Эх, как же хреново... быть домовым эльфом. Ещё хуже то, что как только зелье выветрится, у Нарциссы включатся мозги, и она наверняка догадается, что её опоили. Это не просто симпатия к слуге — это полная задница. Всё, фините ля комедия... План провален. А ведь ничего не могу поделать. В целом я не против того, чтобы "наказать" поработительницу, но не стал бы этого делать, поскольку понимаю, что после такого мне не свободу дадут, а отправят в компост, но магический контракт давит, заставляет выполнять приказы.
Эх... стоит уповать лишь на удачу...
Стоп! УДАЧА! Точно. Нужно будет принять максимальную дозу Феликс Фелицис, зелья удачи. У меня его нет, но можно купить в аптеке. Стоит дорого, но двенадцать часов удачи мне не помешает...
* * *
Три часа спустя я наблюдал из невидимости за посеревшей Нарциссой, которая подрагивала и сидела в компании супруга. Действие составов, подлитых во время ланча, прекратилось. Хозяйка выпила универсальный антидот от любовных напитков и её знатно прополоскало.
— Что случилось? — спросил Люциус.
— Дорогой, всё плохо... — начала Нарцисса. — Кто-то подлил мне любовное зелье...
— Кто он?! — разозлился Люциус.
— Не знаю, дорогой...
— На кого было настроено зелье? Ты же чувствовала, — продолжил мужчина.
— Чувствовала... Зелье было настроено на нашего домового эльфа.
— Мерлин! — от непомерного удивления Люциус округлил глаза. — Какой безумец мог додуматься до такого? Это явно месть кого-то или... предупреждение!
Люциус побледнел.
— Предупреждение? — нервно дёрнула левым плечом Нарцисса.
— Да-а... Сама посуди, Нарси, кто-то подлил тебе зелье, при этом ты ведь не покидала пределов поместья. Следовательно, он как-то обошёл защитные чары, незаметно проник в поместье, подлил зелье в зачарованную посуду... То есть это был не стандартный продукт, а модифицированный...
— Ох, Люциус, что же делать? — обеспокоилась Нарцисса.
— Делать... — задумался Люциус. — Нужно избавиться от "черноты". Вдруг внезапно нагрянут авроры? Дневник Тёмного Лорда... Не знаю, что он с ним сотворил, но это темнейший артефакт, который постоянно пытается подчинить ближайшего волшебника и выпить из него силы и жизнь.
— Люциус, но это же дневник Лорда... — с опаской протянула Нарцисса. — А что, если этот сумасшедший вернётся? Он тебе не простит потерю дневника.
— Хм... — Люциус глубоко задумался. — А я сделаю так, чтобы минимизировать риски. Подкину дневник ближайшим сторонникам Дамблдора. Если Лорд вернётся, скажу, что хотел его оживить, поэтому использовал дневник по назначению. Ну, а что так... Инструкций по оживлению Тёмный Лорд не оставлял... Как умел, так и сделал.
— Это кого ты имеешь в виду? Уизли? — спросила Нарцисса.
— А кого же ещё?
— Но... — Нарцисса выглядела недовольной. — Люциус, но ведь придётся использовать детей. Мне не нравится эта затея. К тому же, кто поручится за то, что ребёнок не потянет эту гадость в школу? А там наш сын.
— У Уизли всё равно семь детей, мне их не жалко. А если дневник привезут в школу, так будет даже лучше. Тёмный Лорд наверняка начнёт творить разную херню, так что можно будет попытаться снять с поста директора Дамблдора. А наш сын не должен пострадать. Тёмный Лорд не будет трогать студентов Слизерина. К тому же мы скажем Драко никуда не лезть.
Какая наивность... Просить двенадцатилетнего пацана никуда не лезть, это как просить змею не кусать тебя, суя свой палец ей в рот.
А про секс со мной Нарцисса ничего не стала рассказывать. Но судя по тому, что она выглядит как оживший мертвец, наши утехи её весьма впечатлили... после того, как дама избавилась от воздействия зелий.
Мой план оказался провален. Теперь подливать любовные зелья Малфоям не выйдет. На этот раз пуля прошла мимо, на меня никто не подумал. Мысль о том, что домовой эльф сам может подливать хозяевам зелья, кажется настолько крамольной, что никому из волшебников не придёт в голову. Но если продолжу подливать составы, с лёгкостью спалюсь.
Не зря я принял Феликс Фелицис, ой не зря. Мне дико повезло, что Нарцисса умолчала о сексе между нами и не озлобилась на меня. Хотя с её точки зрения злиться на домового эльфа, это примерно то же самое, что озлобиться на огурец, который был использован в качестве фаллоимитатора. Домовик — это вещь. Раб, который подчиняется хозяину.
========== Глава 19 ==========
Добби
Нужен новый план по получению свободы. Нанимать волшебников больше не стоит, эта идея показала себя как нерабочая. Но волшебник нужен. Кого привлечь?
Лучше всего привлекать активных волонтёров, которые будут работать не за деньги, а за идею. Кто-то, не разбирающийся в сути порабощения домовых эльфов, сочувствующий активист, который будет бороться за права домовых эльфов. Точнее, за права одного конкретного эльфа.
Под эти критерии подходит ребёнок-волшебник, желательно достаточно умный, чтобы придумать и осуществить план по освобождению Добби, но неопытный, дабы не передумал освобождать эльфа. Маглорожденный волшебник.
Как найти такого мага? Хм... Драко упоминал, что Джеймс Миллер дружит с маглорожденными. К самому Миллеру обращаться бессмысленно, поскольку он сдерёт семь шкур и в итоге может кинуть. Ещё хуже, если настучит родителям, а те поднимут панику. Так волна может дойти до Малфоев, в итоге мне отрубят голову. Нет уж. Но вот использовать Миллера, как ниточку для выхода на маглорожденных — это уже вполне осуществимо.
Приняв решение, я начал отслеживать сову Джеймса Миллера. Его родители оказались сильными волшебниками, поэтому действовать пришлось с осторожностью.
Джеймс писал письма своим друзьям с Райвенкло: Терри Буту, Майклу Корнеру и Энтони Голдстейну, и подруге с Гриффиндора — Гермионе Грейнджер. Голдстейн сразу отпал, я не доверяю евреям. Корнер полукровка, а Бут чистокровный, поэтому их тоже исключил. А вот Грейнджер подошла по всем параметрам. Двенадцатилетняя девочка-отличница с тягой к справедливости, маглорожденная. Прямо идеальный вариант.
Гермиона Грейнджер оказалась именно той, кто мне нужна. Я следил за ней на протяжении недели и успел убедиться, что девочка умная, но при этом жаждущая справедливости и с шилом в одном месте. Из таких как она получаются замечательные старосты, борцы за права обездоленных и тому подобные дамы.
Девочка жила в престижном районе Лондона, родители-стоматологи появлялись дома поздним вечером. Весь день она проводила за чтением книг и с нетерпением ожидала писем от друзей.
Для визита к ней я подготовил особый наряд. Это была старая половая тряпка, на которую старательно был нашит новенький герб Малфоев. Он выглядит как щит, поделённый на четыре части, которые раскрашены в чёрный и зелёный цвета. На щите нанесена большая буква "М". Сзади него три копья, которые обвивают зелёные змеи, по бокам два чёрных дракона придерживают щит. Внизу на щите надпись-девиз: "Чистота всегда одержит победу". Ну, а чтобы даже идиот догадался, что я принадлежу Малфоям, снизу герба сделал крупными буквами надпись "МАЛФОЙ".
Тряпка выглядела жутко потрёпанной — серая, больше похожая на ветошь, завязанная наподобие майки. В ней я выглядел несчастным и угнетённым. Для полноты образа потренировался перед зеркалом делать глаза кота в сапогах из мультфильма "Шрек", большие, слезливые, щемящие сердце.
Июльским жарким днём сразу после ланча, когда хозяева не нуждаются в моих услугах, а родители девочки на работе, я телепортировался в спальню Гермионы. Это была типичная девчачья спальня. Стены голубых тонов, односпальная кровать, большой шкаф для одежды, письменный стол и деревянный стул со спинкой. Одну из стен занимал книжный шкаф, битком набитый литературой.
Девочки в комнате не было, идти к ней я не стал. Несколько минут ждал, когда она поднимется на второй этаж в свою спальню, но она не спешила. Поэтому решил привлечь внимание и стал прыгать на кровати. Это оказалось настолько забавным, что я немного увлёкся. Кровать громко скрипела, звуки разносились по всему двухэтажному коттеджу.
Дверь приоткрылась и в проём осторожно заглянула удивлённая Гермиона. На ней была надета пижама с розовыми слониками. Увидев меня, такого прекрасного, она опешила и застыла в проёме. Челюсть Гермионы стремилась повстречаться с полом. Она чуть не ахнула от удивления, но удержалась.
Поскольку уже привлёк внимание девочки, я прекратил прыгать и спустился на пол. Как и репетировал, посмотрел на Гермиону снизу вверх большими, широко распахнутыми глазами взглядом побитого щеночка. Я не сводил с неё взгляда, Гермиона отвечала тем же.
Я низко поклонился, коснувшись ковра кончиком тонкого, длинного носа.
— П-привет, — поперхнулась Гермиона, глаза которой были настолько большими, что в этот момент её маму можно было заподозрить в запретной любви к нашему народу втайне от мужа.
— Гермиона Грейнджер! — пронзительным голосом с неимоверным наигранным почтением воскликнул я. — Добби так давно мечтал с вами познакомиться, мисс... Это такая честь...
— Б-благодарю вас, — кивнула Гермиона, с подозрением разглядывая меня.
Двигаясь вдоль стенки, она достигла письменного стола и опустилась на стул. Девочка медленно открыла верхний ящик стола и судорожно ухватила правой рукой волшебную палочку. Положив палочку на колени, она напряжённо замерла. Спина Гермионы была словно натянутая струна.
— Добби, мисс, — ответил я. — Просто Добби. Добби-домовик, если угодно, домовой эльф.
— В самом деле? — со скепсисом вопросила Гермиона. — Видите ли, Добби... э-э... Я не совсем понимаю, с какой целью вы решили познакомиться со мной. Только, пожалуйста, не обижайтесь. Не подумайте, что знакомство с вами мне неприятно, — поспешила успокоить меня девочка. — Но не могли бы вы... объяснить мне... э-э-э... цель вашего визита.
— Да, мисс. Конечно, мисс. Добби пришёл... это трудно выразить... Добби не знает, как начать...
— Пожалуйста, присаживайтесь, Добби, и расскажите, как есть, — Гермиона указала на кровать.
Так, девочка излишне напряжена. Нужно как-то разрядить ситуацию. Тут должны помочь слёзы. Поднатужившись, я разразился громкими рыданиями. После чего заголосил истеричным голосом:
— Присаживайтесь! Ох, мисс Грейнджер очень добрая к Добби! Никогда... Ещё никогда ни один волшебник или волшебница не были так добры к Добби...
От такого резкого перехода Гермиона опешила и слегка расслабилась. Она посмотрела на палочку, зажатую в руке, девочке стало немного стыдно.
— Простите, Добби, — сказала она. — Я вас чем-то огорчила?
— Что вы, мисс Грейнджер! — картинно стал я ловить воздух ртом, растирая с трудом выдавленные слёзы по лицу. — Что вы! Никогда волшебники не говорили с Добби как с равным, не приглашали присесть...
Пришлось забраться на кровать и сесть поудобнее, но чтобы при этом иметь жалкий и затюканный вид. Кажется, это получилось на пять с плюсом. Со стороны я напоминал большую, потасканную жизнью куклу, в слезах, старой наволочке, обхвативший колени и в зажатой позе. На лице Гермионы была гамма эмоций, среди которых преобладала жалость. Она перевела взгляд на герб и надпись под ним, после чего оживилась, словно что-то поняла.
— Эм... Добби, всё же, что вас привело ко мне?
Так, вот он момент, когда нужно выбить ещё больше жалости. Голову жалко, но ради дела пару шишек можно перетерпеть. Я истерично икнул, выдавил слезинку, скатился с кровати и стал биться головой об пол.
— А-а-а! Добби плохой эльф! — завопил я. — Плохой, гадкий Добби!
— Пожалуйста, не надо, — кинулась ко мне Гермиона. Она обняла меня и постаралась удержать от самоистязаний. — Что вы делаете? Прекратите! Добби, не стоит.
Девочка крепко держала меня, она была полна сочувствия.
— Добби, расскажи мне, что у тебя случилось? Ты же из волшебного мира, да?
— Добби плохой эльф... — икнул я, стараясь изобразить, что больше не буду биться головой. — Добби обязан наказать себя, мисс Грейнджер. Добби подумал плохо о своих хозяевах...
— Хозяевах? — ахнула Гермиона. — Так ты раб?
— Да, мисс... Да, Добби раб семьи волшебников, но... Добби не может сказать, кому принадлежит... Там с Добби плохо обращаются. Но... Добби ничего не может поделать, поскольку магический контракт, которым пленили нашу расу, не даёт плохо думать о хозяевах или пытаться получить свободу.
— Твои хозяева Малфои, да? — твёрдым голосом предположила Гермиона.
Не зря я старался с вышивкой, но нужно было как-то реагировать. Поэтому испуганно выпучил глаза и с размаха врезал головой об пол.
— Добби плохой эльф... Добби не должен говорить о том, кто его хозяева!
— Прекрати, Добби! — воскликнула Гермиона, вновь пытаясь меня удержать. — Немедленно прекрати себя калечить! Сядь на диван!
В голосе девочки было столько командных ноток, что любой бы выполнил приказ. Я выбрался из её крепких рук и аккуратно сел на краешек дивана. Словно отличник-ботаник, я сложил руки на коленях, демонстрируя полную покорность.
— Твои хозяева знают о том, что ты сейчас находишься тут? — с осторожностью спросила Гермиона.
— Нет... — замотал я головой в стороны. — Конечно, нет, мисс... Добби придётся себя сурово наказать за это. Очень сурово, мисс... Удариться о шкаф, погладить пальцы утюгом, прищемить уши чугунной печной дверцей... Если хозяева об этом узнают...
О! Я играл, как бог. Даже Станиславский воскликнул бы: "Верю!". Какая недомолвка, сказанная эмоционально... Можно додумать что угодно, самое страшное, что может нарисовать сознание.
— Тебя накажут? Да, Добби? — с уверенностью спросила Гермиона.
— Мисс Грейнджер действительно умная волшебница, — с восторгом на лице я уставился на девочку, как на божество.
— Это магический контракт заставляет себя наказывать? — спросила Гермиона.
— Он... И приказы хозяев... Хозяева всегда приказывают Добби наказывать себя. Всегда напоминают, что лишнее наказание не повредит...
— Какой кошмар! — ахнула Гермиона. — Но как так оказалось, что вы стали рабом?
— Добби — домовой эльф, мисс... Наша раса стала рабами волшебников. Нас передают по наследству. Если эльф перестаёт справляться с работой, ему отрезают голову, но... Ещё хозяин может дать свободу эльфу, если добровольно передаст ему какую-нибудь одежду. Причём это не должна быть одежда для стирки или починки, подобное учитывается магическим контрактом.
— Ужас! — Гермиона смотрела на меня с ещё большей жалостью и уже без опаски. — С этим нужно что-то делать...
— Что вы, мисс Грейнджер! — притворно ужаснулся я. — Эльфы... большая часть из них — довольны своим положением. Добровольное рабство — самое страшное, что может быть. Только Добби — урод. Ненормальный эльф... Добби хочет свободы, но хозяева его никогда не отпустят. Рано или поздно голова Добби украсит одно из помещений поместья хозяев...
— Добби не урод! — гневно произнесла Гермиона, причём её неприкрытая ярость была направлена на моих хозяев. — Это твои хозяева уроды, каких поискать! Рабство — это пережиток прошлого, ему не место в двадцатом веке!
