Анютины глазки. Город

Потом я собрал передачку для Игоревича (вот же был большой вопрос был, что туда класть... сошлись на соке и апельсинах, лежали у нас две штуки к празднику), подогнал маму и мы опять потащились в больничку.

Синеньких полиэтиленовых бахил в 77 году еще не придумали, поэтому я предусмотрительно взял из дома две пары тапочек, в них и переобулись. Думал, как-то прорываться через заградительные кордоны придется, но нет, в 40-й вопросы посещения больных были отданы на полный откуп посетителям, ходи куда и когда вздумается. Игоревич лежал на третьем этаже в реанимации, рядом с операционной. Заглянул, он там один в целой палате, не 8 душ, как обычно, и к нему даже был подключен некий приборчик с мерцающим экранчиком, ну надо ж, какая продвинутость, не ожидал.

Постучал, не дождался ответа, зашли внутрь. Игоревич сразу открыл глаза:

— Ааа, это ты, Сергуня.

— Так точно, тщ майор, — бодро ответил я, — как дела?

— Дела хреновые, сам видишь...

— Да ладно, лечащий врач сказал, операция вполне успешно прошла, так что теперь остается только восстанавливаться. Мы вот тут тебе принесли кое-чего... кстати, это моя мама, Клавдия Алексеевна.

Игоревич внимательно поглядел на мать и сказал:

— Да я уже догадался, здравствуйте. Чего там еще врач говорил?

— Что недели две ты тут проваляешься, сказал. А из реанимации вроде должны завтра-послезавтра перевести в обычную палату. Слушай, мне бежать надо, там у нас небольшие проблемы нарисовались во дворе, так я побегу, а мама тут с тобой посидит немного, ладно?

— А что за проблемы-то?

— Ерунда, потом расскажу, но мое присутствие вроде как обязательно.

И я побежал обратно. В кабинете не удалось им пообщаться, хоть здесь пусть поговорят, может так даже и лучше, думал я, сбегая вниз по выщербленной многими поколениями больных лестнице первого корпуса.

Вернулся в свой двор значит, а там на лавочке сидит Валерик, сгорбленный и унылый.

— А чего не в клубе? — спросил я нарочито бодрым голосом.

— Накрылся похоже наш клуб медным тазом, — ответил Валера, — вот только что Пенькович хотел у меня ключи отобрать, мол власть поменялась, больше вас прикрывать некому...

Вот же гнида, и когда только успел узнать?

— Ключи я ему конечно не отдал, сказал они у тебя, поэтому и не в клубе... да, и еще одна хреновая новость — Вера звонила, просила передать, что в комиссионку, где родственница ее работает, пришла ревизия, так что продажа штанов отменяется. Не насовсем, а на некоторое время.

— Ну хотя бы то радует, что не насовсем.

— И еще одно... не хотел говорить, но вываливать, так уж все кучей — полчаса назад иду это я по парку, а там значит возле пруда сидит твоя Анюта на лавочке и с Вовчиком обнимается...

— А вот это уже совсем интересно. В каком месте-то точно?

— Слева, если отсюда смотреть, там где тир.

— Хорошо, пойду поговорю с обоими.

— Да, и чего там с твоим райкомовцем-то, расскажи.

— Выбыл из строя недели на две, операция на сердце. А ключи не давай никому конечно, официальную бумагу принесут, тогда поговорим.

— Стой, еще одна новость...

— Ну вываливай, добивай уж...

— Хорошая новость, что ты сразу — короче вовкиного папашу железно привязали к убийству, один отпечаток на ноже вроде как его оказался, и еще у него нашли какую-то вещь Игорька, портсигар что ли, так что ты теперь совсем вне всяких подозрений.

Ну спасибо тебе, друг синяк, выручил... жалко что ты последний.

— Ладно, пойду до пруда прогуляюсь.

Скамейку эту я довольно быстро нашел — да, действительно между прудиком и тиром, из которого доносились редкие выстрелы, тихо-мирно сидела значит моя Анюточка рядышком с Вовчиком, причем обнявшись сидела. И о чем-то весьма оживленно беседовала, посмеиваясь... со мной она себя что-то совсем не так вела.

— Аня, — сказал я, подойдя к скамеечке (Вовчик аж в лице изменился), — можно тебя на пару слов.

— Почему же нельзя, можно конечно. Говори, у меня от Вовы секретов нет.

Вовчик дернулся было уйти, потом в обратную сторону, потом таки встал и со словами 'Я лучше в тире пока постреляю' ушел в ту сторону. Я сел рядом с Анютой.

— Ну и что все это значит, Анечка? — тихо спросил я.

— Это значит, что раз тебе лучше с Инночкой, то и я могу считать себя свободной.

— При чем тут Инна? — удивился я.

— А кто голышом с ней купался, Пушкин?

— Подожди-подожди, это источник такой был целебный, пропустить никак нельзя было, а купались мы не вместе, а по очереди.

— Да знаю я все, люди мне глаза-то открыли.

— Инна что ли проболталась? Вот уж язык без костей...

— Да при чем тут она, мне твой Андрюха все как на духу выложил.

А это был конечно удар, вот уж от кого не ожидал, так это от него... то молчит днями, то значит из него вываливается все, как из дырявого пакета.

— Андрюхе значит ты сразу поверила, а мне совсем не веришь?

— Да, — просто ответила Аня.

— Ну хорошо, допустим я в чем-то там провинился, но почему сразу Вовчик? Откуда Вовчик? Зачем Вовчик?

— А он красивый...

— Ты же не хуже меня знаешь, что для мужчины красота это дело десятое, если он чуть красивее обезьяны, значит уже хорошо.

— Ну значит ты, Сергуня, не красивее обезьяны получаешься.

А это уже была форменная неправда — я на рожу хоть и не Криштиану Роналду, но и далеко не Квазимодо. Ладно, спишем на то, что она это в запале сказала.

— У него знаешь, сколько таких, как ты, было? Бросит он тебя, и очень скоро.

— А посмотрим, пока-то не бросил.

— Хорошо, я пошел... когда передумаешь, возвращайся, я тебе всегда буду рад.

— И крестик свой дурацкий забери, — сказала она мне уже в спину. Вернулся, забрал, подумал, что она сейчас еще и джинсы снимет и отдаст, они в принципе тоже на мои деньги куплены, но нет, до этого не дошло.

Ну что же, будем считать это последней соломинкой, которая надломила верблюда, думал я, огибая угол озера, грузили, значит, верблюда грузили и перегрузили, овердрайв случился. А вот прямо на центральной аллее и гипсовый олень сидит, с отбитыми рогами (тебе-то хорошо, олень, тебе рога отбили, а мне походу приделали), а вот и женщина с веслом стоит... точнее было оно когда-то, весло, но тоже давно отбито (тебе-то хорошо, женщина, у тебя только весло отбили, а у меня целую Анюту), а вот чапок с пивасегом (нажраться что ли с горя? нет, ребята, есть такое мнение, что это не выход).

Вышел из парка через ворота на улицу славных героев-Челюскинцев, и тут в мозгу почему-то загромыхала популярная песня Григория Лепса:

Запущен дом, в пыли мозги,

(дада, хорошо бы пропылесосить мозги, а то заплесневели что-то)

Я как лимон на рыбу выжат,

(о, и лимон надо купить — зашел в магазин номер 3, встал в очередь)

Глушу водяру от тоски

(правильно, шампанское тоже не помешает... ну и конфеты к ним, во-он ту коробку пожалуйста)

И наяву чертей я вижу

(а вот и черти пожаловали, прошу любить и жаловать)

Я как раз пересекал скверик на проспекте Ильича с бронзовой фигурой Ильича же посередине, и тут мне наперерез двинулись два довольно крепких паренька с цыгарками во рту.

— Слышь ты, пацанчик, 20 копеек есть? — спросил тот, что повыше.

Как вы не вовремя, ребята, как не вовремя, кто бы знал... я со вздохом поставил сумку с шампанским и конфетами на скамеечку:

— Конечно есть, идите сюда.

Через пять секунд тот, что повыше, въехал носом под эту самую скамеечку, попался на простейший прием с выкручиванием локтевого сустава, а второй сидел скрючившись на корточках и баюкал вывихнутый палец... я его несильно приложил, за пару дней отойдет.

— Еще вопросы ко мне есть? Вижу, что вопросы закончились. Алора буона джорната, рогацци, ньенте ди персонале.

ОК, ребята и девчата, раз у вас обязательства ко мне кончились, значит и я могу считать себя свободным, как ветер в поле. А вот и телефонная будочка, то, что надо.

— Тууу-тууу, — алло, — здрассти, Инну можно? — а кто спрашивает? — это Сережа такой, мы гимнастикой вместе занимаемся, — ааа, говорила она что-то... нет Инны, в институт уехала, — ну тогда извините за беспокойство, — может передать что-то? — нет-нет, дело несрочное

Ну нет, так нет, задействуем значит план Б. Да, и еще один звоночек:

— Дежурный УВД капитан Звягинцев, слушаю вас.

— Здравствуйте, запись разговора у вас ведется?

Пауза

— Да, все записывается, говорите.

— Тогда слушайте — убийство кассирш в Дзержинске в 75 году совершил Иван Давыдов, житель Дзержинска, это раз, главврача психбольницы в Саранске в прошлом месяце убил Алексей Митрофаненко из Светлогорска, это два, трех девушек в Вологде убил Николай Сахаров, он маскируется под лейтенанта внутренних войск, это три, грудных детей в Москве похищает Анатолий Бирюков, его отец генерал-лейтенант СА, Герой Советского Союза, это четыре и наконец последнее, пятое — Госбанк в Ереване в августе ограбили братья Николай и Феликс Калачяны, сейчас они должны быть в Москве в квартире Людмилы Аксеновой.

— Откуда у вас все эти сведения?

— Не имею права разглашать, вообще-то я состою на связи у соседей, но мой куратор сейчас недоступен, а информация срочная.

— Как вас зовут?

— Сергеем меня зовут, позывной Автозаводец. СК, — понтанулся я напоследок и я повесил трубку. Несколькими гадами на земле меньше будет и то ладно. И трубку с диском вытереть что ли на всякий случай, пальцы-то мои поди занесли в базы — достал платок и протер.

Вы спросите меня, откуда ж ты это все знаешь? Все не просто, а очень просто, примерно как перестроечная фирма Сэлдом — я часто смотрел передачи 'Следствие вели' с Каневским, а память у меня... ну вы в курсе.

И еще не забыть бы про пожар в политехе, когда уж он там случится по плану? Да... во вторник ведь, точнее в ночь с понедельника на вторник, в первый день учебы. Половина первого корпуса выгорит ведь к чертям собачьим, надо бы этот баг пофиксить...

А я тем временем обогнул наш дом со стороны Школьной, чтобы поменьше отсвечивать в глазах Полин Андреевн и незаметной тенью скользнул в дверь восьмого подъезда. Так, второй этаж кажется... да, вот эта дверь... шампусик в одну руку, конфеты в другую, звоним. О, открывают без вопросов, непуганый нынче народ, непуганый.

— Медитацию заказывали?

Мариночка была довольно опытной женщиной, но разок и мне удалось ее удивить, да... потом, когда мы лежали рядышком, не спеша потягивая из бокалов шампанское, она лениво сказала:

— Ну вот, а ты все упирался...

— Дурак был, Мариночка, потому и упирался.

— А сейчас что, поумнел?

— Да не особо, просто упираться перестал.

— Значит киданула тебя твоя Анюточка?

— Так точно, тщ капитан, — автоматически вылетело у меня, потом спохватился и добавил, — а ты-то откуда знаешь?

— Да у нас город маленький, тут все про всех всё знают...

Ни хрена себе маленький, всего 1,5 миллиона, что же тогда большой город? — подумал я, а вслух сказал:

— Ну хоть ты мне объясни, чего они все меня кидают?

— А что, и другие были?

— Угу, только за сентябрь это уже второй случай.

— Наверно все дело в том, что ты идеалист, Сережа, ты хочешь, чтобы всем было хорошо, а женщины, если ты не знал, обычно хотят, чтобы хорошо было только им...

— А другим значит, чтобы плохо было?

— Ну примерно так.

— Спасибо за разъяснение, учту на будущее... но тебя, как я вижу, это ни разу не пугает.

— Я наверно исключение... ты, Сережа, как батарея заряженная, во все стороны искры сыплются — в школе нам помнится показывали на физике такой приборчик, его крутят, он заряжается, а потом между двух шариков искра бьет, вот и ты такой же, током бьешь куда ни попадя.

Ну что же, получай, Сергуня, что заслужил, батарейка энерджайзер ты моя с удвоенным зарядом...

— Марина, перевернись на живот пожалуйста, а?

— Что, на третий заход пошел? — с некоторым удивлением спросила Марина.

— У тебя подсолнечное масло есть?

— В жопу не дам, и не надейся — быстро ответила Марина.

— Фу, Марина Сергеевна, что за выражения для приличной женщины?

— А как это надо было сказать?

— Ну хотя бы так — 'анального секса не будет, даже не рассчитывай'.

— Хорошо — анального секса не будет, даже не рассчитывай.

— Уже лучше. Идем дальше — что это за фантазии у тебя необузданные, какой, я извиняюсь, в жопу анальный секс, я же просто массаж тебе собирался сделать... китайский или как получится, а для него надо 30 грамм масла, чтобы кожу не натереть.

— Правда? — с большим облегчением выдохнула она, — масло в шкафчике слева от плиты.

Плеснул масла на руки, вернулся, сел на Марину верхом.

— В теле человека, если ты этого не знаешь, больше 600 различных мышц, самая маленькая прикрепляется к среднему уху, самая большая, ну то есть две самые большие это ягодичные, они двигают ноги. И далеко не все из этих мышц работают и тренируются регулярно, а значит что? Правильно, наступает атрофия, дискомфорт, боли и все такое прочее. Конечно лучше бы самому их тренировать, но это не у всех и не всегда выходит, тогда на помощь приходит что? Правильно, массаж, — говорил, постепенно продвигаясь от плечей к пояснице, мне столько массажей в прошлой жизни сделали, что я эту технологию с закрытыми глазами наизусть расскажу.

— И кстати, что там у нас с жопой?

— Геморрой у нас там, Сергуня.

— Геморрой это нехорошо... какой хоть степени-то, второй, третьей?

— Вроде второй.

— Это уже лучше. Мышцы жопы тоже тренировать надо, геморрой, ведь он от застоя крови в заднем проходе наступает, от сидячей и неподвижной жизни. Приходи к нам заниматься китайской гимнастикой, спецом для тебя подберу нужный комплекс.

— Спасибо, я подумаю... но вы же там все молодые да ранние тренируетесь, куда мне в мои годы.

— Да прекрати стонать-то, годы будут, когда к пенсии дело пойдет, а щас у тебя вторая молодость. Слышала такую фразу 'в 40 лет жизнь только начинается'?

— Не, откуда это?

— Да из фильма одного (вот же блин, 'Москва слезам не верит' только через 2 года выйдет), американского, название не помню... с Мишель Пфайфер в главной роли кажется, там героиня в 40 лет свое счастье находит. Так, а теперь мы переходим к ступням — ступни, если ты не знаешь, это зеркало здоровья человека, там примерно 70 тыщ нервных окончаний, связанных со всеми системами организма. Так что, массируя стопы, мы и на все остальное воздействуем самым непосредственным образом.

По окончании этого вида массажа третий раз у нас с Мариночкой таки случился...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Вечером уныло прошелся по нашему двору, никого за доминошными столиками не было. Развалилась наша мушкетерская команда, на куски и запчасти... Вовчика я наверно простить не смогу, в ближайшее время по крайней мере, Андрюха сидит дома и пуганого куста боится, Валерику тоже наверно не до мушкетерства. Анюта отрезанный ломоть, Инна... ну и она наверно отвалится, зря я ее профутболил с темой оргазма, Вера тоже под большим вопросом. Зарабатывание денег не удалось, покровитель и потенциальный отец Игоревич валяется в больнице, клуб отбирают, страх и ненависть в Лас-Горьком одним словом, одни развалины и пожарища. Надо ж было так все испортить за один день...