Дитя магии

Мрачный мужчина улыбнулся навстречу солнечной улыбке сына и знаком пригласил того присоединиться к трапезе.

Пригубив чашку ароматного кофе, осторожно начал:

— Дэвид, кое-что из сказанного тобой прошлой ночью встревожило меня.

Лицо подростка помрачнело.

— Я... проблема в том, что я все еще думаю о тебе как о Гарри Поттере, хотя ты и мой сын. И ты не попрощался с прошлым. Я подумал.... Может, мы аппарируем в Годрикову Лощину на могилу твоих.. его родителей и... похороним его рядом. Я не хочу давить... не заставляю отрекаться от них..

— Спасибо, папа, — перебил его подросток. — Это было бы замечательно.

* * *

Две черные фигуры печально стояли возле серых надгробий. Небо скорбело вместе с ними тихим летним дождем.

Молодой парень склонился над могилами, ласково проводя ладонью по надписям: "Ты был храбр и умер не зря, Сохатый", "Твоя любовь победила смерть" (эпитафии нагло стащила из замечательного фика "Гарри Поттер и наследие предков" ElectroVenik), шепча:

— Спасибо вам за жизнь, что вы подарили и сумели сохранить. Не ваша вина, что вашего сына сломали те, кто должен был его поддержать. Надеюсь, он сейчас там, с Вами, и вы счастливы вместе. Я... мне предстоит найти свою семью здесь, на этой земле.

Пока он шептал, под его пальцами капли воды заклубились, слились, и когда соленая капля упала в этот туман, он потек, принимая форму скрещенных хрустальных лилии и розы, стебли их тесно переплелись, но роза покоилась на могиле Джеймса, а лилия — Лили Поттер.

— Прощайте, — выдохнул подросток, — я отпускаю вас.

Он закрыл глаза, и чуть позади надгробий из дождевой воды соткалась статуя серебристо-белого ангела с черными крыльями. Крылья эти, впитавшие в себя всю черноту дождевого неба, раскинулись над могилами, защищая их от всего мира.

— Прощай, Гарри Поттер, — шепнул Дэвид, — Я отпускаю тебя.

На постаменте проступили черные буквы:

Гарри Поттер

31.07.1980— 31.07.1996

Твой свет не замутнила тьма страданий

Высокий мужчина обнял подростка за плечи. Они еще несколько минут постояли, а потом исчезли с тихим хлопком.

22.09.2010

Глава 5. Избавление

Сидя рядом с отцом за завтраком Дэвид размышлял над фундаментальным вопросом: " Что бы сегодня сделать?".

Вернувшись вчера, продрогшие и уставшие, они весь вечер просидели молча, в полу-обнимку на диване, наслаждаясь теплом огня, глинтвейна и родной души рядом.

А вот что делать сегодня, было непонятно. Конечно, можно было облазить Принц-мейнор, заглянуть в конюшню, найти и опробовать новую метлу или стребовать с отца обещанные мимоходом уроки фехтования.... В общем, возможностей хватало.

— Дэвид, а ты не хочешь помочь мне с зельями? — приподнял бровь отец. — К началу учебного года мне необходимо пополнить запасы Больничного крыла.

Подросток удивился такому предложению, но потом понял, что изменилось в поведении отца со вчерашнего дня. Он тоже, хоть и без символических жестов, отпустил прошлое и мальчишку, которого когда-то знал. И сейчас начинал все с чистого листа.

— Можно попробовать, — улыбнулся Дэвид.

* * *

Оказавшись в лаборатории, Дэвид мигнул от неожиданности и понял, что непроизвольно переключился на магическое зрение. От ровных полок со всевозможными склянками, банками исходило разноцветное сияние. Подросток озадаченно попытался понять принцип столь разной расцветки магического фона ингредиентов.

Потом вздохнул и плюхнулся чуть в отдалении от жаровни, оставляя место для отца. Тот усмехнулся, почти не глядя схватил с полки какие-то листочки и шлепнул их на доску перед сыном.

— Это листья подорожника. На их основе готовиться простейшее кровеостонавливающее зелье. Растение дорогое, потому что в Англии не растет, а привозят его зельевары России. Его эффективность намного выше, чем у английских эквивалентов. А резать их нужно...

— Поперек, — вставил юноша, заворожено уставившись на причудливые голубоватые узоры нитей магического фона.

— Да. — оторопело кивнул мужчина.

Дэвид попытался объяснить, что видит, но тот только отмахнулся и взъерошил идеальную прическу сына:

— Работай уже, гений.

Пол часа спустя, когда до добавления последнего ингредиента — сушеных косточек граната — оставалось целых десять минут кипения на тихом огне, Дэвид задумчиво гулял вдоль полок, разглядывая разноцветные нити магии, он затормозил возле шкафа с готовыми зельями, вытянул два пузырька и подошел к мужчине, внимательно наблюдающим за котлом.

— Пап, это ведь кровеостонавливающее, — он протянул вперед руку со светло-синим зельем, в глубине которого вспыхивали, казалось, агрессивные бирюзовые искры. — А это кроветворное, — и кивнул на бирюзовое.

— Угу, — буркнул зельевар.

— И их нельзя принимать вместе.

— Да, — мужчина наконец поднял голову от котла, — к чему ты клонишь?

— Ну, судя по тому, что зелье сейчас принимает ровный голубой цвет, бирюзовые вспышки в нем — это зерна граната. А судя по цвету их фона, именно они используются для основы кроветворного. А если добавить что-то, чтобы зелье стало двухцветным, я видел у тебя такие, не смешалось, а словно потоками было, то...

— Получилось бы кровоостонавливающее с кроветворным эффектом. Я думал над этим, но сразу не получилось, а потом времени не было.

— А если... — подросток заскользил вдоль ингредиентов с закрытыми глазами, сосредоточившись на образе магического фона зелья, которое он задумал.

В руку упал сухой стебель тмина. Подросток подлетел к доске, быстро порезал стебель ромбами, стараясь раскрыть нити фона — так было нужно, он чувствовал это. Потом быстро перемешал его с зернами граната, критически осмотрел получившееся месиво, покосился на содержимое котла, решительно выкинул несколько ромбиков, и кинул все это в котел, почти сразу гася огонь.

Варево забурлило, по его поверхности прошла рябь, и зелье голубых и бирюзовых лент покорно успокоилось в котле. Дэвид довольно улыбнулся.

Он взглянул на отца и застыл. Мертвенно бледный зельевар судорожно схватился за левое предплечье. Зрачки расширены от боли.

— Папа, папа, как тебе помочь? Где зелье? — подлетел к нему сын.

— Его нет. Мне не поможешь, Дэвид. Даже ты. Альбус смотрел, метка въелась в мою ауру. Ее не получиться удалить, не убив меня, — слова сыпались отрывистыми фразами, — ничего, сынок, я знал, что так будет, нужно терпеть.

— Ты не выдержишь долго, — склонив голову на бок, прошептал подросток, — а я не могу позволить себе потерять тебя.

Он на секунду закрыл глаза, а потом резко кивнул и потребовал:

— Дай мне руку.

Зельевар, раздираемый болью, подчинился. Подросток проворно обнажил воспаленную метку, разодрав одежду.

— Пусть наследие Гарри Поттера послужит мне сегодня, — пробормотал он и, уставившись немигающим горящим взором на змею, извивающуюся на метке, повелительно зашипел:

— Прочь. Этот человек мой. Прочь. Ты не получишь его. Прочь.

Зеленое облако силы, стекая с пальцев юного мага, окутало метку и впиталось а нее. Василиск с короной на голове появился на коже мужчины, разодрал клыками метку, проглотил и череп, и змею, а затем уютно обернулся кольцами вокруг руки зельевара, храня его покой.

— Зелье, — прохрипел Северус.

— Что, папа, тебе нужно зелье? Какое?

— Запиши, гений, — закашлялся тот, — запиши, как и что добавил в зелье, мальчишка.

Дэвид с облегчением расхохотался. Отец все-таки фанатик своего дела. Мужчина тоже улыбнулся. Силы возвращались к нему.

— Ты прости за новую метку, папа, — посерьезнел подросток, — ты ведь понял, что это не просто татуировка. Но это был единственный способ: уничтожить метку, раздираемую между волей моей и Волдеморта, могло лишь что-то подобное. Василиск будет теперь защищать тебя от ментальных атак.

— Я не против, сын. Носить твою метку — это честь и преимущество...

— Ну да, это по сравнению-то с Волдемортовой, — хихикнул Дэвид. — Ладно, давай попробуем разобраться, чего я там наварганил с зельем, — заискивающе улыбнулся он отцу.

22.09.2010

Глава 6. Обретение

Аппарировав с сыном к границе защитного щита Хогвардса и отпустив того "погулять" до прибытия Хогвардс-Экспресса, Северус задумчиво уставился в свой бокал, игнорируя вопросительно-встревоженный взгляд директора, и улыбнулся, вспоминая. Это были веселые деньки.

Ретроспектива

Его сын с неистощимой энергией изучал замок, добрался до конюшни и стал регулярно вытягивать отца на верховые прогулки. Затем непременно тащил его в фехтовальный зал и требовал очередного учебного боя. Надо признать, что выходило у него неплохо. Зельевару удавалось сбежать к любимому котлу, лишь когда подросток пропадал в небе или в библиотеке. Но такая безобидная вроде тяга к знаниям стала причиной еще одного шока мужчины. Через несколько дней на их ежевечернюю беседу у камина спустился надменный аристократ, каждый жест которого вопил о традициях чистокровных. Впрочем, образ быстро рассыпался смехом, потому что подросток заметил отвисшую челюсть отца и его округлившиеся глаза.

— Понимаешь, — задумчиво объяснял он тем вечером, прижавшись к плечу отца, — все традиции создавались веками, веками приобщения к магии. В заморочках на счет чистокровности есть зерно истины. У волшебника магия в крови, и поэтому кровь хранит силу и знания чистокровных. Маглорожденные слабее, исключения — те, кто происходит из рода сквибов. Волшебный мир Англии вместе с традициями теряет и магию. Мы почти не двигаемся вперед; не совершаем открытий. Ты — исключение, и поэтому мне с тобой легко. Экспериментатор, создатель новых зелий и заклинаний... Уже на твоем курсе таких были единицы. А раньше, раньше каждый волшебник, обученный обращаться со своей силой, искал свой путь ее использования, а не банально выкрикивал набор звуков.

А следующим утром от мудрого, рассудительного мага не осталось и следа, и на завтрак влетел взъерошенный проказливый ребенок, явно только что вернувшийся из очередной вылазки по окрестностям Принц— мэйнора. И когда, пять минут спустя, испуганный зельевар с палочкой на изготовку, умоляюще прошептал:

— Дэвид, замри и не двигайся. У тебя на руке змея...

Ребенок безмятежно улыбнулся и небрежно погладил серебристую чешую змеи, что-то прошипев ей.

— Отец, успокойся. Это Сал. Она — мой друг и поедет со мной в Хогвардс.

— Дэвид! Это же волшебная черная мамба! Этот вид считается вымершим. Она небольшая, но необычно сильна — человека удушит запросто. Среди змей ей нет соперников, а яд не уступает яду василиска, от него нет противоядия.

— Да, я знаю.

Мужчина закрыл глаза, видимо считая до десяти в попытке успокоиться, вздохнул и обреченно прохрипел:

— Тебе не позволят держать такую безобидную любимицу в школе.

— О, не волнуйся, пап. Сал говорит, что сумеет остаться незамеченной.

Гул голосов вырвал профессора из воспоминаний. Студенты начали заполнять Большой зал. Северус улыбнулся. Впервые он с предвкушением ждал начала учебного года. Этот обещал быть интересным.

* * *

Когда последний из первогодок наконец был распределен, профессор МакГоннагал уже собиралась убирать Сортировочную шляпу. Но тут свиток сердито вспыхнул в ее руках.

Снейп негромко, но так, что услышали и любопытные студенты, напомнил:

— Директор, у нас есть еще один ученик, которому нужен факультет.

Директор замешкался, но кивнул. МакГоннагал растерянно посмотрела вокруг в поисках недостающего студента. Затем перевела взгляд на свиток, развернула его до конца и, запинаясь, прочла имя:

— Сн... Снейп, Дэвид, шестой курс.

Из полумрака в конце зала бесшумно выскользнула фигура в темном плаще. Подойдя к табурету, студент одним движением скинул с головы капюшон, открывая бледное аристократическое лицо и длинные черные волосы, перехваченные серебряной заколкой-стилетом. Черные глаза с изумрудными искрами холодно посмотрели вокруг, и подросток невозмутимо выхватил из рук замдиректора Сортировочную шляпу и опустил ее себе на голову. Несколько минут стояла оглушительная тишина. А по лицу подростка все шире расплывалась многообещающая улыбка. Шляпа выдохнула: "Слизерин", и декан факультета, иронически приподняв бровь, отсалютовал сыну бокалом. Тот соскользнул с табурета и направился к своему столу, растерянно потирая манжет плаща. С каждым шагом цвет его одеяния приобретал все более отчетливый изумрудный оттенок, а сам плащ превратился в элегантную мантию, небрежно наброшенную на плечи, открывая строгие черные брюки и зеленую шелковую рубашку, чуть расстегнутую, очевидно, чтобы не скрывать серебристый кулон-змейку, свернувшуюся вокруг шеи слизеринца. Когда взгляд профессора зельеварения упал на украшение, он поперхнулся, но тут же понимающе ухмыльнулся.

Студент уверенно направился к светлой макушке, выделяющейся за столом факультета и слегка поклонившись, небрежно приложив ладонь к сердцу, представился, протягивая эту руку блондину:

— Я — Дэвид Принц-Снейп. Очень приятно встретить вас, лорд Малфой-младший.

Обращение новенького подчеркнуло, что именно тот будет задавать тон их общения: от официального до дружеского. Фактически, подобные слова, сопровождаемые таким поклоном и протянутой рукой, были традиционным среди чистокровных официальным предложением дружбы или, по меньшей мере, союзничества.

Блондин окинул стройного юношу оценивающим взглядом, скосил глаза на своего декана и пожал руку в ответ. Однокурсники тут же потеснились, освобождая место для своего нового товарища.

— Я — Драко, — улыбнулся слизеринец, — Это Блейз Забини, Панси Паркинсон, Теодор Нотт, а также мои верные..хм.. телохранители Винсент Крэб и Грегори Гойл. Это цвет нашего шестого курса.

Кивнув однокурсникам и галантно поцеловав ручку даме, новенький приветливо улыбнулся:

— Дэвид.

Тут директор поднялся, призывая к тишине, и поглаживая бороду, приготовился начать очередную приветственную речь, но...

Двери зала с грохотом распахнулись, и все разом уставились на напряженную фигуру в потрепанной мантии. От мага исходила опасность и ярость, почти осязаемые.

-Дамблдор, — прорычал голос, пропитанный угрозой, — я очень надеюсь, что произошла ошибка, и Гарри не провел два месяца в Азкабане.

Человек плавно, с хищной грацией направился к директору, не отрывая от него янтарных глаз.

Студенты постарше изумленно выдохнули. Узнать в этом опасном типе мягкого и спокойного профессора Люпина было сложновато.

Дамблдор поперхнулся началом своей речи, а улыбка сползла с ошеломленного лица.

— Этот лицемер, Блэк, соизволил сообщить мне об этом незначительном факте, — голос был пропитан ядом настолько, что Снейп начал казаться добрым самаритянином, — и намекнул, что ребенок не приходит в себя, как удивительно, не правда ли? И это после того, как он два чертовых месяца переживал снова и снова смерть родителей и предательство близких. Конечно, кто бы мог подумать, что это сломает мальчика.

Мужчина подошел вплотную к директору и с яростью зашептал:

— Всю своя жизнь я посвятил оплате своего долга перед вами, директор, за то, что вы подарили мне хотя бы призрак нормальной жизни. И я выполнял все ваши задания, рискуя быть разорванным на кусочки собратьями. До сегодняшнего дня. Хватит. У меня есть другой невыплаченный долг. Перед мертвым другом, братом, чьего ребенка я поклялся защищать. Я — оборотень, директор. А вы навредили члену моей стаи, — почти прошипел он. — Итак, я хочу знать, ГДЕ ГАРРИ?