Тетрадь 86

— Хороший! — Алиса взяла хохочущего Андрея за руку и повела из кухни. Мама, Эрик, закончите с посудой и приходите. Мы вас ждём.

— Точно, племяшка, — согласился Андрей. — Так что, не задерживайтесь.

Когда Женя с Эркином пришли в комнату Алисы, там бушевало веселье и не присоединиться к нему было невозможно. Наигрались так, что за ужином Алиса стала клевать носом и чуть не заснула прямо за столом.

А когда Алису уложили спать, Женя налила три чашки, и они снова сели за стол. Уже для спокойного и по делу разговора.

— Ну так, Андрюша, у тебя...

— У меня всё отлично, Женя, правда.

Андрей бережно обхватил обеими ладонями свою чашку, улыбнулся совсем не похожей на его обычную ухмылку мечтательной, даже нежной улыбкой.

— Всё хорошо, — убеждённо повторил он, — и лучше не бывает.

— Ты, как Эркин, — засмеялась Женя, — он тоже так всегда говорит.

— А чего ж нет, — улыбка Андрея стала озорной. — Брат у меня умный, старший, грех не слушаться.

— Это когда ты меня слушался? — удивился Эркин.

— Всегда, — Андрей подмигнул Жене. — Когда ты не дурил.

— Та-ак, — Эркин демонстративно нахмурился, но тут же улыбнулся, потому что Женя засмеялась. — Ладно, посмотрим, как ты меня слушаешься.Как у тебя с деньгами?

— До получки хватит, — лицо Андрея стало серьёзным. — Мне восемьдесят рублей положили. Моя доля в хозяйстве...

— Андрюша...

— Андрей...

— Нет, Эркин, Женя, подождите. Хозяйство у нас общее или мне на квартиру съезжать?

— Ну как ты можешь?

— Могу, Женя. И могу, и хочу. Я работаю и, поймите, не буду я за ваш счёт жить. Даю, сколько могу.

— Андрюша... ладно, — теперь Женя остановила его. — Хорошо, давай так. Реши, сколько ты можешь давать в месяц. Тебе же ещё на работе есть надо, и одежду покупать, и...

— Тридцатку в месяц, — сразу, но как явно продуманное сказал Андрей. — Пятидесяти мне на всё остальное хватит.

— Хорошо, — кивнула Женя.

И тогда нехотя кивнул Эркин.

— Ну вот, — Андрей допил чай и встал. — Всё решили, я спать пойду. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Андрюша, — улыбнулась Женя, а когда Андрей ушёл, тихо засмеялась. — До чего же вы похожи.

— Да-а? — вырвалось у Эркина.

— Ну конечно, — Женя взлохматила и тут же пригладила ему волосы. — Вы же братья.

— И деньги с него берём, да? — Эркин резко встал. — Нет, Женя, пойду поговрю с ним.

Женя покачала головой, но промолчала.

Эркин быстро вышел из кухни, пересёк тёмную прихожую, большую комнату, из-под двери маленькой комнаты световая полоска. Он невольно замедлил шаг, поднял руку, будто хотел постучать, но ограничился тем, что позвал:

— Андрей...

— Ага, — сразу откликнулся Андрей. — Заходи.

Эркин толкнул дверь и вошёл. Андрей стоял у раскрытого шкафа, раскладывая на полках свои рубашки, рядом на стульях приготовлены стопки маек и трусов.

— Андрей, — Эркин прикрыл за собой дверь. — Послушай. Я... я не хочу... так...

— Это как?

Андрей положил рубашку и обернулся к нему.

— Ты о чём, Эркин?

— Ну... ну, ты мне брат, и я буду с тебя деньги брать? Нет, я не хочу так.

— Ага, понятно, — кивнул Андрей. — А я на твои деньги жить не хочу. С этим как?

Эркин первым отвёл глаза, вздохнул.

— Не знаю. Но... нехорошо как-то, Андрей.

Они стояли друг против друга и молчали. И, наконец, Андрей заговорил.

— Знаешь, я ещё в лагере думал, что если найду тебя, если будем вместе, то как будем. И знаешь... есть три варианта, понимаешь? Три решения.

Эркин кивнул, внимательно глядя на Андрея. Таким... серьёзным он его не помнил.

— И какие решения? — наконец спросил он.

— Первое. Я даю часть зарплаты на общее хозяйство, а остальное трачу, как хочу. Второе. Я отдаю всю зарплату, а если мне что надо, то прошу у вас из общих денег. И третье. Я ухожу на своё хозяйство. Найду себе жильё, а к вам, — он улыбнулся, — буду в гости ходить. Решай, Эркин. Ты — мой брат. Старший брат. Как ты решишь, так и будет.

Эркин, сосредоточенно хмурившийся, пока Андрей говорил, с каждым его словом всё больше мрачнел. И Андрей, глядя в упор на это потемневшее и как-то отяжелевшее лицо, твёрдо, хотя внутри всё дрожало, повторил:

— Решай, брат.

Эркин молчал долго, и Андрей так же молча ждал,

— И по-другому не хочешь? — напряжённо спокойным голосом спросил Эркин.

— Не могу, — так же внешне спокойно ответил Андрей.

— И ты думаешь, у меня есть выбор?

— Есть, — твёрдо ответил Андрей. И упрямо повторил: — Решай.

Эркин судорожно сглотнул и заставил себя улыбнуться.

— Первый, конечно, — и улыбнулся уже свободно. — Стервец ты, неужели я бы дал тебе уйти.

— Ага-а, — торжествующе ухмыльнулся Андрей и, шагнув вперёд, обнял Эркина. — Только сейчас догадался, что ли?

— О чём?

— А что я стервец.

Эркин обнял его и мягко, в последний момент удержав руку, хлопнул по спине.

Они постояли так, обнявшись, и одновременно разорвали объятия.

— Ладно, — Эркин сглотнул удержанные слёзы. — Ладно, не проспи завтра.

— Да не в жисть! — Андрей тряхнул кудрями. — И в пивную завтра, я помню.

— Да, улыбнулся Эркин и, мягко толкнув Андрея в плечо, пошёл к двери. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — кивнул ему вслед Андрей.

И, когда Эркин вышел, он тяжело сел на диван, свесив сразу набрякшие усталостью кисти рук. Нелегко ему дался этот разговор. А если бы Эркин упёрся? И ли выбрал бы третий вариант? Тогда как? Но... ладно, обошлось. Надо с бельём закончить. На завтра он уже собрал всё, так что... и в самом деле, пора спать. Он оттолкнулся от дивана и встал. Быстро, без удовольствия, а просто потому, что надо, разложил вещи, постелил себе и пошёл в ванную. Всё-таки устал он сегодня.

Женя ждала Эркина, как всегда расчёсывая на ночь волосы у зеркала в спальне, и, когда он вошёл, спросила, не оборачиваясь:

— Ну как?

Эркин привычно повернул задвижку на двери, сбросил на пуф халат и подошёл к Жене. Встал за её спиной и, наклонившись, зарылся лицом в её волосы.

— Всё хорошо, Женя. Как ты и говорила. Андрей будет давать на хозяйство.

Голос его был невесёлым, и Женя повернулась к нему, обняла.

— Ну, что ты, Эркин, ну...

— Умом я понимаю, Женя, — вздохнул Эркин. — А всё равно... Женя...

— Ничего, — она поцеловала его. — Всё хорошо, Эркин, вспомни, как ты сам всегда говорил, ну, что не хочешь на халяву жить, ну же, Эркин, и Андрей так же...

Она говорила и целовала его и, почувствовав, что он успокоился, поцеловала ещё раз и погладила по полечу.

— Ну, всё, Эркин, давай спать, поздно уже, а тебе в первую.

— Да, — наконец выдохнул Эркин. — Да, спасибо, Женя.

И когда они легли, протяжно вздохнул, как всхлипнул.

Пятница для Андрея прошла в той же беготне по разным мелким поручениям, уборке двора и цеха. Правда, как он подозревал, кое за чем его гоняли в кладовку для проверки. Знает ли он, как что выглядит и называется. За энергией пока не посылали, и заготовленный ответ пропадал впустую.

В обед он пил со всеми чай с бутербродами. Участвовать в общем разговоре наравне со всеми ещё не мог. И по возрасту, и по стажу ему пока помалкивать положено. Да и в городе он недавно, не знает ничего. Митроха к нему не цеплялся, поглядывал искоса, но молчал. Да и, как заметил Андрей, Митроха тоже на побегушках и подхвате, так что особо задираться тому невыгодно: на равных они, отплатить, значит, может с лихвой и будет в своём праве. Бутерброды его были, в принципе, как у всех, чашка только поновее и понаряднее, да ещё коробка. У остальных бутерброды в свёртках. Но прошло без особого внимания. Вообще-то Андрей боялся только одного. Что зайдёт речь о прописке и чтоб именно сегодня. В понедельник-то он пожалуйста, со всей душой и полным удовольствием, а сегодня-то никак. Но... обошлось. То ли к нему ещё присматривались, то ли здесь прописка чаем и сахаром... ну, на это ему плевать, деньги есть. От тех денег у него ещё тридцатка с мелочью осталась, а через неделю уже зарплата.

Тридцать с мелочью. Рубль в день — еда и сигареты. Это семь рублей. За эту неделю он на хозяйство не давал и дать не сможет — это идти на серьёзный скандал с Эркином и Женей. Ладно, купит чего-нибудь из еды или там в хозяйство. На это... ну, десятку, ну, пятнадцать рублей. Теперь, что ему в своё хозяйство нужно? С одеждой пока завяжем. На лето всё есть, а об осени и зиме позже подумаем. В комнату... Так. Из мебели... вроде ничего не надо. Пепельницу, пожалуй, а то курить захотелось — в форточку окурок кидал, в ладонь пепел стряхивал. А вообще-то... спешить ему некуда, можно не пороть горячку и обживаться спокойно...

Занятый этими мыслями и подсчётами, Андрей доработал до конца смены, быстро переоделся, запер шкафчик, и, пока остальные ещё только собирались в бытовку, его и след простыл.

До завода Андрей бежал. Кончает-то Эркин, как и он, в три, пока переоденется, то да сё, так ведь и он себя в порядок приводил, нехорошо получится, если его ждать будут.

Из проходной уже сплошным потоком выходили люди, и Андрей огорчённо выругался. Вот непруха! Ищи теперь Эркина в этой каше. Он остановился и закурил, огляделся уже спокойно и внимательно. Так... так лучше не искать, а встать на видном месте, чтоб тебя увидели и окликнули.

Они увидели друг друга одновременно. Андрей сплюнул окурок в ближайшую урну и пошёл к Эркину, окружённому толпой кряжистых мужчин.

— Вот, — счастливо улыбнулся Эркин. — Вот он.

— Ну-ка, покажись...

— Воскрес, значит...

— Ну-ка...

— Ну, на счастье...

— Раз хоронили, значит, долго жить будешь...

Андрею жали руки, хлопали по плечам и спине, тут же перезнакомились и дружной толпой отправились в пивную. Вёл по праву угощающего Эркин. И пиво с бутербродами на всех он брал. По большой кружке и два бутерброда. И Андрей от себя маленькую и бутерброд. И тоже на всех и каждому.

— Ну, гуляем!

— А что, так и надо.

— Ну, здоровья тебе, парень.

— И удачи.

Андрей охотно смеялся, отшучивался, благодарил. Хорошая ватага у Эркина, повезло брату, он же видит, что к Эркину с полным уважением.

— Как же так вышло, парень?

— А просто, — Андрей встряхивает кудрями. — Ранило меня. Ну, нашлись добрые люди, подобрали, выходили.

— А о себе чего ж не давал знать?

— Брат тут извёлся прям.

Эркин смущённо покраснел.

— Да уж, переживал он за тебя, — кивнул Саныч. — Чего ж таился?

И на этот вопрос у Андрея был заготовлен ответ. И ответил он серьёзно и почти правду.

— Подставить боялся. Я-то уехал и всё, а им там жить.

Когда говоришь правду, то верят сразу. Понимающие кивки, сочувственное хмыканье.

— Ну, понятно тогда.

— Да уж.

— За добро добром надо.

— Чего уж там.

И вдруг щуплый — и чего доходягу в грузчиках держат? — мужичонка, с жадностью хлебавший пиво, хмыкнул:

— Слышь, вождь, а тот майор тебя, значитца, когда зимой мотал, знал уже?

Эркин ответить не успел. Медведев раздельно произнёс:

— Ря-ха!

А Саныч удивился:

— Ты это про что? Не помню, чтоб такое было.

А Лютыч веско объяснил:

— Готов Ряха. Допился, что казаться стало.

— Ну-у?! — вылупил глаза Серёня. — А говорят, там чертей зелёных ловят, ну, кто допился.

— Или слонов видят, — кивнул Петря. — Розовых.

— Кому черти, кому слоны, — заржал Колька, — а Ряхе майоры.

Поржали, и на этом инцидент был исчерпан и забыт. Андрей сделал вид, что не обратил внимания, ну, мало ли что спьяну сболтнут. Но Эркин знал, что ни слова брат не упустил и будет спрашивать. А рассказать о майоре — это рассказывать и о Бурлакове. Ну... ну, что ж, может, и к лучшему, чтобы так...

А разговор пошёл своим чередом. Не спеша, обстоятельно допили пиво. Большую кружку Эркина под шумок утащил Ряха, все этого презрительно не заметили, а сам Эркин и маленькую не допил. И уже стали расходиться, снова желая Андрею и Эркину здоровья и удачи, Когда Колька сказал:

— Ну, счастливо, Мороз.

— Завтра с утра, — кивнул Эркин.

— Так ты ж с братом, небось, — удивился Колька.

— Вдвоём и придём, — улыбнулся Эркин.

— Придём, — сразу согласился Андрей. — А зачем?

— Курятник ладить будем, — объяснил Эркин.

— Замётано, — энергично кивнул Андрей.

И Эркин счастливо улыбнулся.

Уходили они не первыми, но и не последними. К удивлению Эркина, на улице уже смеркалось.

— Однако, засиделись мы.

— Ага, — Андрей с улыбкой оглядывал улицу. — Хорошая у тебя ватага.

— Да, — улыбнулся Эркин. — Я... знаешь, я не думал, что так может быть. Так хорошо.

Андрей кивнул. Они шли рядом по голубой от медленных сумерек улице. Вечер пятницы, преддверие выходных. Все добрые и весёлые, будто слегка хмельные. Андрей ждал, но Эркин сам не начинал разговора.

— Так что это за майор? — спокойно, даже небрежно спросил Андрей.

Эркин вздохнул.

— Ты помнишь, на выпасе ещё, в резервацию когда приезжали, ну, на переезд уговаривать. Только он тогда не в форме был.

— Ага-а, — протянул Андрей.

Он по-прежнему улыбался, но улыбка стала другой.

— А на этот раз кто свистел?

— Никто, — усмехнулся Эркин. — Он... словом, зуб у него на меня. Ещё с выпаса. Да и в тюрьме он ко мне цеплялся.

— Это когда ты в тюрягу попал?

— А на Хэллоуин, — Эркин стал перемешивать русские и английские слова. — Нас всех, кто в Цветном был, загребли. В грузовик и в тюрягу. Трое суток держали, допрашивали.

— Сильно били? — глухо спросил Андрей.

— Пальцем не тронули. Меня лейтенант Орлов, я запомнил, допрашивал. Ну, только название, что допрос, просто про свору спрашивал, про Хэллоуин. Нормально. Потом сказали, что необходимая самооборона, и отпустили, — Эркин усмехнулся. — Перетрухал я, конечно. На мне много трупов висело. За тебя, за Женю... отпустил я душу тогда.

— Понятно, — кивнул Андрей. — А майор этот?

— Ну, заявился он, как раз первый допрос был. Узнал и вцепился с ходу. Я только не понял, кто ему был нужен. И по тебе, и по... лендлорду, и по старшему ковбою. Ну, — Эркин зло усмехнулся. — ну и по мне... потоптался.

— Это как?

— А он знал уже, что я... спальник. Ну и начал. Зачем Бредли меня к Жене в постель подложил

— Чи-го-о-о?! — изумился Андрей.

— То самое и есть. Сам не знаю, как смолчал.

— А Джонатан с Фредди ему зачем?

— Не знаю, — Эркин вздохнул. — Покуражился он надо мной, конечно... по-надзирательски. Страху я нахлебался... Как положено. Но... обошлось. Вспоминать неохота.

— Ладно, раз обошлось, — согласился Андрей.

Раз Эркин не хочет сейчас говорить, не надо. Но вот это прояснить, не откладывая.

— А зимой что было?

Эркин вдруг рассмеялся.

— А ничего и не было. Он меня на рабочем дворе в обед заловил. Иду я себе из столовой, тянусь на ходу потихоньку... и тут он! Нос к носу. Я вот до сих пор понять не могу, зачем он меня в профсоюз пригнал. А там... бригада подоспела. И старшой с ходу: где ордер? Нет ордера — и парня, меня, значит, нет. И всё!