Прошло две недели со дня моего визита в министерство магии по приглашению Огдена. За это время я успел многое: навёл порядок на участке земли вокруг домика Гонтов и приготовил его к освобождению из тюрьмы папаши; вместе с Меропой провел необходимые ритуалы на краеугольном камне, сделав его нашим родовым ритуальным алтарем и затем подключил к нему домовиков; провел ритуал создания "черной дыры" на который пустил пару рогатых лошадей за которыми пришлось отправляться в лес рядом с Хогвартсом; при помощи лёгкого внушения оформил на себя землю с воротами в мой домен; выполнил несколько заказов Лысого Брауна, у которого неожиданно хорошо начали покупать заколдованные мною дорожные чемоданы и еще множество мелких дел.

Вот я отдыхаю на крыльце построенного собственной волшебной палкой при активном использовании свежевыученных заклинаний из книжек по бытовой и строительной магии и наблюдаю за слегка сутулой фигурой, бредущей ко мне по дорожке, идущей к теперь уже моему дому от деревеньки Литл Бро, что на старой римской дороге.

Со старым сквибом Семецким, что держит аптеку в вышеозначенной деревеньке, я познакомился при оформлении бумаг на землю в ратуше, где тот о чем-то спорил с деревенским старостой. Сбыт наворованной мной амуниции через Семецкого и множество его родственников был столь стремителен, что мне пришлось еще два раза наведываться на фротовые склады, ориентируясь исключительно на одежду, пока не покрыл весь спрос.

— Присаживайтесь, господин Семецкий, и поведайте мне, что же заставило вас проделать такой неблизкий путь до моего дома, не дожидаясь моего завтрашнего к вам визита,— указав на наколдованное мной плетёное кресло старику я закурил очередную сигарету.

— Тут вот какое дело, Гонт,— усевшись в кресло начал издалека сквиб.— Среди последней партии шинелей при распаковке покупателю попался спрятанный пистолет германского производства. Мне повезло, что покупатель был моим старым знакомым и сделал вид, что ничего не заметил. Но вопрос с оружием его сильно заинтересовал.

Я сильно задумался. С одной стороны заработанных фунтов у меня теперь было достаточно, а с другой — ну не солить же мне эти наворованные стволы. Стоило только прояснить у старика пару моментов.

— А скажи мне, Джордж,— решил я отбросить политесы,— а твои приятели случайно родом не с зелёного острова? Нет-нет,— остановил я собравшегося показательно возмутиться старика,— не подумай, что я как-то предвзято к ним отношусь или страдаю излишней любовью к короне. Просто одно дело продать несколько пистолетов, и совсем другое — толкнуть партию армейского вооружения. Ведь согласись, господам бандитам совсем будут не интересны винтовки и пулеметы. И еще немаловажный момент: среди покупателей будут маги или хотя бы сквибы, имеющие представление о магическом мире, ведь вопрос транспортировки в противном случае будет для тебя особо остро.

Семецкий в ответ на мою речь сильно задумался. По его лицу было видно, что в душе у него идёт сильная битва жадности с осторожностью и первая явно побеждает. И вот он решился:

— Среди моих торговых партнёров есть один не особо сильный маг, волшебную палочку я у него видел. О том, что я — сквиб он не знает, ведь это невозможно определить по внешнему виду. Хотя тебе это как-то удалось сделать при первой же нашей встрече. Если озаботиться зачарованными ящиками, то проблему с транспортировкой можно считать решенной. Сейчас нужно только понять, что из нужного покупателю ты сможешь достать.

Я ходил по своему оружейному складу вдоль стеллажей и обдумывал возможную будущую прибыль от торговли с республиканским братством. Видимо подготовка к Пасхальному восстанию у ирландцев уже началась, раз они пытаются выйти на поставщиков оружия даже через аптекаря Семецкого, который всего лишь начал приторговывать ворованным армейским и трофейным обмундированием. Все же крепко англичане вбили в них ненависть к себе через вековые травлю, регулярный голодный мор и массовую продажу в рабство ирландцев в колонии.

Я взял австрийский ранец, уже практически на автомате наложил на него каскад чар веса-объема, и начал складывать в него образцы оружия. Как самые распространенные взял: Маузер М1889; Маузер М1898; Лебель М 1886/93; Ли Энфилд Mk3. Всякие Арисаки, Гра-Кропачеки, Лебели и винтовки Крнка я брать не стал, ввиду их меньшей популярности. Пулеметы тоже не обошел своим вниманием. Ручные: Медсен, Гочкис, Льюис, и станковые Максим и Шварцлозе. В еще один зачарованный ранец накидал разных пистолетов и револьверов, гранат, патронов как в лентах, магазинах, обоймах, так и россыпью. Собрал разных поясных систем. Пожалуй, на этом можно и остановиться. Для начала торговых отношений этого должно хватить.

На следующее утро я шел в аптеку Семецкого по улице Литл Бро, неся в одной руке сразу два ранца, и здоровался с немногочисленными знакомыми мне жителями деревеньки. Раскланявшись с зеленщиком и барышником, чьи лавки были расположены через дом, я повернул на перекрестке направо на улицу ведущую к ратуше, на которой и располагалась нужный мне магазин. Пройдя по булыжной мостовой всего полсотни метров в соседнем переулке я услышал характерный хлопок разрыва пространства.

Я ожидал увидеть что угодно, но не сидящую у стенки невысокую девочку в форменной ученической мантии, сидящую на земле и бинтующую каким-то отрезом ткани свою ступню. Из глаз ребенка капали слезы, но сквозь крепко стиснутые зубы вместо плача прорывалось только злое шипение и обрывки ругательств. Я пару минут с интересом понаблюдал за действиями незнакомки и когда мне это надоело, поинтересовался у нее:

— Почему магией ногу не зафиксируешь?

— Палочку отняли,— не отрываясь от дела ответила та. Но, осознав вопрос, заозиралась вокруг и наткнулась взглядом на меня.— А где это меня выкинуло этим чертовым порталом?

— Деревенька Литл Бро на севере Йоркшира, если ты представляешь себе, где это. Ладно, не буду тебя отвлекать, всего доброго.

Но едва я подхватил оставленные возле стены ранцы и собрался идти дальше по своим делам, как случилось то, чего мне очень не хотелось бы.

— Мистер,— раздался голос девушки,— я прошу вашей помощи.

И что мне стоило пройти мимо не обращая внимания на месте звук выхода из перемещения? Но ведь это могла быть и не случайно здесь оказавшаяся девчонка, а какой-нибудь залетный маг, которого в любом бы случае пришлось нейтрализовывать и допрашивать как он оказался неподалеку от моего жилья. Хотя... Не такая уж и девченка, лет четырнадцать-пятнадцать точно уже есть, и возможность медовой ловушки исключать нельзя. Вариант сомнительный: кому я сейчас нужен, чтобы так глубоко работать. Но проверить не помешает, лёгкая паранойя — залог долгой жизни.

— Значит, помощи и просишь,— навис над незнакомкой я, специально нагнетая обстановку.— И насколько сильно ты в ней нуждаешься?

— Очень сильно,— решительно произнесла возможная будущая служанка.

Я вновь окинул взглядом девушку, толь уже более внимательно. Невысокая, фигура поджарая, запястья широкие, кожа на руках грубая, лодыжки крепкие, грудь средняя, лицо не вызывает неприязни, что для этого острова уже неплохо. Минимум — служанка из нее получится, да постель пару раз согреть сгодится. Решено.

— Хорошо, ты можешь расчитывать на мою помощь.— обнадежил я собеседницу, хотя большой радости от моего согласия на лице у нее заметно не было.— Давай для начала переместимся ко мне домой, но предупреждаю сразу, мы заключим с тобой договор о неразглашении под залог твоего дара. И это не обсуждается. Такое вариант тебя устраивает?

— Только если в вашем доме моей жизни и здоровью не будет ничего угрожать,— было поставлено мне единственное условие.

— Хорошо,— легко согласился я. Все же пришлось отложить визит к Семецкому на другой день. Ладно, оружие не заржавеет, а ирландцы не перемрут за сутки-другие. Диагностирую у девушки растяжение лодыжки и накладываю на травму лечебные чары, после чего помогаю ей подняться на ноги.

— Сейчас мы переместимся к моей вилле, так что руку мою не отпускай. Но перед этим давай все же познакомимся,— предложил я.— Меня зовут Морфин Гонт.

— Приятно познакомится, мистер Гонт, моё имя — Энид Петтигрю.

Аппарировав вместе с Энид к вратам в домен я провел ее внутрь. Оказавшись на скрытой территории поместья я почувствовал как из моей ладони вырывается рука Петтигрю, за которую я продолжал ту вести за собой. Обернувшись, я увидел перед собой занятную картину: моя гостья выглядела одновременно удивленной и испуганной буквально до дрожи в коленях. Она неверяще переводила взгляд с виллы за моей спиной на абсолютно чистое небо с сияющим солнцем на нем, что после пасмурной погоды в только что покинутом нами магловском мире сильно било по непривычному к таким перемещениям организму.

— А где это мы оказались?— совершенно растерянно спросила Энид.

— Это — с недавних пор семейный домен Гонтов,— донельзя довольный произведенным эффектом, произнес я.

— Так значит ты принадлежишь к старому роду,— с отчаянием произнесла девушка.

— Что за старые рода,— с интересом спросил я.— Давай ты расскажешь мне об этом по дороге к дому.

— А разве ты не слышал такого термина?— удивилась Энид, идя следом за мной по дороге к усадьбе.— Так свои семьи называют чистокровные ученики. Еще я от них слышала про какие-то древнейшие и благороднейшие рода. А ты разве не из таких, разве не чистокровный? Я как тебя увидела, тут же решила, что как минимум полукровка.

— На этот счёт можешь не сомневаться, я — чистокровней некуда,— слегка хохотнув, заверил гостью.— А насчет терминологии, так на этом острове чего только не понапридумывали за последнее время. Если у какого сноба есть в роду пять-шесть поколений магов, так он сразу становится жутко чистокровным, а род — древнейшим. Неумехи проклятые, только и могут, что нос задирать.

За разговором мы дошли до дома. Заведя гостью через вестибул в атриум и проведя мимо наполненного водой имплювия в свой кабинет — таблинум, где с облегчением избавился от надоевших ранцев, поставив их к стене. Пока я усаживался за рабочий стол и доставал пергамент и готовил писчие принадлежности Энид вовсю крутила головой, разглядывая обстановку домуса.

— Давай не откладывая подпишем договор, о котором мы с тобой ранее говорили,— заполняя пергамент аккуратными строчками предложил я.— Ответным условием в договоре неразглашения я гарантирую тебе непричинение вреда в моем доме как лично мною, так и членами моей семьи, а так же моими слугами и рабами.

Заполнив пергамент и перечитав написанное, я протянул его для ознакомления Петтигрю. Энид взяла свиток с договором и принялась его читать забавно шевеля губами. Пока она вчитывалась в текст, я позвал одного из рабов и приказал ему накрыть лёгкий перекус в малом триклинии. В нем я завел современный обычай приема пищи — сидя на стульях за общим столом.

После лёгкой трапезы замаскированной под чаепитие я продолжил расспросы Энид о её жизни, ведь мне необходимо было узнать о ней поподробнее. Петтигрю легко рассказала о своей довольно типичной судьбе юной англичанки начала двадцатого века.

— Родилась я в семье пауперов — бедняков, сколько помню отца, он всегда, как и положено, ходил с нашивкой. В семье я была третьм ребенком, а всего нас было у матери шестеро детей. Старшая сестра как только в возраст вошла, когда отец под телегу попал и работать не смог, так она выскочила замуж за соседа — трубочиста, но совместная жизнь у них особо не сложилась и через год он ее продал коллеге за крону и кувшин пива, а тот вскоре перебрался в другой район города и больше мы сестру не видели. Второй ребенок у родителей помер, не дожив до года, потом я родилась. Когда мне два года исполнилось мамка разродилась двойней близнецов, а через год родилась моя сестрёнка.

Отец на фабрике подрабатывал и часть зарплаты там выдавали джином. Наш переулок, где жили в основном работники этой фабрики так и назывался — Пьяный переулок. Вот однажды летом, мне тогда шесть лет было, отец с младшей сестрой и попал по пьяни под телегу. Сестре повезло — череп колесом раздавило и она сразу померла, а отцу ногу раздавило. С нами в комнате жила материна сестра, на лицо она была кривая, так что замуж не вышла, но немного понимала в лекарстве — кому примочку из мочи поставить или отвар от похмелья на лягушачьей икре и крысином дерьме настоянный сварить. Сама бы она не прожила — с голоду бы померла, а так отец её подкармливал из жалости да пользовал, когда мать на сносях была и не могла ему угодить. Вот она-то отца и выходила, когда ему ногу отрезали. По первому времени кое-как перебивались с нуждой, а к зиме уж совсем худо стало. Взрослые поговорили, обсудили все, и решили идти всем сдаваться в работный дом. Тетка кричала, что она на такое не согласна и лучше руки на себя наложит, но в этот ад на земле не пойдет. Так родители нас в работный дом и повели. А тетка утопилась.

Как пришли, так нас сразу остригли, вымыли и разделили по возрасту и полу. Отца я видела потом где-то раз в месяц мельком. Его как калеку посадили с другими такими же камень дробить, а через полгода я узнала, что он помер. Меня восьмилетнюю, поскольку я уже подходила по годам, сразу поставили на сукнодельческую мануфактуру другим малолетним девчонкам, благо по закону из-за возраста нам работать больше двенадцати часов в день не положено было. Мамашу отправили в прачечную, но она старалась вырваться к близнецам, чтобы поухаживать за ними, за что ее лишали еды и сажали в карцер. А когда те под весну умерли так и она умом повредилась и все время выла, так я ее больше и не видела. Близнецы? А, так их когда заселяли видно кто-то напугал и они по ночам мочиться стали. Сначала им паек уполовинили, потом в карцер стали запирать. Поскольку мочиться он не перестали, то их в сарае стали на ночь оставлять, а на улице зима, вот они заболели да и померли.

Когда мне девять лет было новое руководство назначили в наш работный дом, вот тогда совсем голодно стало. Раньше и так воровали, а с новым начальником совсем невмоготу стало. Взрослые, которые на перемоле костей на удобрения работали, те хоть мослы погрызть могли, а остальным совсем худо пришлось. Когда ко мне пришёл преподаватель их Хогвартса и предложил обучение, пообещав накормить супом, я сразу же согласилась. Мне в больничном крыле в Хогвартсе, когда я с заворотом кишок лежала под клизмой обожравшись на праздничном ужине после моего распределения, сказали что только благодаря моей магии я и выжила. Сейчас я заканчиваю пятый курс и впереди у мены сдача СОВ. Учусь на факультете Хаффлпафф. Особо в обучении ничем не выделяюсь, разве только преподаватель домоводства меня хвалит за успехи в освоении чар. Большой разницы между магическим и магловским мирами я не вижу. Там мы были пауперы, нищеброды и бездельники, которым милостыню подавать запрещено законом и которые должны носить нашивку. Тут грязнокровки, магловские выродки и животные. Если вы меня в служанки возьмёте, то я не против, постараюсь вам угодить.

— То, что ты согласна, это очень важно,— глубокомысленно покивал я, от чего Энид смутилась.— Вопрос в том, что ты умеешь, приходилось ли тебе уже работать служанкой?