И Балиан не просто умудрился выжить, но и не разу не получал ран страшнее глубоких царапин. После этих семи лет ему предложили перейти в дружину лорда. Он, естественно согласился. Старый лорд был очень беспокойным человеком, и отчасти из-за него Балиан в свое время хлебнул всякого. А новый лорд был тогда восьмилетним мальчишкой, и очень вряд ли стал бы устраивать походы на край света за очередной "магической" безделушкой.

И, надо сказать, Балиан не прогадал, устроившись на теплое местечко, где самые страшные противники это шпана из подворотен. После всех злоключений он мог разделать этих грязных, худых оборванцев хоть десяток за раз. Однако сытая и налаженная жизнь внезапно кончилась. С какого-то хрена лорд, вдруг, куда-то собрался на своем флагмане, двухсотвесельной галере "Острое Копье". Естественно, он взял с собой большую часть дружины.

Поплыли они, как это ни странно, не в один из портов Семи Королевств или в Вольные Города, а к Селтигарам, на Клешню. Балиан, конечно, очень удивился, так как с соседями у его лорда отношения были традиционно нейтрально-враждебные. И такое положение дел сохранялось на протяжении нескольких сотен лет, еще до того, как Таргариены завоевали Вестерос.

Клешня понравилась Балиану. Замок оказался очень приятным на вид издали и вблизи, был намного чище Острого Пика и шлюхи там были более красивые. Хотя, вполне возможно, что продажные женщины Острого Пика просто слишком ему приелись. Основная масса дружинников ночевала на корабле. То ли лорд не доверял хозяевам, то ли в замке просто мест не было.

Интересно, но помимо "Острого Копья" у причалов красовались еще две гигантские галеры. На одной красовался белый морской конек на поле, имеющем цвет морской волны, а на второй семь желтых семиконечных звезд на белом поле. Балиан был не слишком образован, поэтому не мог знать, чьи это гербы, но для себя кое-что уяснил. Судя по всему, шла какая-то сходка лордов. Потом он узнал, что так оно и было.

Галеры принадлежали ближайшим соседям лорда Бар-Эммона, лорду Велариону и лорду Санглассу. Балиан раньше слышал про них, но про их гербы ничего не знал. Впрочем, он не стал забивать себе голову этим. Все его интересы крутились вокруг немногочисленных, доступных простому солдату удовольствий. Вино и бабы.

К сожалению, несмотря на то, что обязанностей на время пребывания в Клешне у него и его товарищей резко поубавилось, и свободного времени оказалось навалом, выпивка и шлюхи доступнее не стали. Из трюма их выпускали только раз в четыре дня. Балиан понятия не имел, почему и был этим жутко недоволен, но выражать свое отношение к происходящему, как и остальные, не решался. За такое ведь можно было и плетей отхватить.

Дни он особенно не считал, но ощущение, что длилось все это целую вечность, прочно поселилось в сознании солдата. Возвращение на Острый Пик Балиан встретил с облегчением. За столько лет замок успел стать для него домом. Все там было знакомо, да и живет там одна очень симпатичная вдовушка, при виде которой он задумывается о семье.

Однако Балиана ждало жестокое разочарование. Не успела минуть неделя, как их снова погрузили на корабль и отправили, хрен знает куда. На этот раз все оказалось гораздо хуже. Приплыли они на какой-то пустой островок, рядом с которым крутилась огромное количество судов. Да Балиан в жизни столько кораблей вместе не видел! Морской конек, крабы, семиконечные звезды и, конечно же, родная рыба-меч — именно такие флаги реяли над этими кораблями.

Еще когда он увидел все это, у него буквально сжалось очко, предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Когда они сошли на берег, Балиан полностью уверился в том, что грядет что-то большое и очень нехорошее. На островке расположился военный лагерь на несколько тысяч солдат. Сам он уверенно считал, дай Семеро, лишь до ста, дальше уже начинал путаться. Поэтому хоть сколько-нибудь точно определить количество солдат в развернувшихся перед его глазами палатках, Балиан попросту не мог даже примерно. Он просто принял за факт то, что здесь находится три или даже четыре тысячи солдат. А это в его представлении было очень-очень, невообразимо много.

Всю или почти всю приплывшую сюда дружину лорда Бар-Эммона разделили на десятки и расположили в разных концах лагеря. Балиану и остальным дружинникам это очень не понравилось. Если бы не приказ самого сира Гаста, кастеляна Острого Пика, который приплыл туда вместе с ними, они бы, наверное, устроили бунт. Понятно же, что их хотят разделить, перебить поодиночке, а потом и лорда прирежут или возьмут в плен!

Позже выяснилось, что то же самое было проделано с дружинами других лордов, приплывших сюда вместе с флотом и внушительным количеством воинов. Поначалу Балиан вместе с товарищами, оказавшимися с ним в одном десятке, сторонились соседей по лагерю. Те, кстати, тоже не спешили заводить с ними разговоры. Но постепенно контакт все-таки был налажен. Выяснилось, что солдаты других лордов точно такие же люди и, в общем-то, нормальные парни. Какое-то время они просто так сидели в этом лагере и спали в платках, а тем временем лагерь все разрастался и разрастался, пополняясь все новыми и новыми воинами.

Единственными их обязанностями было устроение лагеря, рытье канав для дождевой воды, выгребных ям и патруль по часу утром и днем, после полудня. В патруль, кстати, ходили с десятком какого-нибудь другого лорда. Каждый день десятки менялись так же, как и маршруты, по которым совершался обход лагеря. Задача таких патрулей была в том, чтобы заметить конфликт между солдатами, предотвратить его и препроводить провинившихся на место отбывания наказания. Обычно попавшихся на драке отправляли копать и закапывать выгребные ямы. Если дело доходило оружия, всем участникам потасовки назначали десяток плетей. В случае том случае, если уже произошла чья-то смерть, всех, кто участвовал в схватке, просто вешали.

Поначалу драки между дружинниками разных лордов случались довольно часто, но потом, после нескольких десятков показательных казней все затихло. Люди чихнуть лишний раз боялись.

Спустя пару недель началась так называемая "учеба", хотя Балиан с удовольствием заменил бы это на другое, неприличное слово, если бы не боялся порки.

Практически всех, кто был в лагере, погнали к центру острова, где, судя по оставленным следам, вырубили и выкорчевали все деревья, разделили на две равные части, построили всех будто перед битвой. Выдали "оружие". Древки от копий, тупые мечи и топоры, а также арбалеты с болтами без наконечников.

А дальше случилась эта самая битва. Правда, вместо ран и смертельных увечий солдаты получали лишь синяки и сломанные кости. Самому Балиану пришлось несколько часов махать в строю древком. Ранее у него такого опыта не было, поэтому под конец он был жутко измотан, руки отваливались, ноги не хотели ходить, а в голове шумело. Не говоря уже о том, что многие места на теле были отбиты, а пот, казалось, пропитал каждую его клеточку.

Надо сказать, такое состояние было практически у всех, кто принимал участие в этой "битве". Слава Семерым, их не стали гнать в лагерь, а устроили ночлег прямо там. Лежанка у костра, конечно, не заменит палатки, но в том состоянии это было для него, словно постель, набитая перьями.

На следующий день все повторилось. И на следующий тоже. Дни Балиан перестал считать на шестой такой "битве". К закату жажда и голод достигали того, что вяленое мясо, которое до этого уже просто не лезло в глотку, стало казаться пищей королей, а разбавленная сверх всякой меры кислятина, по ошибке называемая вином, стала заходить не хуже дорнийского. Балиану не приходилось пить дорнийское вино, но он слышал, что оно — самое лучшее, что есть на белом свете.

Как-то незаметно, в течение первых дней лагерь был перенесен практически к месту учебных "сражений". Постепенно, они начали приспосабливаться к "учебе". Перестали вырубаться, как только доберутся до койки, накопленный за годы спокойной жизни жир ушел, на их месте появились мышцы. Балиан будто помолодел. В скупом солдатском рационе появилось приятное разнообразие. Помимо мяса и вина им теерь полагались яблоки, сладкие абрикосы, какие-то желтые и жутко кислые фрукты в кожуре и репа.

К концу "учебы" он с удивлением понял, что считает "своими" не только дружинников своего лорда, своих сослуживцев, но и тех, вместе с кем ему пришлось лить пот и получать синяки в этих "сражениях". Даже сир Берк, рыцарь, который стал командовать полусотней, в которую входил Балиан, перестал казаться ему законченной скотиной, мечтающей всех их в гроб вогнать.

Балиан не был дураком и понимал, что их неспроста свезли на этот остров и дрючат, как шлюх в борделе, куда вломились моряки, год не видевшие баб. Назревает какая-то заварушка, в которой решили принять участие практически все морские лорды.

К концу всей этой учебы к ним, в лагерь заявились какие-то странные хмыри. Рясы, похожие на то, что носят септоны, только не белые или серые, а черные с вышитой посередине желтой семикончной звездой. Вот только сами они на септонов были ни хрена не похожи, походя скорее на престарелых или не очень рыцарей, которым, вдруг, взбрело в голову поиграть в святош. Надо сказать, Балиан не слишком любил септонов. Мелят какую-то х**ню о благочестии, греховности праздной жизни и разврата, а сами либо нажираются до свинского состояния, либо, совершенно не стесняясь, трахают девок.

Один такой очень быстро нарисовался рядом с сиром Берком. Нахрена, поначалу было вообще непонятно. Но потом "септон" стал каждый вечер собирать всех, кроме тех, кто ушел в караул, около общего костра, и все стало более или менее понятно.

"Септон" вещал им очень интересные сказки про королей-драконов, Семерых, истинных владык Семи Королевств, узурпатора Роберта Баратеон. Про настоящее благоденствие, которое наступит, когда на Железный Трон вновь сядет Дракон. Его товарищам все эти россказни очень нравились и заходили им просто охеренно. Благо, у "септона", которого все звали просто Гар, язык был подвешен, будь здоров. Да сам он был, в принципе, нормальным парнем, не сильно младше самого Балиана.

Вот только он смекнул, к чему все идет. А идет все к новой войне за Железный Трон, в которую его лорд решил с головой окунуться. Лично для Балиана это означало повторение всей той х**ни, которую он не иначе, как чудом, пережил. Вот только в будущем может не повезти, и он погибнет, ничего не оставив после себя.

Очень немногие парни думали так же, как и Балиан. Большинство следовало за словами Гара, словно утята за мамой-уткой. И повсюду творилось то же самое. Такие "септоны" были в каждом отряде, как теперь официально стали называть полусотню под командованием рыцаря-лейтенанта. Этот момент как-то ускользнул от Балиана, ему было не сильно интересно, как там господа между собой разбираются, и кого, куда и кем поставят руководить. Но кое-что до него долетело, довольно сильно озадачив. Вместо нормальных десятком, сотен и тысяч лорды зачем-то решили поделить солдат совершенно по-иному.

Десятки остались. Только десятника переименовали за каким-то хреном в "капрала", а десяток в "отделение". Два с половиной десятка это уже "взвод", которым командует "сержант". У них этим самым "сержантом" стал Гейл, десятник дружинников лорда Велариона, с которыми Балиан с товарищами вполне неплохо сошлись.

Два "взвода" объединялись в "отряд", им уже мог командовать только помазанный рыцарь, которому давали звание "лейтенанта". Из трех "отрядов" состояла "рота" под началом "старшего лейтенанта". Дальше ему было уже не сильно интересно. И так голову можно сломать во всей этой, новой, понапридуманной лордами хрени. Да и считать дальше Балиан просто не умеет.

Ничто не может длиться вечно, и эта "учеба" тоже кончилась. На следующее утро после последней тренировки, они начали перебираться обратно, к побережью. На этот раз никто за них ничего не делал, они были вынуждены тащить свои пожитки самостоятельно, а потом заново строить лагерь.

Еще пару дней они наслаждались блаженным ничегонеделаньем, а потом к острову подплыла по-настоящему огромная галлея. Большими размерами кораблей Балиана не удивишь. Вся его бурная молодость на таких судах и прошла. Но эта галлея имела воистину гигантский размер. И примечательна она была не только этим. На самой высокой мачте реял белый морской конек на светло-зеленом поле, а над ним развивался красный трехголовый дракон на черном поле...

Очнувшись от воспоминаний, поглотивших его так не вовремя, Балиан вновь сосредоточился на происходящем вокруг. В них очень густо летели стрелы с берега, а они, закрывшись щитами и ощетинившись копьями, шли вперед. Щиты у них были достаточно большие и имели квадратную форму. Балиана очень редко посещали хорошие мысли относительно лорда, его приближенных, в общем, любого высокого начальства, но сейчас он был готов каждого из них расцеловать. Новые щиты, с которыми ему и его товарищам пришлось потеть на том острове, очень хорошо спасали от стрел, снижая шансы простого солдата поймать в печень острый "подарочек".

Тем временем, их передовая линия уже ступила на песок пляжа, продолжая уверенно идти дальше. У них за спиной наконец-то тоже засвистели стрелы с галер. Очень скоро они почувствовали, что вражеские стрелки потеряли к ним всякий интерес, включившись в перестрелку со своими коллегами с кораблей. Несмотря на это, никто не дал им приказ на то, чтобы опустить этот своеобразный панцирь из щитов и идти обычным строем.

Впереди показался вражеский строй, при виде которого у Балиана нехорошо засосало под ложечкой. Стальные шлемы, панцири и котты с желтым, коронованным оленем, уверенный, ровный шаг. Они довольно выигрышно смотрелись на фоне Балиана и его товарищей, на которых из железа была только кольчуга, да строй они держат заметно хуже.

Когда до врагов осталось метров тридцать, их строй в нескольких местах разомкнулся, оттуда высыпали настоящие здоровяки с длинными двуручниками и понеслись к товарищам Балиана. Вражеские же солдаты, оставшиеся в строю заметно прибавили шаг по команде.

— Всем стоять! Копья к бою! — прозвучал отчаянный приказ сира Берка, однако было уже поздно. Здоровяки с большими мечами были в жалких метрах от их строя. И самое поганое в том, что десяток из них бежал прямо на тот участок, где стоял Балиан. Понимая с поганой отчетливостью, что ему сейчас настанет п

* * *

ц, он на одних инстинктах бросил копье к херам, на землю, достал из-за пояса абордажный топор и метнул в верзилу, уже приготовившегося его располовинить.

Не иначе как Воин направил его руку в этот момент. Топор угодил прямо в неприкрытое броней лицо мечника, послышался влажный хруст и массивное тело начало заваливаться назад. Однако двух его соседей справа уже зарубили, и в образовавшуюся прореху уже устремились остальные мечники. Все указывало на то, что он лишь на краткое время отсрочил приход Неведомого.

Копье укатилось куда-то слушком далеко, поэтому Балиан бросился к трупу убитого им мечника. Выдернув глубоко вошедший в череп топор, солдат бросился на помощь товарищам. Краем глаза он отметил, что вражеский строй уже совсем близко, еще чуть-чуть и будет совсем жопа.