Тетрадь 75

— Женя! — почти беззвучно крикнул он. — Женя!

И издали, как когда-то, до него донеслось:

— Эркин, я здесь, Эркин...

...Когда волна отхлынула и он смог перевести дыхание, Женя, лёжа рядом с ним, кончиками пальцев гладила его лицо, шею и грудь.

— Женя... — всхлипнул на выдохе Эркин.

— Я здесь, — сразу отозвалась Женя. — Как было хорошо, Эркин.

— Да?

Женя засмеялась.

— Ты так спрашиваешь, будто это всё не с тобой было.

— Женя... — Эркин повернулся к ней и обнял. — Я... мне так хорошо, что я... я теряю себя, Женя. И... и лишь бы тебе было хорошо.

— А мне и было хорошо. И сейчас хорошо, — Женя погладила его по голове, по плечам. — Мне очень хорошо с тобой, Эркин.

— Так ты простила меня, Женя? Совсем простила? — радостно, не веря своему счастью, спросил Эркин.

— За что, Эркин? Ты же ни в чём не виноват передо мной, — Женя целовала его в мокрые от выступивших слёз глаза. — Ну, хорошо, милый. Я не знаю, что ты там выдумал, но, хорошо, простила, совсем, и за всё, и прошлое, и будущее. Ну, успокоился?

Эркин, не отвечая, обнимал её, гладил руками, губами, грудью, скользя своим телом по её. Женя тихо смеялась, обнимая его.

— Женя, милая, спасибо тебе, за всё спасибо. Женя, что мне сделать для тебя, Женя? Я всё, всё сделаю.

— Эркин, милый, спасибо, а ты, тебе-то хорошо? Я так хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив, Женя, — убеждённо сказал Эркин. — Ты рядом, ты... это счастье, Женя. Большего не бывает, а другого мне и не надо. Женя, тебе хорошо, и я счастлив.

Они лежали, обнявшись, и Эркин осторожно, проверяя себя, свои ощущения, погладил Женю по спине, от лопаток вниз, к ямочкам на пояснице. Да, он не ошибся. Тело Жени дрогнуло и подалось к нему.

— Женя, да?

— Да, — засмеялась Женя. — Конечно же, да, Эркин.

И снова волна подступала, поднимала его и с размаху кидала куда-то, и губы Жени на его лице, и руки Жени на его плечах...

Женя гладила его литые, бугрящиеся под её ладонями плечи, мускулистую спину. Какой он... сильный и нежный сразу, господи, ну, конечно, это и есть счастье, какое ещё нужно, господи. Он здесь, рядом, господи, да что с ней такое...?

Эркин рывком выпрямился и встал на колени, плотно прижимая к себе Женю и не разорвав замка. В спальне темно, но ему не нужно света, чтобы видеть Женю. Да нет, не видеть, чувствовать. Он плотно прижимал бёдра Жени к своим, вминая ладони в её ягодицы. И медленно стал откидываться назад, увлекая Женю за собой. И, коснувшись затылком постели, стал выпрямляться.

— Женя, так хорошо, Женя?

— Ага-а-а-а, — протяжно и чуть удивлённо отозвалась шёпотом Женя.

Сделать полный кач — положить так же Женю — Эркин не рискнул. И выпрямившись, стал снова опускаться. Волна была рядом, он ощущал её так же ясно, как и Женю. Волна... это же Женя. Женя — его волна, Женя... Женя... Женя...

И неожиданно для себя он встал на арку, низку, на коленях, по-прежнему прижимая к себе Женю. Она ахнула, когда он сильным толчком подбросил её.

— Эркин, что это?!

Он хотел ответить, но волна уже накрыла его...

И снова он всплывал со дна, и утихшая тёплая волна покачивала его. Они с Женей лежали почему-то поперёк кровати, и одеяло куда-то делось... Эркин медленным долгим вздохом выровнял дыхание, осторожно погладил Женю, коснулся её лица. Глаза закрыты, щёки мокрые, а губы улыбаются.

— Женя... — тихо, почти беззвучно позвал он.

— Эркин... — так же тихо откликнулась Женя, и её ладонь легла ему на грудь, погладила, ласково тронув сосок.

— Женя-я, — радостным вздохом повторил Эркин. — Ты... ты устала, да, принести тебе чего-нибудь?

И, не дожидаясь ответа, встал и пошёл к двери.

Время давно за полночь, свет он включать не будет, так что... так что чем бы порадовать Женю? Может, чаю холодного? Андрей говорил, что бодрит и сон разгоняет. И к чаю бы...

По-прежнему в темноте он уже нашёл две чашки, налил чаю и доставал поднос, когда за его спиной щёлкнул выключатель, и Эркин зажмурился от вспыхнувшего света.

— А почему в темноте? — весело спросила Женя.

Эркин проморгался и повернулся к ней.

— Женя, я чаю налил, сейчас принесу. Ты иди, ложись.

— Пусть проветривается, — махнула рукой Женя. — И я тебе халат принесла. И шлёпанцы. А то простудишься.

Только сейчас Эркин ощутил, как от форточки ощутимо тянет холодом. Женя протянула ему его махровый халат и шлёпанцы. Сама она надела свой обычный, в россыпи мелких цветов.

Не отводя от Жени глаз, Эркин накинул халат и затянул пояс.

— Женя, давай я тебе тот принесу, он теплее.

— Давай, — сразу согласилась Женя.

По дороге в ванную Эркин прислушался. Нет, всё тихо, Алиса спит. Ну и пусть спит. Он снял с крючка бордовый халат Жени и вернулся на кухню. Спать совсем не хотелось.

— Женя, — глаза у него озорно блестели. — Давай я переодену тебя.

— Это как? — оторвалась от стола Женя.

Она мазала маслом и посыпала сахаром ломтики белого хлеба.

— А так!

Эркин осторожно вынул из её рук и положил на стол нож. Обнял, накрывая махровым халатом. Мягкими гладящими движениями, озорно тихо смеясь, он адел на неё махровый халат и уже из-под него стал снимать тоненький, благо, у того рукава такие короткие, что совсем не мешают.

— Ну вот, — Эркин завязал на Жене пояс и отступил на шаг, разглядывая результат. — И раздел, и одел, и без голизны, — сказал он по-английски.

И сам удивился выскочившим памятным с питомника словам. Женя рассмеялась и поцеловала его в щёку.

— Спасибо, Эркин, давай чаю попьём.

— Ага, — он демонстративно сглотнул слюну.

И они сели пить холодный и потому совсем другой на вкус чай.

— М-м, — Эркин даже причмокнул, доедая бутерброд. — Вкусно как.

— Эркин, — Женя разглядывала его ласково смеющимися глазами. — А есть что такое, чтобы тебе не нравилось? Ну, из еды?

— Не знаю, не пробовал, — отшутился Эркин и продолжил уже серьёзно: — Понимаешь, Женя, рабу любая еда... приятна. Я не привык о вкусе думать.

— А теперь?

— Это... свободная еда, Женя. Она не может не нравиться.

Он впервые говорил с Женей об этом. И так свободно, будто... как с Андреем.

Они пили чай, ели бутерброды и, откровенно любуясь, смотрели друг на друга.

Ну вот, — Женя встала, собирая чашки и блюдца. — Хорошо как, правда?

— Ага, — кивнул Эркин

И когда Женя домыла и расставила на сушке посуду, он легко встал и взял Женю на руки.

— А теперь... — начал он.

— А теперь баиньки, — Женя поцеловала его в переносицу и, когда он выносил её из кухни, выключила свет.

— Понял, — кивнул Эркин и, войдя в спальню, продолжил: — Сейчас я тебя переодену и уложу.

— Да-а? — удивилась Женя. — Разденешь или оденешь?

— Переодену, — ответил Эркин по-английски.

В спальне горела маленькая лампа на тумбочке, отражаясь в зеркалах и заливая комнату приятным розоватым светом. Эркин положил Женю на кровать и стал переодевать, успокаивающе поглаживая, усыпляя поглаживанием. И, когда он надел на Женю её ночную, в кружевах и оборочках рубашку, она уже спала. Эркин поцеловал её в зарытые глаза, выключил свет и унёс в ванную их махровые халаты, наскоро обтёрся мокрым полотенцем, взял из кухни домашний халатик Жени и вернулся в спальню. Женя спала. Он не так слышал, как ощущал её спокойное сонное дыхание. Эркин положил халатик на его обычное место и мягко, чтобы не потревожить Женю, скользнул под одеяло. И... и рука Жени сразу обвила его шею, и он услышал её шёпот:

— Спи, Эркин, спи, милый.

— Я разбудил тебя?

— Не-а, — Женя тихо засмеялась. — Я сплю. И ты спи.

— Сплю, — согласился Эркин, ложась так чтобы Жене было удобно его обнимать.

Они почти всегда засыпали вот так, обнявшись.

1997; 24.09.2013