было совсем неважно, когда счёт шёл на секунды. Я выскочил из машины, обежал её и подхватил на руки беспомощную Лизу. С девушкой на руках перепрыгнул наполненную водой канаву и вбежал в лес. Успели! Уложил Лизу Святову под большими папоротниками, а сам побежал обратно к дороге. Но моя помощь не требовалось — на удивление быстро всего секунд за пятнадцать-двадцать все пассажиры грузовиков благополучно покинули свои места и попрятались в лесу. Молодцы! Рядом с Лизой уложили носилки с раненым бойцом. Военный пришёл в себя от тряски и теперь громко стонал от боли, пытаясь приподняться на локтях. Я силой уложил его обратно на носилки и прижал палец к губам:
— Тихо! Терпи, если хочешь жить.
Кажется, раненый меня понял. Он прекратил вырываться и замолчал, встретившись со мной взглядом.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Пётр Коло-ва-нов, -довольно внятно прохрипел боец. — Капи-тан ВДВ.
— Слушай меня внимательно, капитан. Мы сейчас едем на ваш полигон возле Воргаша. С нами беженцы, гражданские. Как ты думаешь, ваши бойцы нас примут?
Капитан скривился от боли и покачал отрицательно головой. Не примут. Я едва смог сдержать стон отчаяния. Плохо. Очень плохо. Надежда найти на полигоне безопасный приют под охраной опытных военных рушилась на глазах. Я задумался, посмотрел на военного. Тот явно что-то хотел сказать. Кажется, просил воды. Лиза приподняла ему голову и влила в рот немного воды из фляги.
— Спасибо, — простонал капитан и продолжил. — Не примут, потому что... у Варгаша никого... не осталось... Все были в группе...
— Полигон пустой? Вы все уехали? — понял я.
Военный кивнул головой, подтверждая. Он явно опять отрубался. Я слегка встряхнул его и задал последний вопрос:
— Что там на полигоне? Отвечай! Это очень важно!
Пётр Колованов попытался собрать силы и пробормотал, едва не теряя сознание от слабости и боли:
— Там склады... много... аэродром... бункер подзем...ный.
Я осторожно положил забинтованную голову отключившегося капитана на свёрнутую валиком куртку, сам при этом едва не крича от радости. Слова тяжелораненого капитана описывали именно то, что я так долго искал и уже почти отчаялся найти! Склады, удалённая закрытая территория, подземный бункер! Похоже, мы нашли убежище! Меня отрезвил шепчущий голос Лизы:
— Смотри, какой странный корабль!
Я и сам заметил движущийся на большой высоте тёмный объект. Это был не привычный уже треугольник летающего охотника, а нечто совсем иное — какая-то горизонтальная длинная колбаса. Бинокля под рукой не оказалось, так что разглядеть подробнее этот странный корабль не получилось. Объект шёл на очень большой высоте, гораздо выше грозовых облаков.
— Это какой-то баллон с газом, может аэростат или дирижабль. Наверное, даже земного, а не инопланетного происхождения, — высказала предположение Лиза.
Тем не менее, рисковать мы не стали. Отряд лежал и терпеливо ждал, пока это непонятное нечто не скроется из виду. Пока мы ждали, я расстелил карту и рассмотрел дальнейший маршрут. Настораживали два крупных населённый пункта впереди — Вербилки и Талдом. Крупный город означал и крупные неприятности. Над городами обычно кружили треугольные охотники. Кроме того, в каждом городе наверняка существовал уже вооружённый отряд, считающий территорию своей. Трудно предсказать, как аборигены отнесутся к появлению чужаков на своей территории. Вокруг Вербилок можно было объехать, но только в том случае, если на параллельной дороге ещё сохранился мост через реку Дубну. А вот Талдом объехать не получалось никак.
Наконец, угроза с неба миновала, и я скомандовал всем возвращаться к машинам. Подошёл Сергей Воронов и сообщил, что в его наспех восстановленном грузовике течёт масло и жутко скрежещет что-то в передней подвеске, поэтому водитель не гарантирует, что машина доедет. Сергей очень советовал двигаться исключительно по ровному асфальту и избегать любых просёлочных разбитых дорог. Я принял к сведению слова наиболее опытного в их команде водителя, и колонна медленно двинулась дальше.
Подъехав ближе к посёлку Вербилки, мы сразу же заметили вдалеке баррикаду из разбитых машин на въезде, а возле неё вооруженных людей. Над этим блокпостом развивалось незнакомое знамя — на привычном российском триколоре был нарисован жёлтый круг, внутри которого вписан чёрный треугольник. Приближающуюся колонну заметили, защитники баррикады спешно занимали огневые позиции. Но к огромной нашей радости и даже некоторому недоверию оказалось, что ехать через блокпост и близко знакомиться с обладателями необычного знамени не требуется, так как мост через Дубну сохранился в полной исправности. Никто нас не пытался останавливать, поэтому колонна без приключений свернула мимо Вербилок, проехала реку и двинулась дальше.
Следующий блокпост мы увидели у деревни Новогуслево — опять баррикада из разбитых машин и мешков с песком, опять то же самое знамя. Дорога на этот раз оказалась надёжно перегорожена шлагбаумом, так что волей-неволей пришлось останавливаться. Я поправил автомат и, подождав также выпрыгнувшего из машины Славика, двинулся вперёд. На блокпосту находилось всего двое совсем молодых парнишек лет по восемнадцать-двадцать. Одеты они были в гражданскую одежду — майки, джинсы, кроссовки, хотя на голове одного красовалась стальная каска. Один из охранников судорожно сжимал в руках охотничью двустволку.
— Кто такие? — грозно накинулся на защитников баррикады Славик.
— Мы из поселкового ополчения, — отозвался один из парней, светловолосый и худющий обладатель охотничьего ружья и каски.
— От кого дорогу охраняете? — поинтересовался я суровым тоном ревизора.
— Да бандиты со стороны Князчино повадились лазать, — охотно пояснил паренёк. — Продукты воруют, парней наших избивают, девок портят. Вот и стоим, стережём. А вы кто вообще?
— Мы спецназ из Дмитрова, пятьдесят бойцов, — соврал Славик. — Нам-то можно проехать?
— Можно конечно! — паренёк тут же побежал открывать шлагбаум, словно опасаясь, что прибывшие военные передумают уезжать.
Он явно обрадовался, что "спецназ" не планирует нападать на его блокпост и вообще не собирается задерживаться тут. Пока светловолосый возился со шлагбаумом, распутывая удерживающую длинное бревно проволоку, Славик поинтересовался у второго:
— Что, с оружием совсем туго у вас?
Тот почему-то смутился и даже насторожился. Опустив голову, начал мямлить что-то про основной вооруженный отряд в городе. Но бывший афганец вовсе не хотел унизить или обидеть собеседника. Он отстегнул кобуру с пистолетом и вручил опешившему ополченцу:
— Держи, будет хоть чем девок ваших защищать от поругания!
Пока новоявленный обладатель пистолета рассматривал подарок, я поинтересовался ситуацией на севере. Паренёк сразу загрустил и опустил глаза. Вернувшийся его светловолосый приятель коротко ответил за двоих сразу:
— Там на севере сплошь бандиты.
Больше вопросов не возникло. Пожелав ополченцам удачи, мы сели по машинам и двинулись дальше. Дорога оказалась совсем пустой, голубое небо от горизонта до горизонта позволяло не опасаться опасности сверху. Однако через пять километров обнаружилось серьёзное препятствие — был разрушен мост через речку Свистушку. Грузовики остановились.
