Прода от 30.01

Глава 9.

Со дня восстания прошло четырнадцать месяцев.

За это время в моей новой жизни многое изменилось. И, пожалуй, что в лучшую сторону. И хотя в итоге я все равно оказался на пороге Академии, вынужденный в пол уха слушать напутственную речь в исполнении нового Хокаге, окруженный бойцами клана и несколькими моими сверстниками, так же отправляющимися на обучение, готов к ней я был на порядок лучше. Мое невнимательное отношение к словам пятого* каге деревни было вызвано не неуважением, как могло бы показаться, а тем, что он не говорил ничего интересного для меня. Ну не считать же таковыми пожелания успехов в учебе и уверенности, что в нас живет Воля Огня.

К тому же вокруг много интересного. Чего стоит только внешний вид некоторых шиноби. Стоя в первых рядах клана Учиха, я без проблем мог разглядывать собравшихся перед Академией. Благо даже на таком мероприятии наша группа стояла в стороне от остальных .

'Похоже учиться в Академии будет непросто, учитывая нынешнее отношение к Учиха' — отметил я, то и дело ловя подозрительные, а то и откровенно враждебные взгляды в нашу сторону.

Мысли непроизвольно вернулись к последствиям той памятной ночи.

Не смотря на убедительную победу Учиха, а может и благодаря ей, первое время казалось, что новый виток гражданской войны неизбежен. Тревожное ожидание свинцовыми тучами накрыло город. Когда-то многолюдные улицы скрытой деревни опустели: куда-то исчезли торговцы и их прилавки, обычные жители и вечно непоседливые дети. Даже шиноби предпочитали передвигаться вооруженными до зубов группами.

Зная истинное положение дел, я осознавал, что ситуация в деревне висит на волоске. И, честно говоря, сомневался, что ее удастся удержать на нем и не дать сорваться в пропасть. Слишком уж много тому было причин.

Лично я одним из ключевых факторов сложившейся ситуации поставил бы, пожалуй, личность погибшего Сарутоби Хирузена. Мало того, что у подавляющего большинства шиноби он, оказывается, пользовался заслуженным уважением, так и его сын, Асума, один из сильнейших и авторитетнейших джонинов деревни, был настроен весьма решительно. А его поддерживало множество сторонников Третьего Хокаге и совет старейшин.

Не помогли и тонны грязи, извлеченные на свет из архивов Данзо. Тут, конечно, в первую очередь сказалось то, что документы, предъявленные Учиха совету джонинов и старейшин, обличали именно главу Корня Анбу, в то время как Сарутоби оставался вроде бы как в стороне от дел своего подчиненного. И хотя представлялось весьма маловероятным, что Данзо удавалось проворачивать свои делишки в полной тайне от Хокаге, светлую память Хирузена отстаивали до последнего.

Сам начальник Корня успешно скрылся, прихватив с собой часть архивов и существенную долю денежных средств деревни. За ним последовал немаленький отряд верных ему шиноби. Это тоже подливало масла в огонь разгорающегося конфликта — как же так, Третьего Хокаге, который вроде как и невиновен, убили, а главного преступника — упустили.

К сожалению, разобраться кто есть кто в этой мутной истории представлялось делом сродни подвигу, так как информация попала к Учиха в весьма фрагментированном виде — многие важные документы были уничтожены пожаром, который организовали Данзо перед побегом.

В еще один центр напряжения вылились угрозы Фугаку другим кланам Конохагакуре. В ночь восстания их основные силы так и не вступили в бой, в схватках участвовали лишь те шиноби, которые по каким-то причинам оказались в этот момент за пределами клановых кварталов. Но теперь, когда мирное население укрылось в убежищах, они были полны решимости рассчитаться с Учиха за все. Всем было понятно, что подобная наглость не должна остаться безнаказанной.

Ситуацию спасало лишь подчеркнуто нейтральное положение второго по силе клана Конохи — Хьюга. Без них остальные никак не могли решиться на штурм квартала Учиха. Нет, исход не вызывал сомнений ни у кого, даже у Фугаку, но потери обещали превысить все разумные рамки.

Слишком свежа еще была память о силе Учиха. Их хорошо подготовленные и снаряженные отряды великолепно показали себя в уличных боях, успешно противостоя более многочисленному противнику. Несмотря на активные действия, невосполнимые потери клана оказались относительно невелики.

А ведь было еще оружие, которым Фугаку угрожал уничтожить любого, кто встанет на его пути! Гора обломков на месте резиденции Хокаге наглядно демонстрировала реальность его намерений.

Думаю в конечном итоге кланы смирились бы с неизбежными потерями и выпололи сорняк, не жалея никакой крови. Но на это нужно было время. А ситуация между тем начала выправляться.

Первыми всплыли на свет разработки Данзо о массовой пересадке шарингана. После обнародования этих материалов, даже самые ярые защитники Хокаге уже не столь громогласно обвиняли Учиха во всех грехах. Было очевидно, где глава Корня собирался взять такое количество глаз Учиха.

Затем вернулись шиноби, отправленные в клан Тсучигумо, у которого и хранилась та техника, которой Фугаку угрожал кланам. Выяснилось, что Дохатсутен не покидал их поместья, и формально Фугаку не нарушил закон, применив запретную технику. Так что карать его с этой стороны было вроде как и не за что. Правда это означило, что у Учиха появилось новое могущественное оружие, но тут Фугаку неожиданно пошел на уступки, согласившись отнести ее в ранг запретных. Теперь, теоретически, применив ее хоть раз, Учиха признавались преступившими закон и против них должны были выступить все силы Конохакагуре.

Все это и удержало деревню от междоусобной войны, хотя атмосфера до сих пор оставалась весьма напряженной.

— Ну а теперь мне остается лишь пожелать вам успехов в учебе. Передаю слово вашему директору, — закончила свою речь Цунаде Сенджу. Ослепительно улыбнувшись, эта прекрасная женщина, занявшая пост Хокаге после смерти Сарутоби, спрыгнула с невысокого помоста и в сопровождении отряда Анбу направилась в сторону своей резиденции.

На освободившееся место тут же выступил подтянутый старичок в подчеркнуто простом и грубом кимоно черного цвета, подпоясанном белоснежным поясом, на котором один под другим висело два клинка одинаковой длины. Я же проводил взглядом Хокаге, вспоминая все, что мне о ней рассказывали.

Пятый Хокаге была выбрана через месяц после известных событий. Им стала Сенджу Цунаде. Ее кандидатура в сложившейся ситуации устроила всех. Нет, конечно, каждый клан хотел бы видеть в башне Хокаге своего представителя, но как компромиссное решение этот вариант оказался оптимальным.

У Цунаде было все, чтобы занять это положение: древняя кровь, личная сила, острый ум, воля и даже необходимое образование, которое она получила как принцесса клана Сенджу. С одной стороны Цунаде была клановой и никогда не пошла бы по дорожке Сарутоби, тем более, что ее отношения с бывшим наставником были весьма прохладными, женщина даже покинула деревню на некоторое время из-за разногласий с руководством. С другой — клан Санджу состоял из нее одной, так что за ней не было реальной силы. При этом она никогда не стала бы проводником чужой воли, особенно воли Учиха!

Между тем старик, назвавшийся Оригаи Исуи, закончил свою речь. И снова ничего конкретного не прозвучало, одни напутственные пожелания успехов в учебе и поучительные изречения, которые можно было выразить одной простой фразой: 'В единстве сила'.

— Тебе пора,— рядом оказался Итачи со своей привычной маской равнодушия на лице. И действительно — ученики уже потянулись в Академию, по аудиториям, где как раз и должен был пройти вводный курс.

Я улыбнулся в ответ — даже такое проявление чувств было для Итачи сродни самой искренней поддержке от любого нормального человека. Я вспомнил, как он первый раз появился на пороге моей комнаты через три дня после восстания. Вот с таким же равнодушным лицом он осчастливил меня тем, что его назначили моим учителем. Все мои возражения были отметены как несущественные.

— Теперь ты Учиха, а потому должен сражаться как Учиха. Будет подозрительно, если ты откажешься пользоваться нашими сильными сторонами, это привлечет лишнее внимание, а оно нам совсем ни к чему. Поэтому, кстати, старайся не демонстрировать свои необычные способности,— пояснил Итачи.

Учил старший сын Фугаку на совесть. Времени у него было немного, но он с успехом компенсировал его отсутствие интенсивностью и жесткостью тренировок. Мою таилу он оценил по достоинству, но скидок на нее делать отказался. Только и сказал, что испытанным десятками поколений тренировкам он доверяет больше, но если мне так хочется, я могу дополнять их этой своей игрушкой.

Одной физической подготовкой мои занятия не ограничивались. Итачи учил меня многому, в первую очередь пониманию своего мира: традициям и обычаям, географии и истории, языку и письменности — всему, что необходимо знать шиноби. Во время этих занятий мы часто беседовали обо всем на свете. И со временем сошлись довольно близко. Не думаю, что в этом была какая-то моя заслуга, скорее всего Учиха просто получил приказ приглядывать за мной. Я не заблуждался в том, что могу ему доверять, но интереса наших разговоров это не уменьшало.

К моему удивлению, в какой-то момент Итачи снял свою маску вечного равнодушия. Правда и под ней эмоций оказалось немного. Итачи был очень спокойным человеком, казалось, что его совершенно невозможно смутить или огорошить. Он не любил разговоров попусту, улыбался немного, но всегда искренне, по-настоящему, шутил и того реже и очень скупо проявлял любые эмоции. Просто положить руку на плечо было для него невиданной формой поддержки.

Несмотря на дружбу, темпов Итачи не сбавил. Нагрузки были столь велики, что к завершению тренировок на ноги меня могли поднять разве что лекари. Удивительно, но от этих занятий я не оброс кучей мяса, превращаясь в восьмилетнего культуриста. Вместо этого мое тело обзавелось каменными жгутами сухих мышц.

Я даже сделал предположение, что Учиха в большинстве своем такие серьезные и угрюмые как раз из-за этих кошмарных истязаний в детстве. Я вот в таком возрасте все больше по лесу гулял, купался в озере, да подглядывал за парочками на сеновале замковой деревушки.

Свои догадки я имел глупость озвучить в присутствии Итачи. После чего тот, к этому моменту уже отбросивший маску, широко улыбнулся и сообщил, что будет делать из меня истинного Учиха, серьезного и угрюмого, после чего увеличил темп тренировок! Скотина!

К слову, Итачи нашел, чем удивить меня даже в магии! Взять, к примеру, менталистику. Я был ощутимо сильнее в чистом поединке разумов, в то время как Учиха на голову превосходил меня в ее адаптации под местный стиль боя. Для него ничего не стоило за долю секунды создать иллюзию удара в корпус, в то время как настоящий удар шел, к примеру, в коленную чашечку. И это самый простой пример его умений, для своих противников Итачи превращался в бесформенное нечто, молниеносно наносящее десятки самых разнообразных атак, среди которых лишь пара была настоящей. И смертельной.

Показывал мне Итачи и простенькие техники, благо великолепный контроль позволял мне использовать их даже в таком раннем возрасте. Правда печати я складывал настолько медленно и неуверенно, что за это время меня мог мелко-мелко нашинковать даже хромой, слепой и кривой паралитик. Но ведь я и не собирался ими пользоваться, так что меня это совершенно не напрягало.

Конечно, клановых секретов мне никто не открывал, все техники, которые показывал мне Итачи, входили в изучаемый в Академии курс. Но я не возмущался, даже в этих простеньких техниках можно было найти много интересного.

К примеру, первая же изученная мной техника клонирования преподнесла любопытный сюрприз. Это заклинание создавало копию пользователя, повторяющую все его движения. К сожалению, плотностью она не обладала, то есть все ее удары проходили сквозь объект. Так вот, сперва я подумал, что это банальная иллюзия, но позже понял, что местные умельцы пошли по другому пути. Иллюзия — это заклинание, которое воздействует на окружающих, пустой каркас, не больше. А клон — сгусток чакры. Вроде бы и разницы никакой нет. И то и то может служить разве что для отвлечения противника, а опытные шиноби распознают подделку на раз. НО! На более высоком уровне начинаются различия. Иллюзия наносит повреждения, убеждая, что объект, что он их получил. То есть идет воздействие на сознание. В то время как сложный клон становится попросту материален. И если от иллюзии можно закрыть сознание, даже не замечая потуг противника, то от клона защиты нет! А если клону дать подобие собственного сознания и свободу действий? Хотя с сознанием это я загнул, реалтнее использовать готовую матрицу. С самого себя, например!

Тут открывались такие перспективы, что у меня начиналось непроизвольное выделение слюны. А если еще вернуть способность прокачивать через себя энергию мира, преобразовывая, и передать ее своим клонам? Да я тогда превращусь в полноценную батарею имени самого себя! В смысле батарею магических орудий.

Следующей была изучена шла техника перевоплощения или Хенге но Дзюцу. Здесь принцип был тот же — не иллюзия, а преобразование чакры, которую на этот раз собирали в виде какого-то образа вокруг пользователя. Собственно минусы и плюсы те же, что у клонирования. Если иллюзии можно отсечь, то с преобразованием чакры так просто не разобраться. Скорее всего, у местных есть какой-то свой метод, но мне он пока был неизвестен.

Третьей техникой стало Кай или Снятие. Она практически не требовала чакры для использования, вместо этого предъявляя высокие требования к контролю собственной энергетики. Снятие, как это легко догадаться, применялось против наложенных на пользователя иллюзий. Принцип техники был прост, как молоток, и столь же действенен — на секунду останавливая циркуляцию чакры в собственной СЦЧ, можно было легко обнаружить чужеродную энергию и вытеснить ее, снимая воздействие. В этом приеме для меня не было ничего нового и интересного.

Последней мной была изучена техника Какуремино но Дзюцу, она же техника плаща невидимости. По сути это было то же перевоплощение, но усложненное неким анализирующим блоком. Накладывать ее следовало на плащ, который подстраивался под окружающую местность, обеспечивая неплохую маскировку на уровне начинающего чунина. Просто в воздухе его подвешивать было нельзя потому, что фонило оно нещадно, почище маяка безлунной ночью, а вложенное в предмет, наоборот, даже немного экранировало чакру.

По словам Итачи, эти четыре техники были на уровне третьего года обучения, что меня, кстати, весьма удивило. У нас бы с таким набором и на второй курс не перевили, отчислили бы ко всем тарантам.

К сожалению, изучать техники дальше пока не представлялось возможным из-за недостатка чакры, я и предыдущие-то вытягивал только на своем великолепном контроле. В плане объемов чакры тело мне досталось откровенно хиленькое. Я конечно работал над этим, но результат пока был весьма скромен.

Но отдавать время изучения техник под физические тренировки я все равно отказался наотрез, вместо этого посвятив его экспериментам. В первую очередь я искал способ экономии чакры. Так же я разрабатывал теорию ручных печатей и адаптировал свои заклинаний под местные реалии.