Док (полный роман)

Я вернулся на проклятый богами архипелаг, чтобы превратиться из доктора в крота. Но мне было плевать. Потому что я вернулся к своим ребятам. Я вернулся домой, на войну.

* * *

— Ты придурок, док, — поприветствовал меня капитан Кокрелл, помогая выгрузить ящики с барахлом из авиетки. — Нормальные люди уже давно разбежались с этого балагана, оформив себе пенсию по инвалидности, и лишь тебя угораздило сунуться в то же самое дерьмо.

— Тоже рад тебя видеть, — усмехнулся я, подтянув к распахнутой двери деревянный ящик, звенящий плотно набитыми бутылками. — Местное пиво брать не рискнул, поэтому еще на сортировке махнулся с каптерщиками на 'Будштадт' с материка. Принимай.

— Надо же! — восхитился ротный, хлопнув по загребущим рукам Самсона, который на слово 'пиво' сделал молниеносную стойку. — И что послужило валютой?

— Расписал на бумаге, какой КПП сколько и чего берет, когда пропускает на базу из самоволки. Надеюсь, хотя бы в одном из пунктов я не соврал. Когда предупредил, что комендант базы каждого пойманного свежует лично и отправляет в бессрочные городские патрули.

— На периметр в городе теперь военную полицию поставили, так что твои фантазии и близко с реальностью не пересекаются.

— Зато пивом разжился, — я выгреб последний мешок и выпрямился рядом с черной дырой посреди утоптанной площадки. — Рассказывайте, что тут у вас и как?

Вновь набитая новобранцами под завязку, четвертая рота играла в подземные войны в лабиринте ходов и каверн, изрезавших стены давно потухшего вулкана. Выбитые из джунглей жалкие остатки наемников вместе с ополченцами окопались здесь, превратившись в крайне опасных кротов, стрелявших из любой щели и минировавших любые тропы. По доброй традиции наши ребята перед вылетом снова наведались в криминальные районы, к родственникам и друзьям. И теперь опутали все подходы к своим позициям разнообразными датчиками. А на крошечный автономный буровой агрегат размером с бейсбольный мяч просто молились. С его помощью уже несколько раз пробивали неожиданные дыры к 'соседям' и поджаривали их напалмом.

Но в целом ситуация приближалась к патовой: необстрелянные ребята гибли, подрываясь на растяжках или словив пулю в темных коридорах, а наемники не собирались сдаваться. Обе стороны закапывались все глубже, плодя трупы и почти не показываясь на поверхность.

— Извини, док, но сверху сидеть тебе смысла нет. Мы раненых до поверхности просто дотащить не успеваем. Пока по лабиринту доковыляешь, по лестницам и щелям протиснешься — время уходит. Там, на отметке минус сто, оборудовано небольшое лежбище. Аккумуляторы стоят, линию от дизеля сверху протащили. Устроишься с комфортом. И под тобой несколько постов будет, неожиданно не подкопаются. Поэтому показывай, что на склад, а что для работы, и пошли...

Так на одного крота в роте стало больше.

* * *

Неделя в конце октября выдалась тяжелая. Вышестоящее начальство требовало срочных результатов, проливные дожди затопили часть коридоров, и вечная сырость превратилась в вездесущую хлюпающую грязь. Одновременно с этим часть слабо укрепленных штолен просела, открыв новые проходы, и на стыке двух противоборствующих миров разгорелись ожесточенные схватки. Тяжелое вооружение помогало мало, важнее были реакция и выучка бойцов, а так же датчики, ловившие наличие живых существ поблизости. Пока мы дрались с выставленными патрулями повстанцев, молодые спецназовцы громили их в хвост и гриву. Но как только продвинулись глубже и сцепились с наемниками, картина изменилась. Теперь мне каждый час тащили орущих от боли пацанов, получивших пулю или удар тесаком. Но этим еще повезло. Сколько их осталось там, во тьме коридоров, не успевших перед смертью даже понять, что происходит вокруг.

И лишь когда 'старикам' удалось пробиться к центральным пустотам, где засел противник, барабанные гранатометы решили исход затянувшегося противостояния. Мы просто обрушили многократными взрывами твердые породы на головы загнанных в угол 'ср..х крыс'. Потом подорвали все ответвления, которые смогли обнаружить, и медленно выползли на поверхность. Оставшийся месяц относительно сухого сезона вновь пополненная рота лишь выковыривала редких одиночек, сумевших выбраться из разрушенного лабиринта в джунгли.

Обратно под землю нас загнали не минометные обстрелы, а промозглая погода, затянувшая небо серыми тучами и долбившая по бритым затылкам тяжелыми каплями. Электроэнергию можно было уже не экономить, и самодельные калориферы создавали терпимые условия на сотой отметке, где мы и проводили большую часть времени. Наверх поднимались только для того, чтобы смыть наслоения грязи и получить очередные ящики с продуктами. Как невесело шутили парни: 'Нас ждет лучшая новогодняя елка, изготовленная из пальмы и увешенная шахтерскими фонариками'.

* * *

Я сидел на забитом мусором ящике и зеленкой раскрашивал очередную гранатометную гильзу. Целая вереница щербатых мордашек уже красовалась на ее товарках, выстроенных рядом. Тибур гвоздиком пробивал дырки и ловко мастерил петли из лески. Закрепить узелок на огне свечи — и можно вешать новую 'игрушку' на облезлый куст в углу пещеры, заменивший нам и елку, и домашнее растение. Самсон в очередной раз ковырялся в любимом пулемете, добывая из его потрохов крохотные кусочки глины. Каждый поход по узким коридорам требовал потом разборки-сборки оружия и чистки капризных механизмов. Счастье еще, что постоянная влага и грязь не испортили окончательно металлизированные импланты в телах спецназовцев, хотя калибровать их приходилось в несколько раз чаще, чем на поверхности.

Обтопав сапоги на несуществующем пороге, внутрь ввалился ротный, прижимая к груди безразмерный бумажный кулек, пахнувший на нас давно забытыми запахами фруктов.

— Все, парни, отмучались. Только что 'летуны' приволокли кучу барахла и почту из бригады. Завтра сгребаемся и через сутки — на запасную базу у границы карантинной зоны. Местных обормотов там полно, кто еще недавно партизанил против нас. Но в целом заваруха заканчивается. Будем ходить в патрули и жить как белые люди в занятой деревне: каждый день сон на свежем воздухе и водные процедуры.

Я подозрительно покосился на капитана, не прерывая художественные извращения. Жизнь под землей перекосила психику большинства из сослуживцев, и в моду вошли дурные и злые розыгрыши. Одному шутнику даже проломили голову по итогам выяснения отношений. Мало ли, вдруг и Кокрелла переклинило? Но командир аккуратно разгрузил подарки, потом полюбовался на пахучее богатство и довольно вздохнул:

— Надо будет 'елочку' не забыть. Поставим в хижине, пусть солнышку порадуется.

Закончив очередную оскаленную рожу, я решил поинтересоваться нашим будущим:

— Кэп, ты у нас человек жизнью битый, не первый сезон авральный заканчиваешь. Что потом?

— Патрулирование, что еще, — не понял меня капитан.

Но я был упрям, и еще раз задал вопрос, более внятно обозначив свою мысль:

— Нет, я говорю — когда авантюра закончится? Посмотри — из всех частей, участвовавших в свалке, лишь спецназ гоняют без перерыва. Мы — как палочка-выручалочка, несмотря на потери. Основные части лишь матерятся, что их посмели перебросить с материка в какую-то дыру и заставили отработать жалованье. Чудо еще, что выполняют приказы. А мы — и в патрулях, и на зачистке, и в десантах. Проще посчитать, чем не занимались... Вот и интересно, что судьба подбросит на закуску. С учетом твоего опыта.

Ротный почистил пузатый апельсин и поделился с Тибуром, который большую часть угощения тут же выделил Самсону. В мрачной тишине Кокрелл тихо ответил, аккуратно не повышая голос, чтобы не слышали за пределами пещеры:

— А дальше будет невесело, док. Потому что ты сам подметил главную черту этой войны: опора командования лишь на крошечную долю армии. На тех, кто не предаст. Остальные — давно превратились в балласт. И когда станет совсем плохо, нас бросят на защиту хунты. Потому что бывшим полковникам просто не на кого опереться.

— И мы?

— И мы пойдем. Потому что по-другому не умеем. Как шли под землю и в ядовитые джунгли. Выполнять приказ и следовать данной присяге... Как было на многих других планетах уже сотни раз.

— Замкнутый круг? — спросил я, поставив последнего 'бойца' в ряд разрисованных железных болванчиков. — Снова и снова?

— Можно и так сказать. Просто у нас выбор простой: или сдохнуть с голода в нищих кварталах, или прорваться сквозь очередную войну и вернуться домой с деньгами и связями. У бедняков из пригородов вариантов немного.

— Но ведь когда хунту скинут, спишут в расход и тех, кто ее будет защищать до последнего патрона. И ты пойдешь этот путь до конца все равно?

— Я пойду. И парни, скорее всего. Но только рано ты нас хоронишь, док. Как там хунта будет поживать, еще вилами на воде написано. А то, что мы дадим прокашляться кому угодно — это я обещаю. Потому как иначе не умею. Поэтому и пацанов снова поднатаскаю, и Новый год встречу без проблем. Потом посмотрим, как карта ляжет.

Набрав полные ладони 'игрушек', я стал помогать украшать корявые колючие ветки. Действительно, что думать о далеком и туманном будущем, когда ждут насущные проблемы. Будет ли продолжение войны, или мы досидим до очередных липовых перевыборов местной власти и вернемся домой — какая разница? Главное, мы выжили даже здесь, в глиняных норах. А уж наверху, под солнышком, сумеем наподдать кому угодно. Потому что по-другому не умеем. Мы — элита элит, завербованные в нищих кварталах бритые затылки. Люди, для которых выживать в любых условиях так же естественно, как дышать. 'Проклятое отребье', как нас называют твердолобые в модных галстуках и дорогих костюмах...

Похоже, я все же спятил на отметке 'минус сто'. Ведь именно тогда я сделал свой окончательный выбор и сказал себе — с кем пойду до конца. Драный долговязый крот, слопавший свою долю фруктов и щедро поделившийся остатками коньяка из неприкосновенных запасов. Старина док...

16. Свой-чужой

В январе на островах наступило затишье. Сезон дождей угомонился, оставив после себя редкую облачность. Солнышко уже не жарило в полную силу, и мы вполне комфортно обитали в оккупированной деревне. Предусмотрительный капитан выселил жалкие остатки населения на пять миль южнее, забросив туда же несколько бочек с соляркой и инструменты с разграбленного в городе склада. Не успели мы обосноваться в покосившихся домишках, как крестьяне уже заселяли их копии, вовсю чадившие трубами.

— Я предпочитаю делиться, — объяснил свою неожиданную щедрость ротный. — 'Регуляры' месяц назад так же пост поставили. 'Прислонили к стенке' все взрослое мужское население, остальных выбросили на болота. Потом оказалось, что где-то в бамбук напихали взрывчатки еще перед отъездом. Ба-бах, и пятьдесят трупов. Поэтому я лучше помогу аборигенам, дав возможность жить спокойно рядом и подкармливая, чем буду терять людей.

— Так все равно, при каждом удобном случае нам всадят нож в спину, — засомневался я, заканчивая натягивать гамак.

— Сопли развешивать не надо, — отрезал Кокрелл. — Мы на враждебной территории, друзей здесь не бывает. Просто злить партизан лишний раз не стоит, вот и все. Тогда и проживешь дольше, и спать будешь спокойнее. Полезут в атаку или попытаются колодцы травить — я им кишки размотаю. А пока они меня не трогают лишний раз, я буду добрый и пушистый. Как 'каучуковая жаба' *.

* 'Каучуковая жаба' — крошечная жаба, обитающая на болотах архипелага. Крайне ядовита. Отличается мерзкой привычкой плеваться в противника.

Приняв приказ командира к исполнению, мы стали дружить с недобитым местным населением, изредка меняясь с ними на продукты и мясо, присматривая за обезлюдевшими окрестностями, и охраняя штурмовики, которые оборудовали точку дозаправки на залитом бетоном поле. Потянулись тихие дни спокойного взаимососуществования...

* * *

Поздним вечером меня разбудил мрачный Самсон. Я спросонья с удивлением стал разглядывать его крепкую фигуру, увешанную оружием с ног до головы. Внешний вид пулеметчика разительно отличался от спокойной дремы вокруг.

— Проблемы у нас, док. Пойдем, потолкуем.

— Кто-то подорвался? — спросил я, в первую очередь вспомнив бесконечные минные поля, опутавшие зону отчуждения.

— Нет. Но ничуть не лучше... Пошли, сам увидишь.

На краю деревни в свете двух прожекторов стоял худой молодой парень в драных штанах. В ночной тени рассредоточилось несколько наших бойцов, ощетинившихся стволами вдоль дороги. Не успел я подойти поближе, как меня перехватил капитан:

— Не отсвечивай пока, док. Этот без оружия, но по кустам человек десять мы засекли. И там даже пулемет замечен, не говоря о другой мелочи. Хотя парламентер пришел 'пустой'.

— А что хотят? — меня начало распирать любопытство. Все же тихая однотонная жизнь быстро приедается. Привыкший к адреналиновым взрывам организм требовал стрессовой подпитки.

— Тебя хотят. Говорят, баба у них вот-вот рожать будет и с проблемами. Просят тебя помочь. Обещают, что за это чужие отряды из нашего района отвадят и нападать не будут.

— Я хоть не акушер, но помочь могу.

— Да? А если шлепнут тебя на обратной дороге? Или, что еще хуже, на цепь посадят и оставят гнить где-нибудь на болотах? Будешь из-под палки на них горбатиться, дырки штопать, пока не сдохнешь.

— Вряд ли, — скептически пожал я плечами, пытаясь найти взглядом кого-нибудь из 'старичков'. — Доктора обычно нужны живыми и здоровыми. А на цепи медики плохо работают... Тибур! Слушай, прихвати из сарая старый бокс с мятым боком. Там по мелочи разного набрано, как раз для подобных случаев. Принеси, а я пока с парламентером поговорю.

— Зря, — зло сплюнул седовласый командир. — Грохнут, кем тебя заменить сможем? И ведь условие поставили, с..ки, что только тебя проведут, без сопровождающих. И маяка никакого приличного под руками сейчас нет.

— Не пыхти, кэп. Сам говорил — надо с соседями дружить, чтобы поменьше в нашу сторону стреляли. А маяк снять — секундное дело. Толку от него...

Подойдя к чужаку, я задал несколько вопросов, но парень лишь мотал головой и тарахтел:

— Я плохо знать! Плохо! Она болеет, мы носить ее к знахарь! Знахарь не помочь! Ты — помочь! Идти, быстро-быстро идти!

— Хорошо, сейчас пойдем. Но — ящик тащить будете на себе. Туда и обратно. Понял?

— Да, да! Мы нести, ты идти! Быстро идти, быстро!

Рядом со мной встал ротный и вцепился рукой в грязное плечо парламентера:

— Слушай сюда, пацан... Я твою рожу уже не в первый раз вижу. И в деревне ты мелькаешь, и на рынке появляешься. Поэтому отдельно тебя предупреждаю: мы люди добрые. Но если с доктором что случится, я вам второй Шашем устрою. Понимаешь, о чем говорю? Двух суток хватит?

Парень лишь молча кивнул, обнимая тяжелый ящик с красным крестом, который приволок Тибур. Я прикинул предстоящий марш по ночным джунглям и не стал брать с собой винтовку — только плечи сбивать. Помахав своим на прощание, двинулся по укатанной дороге прочь от деревни, еле различая мелькающую впереди белую рубаху. Рядом с кустами нас встретила молчаливая команда, подхватившая груз. Молодые ребята, почти мальчишки. Новое поколение, шагнувшее в джунгли взамен выбитого войной. Сформировав охранение, отряд двинулся по им одним известным тропам, помогая мне в трудных местах не свернуть шею...