Ведунья

Горничная обиженно поджала губки, жирная добыча, которую она уже считала своей, уплывала прямо из рук, и судя по колючему, неприязненному взгляду непроницаемо-черных глаз, вернуть ее не было никакого шанса.

Сыскарь запер за ней дверь и сел ужинать. Открывать вино он и не подумал, пробовать соусы и десерты — тоже. Быстро сжевал свежепожаренное мясо с ломтем хлеба, запил бокалом воды, куда бросил особую пилюлю. Такие готовил для него Эрбиус, алхимик князя, уверявший, что она защитит от любого приворота, наговора и яда.

Хотя до недавнего времени Гарт втайне считал, что не только во всем их княжестве, но и в соседних странах не найдется ни одного сумасшедшего, способного поднять руку на его жизнь или честь. Но после того, как на подобное решилась сумасбродная леди Николла, в его убежденности была пробита сокрушительная брешь.

Утро для кархов наступало, едва небо на востоке начинало сереть. Они были не ночными птицами, а именно утренними, и могли выслеживать своих жертв даже в легком тумане. Чаще всего кархи кормились возле деревень и поместий, и бредущие на выпас овцы, еще сонные куры и гуси были их излюбленной дичью . При случае взрослый карх легко уносил за десятки миль в своё гнездо даже месячного теленка.

И потому рассвет считался лучшим часом для начала перелета.

Гарт стоял на крыше, жуя толстый ломоть сыра, лично взятый на кухне из большой миски. Заспанное лицо спутника было бледноватым, но за мага начальник сыска не беспокоился. Тот никогда не забывал повесить себе на грудь целую гроздь различных амулетов.

— Ланс, — едва они устроились в крылете и погонщик отправился раздавать мясо, тихо проговорил он тем самым тоном, который заставлял его подчиненных вытягиваться в струнку, — твое дело — найти что-то необычное. Не знаю, что именно, но если вдруг обнаружишь — не подавай виду. Не хмыкай, не дергай бровью и не свисти. Доложишь мне только в тот момент, когда мы будем вдвоем.

-Ого, — присвистнул напарник.

-Так делать тоже не нужно. И имя... придумай другое. Мне тоже.

-Тогда ты будешь Франом.

-Почему?

-Пса я так зову... точно не забуду. А я — просто Том. Амулет личины дать или есть?

-Есть, — хмыкнул его начальник и больше не разговаривал до самого Заленса.

Двадцать первое сеноставня

Приграничный городок Заленс

Гардант Тровенг

На крыше ратуши, куда доставил сыскарей крылет, их встречала целая делегация, во главе с мэром. Здесь был и командир городской стражи, и судья и даже глава местной знати, лорд Трилбенз.

Он и начал осторожную беседу, когда столичные гости неохотно представились.

— Меня зовут Том. А мой спутник — Фран.

-Не сочтите за наглость, — сиял радушием лорд, — но наша гостиница несколько... простовата для таких важных гостей. Позвольте пригласить вас остановиться в моем доме? Спальни уже готовы, обед тоже, слуги у меня вежливые и ловкие...

-Где жила невеста господина Шульта? — без разрешения начальника Ланс предпочел не отвечать на это приглашение, а Гард упорно молчал.

-Понятно, — стараясь не показать досады, натянуто улыбнулся лорд Трилбенз, — про невест колбасников вам лучше всех поведает наш доблестный мэр. Позвольте откланяться? Но если надумаете — мой дом для вас открыт.

— Аптекарка Дилли снимала комнату у госпожи Лоты, хозяйки небольшого прибыльного дома. — провожая столичных гостей к лестнице, деловито пояснял еще бодрый, но уже обремененный заметным животиком командир стражников. — Она лучше всех изучила эту девицу. Но все жители отзываются о ней лестно. Спокойна, вежлива, рассудительна и аккуратна. Я и сам покупал у нее пилюли... могу подтвердить. Да и господин Шульт в нашем городке жених завидный, несмотря на возраст и внешность. И выбор у него был... однако предложенье он сделал Дилли. Все говорят, она была рада... шла домой как на крыльях. Дома сразу вызвала коляску и отправилась в Холмор, за платьем.

-Так где она пропала? — перебил стражника Гард, начиная подозревать, что они зря летели лишних два часа.

-В Холморе и пропала. Коляску отпустила у постоялого дома, обещав вернуться на другой день, с оказией. Но так и не вернулась. Вы не желаете перекусить с дороги?

-Веди нас к госпоже Лоте. А по пути покажи лавку. Помещение она купила или снимала?

-Снимала. У Лоты же. — торопливо пояснял стражник, открывая перед ними двери на улицу, — там все осталось, как было, мы смотрели.

-Протокол дайте, — потребовал Ланс.

— А... Сейчас отправлю человека, он принесет. Но возможно они сделали беглый осмотр... без оформления... — командир стражи стремительно серел, — раз еще нет тела, мы имеем право...

-Принесите указ, подтверждающий это право, — маг не хуже самого Гарда знал все правила и законы проведения досмотров.

-В присутствии родственников... — хватался за призрачное оправдание стражник, — там был жених.

-Ритуал обручения был подтвержден договором? — Ланс терпеть не мог подобного неряшества подчиненных, доставлявшего ему самому море лишней работы.

-Как будто... — командир стражи понимал, что топит сам себя, но остановиться и признаться, что упорно лжет начальству уже не мог.

Простые имена гостей его не обманули, как и ничем не примечательные лица. Не бывает таких у тех, кто прилетает из столицы на срочном крылете.

-Вызовите его в лавку, — скомандовал Ланс, но почувствовал, как его резко дернули за куртку, — впрочем, пока не нужно. Так где эта аптека?

-Вот... — указывая на крохотную, не больше двух шагов в ширину лавчонку, угрюмо пробормотал командир стражи, заранее прощаясь с должностью.

Позавчера шел дождь, и все приходившие в аптеку оставили на единственной ступени, обычно чистенькой как стол, грязные отпечатки.

-Оцепить подходы сетью, опечатать двери и окна ваши люди тоже не додумались? Или и на это был указ? — начал понемногу звереть маг.

-Просто никто не верил... — сломался наконец стражник, — что она пропала. Такая разумная и ловкая девица... думали, вот вернется...

-И приготовили подарочек, — съязвил Ланс, — стаскали в ее лавку всю окрестную грязь.

За пять минут, пока ожидали появления старшего стражника, исполнявшего обязанности дознавателя и потому забравшего ключ от аптеки, гости успели осмотреться и сделать собственные выводы.

Городок был точно таким же, как десятки подобных ему. Единственная площадь, на которой в центре засохшего фонтана высилась невразумительная статуя, была окружена лавками, салонами и закусочными. В самом центре располагался небольшой крытый рынок и Гард, сделав напарнику знак, направился туда. Есть хотелось все сильнее, но идти в гости к людям, которых они сегодня возможно лишат всего достигнутого в жизни, было по меньшей мере неосмотрительно.

За прилавками стояло с десяток торговок, но ничего из товаров привычных взору столичного жителя перед ними не нашлось. Ни горячих пирогов, ни жареных цыплят, ни малосольной рыбы. Только сырые яйца и мясо, овощи и первые яблоки. Да малина в туесках. Лишь чуть подальше под вывеской "колбасы Шульта", стоял лоснящийся довольством статный торговец.

-Это ты — Шульт? — спросил у него сыщик с самым простодушным видом.

-Я приказчик, — важно объявил тот и сунул в рот розовый ломтик ветчины.

-Вкусно? — с неподдельным интересом смотрел на него странный незнакомец.

-Да, — почему-то заволновался торговец.

-Покажи.

-Что?

-Кусок покажи, от которого отрезал.

-В-вот... — приказчик приоткрыл пропитанную солью тряпицу.

-Взвесь.

-Сколько?

-Весь.

-Эт-то дорогое...

-Ну да. Ты же не дурак, самое дешевое жевать. Взвешивай, не волнуйся.

Через минуту Гард выходил из широко распахнутых ворот рынка с корзинкой, в которой лежало восемь фунтов ветчины, два десятка яиц и пяток сочных, молодых луковиц. Каравай хлеба он купил в замеченной по пути булочной, и оказался возле дверей аптеки как раз в тот момент, когда туда подбежал запыхавшийся дознаватель.

-Можно открывать, ваша светлость, — попытался он польстить гостям, но они не обратили на это никакого внимания.

Оба давно подсчитали, что сразу вылететь в Холмор им никак не удастся, птицы должны отдохнуть хотя бы два, а лучше — три часа. И потому никуда пока не спешили.

-Нельзя, — коротко отказал Гард, — нет сетей, понятых, писаря и бумаги.

Стражники помрачнели, но спорить не решились, отправили посыльного за всем перечисленным, не забыв на этот раз добавить в список лупу, зелья и все прочие мелочи, необходимые для официального осмотра места происшествия.

* * *

Восемнадцатое сеноставня

Холмор, уездный город

Дилли

Утро еще не наступило, а Дилли уже была на ногах.

С вечера, расставшись с возницей возле крыльца самой невзрачной гостиницы, она успела переделать кучу дел. Сначала, осведомившись у хозяйки о цене комнатки, минут пять изображала сомнения и душевные муки, затем, убедившись, что повозки и след простыл, спокойно покинула гостиницу.

В ближайшей лавчонке Дилли купила слегка поношенную, но вполне еще пристойную шелковую летнюю накидку и неброский, но тоже не самый дешевый баул. И в первой же подворотне, пользуясь быстро сгущающимися сумерками, засунула в него свои тюки и саквояж. А затем, проведя по лицу ладонями, минуту постояла, привыкая к ощущениям и, выйдя на дорогу, смело остановила первого попавшегося извозчика.

-Приличную гостиницу, милок, и не слишком далеко от центра.

Уже через четверть часа, умывшись и перекусив прихваченными в дорогу бутербродами она сладко спала в снятой на ночь комнатке с видом на главную улицу города.

План, как поступить и куда отправиться, был спокойно обдуман ею за те четыре с половиной часа, что они добирались до Холмора. И это при том, что за скорость она доплатила и кучер всю дорогу гнал лошадей.

Внизу было непривычно тихо и пустынно, лишь швейцар дремал в кресле у входа. Вполглаза проследив, как немолодая и явно небогатая постоялица сдает ключ, поднялся и распахнул перед нею двери.

-Извозчики налево, за углом, — сообщил учтиво, даже не надеясь на награду, но получил мелкую серебряную монетку.

И сел на место, так и не узнав, что дама, шагнувшая с освещенного фонарем крыльца в предрассветную дымку, свернула не влево, а вправо.

Уверенно забросила на плечи баул и быстро направилась по узкому переулку в сторону стоянки дилижансов. Расписание она прочла еще с вечера, выкупая номер.

Подходя к небольшой площади, ярче других освещенной фонарями и оживленной почти как днем, Дилли сняла багаж с плеча и повесила за спину, как делали многие женщины, не способные нанять носильщика. У ведуньи деньги были, в последние месяцы удалось скопить, но носильщика она не брала по другой причине. Не хотелось, чтобы хоть кто-то ее запомнил.

Дилижансы стояли под вывесками, и к каждому уже выстроилась очередь. Куда-то больше, куда-то меньше. На Мшарье было всего несколько человек и это оказалось для Дилли самой неприятной неожиданностью за последние месяцы.

Но она даже не вздрогнула и не приостановилась, так же размеренно добрела до потрепанного ветрами и временем громоздкого экипажа и остановилась в конце жидкой цепочки, с явным наслаждением опустив на скамейку свой баул.

Возле соседних дилижансов шустрые помощники кучеров уже собирали деньги и пристраивали в багажные ящики и на крышу сундуки, мешки и баулы, а здесь пока было тихо. И лишь когда в очереди оказалось более десятка желающих ехать на этом дилижансе, из него вылез сумрачный парень лет двадцати, оглядел путников оценивающим взглядом и объявил:

-Предупреждаем, в доме "У родника" теперь никто не живет. Уже с зимы. Можете поехать, убедиться своими глазами, но запомните, к нам потом никаких обид. И бесплатно обратно никого не повезем. Кто решит ехать, распишитесь, чтобы потом не было спора.

-А куда же они делись? — возмутилась стоящая впереди дама в дешевой шляпке с темной вуалью.

-Никто не знает. Вроде в гости поехали... и не вернулись. — В голосе парня помимо его воли прозвучала тоска, но он сразу спохватился, прикрикнул бодро, — ну, кто едет?

-Но родник хоть остался? — задумчиво осведомился немолодой господин, судя по выправке — военный.

-Да, — сухо бросил парень, — но в дом не пускают. Сторож там живет, староста указ получил.

-Я не поеду, — вздохнув, отступила в сторону молодая женщина с потухшим взором, — чего бесполезно кататься.

Дилли сейчас тоже надо бы повернуться и уйти, не совать голову в ловушку. Но тлела в душе безумная надежда на оставленный для нее знак, или хоть крохотную подсказку, где его искать. И она недрогнувшей рукой написала на листке — Лиана и поставила витиеватую подпись.

Парень взял двадцать серебрушек, загрузил багаж, выдал ей медный номерок и сообщил, что отправление через полчаса, желающие могут позавтракать и умыться в харчевне напротив. Остановка будет только через три часа.

Девятнадцатое сеноставня

Мшарье

Дилли

В затерявшийся среди холмов маленький городишко дилижанс прибыл только числа, ближе к вечеру. Почти за двое суток пути пассажиры успели перезнакомиться и определиться с симпатиями, но Дилли в эту игру давно не играла. Точно зная, выпытав чужие тайны и вывалив на голову новой подруги все собственные беды, спутники обменяются адресами и наказами писать и приезжать, но едва расставшись, никогда уже друг о друге не вспомнят.

Поэтому большую часть пути она делала вид будто спит или мучается мигренью. А выйдя из дилижанса и получив свой баул, не пошла вместе со всеми к новенькой гостинице, а направилась вниз по улице, к неказистому трактиру, где сдавали на ночь комнатушки в мансарде.

Разумеется, намного дешевле, чем в просторном двухэтажном здании гостиницы , воздвигнутой благодаря славе дома "У родника", однако сейчас для Дилли главными были вовсе не деньги. В трактире вечерами собирались старожилы и можно было узнать не только последние новости, но и о событиях, произошедшие в поселке за последние двести лет. Народная память старательно хранила все мало-мальски интересные происшествия, хотя и добавляла им со временем сочности и несуществующих подробностей.

В этот час народу в зале было еще маловато, и Дилли, сняв комнату и переодевшись, отправилась размять ноги. Разумеется, они сами принесли ее к знакомой калиточке. Такой невысокой и хлипкой, что сразу становилось ясно, либо у хозяев просторного, приземистого дома нет ничего ценного, либо они не боятся никаких воров. И все в поселке были убеждены в верности первого предположения, только Дилли и ее подруги знали, что второе намного точнее.

Пройти внутрь ограды никто не помешал, и девушка, выглядевшая сейчас вдвое старше собственных ровесниц, неторопливо побрела к роднику, попутно оглядывая все, до чего смогла дотянуться цепким, все запоминающим взором.

Деревья и кусты целы, ухожены и политы, дорожки расчищены... вроде мелочь, но очень выразительная. С одной стороны, очень похожа на ловушку, из тех, какие заманивают простаков безмятежным видом и якобы самыми доброжелательными намереньями. А с другой — на извинение, предложение мира и возможно, помощи.