Анютины глазки. Политех

Светка испуганно закивала головой: — Ага, согласна.

— Вот и ладушки. Начнем с осанки и походки пожалуй. Запомни пожалуйста или запиши где-нибудь — сгорбленная девушка никому неинтересна, да. Спина должна быть прямой, голова тоже высоко поднята, но с ней допускаются некоторые вариации. Сейчас я покажу несколько упражнений на эту тему, будешь делать их ежедневно примерно по полчаса, утром или вечером, все равно.

Показал ей кошку, сфинкса, пловца, лодочку, еще что-то, попросил повторить — сделала вроде достаточно сносно.

— Далее — носишь на голове книгу минут по 15 в день, тоже способствует. Спать лучше на жестком матрасе или вообще на досках... ну не на голых, постелить что-нибудь. Обувь — каблуки в исключительных случаях, они плохо воздействуют на позвоночник, выбирай что-то мягкое и удобное. Ну и поменьше сидеть, побольше двигаться. Кстати-кстати, я тут планирую сделать секцию ритмической гимнастики у нас на факультете, так ты приходи-записывайся, хуже точно не будет.

— Теперь походка. Ну-ка пройдись к окну и назад.

Светка прошлась.

— Ужасно. Идешь как будто тачку с углем везешь. Походка должна быть а)легкая, б)непринужденная и в)без раскачиваний. Давай что ли покажу, как надо, горе ты мое. Можно от колена ходить, можно от бедра, это я тебе позже расскажу. Ширину шага надо делать не больше чем на ступню, вот так... упражнение еще такое есть, с веревкой. Найдешь веревку какую-нибудь?

— Зачем? — испуганно спросила Света.

— Ноги связать чуть выше колен и так ходить по комнате, одновременно и осанка исправляется, и длина шага сама собой корректируется. А ты зачем подумала?

По лицу Светы было видно, что подумала она самое нехорошее...

— Ну ладно, на первый раз хватит. Тренируйся каждый день, это в твоих же интересах. Следующее занятие будет про одежду и косметику.

— А можно в следующий раз я подружку позову, чтоб она тоже послушала? — вдруг тихо спросила Светка.

— Подружку... учились вместе что ли?

— Да, в соседнем подъезде живет.

— Фотка подружки есть? Это я к тому, что есть люди, с которыми занимайся-не занимайся, толк одинаковый.

— Ага, щас найду, — и она покопавшись в потертом фотоальбоме, протянула мне фотографию, очевидно с выпускного вечера, — вот рядом со мной стоит.

Беленькая, маленькая, с прыщами и с большими бантами, но в принципе материал для работы есть.

— Хорошо, пусть приходит. А я побежал в прокуратуру... да, чуть не забыл — вторые джинсы можешь ей загнать, но извини, уже не по себестоимости, минимум за 150. Все, что сверху 150, себе можешь оставить, — пусть привыкает к капиталистическим отношениям.

— Слушай, — сказала мне вдруг в спину Светка, — откуда ты все это знаешь? Ну про красивость и привлекательность эту.

— Угадай с двух раз? — по-еврейски ответил ей я и убежал в прокуратуру.

Вы и убили-с, Родион Владимирович

Прокуратура района у нас сидела на площади Горького, в только-только отстроенной высотке на углу с улицей Горького же и напротив памятника ему же работы Веры Мухиной, не ошибешься, даже если захочешь. Машину есть где поставить, зашел, показал паспорт, мне выдали пропуск в кабинет 306 на 3 этаж, поднимайся, жди вызова. Постучал для начала, дверь закрыта, сижу, жду. Полчаса наверно отсидел, идет мой следователь, Синицын Иван Евгеньич, судя по табличке на двери.

— Сорокалет? — сразу спросил он, я не стал отпираться, — ну заходи.

Зашел, чо. После всех анкетных вопросов начался натуральный допрос с пристрастием.

— Значит лекции в понедельник у тебя закончились в 12.45, я правильно понял?

— Правильно.

— А потом ты поехал домой и там занимался в читальном зале, так?

— Так.

— И как же ты оказался снова в институте в девятом часу вечера?

— А что, это запрещается?

— Нет, не запрещается, просто расскажи, как и почему ты там оказался в момент начала пожара.

Приплыли, подумал я, это меня сейчас на поджог что ли примерять начали?

— После занятий я зашел к декану, к Вячеслав Петровичу, — терпеливо сказал я, — он хотел познакомиться со студентом, получившим медаль, такое ведь не каждый день у них на факультете случается, верно?

— Я думаю, что и не каждый год, — ответил следак.

— Вот-вот, поговорили мы немного, а потом он предложил мне работу в новой лаборатории, ну там недавно ее открыли, разные перспективные вещи разрабатывают...

— Понятно, дальше давай, не тяни, — подбодрил меня Иван Евгеньич.

— И у меня как-то само собой получилось сходу выдать одно достаточно перспективное предложение...

— Какое?

— Устройство персональной мобильной связи мегагерцового диапазона, если это вам что-нибудь говорит конечно...

— Говорит-говорит, продолжай.

— Потом у Вячеслав Петровича образовались срочные дела и он предложил мне продолжить обсуждение завтра, а я сказал, что нечего тянуть, давайте вечером, все равно делать пока нечего, а он согласился. Так я и подъехал туда к 8 вечера...

— Ну хорошо, допустим в первом приближении. Дальше давай, как вы возле первого корпуса оказались.

— Обычно, вышли из 5 корпуса и сначала по улице Минина мимо 4-го и музея этого... Алексея Максимыча, а потом на Провиантскую свернули.

— Зачем?

— Чтобы пройтись по нашей уникальной набережной, там лучше думается.

— И дальше что?

— Дальше почти что все — сначала стекло разбилось, потом кто-то заорал дурным голосом, потом дым с огнем показались. И мы оба двое кинулись ко входу, там вахтер сидел, может подтвердить, если мне не верите.

— Не сходится..., — задумчиво сказал следак.

— Что именно-то не сходится?

— Пожар начался в комнате с окнами во внутренний двор, так что видеть огонь вы никак не могли...

— Может и перепутал чего в горячке, может огня и не было никакого, но крики и дым-то могли ведь видеть...

— Ладно, теперь про потерпевшую. Когда и при каких обстоятельствах ты с ней познакомился?

Ититтвою, натурально ведь на статью раскручивают.

— Никогда и ни при каких обстоятельствах я с ней не знакомился, я ее в упор не знаю. Даже как зовут, не спросил.

— А вот согласно справке из паспортного отдела прописана она и проживает в доме 16 по проспекту Кирова, соседнем с тобой.

Еще интереснее, меня с этой подругой на групповой разбой что ли примеряют?

— Даже не видел ни разу... в этом доме 150 квартир, 500 жителей. Расскажите, какую хоть статью-то мне шьете, гражданин начальник?

— Если умысла не было, значит 150-я, до 3 лет, — со вздохом просветил меня он, — ну а если был умысел и жертвы, значит 149-я, там уж как повезет, максимум до 10 лет.

— Ну сами посудите, какой у меня мотив мог бы быть — нахрена мне этот корпус поджигать было? Да и не был я там ни разу, у нас же первый день занятий в понедельник был, а вступительные экзамены я в своем корпусе сдавал.

— Вот и я думаю, какой у тебя мотив мог быть? А может ты этот... пироман, и тебе просто нравится поджигать все подряд.

— Чтобы мне пиромана повесить, экспертиза нужна у спецов, — хмуро ответил я.

— Надо будет, проведем и экспертизу.

— — — — — — — — — — — — — — —

Короче эта гнида вынула у меня всю душу, препарировала ее тупым скальпелем, а потом запихнула назад как попало. Вышел я от него через полтора часа... ну вы наверно догадались с чем -с ней самой, с подпиской о невыезде... вот и делай людям добро после этого... надо было дать сгореть этому корпусу к чертовой матери, тогда и проблем бы никаких не имел...

Ладно, прорвемся как-нибудь, решил я, а у меня есть еще в этой жизни и другие дела, да. Рванул в первый, чтоб он в натуре сгорел, корпус встречаться с физкультурниками и театралами.

С физической культурой я как-то очень быстро договорился, они были в курсе, что есть такой молодой и с идеями, и что есть мнение к его идеям прислушаться, они дали добро на набор и в секцию тай-цзы (назвал ее оздоровительной гимнастикой, чтобы гусей не дразнить), и на ритмическую гимнастику, сказали объявления сами напишут, а начало занятий хоть с понедельника можно поставить. Время позже согласуем.

А вот с театром отношения сразу как-то не наладились — ну понятно, люди творческие, с амбициями, а тут приходит какой-то хрен с горы и начинает втирать не пойми чего... выслушали хотя бы и то ладно, выдал им идею цикла типа 'Городок', театрализация анекдотов, они же не все у нас политические и неприличные, вполне можно подобрать и для сцены чего-то. Желательно с 2, ну с 3-4 максимум актерами, играющими все роли. И про музыкальную группу завел разговор, оказалось это не их епархия, показали куда идти, сходил по указанному направлению — там обрадовались новому энтузиасту, предыдущий состав почти что полностью был с 5 курса и поэтому им остро не хватало клавишника и ритм-гитариста. Их есть у меня, сказал я, и еще могу предложить классного баяниста и неплохую солистку, очень неплохую. Сказали приходить, всех посмотрят.

И после всего этого я наконец домой отчалил, надеясь втайне уже пожрать чего-нибудь съедобного, поставил машину в гараж и уже почти зашел в свой подъезд, как в проеме арки увидел... ну кого бы вы думали?... все равно не угадаете, Анюта там стояла на другой стороне улицы возле скамейки, примерно на том же месте, где недавно я с Игоревичем беседовал, и делала мне рукой приглашающий знак, в смысле подходи, поговорим...

Сдохни, тварь!

Подошел к ней заинтригованный до крайности, надо ж узнать, что человеку надо...

— Привет, — говорю, — Анюта. Как жизнь, как учеба, в целом как дела?

— Пока не родила, — эхом отозвалась она.

Ну хотя бы это радует, подумал я. Сели рядом на скамеечку.

— А здесь чего, в клуб пришла? Так его у нас отобрали давно.

— Нет, не в клуб я пришла, а к тебе, Сережа.

— Правда? И что сказать хотела? Давай не тяни кота за хвост.

— У тебя правда ничего с Инной не было? — покусав губы, спросила наконец она.

Вот оно чо, подумал я, а Анюта-то заднюю врубить надумала... где ж ты вчера-позавчера была, родная?

— Мне очень жаль, Аня, но с Инной у нас ничего не было до вчерашнего дня, а сейчас уже есть...

Анюта как-то нехорошо пошла красными пятнами, продолжая жевать верхнюю губу — как бы не случилось с ней чего, озабоченно подумал я.

— Ты же мне всю жизнь испортил, гад, — наконец выдавила она.

— Я? Всю? Испортил? — только и нашелся что ответить я.

— Ты ж меня как последнюю скотину бросил! — продолжила нагнетать градус Аня.

— Я? Бросил? Про Вовчика ты не забыла?

— Подожди, не сбивай меня, я и сама собьюсь... я же теперь из-за тебя ни есть, ни спать не могу!

Это вот совсем интересно... анорексию с инсомнией тоже на меня вешают...

— Что же мне сейчас делать-то прикажешь? — закончила она наконец свой трагический спич, подвигая к себе сумочку.

Хьюстон, сказал я себе, у нас проблема... она же реально больная на всю голову, что делать-то, Хьюстон? Молчит проклятый, самому разбираться придется.

— Для начала неплохо бы успокоиться, — тихо сказал я и положил руку ей на плечо, точнее сделал попытку положить, потому что руку она сразу сбросила со словами:

— Не трогай меня, скотина!

— Ладно, не буду я тебя трогать. Успокаивайся так... вместе то есть давай успокоимся и спокойно продолжим...

Но успокоиться мне как-то не удалось, потому что в этот самый момент Анюта вытащила наконец свою руку из сумочки, где она лихорадочно шарила последние несколько секунд, и в руке у нее был зажат большой кухонный нож с серьезным таким длинным и острым лезвием. Опа, подумал я, пытаясь отодвинуться подальше, получилось это плохо.

— Ну тогда сдохни, тварь! — громко сказала Аня и со всей силы двинула нож мне в брюхо, примерно в район солнечного сплетения. Вы никогда не пытались увернуться от ножа, направленного вам в живот, сидя на скамейке? Вот и я тоже нет. Оказалось, что это оооочень сложно... короче пропорола она мне левый бок, но не так, чтобы очень, вскользь — кровь пошла, но слабенько... а нож я у нее таки выкрутил из руки, отобрал сумочку, закинул его туда, встал, зажимая бок:

— Ты совсем е..у далась что ли? Ты ж меня сейчас зарезала бы, а сама по 103 статье на зону пошла бы — у тебя в планах точно это самое было?

Аня сидела сгорбившись в три погибели и из глаз у нее обильно капало. Ну поплачь, поплачь, а то устроила тут понимаешь шекспировщину какую-то... леди блять Макбет автозаводского уезда...

— Ладно, вставай и пошли!

— Куда? — сквозь слезы спросила она.

— В тюрягу, дура, в КПЗ, на Колыму! Не задавай глупых вопросов!

Она встала и поплелась за мной хвостом, а я ее за руку придерживал, чтоб не завалилась, очень она опасно покачивалась при ходьбе и дрожала всем телом. Меня тоже, честно говоря, сильно потряхивало при воспоминаниях о ее ноже. Завел ее в уже ставшее привычным для меня бомбоубежище, чо... Раздеваться там мы начали одновременно, потом с ожесточением накинулись друг на друга, я едва успел натянуть изделие номер два, после вчерашнего вечера их в пакете много еще осталось...

— Признайся, что ты этого с самого начала хотела? — спросил я спустя некоторое время.

— Ну да, а ты только щас это понял? А где это мы? — спросила Анюта, озираясь по сторонам — да, плакатики с противогазами и костюмами химзащиты впечатляли.

— Это, Анюта, такой объект гражданской обороны, предназначенный для защиты от фугасных, а равно осколочных бомб и снарядов, а если попросту, то бомбарь. Раз оно от бомб спасает, то может и от житейских проблем тоже. А ты правда хотела меня зарезать?

— Конечно. Ты же гад последний, — ответила она, после чего мысли ее резко поменяли направление, — ты меня любишь?

— Ясен пень люблю...

— А Инку?

— И ее тоже...

— И как же теперь?

— А хер его знает, товарищ майор.

В этот момент левое мое полушарие снова затеяло дискуссию с правым: — Что-то ты заигрался со своими женщинами, Казанова автозаводская, дела-то кто будет делать, Пушкин? — На что справа отвечали: — Заглохни, зануда. Жизнь и так коротка и невесела, чтоб ее еще твоими стенаниями разбавлять. Пусть все идет как идет, вывезет кривая куда-нибудь...

— Короче так, подруга ты моя... семиструнная, продолжаем жить как жили, но без твоих закидонов... ну совсем уж без них неинтересно будет, но по крайней мере постарайся свести их к приемлемому уровню. Завтра едем на учебу вместе, чтоб в 7.00 была возле подъезда в полной боевой готовности.

— А Инка?

— Она завтра в Дзержинске учится. После учебы идешь в первый корпус и записываешься в секцию ритмической гимнастики, ты там примой будешь, отвечаю. Потом идем разучивать новые песни к воскресенью, это там же неподалеку. Потом едем домой, далее по обстоятельствам. Все ясно?

— Так точно, товарищ майор, — четко ответила Анюта, — разрешите вопрос, товарищ майор?

— Разрешаю.

— А ты сделаешь мне еще раз так же хорошо? Ну пожалуйста, мне никогда еще так хорошо не было... товарищ майор.

— Говно вопрос, товарищ прапорщик, — ответил я, вздохнув, а потом добавил — а ты меня еще ножиком резать будешь?