— Остановись, ну остановись же, — кто-то кричал мне прямо в ухо, при этом сильно дёргая за руку.
Как остановиться, я, естественно, не понимал. Однако что-то внутри вдруг повернулось другим боком, и навалившиеся ранее странные ощущения неправильности отхлынули так же быстро, как и нахлынули на меня. Так и продолжая стоять, держась рукой за стену, отстранённо наблюдал, как юноша дёргает мою другую руку и что-то кричит. В глазах постепенно утихало буйство тонких линий и ярких красок, но окружающий холод так никуда не исчезал. Опустив голову, заметил выпавшую вокруг меня лёгкую изморозь.
— Никогда, никогда не делай так больше, — наконец-то расслышал крик юноши с перекошенным от ужаса лицом, — ты нас сейчас чуть в камень не выморозил. Чего хоть сделать то хотел? — он посмотрел на меня чуть более осмысленным взглядом, немного успокаиваясь, и явно удивляясь, наблюдая мой совершенно растерянный вид.
— Не знаю, — меланхолично пожал плечами, пытаясь как-то разобраться в пережитых галлюцинациях и их чувствительных последствиях. — Нашло что-то такое, что-то совершенно неправильное было во мне, а теперь стало хорошо и правильно.
И только сказав это, ощутил заметное улучшение собственного тонуса, как будто вернул себе обратно утраченное за последние дни. Не то просто здоровье, а какое-то немного необычное чувство собственного достоинства. Даже желание отдавать долг жизни этому хитрому жуку Повелевающему куда-то пропало, как будто ничего такого и не было вовсе. Стоило о нём только подумать, так он сразу же и нарисовался перед моим взором, как-то нехорошо оглядывая меня с ног до головы. Даже некоторая опаска проскальзывала на его морщинистом лице.
— Зайди ко мне немедленно, — показал он рукой на открытую дверь в другую комнату, откуда лился золотистый солнечный свет. — Только не делай ничего, — с нотками плохо скрываемого страха в голосе добавил он.
— Да и так ничего не делаю, — отмахнулся от него, — просто сам ещё не знаю, что со мной происходит.
Едва за нами закрылась дверь, Повелевающий мудростью несколько раз взмахнул руками, опять заметно снизив температуру окружающего воздуха. Затем он сел в большое кожаное кресло, указав мне на другое. Пожав плечами, сел в него, плотнее укутываясь в покрывало, так как было совсем не жарко, скорее — наоборот.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? — бородач сразу взял с места в карьер, озадачив меня вопросом на который и сам бы с большим удовольствием узнал бы ответ.
— А что, если не секрет? — хитрым вопросом на вопрос парировал его напор с самым невинным выражением лица.
— Ты с поразительной лёгкостью сам стёр огненную клятву, а это ведь всегда считалось совершенно невозможным, и что-то ещё провернул вдобавок, чего и вовсе никак не могу понять. И теперь ещё спрашиваешь меня о том, что же ты делаешь. Ну, наглец, какой наглец... — Повелевающей мудростью явно стал заводиться, и его лицо приобрело заметный красноватый оттенок.
— Не знаю, оно как-то само собой получилось, — меланхолично пожав плечами, ответил ему, не меняя невинного выражения лица. — И ещё холодает резко почему-то. Сначала было тепло, а потом вдруг раз, и изморозь выпала. Откуда и с чего — в толк даже не возьму.
Я говорил вполне искренне, совершенно не фильтруя речь, вываливая наружу поток скачущих мыслей. Не знаю, как работает странный артефакт на моей голове, но у меня возникло чёткое ощущение — всё сказанное мной воспроизведено и понято исключительно верно.
Слушая меня, колдун же выглядел весьма озадаченным, на его лице читалось сильное бурление мысли в черепной коробке, результаты которого едва не начинали течь через все лишение дырки. Через пару минут размышлений он всё ещё удивлённым взглядом осмотрел меня и опять спросил:
— Ты и вправду ничего не знаешь про Повеление силами, хотя с поразительной лёгкостью занимаешься именно этим?
— Нет, — покачал головой, выражая настоящее искреннее удивление.
Ибо кое-что из сказанных слов до меня начинало постепенно доходить. Пусть даже не совсем так, как оно должно быть, но уже то, что как-то доходило, рождало сильную эмоциональную реакцию, так как выходило за все рамки моего привычного мировосприятия.
— И откуда же ты такой взялся на мою голову, — мой собеседник задумчиво перевёл взгляд с моего лица на большой круглый стол, где стоял графин из резного цветного стекла и несколько таких же изящных стаканчиков. — Буюло пить будешь? Настоящий буюло, прямо из самой столицы, — неожиданно спросил он, сбивая меня с мысли, которая уже начала связывать между собой разрозненные наблюдения всех странностей последнего времени.
Махнул рукой, — мол — 'давай, наливай', хотя само слово 'буюло' для меня ничего не значило. Но если, аж из самой столицы, то тогда ладно.
Повелевающий неохотно встал со своего места, открыл графин и разлил в два стакана жидкость тёмно красного цвета. Немного, грамм по сто пятьдесят, не больше. Один стакан он протянул мне, а со вторым плюхнулся в кресло, поджав под себя босые ноги. Отхлебнув совсем маленький глоток приятно пахнущего напитка, вдруг обнаружил, что он мне знаком. Это же обычный глинтвейн, который мы часто варили во время выездов на природу или после зимних походов на лыжах. Только здешний глинтвейн был чуточку крепче, чем наш, примерно градусов двадцать — двадцать пять, да и холодный при этом. Мы-то привыкли пить его тёплым и даже горячим.
— Хорошее буюло? — спросил меня бородач, тоже отхлебнув пару небольших глотков.
— Угу, — тихо буркнул в ответ, — только мы у себя пьём его тёплым, да и называется он у нас иначе.
— Ладно, — Питс вдруг резко посерьёзнел, — если ты и вправду не знаешь о Повелении силами, то совершенно не понимаю, как ты мог дожить до этого возраста с такими могучими задатками. Первое время даже подумал — ты там где-то у себя на вулкане окончательно доигрался огненными силами. Или Смотрящие в Небесах швырнули тебя сюда в наказание за какие-то особые проступки. Только они с Великими Повелителями справиться могут. Но теперь и эта версия растаяла без следа. Кто ты и откуда? Может с дальнего холодного материка первых истинных королей Мистиса? Скажи, если можешь.
Что мне ему сказать-то? Мол — ты всего лишь галлюцинация моего собственного воображения, плод фантазии попавшего под удар от взрыва больного мозга? Или просто какой-то кошмарный сон? А ведь тут всё выглядит так по-настоящему, себя щипаешь — больно. И рад бы прямо сейчас проснуться, но как? Неужели это действительно другой мир? Вот оно какое 'Зазеркалье', 'здравствуй Алиса — это Пудинг, здравствуй Пудинг — это Алиса'. Сидит тут перед тобой такой бородатый 'пудинг', вопросы странные задаёт. А с другой стороны, если это и сон, то можно просто спокойно наслаждаться им, ведя себя естественно. Пусть будет что будет, и была, не была...
Вздохнув полной грудью, собрав в кулак волю, расправив плечи и придав лицу максимальную серьёзность, как бы подчёркивая торжественность момента, решительно заявил:
— Я из другого мира, дядя!
Здравствуйте, я иномирянин! Ничего не знаю, чего делаю — того тоже не ведаю.
Если думал как-то особо удивить громким заявлением Повелевающего мудростью Питисиниюса Асиюса, то весь мой грандиозный запал пропал зря. Моё выступление не произвело на него особого впечатления, хотя некоторую повышенную задумчивость явно вызвало.
— Что ж, — заметил он после продолжительной паузы, в течение которой его стакан опустел и снова был наполнен красной жидкостью, — именно этого я больше всего и боялся. Боялся, что когда-либо увижу собственными глазами настоящего Посланника. Мне снились настоящие кошмары, да и вообще плохо спалось, я терял силы и концентрацию ума. Коллеги тогда смеялись над моими страхами, лучше бы никому о них никому и не рассказывал. Оставалось лишь смириться, проведя трудный ритуал очищения внутренней силы через долгую боль. И когда уже смиряешься со своим страхом, он действительно перестаёт пугать. Да и вообще уже не вызывает волнений духа, но оставляет желание понять. На этом пути меня поджидали новые неприятности, ибо всё, касающееся Посланников лежит под строжайшим запретом... — он замолк, доливая себе рубиновой жидкости из графина.
— В навечно запрещённом свитке Истинного Знания есть такие слова... — усевшись в кресло с бокалом, он продолжил говорить. — 'Да придут к нам Посланники со своим миром на плечах и будут великие потрясения на землях и в небесах от взгляда их холодных глаз, через них будет смотреть на нас сам Истинный. И произойдёт суд всех живущих на земле по суровой Воле Его'. Всеми Проклятый Алхимик тоже пришел откуда-то со своим миром на плечах. И наше нахождение тут сейчас — отчасти именно его заслуга. Столько всего плохого произошло из-за его появления, столько крови пролилось, столько жизней ушло в бездну. И продолжают уходить сейчас по Воле Его. Теперь ещё явился ты, а я вместо того, чтобы бросить тебя сразу в огонь, выходил на свою голову. И не только на свою голову, ты же теперь не остановишься. Да и останавливать тебя совсем не хочу, скорее — наоборот. Может, именно ты сумеешь отомстить за всех, кто... — так и не договорив до конца последнюю фразу, он остановился с поникшим взором, припадая к бокалу и опустошая его одним большим глотком.
— Не знаю, — задумчиво ответил ему, — пока вообще ничего не понятно. Ваш мир для меня чужд. Чувствую себя выброшенной из родной водной среды на берег рыбой. Могу высоко прыгать, сильно ударяя хвостом о камни, но куда двигаться и как дальше жить пока не знаю. Даже с нормальным дыханием, похоже, большие проблемы. Обо всём написанном в ваших запретных свитках я не хочу ничего знать! И тем паче кому-то там мстить даже не собираюсь.
— Против Воли Истинного ты всё равно не сможешь пойти, раз уж оказался среди нас, — совершенно спокойно заявил мне колдун, привычно теребя рукой длинную бороду. — Если Ему так было надо, значит — ты просто исполнишь своё предназначение. Что оно принесёт миру — покажет самое ближайшее время. И я буду не я, если сейчас не помогу тебе осознать и принять свой высший долг. Возможно, из-за этого тут десять лет и сижу, ожидая милости лордов, которой нет, и никогда не было. Но и ты попробуй вернуть мне свой долг жизни, хоть уже и избавился от клятвы. Так будет справедливо и правильно в глазах Истинного. Эта самая малость поможет обрести тебе дорогу к великой цели, выступив своеобразной проверкой сил.
Вот ведь хитрец-то какой, а? Какого-то там 'Истинного' к делу приплёл, мол — 'вся воля его, да судьба всякая, от которой не уйти и не уехать', а сам лишь о монетах думает. Знает ведь — 'золотая рыбка' удачно соскочила с его крючка, теперь вот сидит, прикидываясь невинной жертвой обстоятельств, и мозги мне полощет. И выглядит внешне так, как будто всё действительно всерьёз. Но и я что-то такое чувствую. Искренности в нём ни на грош, один голый расчет. Если сейчас не пойду за ним, то, независимо от дальнейшего расклада, плакали его денежки, которые он уже в меня вложил. И ведь он собирался, как минимум, вернуть их обратно, а то и получить столько, сколько тут за одну жизнь некоторые не зарабатывают. Помню ту странную силу, которая толкала меня на непременное выполнение бездумно взятых обязательств.
Вот интересно, как он смеялся про себя, когда я так нелепо торговался с ним, типа не три дюжины, а всего-то полторы? В итоге договорился на целых две, да, несомненно, великое достижение. А теперь, когда уже я немного лучше представляю местные условия, а у него нет возможности меня грубо обязать, начинаются странные речи о каких-то судьбах миров, великом долге и прочей высокопарной ерунде. Деньги — вот это его сейчас реально беспокоит, а всё остальное — муть. Может и есть в ней какая доля правды, но такая вот доля? Малая да мелкая. Впрочем, а что потеряю, если сейчас что-либо пообещаю ему? Всё равно сейчас у меня нет никаких денег, и пока даже не догадываюсь где их можно взять, чтобы сразу руки не пообломали. А когда они появятся — тогда уже и разберусь с этим хитрецом. Раз имеется большая потребность в достоверной информации о здешнем мире, то мне тут могут её вполне добровольно выдать, в некоторой надежде на возможную прибыль в будущем. Значит, в эту увлекательную игру 'кто кого больше надует' можно запросто поиграть и вдвоём.
— Не спорю... — так же спокойно попытался вернуть ему призрачную надежду, — как говорят у нас — 'будет время — будут деньги, будут деньги — будем думать'. Пока здесь окончательно не освоюсь, то вряд ли смогу вернуть долг. И только с твоей помощью, а за реальную помощь всегда отблагодарю, есть у меня такое личное правило.
От моих расплывчатых слов и призрачных обещаний Повелевающий мудростью заметно повеселел. Видимо они попали именно туда, где им было самое место в его мелочной и алчной до золота душонке.
— Очень хорошо, что ты меня так хорошо понимаешь Витос, — бодро подхватился бородач, — нам стоит о многом ещё сегодня поговорить, но позже. Сейчас тебе требуется закончить телесные процедуры, переодеться в твою странную одежду, да, я её вычистил от гари и грязи своими силами, помни о моей заботе, разобрать вещи из мешка, они находится там же, где ты уже сегодня был, это теперь твоя комната. После у нас ожидается приём пищи, ты в ней так сильно нуждаешься, твой организм ещё слишком слаб, чтобы бездумно хвататься за Силы по всяким мелочным желаниям. Иди прямо сейчас, до обеда у нас не так много осталось времени.
Медленно поднялся из кресла, допив одним глотком остатки глинтвейна. Для моей массы такое количество алкоголя, по идее, станет не сильно заметным, хотя если учесть полнейшую пустоту желудка и нахождение организма не в самом лучшем виде... — словно подтверждая мысли, меня сильно повело в сторону, и едва устояв от возникшего головокружения, сделав два неловких шага к двери. Постояв там с минуту, держать за косяк. Настроившись на изменённое восприятие отравленного мозга, потянул ручку двери на себя, и та свободно раскрылась передо мной, куда опять чуть не свалился, едва сохранив равновесие. За дверью терпеливо дожидался юноша с отрешенным видом на изуродованном шрамом лице и чётками в руках. Заметив меня, он схватился за руку и потащил из дома на улицу, где сразу повеяло летней жарой и потянуло не очень приятными запахами гниющих отходов.
В доме же был на удивление чистый воздух. Опять чуть было не запутался в своих ногах от ударившего в голову алкоголя, но устоял и сумел доковылять до места приёма водных процедур. Под прохладным душем из дырявого днища стоявшей под потолком в ветхом сарае большой бочки меня немного отпустило. Как пришло быстрое опьянение, так же быстро оно и ушло. Вот только вместе с ним пропало и ощущение той странной силы, которая наполнила меня сразу после того, как вышел из комнаты, где меня держали взаперти. Я больше не чувствовал лёгкого дрожания тёплого воздуха, готового в любой момент отдать свою зыбкую силу для реализации моих желаний. Только потеряв эти странные ощущения, наконец-то, понял, что они у меня действительно были и это совсем не галлюцинация.
Судя по всему, алкоголь благополучно подавляет какие-то особые способности организма, позволяющие влиять на окружающую реальность непосредственной силой мысли, забирая при этом тепло из окружающего воздуха для осуществления работы. Закон сохранения энергии и тут хрен обманешь, эх. Странный мир, и странный в этом мире я. Откуда всё это? Неужели магия, как у нас называют нечто подобное? И правда, сложно подобрать другой термин. Магия, магия! Ладно, или сам разберусь по ходу дела, или кто-то объяснит. Тот же колдун, к примеру, хотя особой надежды на него нет. Мутный жадный тип.
