Тетрадь 104

— Это каких? — поинтересовался Андрей.

— Из скитских, — Алёшин пыхнул дымом. — Богова по обету.

— Монашка, что ли?

— Не, те нормальные, в войну в госпиталях, некоторые даже на фронт шли, наравне с санитарами раненых вытаскивали, и на фабриках, ну, где ручная работа тонкая нужна, прямо за станками молились, — стоявшие рядом кивками подтверждали его рассказ, что, дескать, тоже об этом слышали. — А эти... всяко о них болтают, — и резко оборвал себя: — Ладно, мужики, пора.

— Пора так пора, — пробормотал Андрей.

Когда они вошли в свой класс, Манефа сидела на своём месте, положив руки на стол и склонив голову.

— Садясь рядом — место его, законное — Андрей улыбнулся.

— И всё равно, здравствуй.

Туго обвязанная чёрным платком голова Манефы чуть заметно дрогнула, обозначив поклон, и беззвучно шевельнулись бледные губы. Андрей счёл это достаточным для первого раза, и стал устраиваться, раскладывая книги, тетради, ручку, карандаш и прочую мелочёвку в удобном для себя порядке.

Артёма не было, и Эркин сидел один, и вообще народу немного, а перед самым звонком, буквально на шаг опередив Полину Степановну, вошёл Тим. Андрей заметил, как Манефа пугливо покосилась на Тима, и покровительственно шепнул:

— Не бойся, я рядом, — и отвернулся, вставая навстречу Полине Степановне.

— Здравствуйте, здравствуйте, — улыбнулась Полина Степановна. — Садитесь и начнём работать.

Андрей раскрыл тетрадь и изобразил такое внимание, что Полина Степановна покачала головой, но ничего не сказала.

Проводив Эркина, Женя побежала в кладовку проверить свои банки. Варенья, соленья, маринады. Так, эти огурцы на кухню и... кабачки? Нет, кабачков у неё только две банки, а впереди ещё столько праздников. День Победы, день Свободы, Рождество, новый год, у Эркина день рождения... это только то, что она с ходу вспомнила, а если вдруг гости? Нет, огурцы и всё.

Господи, оглянуться не успела, а уже за Алиской бежать. Женя торопливо оделась, схватила сумочку и сумку и выбежала из квартиры.

В коридоре, на лестнице, на улице встречные и попутные, знакомые, соседи, сослуживцы... господи, да она уже весь город знает, не то что, в Джексонвилле. Там... Элма Маури, мисс Милли и мисс Лилли, Рози, миссис Стоун, девочки из обеих контор и... и всё, кое-кого ещё помнит в лицо, а по имени так и не узнала, господи, доктор Айзек, вот кого жалко, что за человек был, а миссис Стоун со странностями, ну да бог с ней, да и со всей той жизнью. Вон и школа.

Сегодня с детьми занималась Валерия Иннокентьевна, и Женя с удовольствием подробно обсудила с ней Алискины успехи в пении и танцах, и не стоит ли учить её музыке, скажем...

— Я на гитаре хочу, — вмешалась Алиса.

Уж если на неё сваливаются ещё уроки, так хоть чтоб было по её выбору. А на гитаре Эрик играет, она как Эрик будет. Но её и слушать не стали. Вот взрослые всегда так. Ну, ничего, она сама с Эриком поговорит, он с мамой, правда, не спорит и тоже заодно, но он всё понимает, и, если захочет, то мама по его сделает, уж она-то...

— Спасибо, Валерия Иннокентьевна, — встала Женя. — Алиса, готова?

— Давно уже, — мрачно ответила Алиса.

На улице наступил уже совсем вечер, и небо, и снег стали одинаково синими. Алиса шла рядом с Женей, держась за её руку и рассказывала последние школьные новости. Большого холода нет, и Женя ей не мешала. Зашли по дороге в пару магазинов за обычными будничными покупками и к дому подошли в полной темноте.

— Мам, а Эрик где? — спросила Алиса, когда они поднимались по лестнице.

— Ты же знаешь, сегодня вторник, он в школе, лучше подержи, — Женя дала ей сумку и достала ключи.

— Я знаю, — вздохнула Алиса. — Мам, у него же отпуск, а его всё равно нет, это же несправедливо.

Женя открыла двери, и их встретила тихая пустая и тёмная квартира.

Пока Алиса, сопя, стаскивала с себя шубку, сапожки и шапочку, Женя разделась, отнесла покупки на кухню, сбегала в спальню и переоделась в халатик.

— Алиса, не копайся, рюкзачок к себе отнеси, не бросай где попало.

— Ладно, мам, я знаю, — Алиса поволокла рюкзачок к себе.

— И переоденься быстренько, — крикнула ей вслед Женя и побежала на кухню.

Сунув рюкзачок на его место между книжным шкафом и рабочим столом, Алиса решила проверить, что там в большой комнате. Обычно дверь открыта, а сейчас нет. К Андрюхе она, конечно, не пойдёт, у неё своих книжек полно, а большая комната — общая, туда всегда можно.

Услышав её восторженный визг, Женя прибежала из кухни. Увидев, как Алиса упоённо прыгает на новом диване, Женя настолько возмутилась, что даже задохнулась и не сразу нашла слова.

— Ну, мам, — сразу начала Алиса. — Ну, он же новый, ну, я чуть-чуть.

— Никаких чуть-чуть! — наконец выдохнула Женя. — И...

Она не успела договорить, какие ещё наказания ждут Алису, как та уже спрыгнула с дивана, подхватила свои тапочки и улепетнула. И как ни была сердита Женя, но не смогла не рассмеяться. Ну, что за девчонка!

На кухне что-то зашипело, и Женя бросилась туда.

Алиса сидела у себя в комнате, пока мама не крикнула:

— Алиса! Ужинать!

И тогда явилась на кухню как ни в чём не бывало. Женя грозно посмотрела на дочку, но Алиса изобразила такую "святую невинность", что Женя опять рассмеялась. Но сказала:

— Чтоб больше этого не было.

— Ага, — горячо согласилась Алиса. — Ну, что ты, мам, я же всё понимаю.

— Тем более, — внушительно подвела итог Женя.

Алиса кивнула и углубилась в еду.

Обычно Алиса говорила, что будет ждать из школы Эрика и Андрюху, и немного спорила об этом с мамой, но сегодня, хотя вроде мама уже не сердится, решила, что лучше не рисковать, и без звука отправилась к себе укладываться спать.

Женю её послушание и кротость насторожили, но не настолько, чтобы забыть об остальных делах. Дел выше головы, а...

А среда оказалась ещё суматошнее. С утра, отправив Алису в школу, Женя пошла в Старый город на рынок и, конечно, хоть и будничный, маленький, но знакомых-то сколько, и со всеми надо поговорить, так что домой вернулась только к обеду. А Эркин ещё утром ушёл к Андрею, чтобы подготовить всё, и как только Андрей с работы придёт, они сразу там поедят и за полки возьмутся. И хотя обедать предстояло им ей вдвоём с Алисой, готовила Женя на четверых: Эркин придёт голодный, Андрюша — тот всегда есть хочет, сам говорит, что ещё растёт, нет, даже лучше на пятерых, Андрюше надо побольше. Огурцы в банке оказались вполне съедобными, так что надо заново запасы в кладовке пересмотреть, отобрать, чем она блеснёт, и всё-таки своё дешевле, чем покупать, хоть немного, да сэкономить...

Но Эркин пришёл один. Усталый, но весёлый и будто чем-то смущённый.

— А где Андрюха? — сразу врезалась в него Алиса. — Он в гости пошёл?

— Нет, — улыбнулся Эркин. — У него другие дела, — и в ответ на взгляд Жени уточнил: — Он позвонить пошёл.

— В Царьград? — живо спросила Женя.

— Д-да, — неуверенно ответил Эркин и добавил спасительное: — Наверное.

Женя вздохнула и решила не настаивать. И потом... ну, что такого, что Андрей решил ещё раз поговорить с Бурлаковым — больше-то ему звонить некому — ведь отец всё-таки. Конечно, Андрею его не хватает.

После обеда Эркин сел за уроки. Алиса возмутилась, что у них отпуск, а с ней всё равно никто не играет, и, взяв книжку, уселась на диван в маленькой комнате.

— Я с Эриком читать буду.

— Читать можно, — вынужденно согласилась Женя.

Эркин улыбнулся ей.

— Всё хорошо, Женя.

— Ну, ладно, — окончательно сдалась Женя и ушла из комнаты по своим делам.

Но, наведя в кухне, ванной и спальне порядок, заглянув и проверив комнату Алисы, Женя почувствовала, что ей чего-то скучно и одиноко, и снова пошла в маленькую комнату. Они все так до сих пор и путались, называя её то маленькой, то дальней, то Андрюшиной, а вот "кабинет" так и не привилось.

Здесь царила сосредоточенная тишина, вдруг напомнившая Жене библиотеку в колледже. И, погрозив Алисе пальцем, чтобы та не вздумала шуметь, тихо взяла из шкафа библиотечный затрёпанный томик "Жаркого сердца" — библиотекарша хвалила, говорила, что сердечно и увлекательно, тоже записалась в библиотеку: не таскать же Андрюше книги и ей, и себе, и Эркину, а дают всего по две книги на две недели, а каждому ведь своё интересно — и, сев на диван, тоже углубилась в чтение.

Эркин даже не оглянулся, головы от тетради не поднял, но улыбнулся и потом читал, и писал, улыбаясь. Будто это и в самом деле... приятно. Обычно устные уроки он учил, сидя на диване, меняясь с Андреем местами, но сегодня остался за столом. Было немного непривычно и, может, от этого он устал больше обычного и, встав из-за стола, сразу выпрямился, сцепив пальцы на затылке, потянулся, выгибаясь на полуарку.

— Эрик! — соскочила с дивана Алиса. — Давай потянемся, ну, Эрик, ну, давай, а?!

Эркин посмотрел на Женю. Та с улыбкой покачала головой.

— Я не буду, а вы — пожалуйста.

— Ура-а! — завопила Алиса, выскакивая в большую комнату и на ходу стаскивая с себя домашнее платье.

Эркин улыбнулся Жене и вышел следом за Алисой. Оглядев преобразившуюся комнату, он отодвинул маленький столик к стене и оба кресла туда же, снова огляделся, проверяя, хватит ли места, и снял рубашку. Штаны снимать не стал. И из-за Алисы, и потому, что не всерьёз, не полным комплексом, а так, немного размяться после долгого сидения за столом.

Алиса старательно копировала его движения, и у неё даже кое-что получалось.

А когда Алису всё-таки уложили спать, Женя и Эркин сели, как всегда, на кухне за вечерней "разговорной" чашкой.

Ещё раз обсудили праздничное меню.

— Эркин, так сколько народу будет: — Женя пододвинула к нему варенье. — Бери больше, это клубничное.

— М-м, как вкусно, спасибо, Женя. Ну... ну, я не знаю, может, десять.

— Десять? -удивилась Женя. — Откуда столько? Андрей кого-то пригласил? Кого?

Эркин, покраснев до тёмно-бурого цвета, уткнулся в чашку, будто хотел спрятаться в ней от Жени и её вопросов.

— Ну, нас четверо, — безжалостно рассуждала Женя. — Бурлаков пятый, а ещё? Эркин, ещё десять, или всего десять?

— Всего, — несчастным голосом пробормотал Эркин.

Женя удовлетворённо кивнула.

— Ну, это ещё не страшно. А это мужчины или женщины?

Ей вдруг подумалось, что Андрей вполне мог пригласить свою... избранницу и её родственников, дескать, у брата свадьба, а у меня помолвка.

— Ну-у, — промямлил Эркин, проклиная про себя втравившего его в такую передрягу Андрея.

Просто молчать, как молчал всю жизнь перед надзирателями, он не мог, врать, отругиваться и отшучиваться — тоже. Это же Женя!

— Ну, Женя, ну, я обещал, — наконец чуть ли не со слезами на глазах выдавил он.

— Ну, я же не имена спрашиваю, — Женя с лукавой насмешкой глядела на него. — Понимаешь, если будут женщины, то надо больше сладкого.

— Сладкое и мы любим, — вдруг сообразил, как вывернуться, Эркин, чтобы и не соврать, и не проговориться. — Женя, ты всего побольше приготовь, а что останется, мы с Андреем доедим.

Женя ахнула и рассмеялась.

— Ну, Эркин, ну...

Эркин довольно улыбнулся: и Женю не обидел, и Андрея не подвёл. Удачно вывернулся.

Женя потрепала его по волосам — как всегда он ловко перехватил и поцеловал её руку — и стала убирать посуду.

В четверг на работе Андрей ещё держался, хотя спать почти не пришлось: с уроками сильно за полночь управился. Но проморгался, продышался, и смену отпахал нормально. Но пообедал, сел в классе за стол и... весь первый урок Андрей мучительно боролся со сном. Глаза сами собой закрывались, а вдруг отяжелевшая голова клонилась на грудь и так и норовила лечь щекой на раскрытую тетрадь и отрубиться.

У Эркина с математикой особых проблем не было, хотя вместо нормальной арифметики придурочная алгебра — и тут беляцкие выдумки неизвестно зачем, но раз надо, то чего ж трепыхаться — и он успевал искоса следить за Андреем.

С трудом досидев до звонка, Андрей сорвался с места, побежал в уборную и там долго умывался холодной водой, прогоняя сон. За спиной кто-то остановился, и Андрей, не оборачиваясь, сказал почему-то по-английски:

— Я в порядке.

— Вижу, — так же по-английски ответил Эркин. — Что случилось?

— Дозвонился я, — Андрей плеснул себе в лицо ещё пригоршню холодной воды, завернул кран и, выпрямившись, повернулся к Эркину. — Всё в порядке, будут в воскресенье к семи.

Эркин молча смотрел на него, и Андрей заторопился:

— Точно будут, Фредди сказал, он слово держит. Андрей потряс головой, стряхивая с волос надо лбом остатки воды, и улыбнулся.

— Всё, я в норме.

Эркин шагнул к нему и мягко взял его обеими руками за шею так, чтобы пальцы сзади сомкнулись.

— Стой спокойно.

Андрей, недоумевая, подчинился. Пальцы Эркина глубоко зарылись в его волосы на затылке, будто что-то отыскивали.

— Чёрт, — пробормотал Эркин совсем тихо, — неужели забыл?

— Чего? — так же тихо спросил Андрей.

— Есть! — вдруг радостно улыбнулся Эркин.

Андрей ощутил резкую, но короткую, как от укола, боль, на мгновение потемнело в глазах, и его шатнуло.

— Есть, — повторил Эркин и отпустил брата. — Пошли, сейчас звонок будет.

Всё вместе это не заняло и минуты, и в общей суматохе на них, похоже, никто особого внимания не обратил. Андрей шёл за Эркином по коридору и ничего не понимал: всё стало таким ярким и чётким, и сна ни в одном глазу, и усталости никакой... что же это такое?

— Что это, Эркин.

— До конца продержишься? — ответил вопросом Эркин и, не ожидая ответа, кивнул: — Ну, и ладушки.

Они вошли в класс, и почти сразу прозвенел звонок. Андрей сел на своё место, посмотрел по сторонам. Чёрт, что же это такое: всё будто вымытое, аж блестит, или это глаза ему прочистило? И уши заодно? Краем глаза он поймал испуганный взгляд Манефы и улыбнулся ей, тут же об этом забыв. Не до неё ему. И вообще ни до чего.

Урок за уроком странное ощущение необычной яркости и чёткости цветов и звуков не проходило. И... и словно это не он, а кто-то другой, а он только смотрит со стороны с холодным любопытством. Он читал, писал, отвечал на вопросы, трепался на переменах, но... но всё это не он, а кто-то... кто?

Очнулся Андрей уже по дороге к "Беженскому Кораблю". Эркин шёл рядом, под ногами поскрипывал снег, горели по-ночному редкие — через один — фонари.

— Что это было? Эркин?

Эркин искоса посмотрел на него, вздохнул и ответил по-английски:

— Ну, мы иногда делали так, друг другу. Когда смена тяжёлая. Или двойная.

— Понял, — кивнул Андрей. — Спасибо, брат.

Эркин снова посмотрел на него и ответил уже по-русски:

— Спасибо будет, когда до дома дойдём.

— А чего? — удивился Андрей. — Какие проблемы?

Эркин нехотя ответил:

— Всяко бывало. Я-то... не мастер. И не делал давно... — и оборвал себя. — Ладно, пошли.

Андрей кивнул, и они пошли дальше уже молча. И квартала не миновали, как Андрей стал горбиться и волочить ноги, будто какая-то сила пригибала его к земле. Эркин молча отобрал у него портфель, закинул его руку себе на плечи и сам охватил его за пояс.