Ангарский Сокол

Поскрипывала телега, рядом тихонько сопела Машка, подоткнув под щёку кулачок. Мальчик быстро чмокнул сестрёнку в лобик и, повернувшись, сел, свесив ноги. Вечерело. Возница негромко переговаривался с одним из мужиков.

— Скоро середина пути, чуть далее зимовье будет, — уже говорил ангарец, — там на ночёвку встанем.

И правда, через некоторое время показалась покрытая зеленью леса скала, а дорога упёрлась в ворота небольшого зимовья, устроенного вплотную к скале. Барак, домик охраны, стойла для животных, поленница, отдельно стояла, как оказалось, уборная и будка пса — вот и все постройки окружённого частоколом зимовья. Пока распрягали оленей, крестьян проводили устраиваться в барак. Кто-то из воинов подбрасывал хворост для костра, чтобы приготовить кашу на ужин. А к сержанту Василию подошёл для доклада бывший в зимовье старшим молодой парень из первых переселенцев. С четырьмя товарищами он смотрел за этой частью дороги, что шла мимо ангарских порогов, прямо через зимовье.

— Казачков тех поймали, товарищ сержант! Пятеро, в лесу ховались, как с крепости по рации и передавали. На дорогу нашу они как раз вышли, Буян их издалека ещё почуял, — докладывал юноша. — Среди них один больной совсем. — Тут Ивашка заметил, что у парня на рукаве, так же как и у давешнего усатого ангарца, светлой нитью вышит падающий за добычей сокол. — В хлеву запер их, — продолжал доклад парень, — да они смирные, просили поесть и только. А болезный у нас на топчане лежит, спит. Под охраной.

— Молодец, Прохор, веди к казачкам, — похвалил его старший обоза и обернулся, заметив топтавшегося сбоку Ивашку: — А ты чего здесь делаешь? А ну марш к своим! Ужинать и спать!

Мальчишка нехотя поплёлся к бараку, но по пути присел на бревно у костра. А там уже засыпали в первый котёл порцию крупы. Ивашка тут же нашёл нового человека для расспросов — кухарящего паренька из обоза с тем же знаком сокола на рукаве. Хоть он и был юн, ружьё его было приставлено к бревну, а на поясе висели серьёзного вида ножны, длинный нож был воткнут в лежащее у костра бревно. Ивашка тут же решил потрогать это красивое оружие.

— Не тронь! — крикнул паренёк.

Мальчишка вздрогнул и чуть ли не отпрыгнул от ножа, сложив руки. Лишь спустя несколько минут, когда прошла обида, он решился на вопрос:

— А что за нож такой странный, уж больно длинной.

Вместо ответа парень вытащил лезвие из дерева и с сухим щелчком приладил его к ружью, таким образом, что получилось нечто вроде копьеца.

— Понял? — спокойно спросил он.

— Нешто каждому ружжо дадут? — спросил Ивашка, кивая на оружие паренька.

— Не, сначала младшую школу надо закончить и пойти в старшие классы, у меня — механический класс. А ещё в соколята надо вступить.

— Чего? — не понял Ивашка. — Соколята?

— Ха! Новенький, ты потом всё узнаешь сам, — усмехнулся кашевар.

А в загоне для оленей сержант обоза начал допрашивать пойманных казаков:

— Кто такие и чего делаете на земле Ангарского князя? — Сержант, сдвинув брови, спросил поднявшихся с сена помятого вида мужиков.

Бородачи хмуро переглядывались, а чуть вперёд вышел один из них:

— Казаки мы вольные с Енисейска.

— А тут зачем? — продолжал ангарец, — ведомо ли тебе, что и застрелить тебя могли, а обратного пути не будет? Как попал сюда?

— Вестимо как, с Енисейска на самоходном судне вашем, — ответил Осип. — У крепости по воде ушли, а лесом обошли подалече. На дорогу вышли.

— И что, думали, вас не заметят? — усмехнулся сержант. — Кстати! Я тебя помню, ты с енисейским воеводой был! С нашим ещё на кулачках дрался!

— Мы сотоварищи до деревни какой дойти хотели, а там и сесть на землю, али в войско попроситься, — казалось, простодушно молвил казак, разведя руками и виновато глядя в земляной пол.

— Что же, хорошо, коли так. Скоро будет каша готова, вам принесут. А завтра, — ангарец посмотрел на Осипа, — ещё раз на пароходе покатаетесь.

Наутро, после завтрака, телеги продолжили свой путь. Добравшись к вечеру до Быковской пристани, где начинались опасные ангарские пороги, люди погрузились на ладью, что была прицеплена к пароходу размером поменьше, чем тот, на котором они попали в княжество. Порадовав Ивашку протяжным гудком, пароходик потащил ладью вверх по реке, прочь от порогов. Снова потянулись однообразные картинки подступающего к реке леса, скал, и только редкие зимовья по берегам реки указывали на то, что люди тут бывают.

'Странно, то крепость, полная народу, а теперь, вона — пусто кругом', — думал Ивашка, сидя у борта и скользя взглядом по стене леса. Пароход останавливался у зимовий, там и ночевали, а если ночь была лунной, то пароход шёл и под серебряным светом Луны. Через пару дней пароход прошёл ещё одну островную крепость, поприветствовав её долгим гудком. На берег из крепости и со стороны городка на левом берегу высыпало несколько десятков мальчишек, которые махали пароходу руками и свистели. На воде было несколько больших лодок и ещё один пароходик, где тоже было много ребят. А над крепостью в ярком свете солнца реял бело-зелёный стяг, такой же, как и на пароходе, что тащил ладью.

— Дядька Василий, а это что за крепостица? Отроки во множестве, а воины где? — удивлялся Ивашка.

Сопровождавший крестьян сержант-ангарец пояснил:

— А это школа для отроков, чтобы из них получались такие же воины, с которым ты в зимовье разговаривал у костра, — улыбнулся он, — тут учат из ружья стрелять, в лесу тихо ходить, раны врачевать, да много чему учат. Вот попадёшь сюда, сам всё увидишь.

У крепости остановились лишь на пару минут — сдали на руки больного казака. И вновь пароход устремился вперёд. Спустя ещё двое суток безостановочного хода по известному рулевому, как свои пять пальцев, фарватеру реки пароход, наконец, причалил к берегу. На широком причале уже было полно народу. Ивашка тут же заинтересовался похожей на колодезного журавля конструкцией, на цепях которой висела огромная железная бочка. Бочку эту ангарцы с помощью крепкого словца пытались водрузить на широкую телегу. Наконец, у них это получилось и, сняв с неё цепи, люди повернули лапу журавля к стоявшей за пришедшим пароходом ладье. Сходя на берег, Ивашка увидел, что в той ладье было ещё несколько таких же бочек, а также длинных составных труб и прочего железа, который ангарцы грузили в подходившие по очереди телеги. Среди ангарцев, толпившихся на пристани, Ивашке бросился в глаза дородный мужчина с окладистой бородой. И хотя он был одет так же как и остальные, было видно, что люди находились вокруг него, а не он среди людей. Когда первая бочка была уложена на широкую телегу, мужчина принялся придирчиво осматривать её, в итоге оставшись довольным увиденным. Хлопнув по гулкой бочке ладонью, он скомандовал вознице:

— Трогай, Илюша! Правь ко второму цеху.

Василий, сопровождавший крестьян сержант-ангарец, скорым шагом направился к мужчине, пока тот не занялся второй бочкой. Отозвав его, сержант начал доклад, жестикулируя и показывая на волжан. Бородач покачал головой и, остановив доклад Василия, сам стал что-то говорить ему, одновременно поглядывая на крестьян, с любопытством задерживая взгляд на ком-то из них. Подозвав парня из стоящей неподалёку группы воинов, мужик что-то коротко сказал ему и тот, с помощью Василия вывел из толпы крестьян четверых мужчин.

'Что-то я их не видал допрежь. Токмо опосля лесного острожка они появились', — почесал голову Ивашка, взглядом провожая четверых, больше схожих с казаками, чем с крестьянами, мужиков, что ушли под охраной нескольких воинов.

— Тять, а вон те мужики на лодии не были, на обеде в крепости тако же, — потрепал рукав отца мальчишка.

— И что с того? — удивился отец. — Не упомнил их, всего делов!

— День добрый, граждане! — раздался громкий бас прямо Ивашке на ухо, отчего тот чуть ли не подпрыгнул от неожиданности. — Рад, что вы благополучно добрались до Ангарска. Это стольный город нашего и уже вашего княжества, — продолжал подошедший к волжанам бородач, что осматривал железные бочки.

— Не все добрались, кое-кто и костьми лёг в сыру землю, — проворчала женщина, стоявшая рядом с Ивашкой.

— Что же, очень жаль. То не наша вина, мы бы не допустили такового, — с видимой грустью отвечал мужчина.

— Дядько, а князь Сокол в Ангарске живёт, стало быть? — громко спросил Ивашка.

Тот улыбнулся, с интересом посмотрев на дерзкого мальчишку:

— А как тебя звать, малец?

— Ивашка! Токмо я уже не малец, дядько!

Ангарцы, бывшие рядом, рассмеялись, а этот дядько, взлохматив Ивашкины вихры, вместе с Василием и кузнецом Арсением, старшим среди крестьян, разговаривая, отошли от причала и присели на лавочку, что стояла у стены одного из амбаров. А Ивашка решил поближе посмотреть на диковинного журавля с цепями. Однако многого ему рассмотреть не дали, ангарцы прогнали любознательного мальчишку.

— А ну, кыш отседова, малой! Опасно тут! Видишь, железяки какие! — закричал на Ивашку сердитый пузатый ангарец, раздетый по пояс с лоснящимся от пота телом. Ивашка с позором вернулся на ладью. Понуро присев на один из набитых мешков, под растянутой над палубой материей, он спросил отца:

— Тять, а что мы не сходим с лодии? Душно, искупнуться бы!

Отец лишь пожал плечами. А вскоре на лодию вернулся и Василий с Арсением.

— Короче, такие дела, — начал сержант. — Планы у руководства изменились. Сегодня-завтра отдыхаем, купаемся и гуляем. Потом плывём до городка на озере, откуда наша Ангара истекает. А там и до Амура, — вздохнул Василий.

Волжане с удовольствием исполнили предложение насчёт искупаться и отдохнуть.

Два дня пролетели в миг. А потом снова пароход и снова путь по реке. Снова лес по берегам, снова сопки. Ивашку уже начинало тошнить от однообразия, видимого им в пути. Единственно, этот край был заселён гораздо плотнее. По берегам реки постоянно видели людей, на воде часто встречались снующие лодки, а в прогретой воде отмелей купались ангарцы, приветливо махавшие проходящему пароходу. А ближе к вечеру, миновав огромный камень на середине реки, пароход вошёл в то огромное озеро о коем говорил давеча Василий. Ивашке такое озеро показалось океаном, видел он озёра — всё одно много меньше оной громады воды они будут. Багровое солнце садилось за Ангарой и всё вокруг — сопки, лес, вода, казалось, было в плену этого света.

Василий выдохнул:

— Вот он, священный Байкал... — И пропел:

Славное море — священный Байкал,

Славный корабль — омулёвая бочка.

Эй, баргузин, пошевеливай вал,

Молодцу плыть недалечко.

Новоземельск. Июль 7147 (1639)

Обещанный Василием городок на озере встретил волжан красивейшей бухтой, окружённой скалами, поросшими хвойными деревьями. На воде бухты находилось множество рыбацких лодок. Красноногие чайки кружились вокруг выбирающих сети рыбаков, испуская пронзительные крики. Пароход расщедрился на протяжный гудок, разом заглушив галдящих птиц. Подходя к длинному причалу на сваях, креплённых железными скобами, пароход разворачивался, и Ивашке открылся вид на городок. Стоящий на холме и окружённый высокой деревянной стеной с кирпичными башнями, Новоземельск казался Ивашке даже большим, чем Ангарск, стольный град княжества. Сидя на носу ладьи, мальчуган снова заметил того бородача с причала. Он тоже, как и Ивашка, вглядывался в город на холме. Их опять встречали с телегами, только теперь вместо оленей были казавшиеся чуть ли не родными, лошади. Поселили крестьян вне городских стен в больших, длинных домах, издали похожих на купеческие склады, виденные Ивашкой у Казани. Внутри было чисто, стояли кровати и ящики для одежды. Особым шиком Ивашке показались окна, что открывались, как показал Василий, от рычажка. Стоило его повернуть, да потянуть окно на себя, пол-окна отворялось вместе со стеклом и деревянным окладом.

— Чудно! — воскликнул тогда Арсений.

Как потом оказалось, волжане были лишь частью задуманного похода ангарцев на Амур. Сазонов просил немедленного пополнения сил ангарцев на приамурской земле. По всему выходило, что тут предстояла первая проверка сил Ангарии противником, куда более сильным, нежели ангарские туземцы или воины Алтын-хана. Причём, в случае разгрома первого противника — солонского князя Бомбогора, на авансцене появлялся ещё более искусный и куда более опасный враг — маньчжуры. Идеальным решением было бы склонить Бомбогора к сотрудничеству с Ангарским государством, дабы вдвоём дружить против маньчжур, с последующим поглощением конгломерата амурских народов и племён Ангарией. Но, к сожалению, Сазонову доносили, что солонец никоим образом договариваться с ним не намерен и, поговаривали, что он даже готов говорить с маньчжурами, но не с неким даурским князем-выскочкой. Ведь маньчжуры могут оставить его при власти, а даурский князь уже начал прибирать к рукам его владения.

Жена Сазонова, Евгения, советовала ему убить солонца — ведь в его окружении полно родни, которая ненавидит маньчжур, воевали с ними и не будут с ними договариваться. Надо лишь подкупить их.

— Пошли солонцев, что уже служат тебе, в его пределы. Они поговорят с нужными людьми и смогут подсказать, с кем надо дело вести. А там лишь вопрос цены, сколько мы можем дать золота и железа, — говорила девушка народа айну своему возлюбленному. — Всё имеет свою цену. Но не для всех — айну ты не купишь. А этих... легко.

Улыбка гуляла по освещаемому светом очага лицу девушки.

'И опять она верно говорит! Но как убить солонца?' — задумался тогда майор.

...Вечером того же дня в доме полковника Смирнова собрался управленческий, военный и научный секстет княжества. Те люди, что определяли дальнейшее развитие Ангарии и выстраивали приоритеты в политике, экономике и социальной жизни ангарского общества. Но кроме этого они оставались и обычными людьми двадцать первого века, что из России, что из Русии.

— Привет, родной! — Смирнов обнял Вячеслава, заглядывая тому в лицо с неподдельным восторгом. — Как жив-здоров? Как детишки? Давно не приезжал, злыдень! Всё по рации, по рации.

— Я тоже тут, — сказал Радек и картинно кашлянул.

— Ой, Николай Валентинович! Почти каждую неделю гостишь, — рассмеялся полковник, погрозив тому пальцем.

— Вас, профессор, жена месяцами не видит, наверное, — проговорил Миронов с сочувствием.

— Видит-видит! Не беспокойтесь, он мимо Ангарска редко проскакивает, — усмехнулся в ответ Сергиенко, наливая себе ягодного морса.

— В отличие от некоторых, я себя в тонусе держу, — Радек улыбнулся двумя рядами ровных белых зубов. — И хватит обо мне, у нас вопросов на повестке дня навалом!

Но сначала полковник предложил пообедать, благо стол уже накрыли.

После обеда друзья перешли на открытую веранду на втором этаже дома. Рассадив всех за круглым столом полковник подробнейшим образом обрисовал ситуацию, сложившуюся на Амуре, которую до этого он обговаривал только с Соколовым в радиоэфире. Опираясь на ежедневные доклады Сазонова и информацию от Кабаржицкого и Грауля, Смирнов составил анализ положения дел отдалённой Ангарской колонии. Полковника слушали, не перебивая. На кону стояла прямая дорога от океанского побережья вглубь Сибири. В реальной истории России русским казакам пришлось очень тяжко в противоборстве с маньчжурами и их вассалами-амурцами. Цины ловко использовали жестокость и грубость казаков, шедших на приамурские поселения 'за зипунами'. И, перетянув на свою сторону недовольных ими прежде амурцев, успешно противостояли белым густобородым воинам. А ведь основные силы и средства своей армии цинам приходилось использовать против китайцев. Им ещё предстояло захватить Пекин.