Моя Искра! (общий файл)

Разговор двух разумных. Одного, на которого я-Матрица случайно обратила взор когда-то давно, когда он был едва жив и нуждался в помощи. Пошел на мой призыв, помог покинуть пустые забытые чертоги и вновь окунуться в Жизнь. И второго, который слышал Зов, но не откликался, вызывая интерес все больше и постепенно подвигая первого, не использовавшего мой дар так, как требовалось.

Слова текут мимо восприятия, откладываясь в памяти. Но я осознаю суть. Смысл.

Один: не допустить, не дать прорваться к непонятной пока цели, недоверие и нежелание поверить в искренность слов своего врага. Слепая вера в свою правоту. Вера в разрушительные намерения противника. Благородство и максимализм, превратившееся в следование правилам и бездумную верность рухнувшему порядку.

Второй: страстное желание защитить любой ценой, отчаяние и бешенство на собственную слепоту, ненависть к использовавшей и обманувшей твари, его руками пытающейся разрушить то, что ему дорого. То, что он пытается спасти изо всех сил: МОЙ Кибертрон. Яркая злость и усталый гнев на противника, в своей слепоте вставшего на его пути. Понимание, что каждое мгновение задержки — это чья-то потерянная жизнь. Разгорающаяся ярость, подпитываемая ощущением собственной слабости и пониманием, что он ПОДВЕЛ. Просчитался. Ошибся. Поверил в слова древней твари. Позволил себя обмануть. Принес гибель тому, что жаждет защитить больше всего.

Единение желаний остановить врага, как следствие — яростный бой, в котором один из противников хочет убить, но не может, а второй — может, но не хочет: у него другая цель. Первые ранения.

— Нана!

Знакомый голос пробивается сквозь видения. Восприятие расслоилось. Я-Матрица продолжает фиксировать происходящее с холодным интересом истинно бесстрастного существа. Я-Нана начинаю осознавать слова.

— ...это будет наш танец, Оптимус, битва друг с другом следующие несколько миллионов лет. Если только ты...

Удар силового моргенштерна, отбрасывающий Оптимуса Прайма в сторону.

— ... не убьешь МЕНЯ!

Прайм встает. В руке — сияющий силовой топор. Направленные силовые поля, формирующие смертоносное оружие, способное рассекать прочную броню сородичей.

— Мегатрон! Я не желаю убивать тебя!

Восприятие Матрицы дает понять: не желает. Не лжет. Но не из жалости или милосердия к врагу, нет. Оптимус с удовольствием убил бы Мегатрона, если бы его не удерживало нежелание брать на себя гибель Лидера, чьи бойцы на свободе, побеждают и, в этот момент, находятся неизвестно где. Прайм четко и ясно понимает: если он убьет одного Мегатрона, не разгромив его соратников, дисептиконы этого так не оставят и не простят. Те, кто составляют истинное ядро этой фракции. Те, кто сознательно пошли за Чемпионом кровавой Арены, прекратившим бессмысленные убийства проигравших. Те, кто отдали свою верность гладиатору без прошлого и будущего, пообещавшему невозможное: сломать закостенелый мир, убивавший и калечивший их всех. Каждого по-своему. Сломать старый мир и создать новый. Справедливый. Тот мир, память о котором не давала ему покоя, сумбурными видениями прорываясь из глубин подсознания, как отголоски утраченных воспоминаний.

— Когда-то ты отстаивал справедливость! — провозгласил Прайм, настороженно всматриваясь во врага. — Твои принципы вдохновили нас ниспровергнуть коррупцию и сражаться за лучший мир. Ты сбился с пути, однако все еще можешь стать лидером, которым так стремился быть. Помоги одолеть Зло, что выпустил на свободу!

Прайм не верит в свои слова. Принципы Мегатрона его никогда не вдохновляли и волновали. Они шли вразрез с его идеологией законника. Оптимус говорит то, что должно. Но — не то, что чувствует. Знает: ни он, ни кто-либо из его автоботов никогда не примут своего врага в качестве лидера. Никогда. Ни при каких обстоятельствах!

— Его... нельзя одолеть, Оптимус. — усталый, окрашенный безнадежностью ответ: последняя попытка достучаться до лидера автоботов. — Это... нечистая искра! Ее сила неизмерима... Вернула к жизни Триптикона. И теперь... пожирает МЕНЯ!

— Она... внутри тебя? — растерянность Прайма бьет по чувствительному восприятию.

Страх. Непонимание. Оптимус не знает, о какой "нечистой искре" говорит его враг, но понимает, что слова правдивы. Мегатрон не лжет. Ему нет смысла лгать.

Я-Матрица осознаю, откуда эта грязь. Губители жизни. Не их касание. Они сами! Кто-то из них добрался сюда. До Кибертрона. До МОЕГО Кибертрона! Обманув того, кто нужен МНЕ!!!

— Жестокий смех снова и снова раздается в моей голове... — усталая обреченность, понимание неизбежности, угрюмая решимость, поднимающаяся ярость и гнев. — Чтобы спасти Кибертрон... — легкая запинка, борьба внутри себя и жесткая констатация факта: — Надо покончить с этим раз и навсегда.

Невысказанная просьба-приказ: "Убей меня!" камнем падает между ними. Если бы Оптимус решился нанести удар СЕЙЧАС, фиолетовый моргенштерн не поднялся бы для защиты.

Мир для двоих врагов замер.

Два непроизнесенных слова. Бремя ответственности, сражающееся с вбитыми до состояния инстинктов запретами и правилами. Нежелание принять правду: мир изменился и возврата к прошлому порядку нет и не будет. Никогда.

Но закончить войну можно. Сейчас. Если один примет решение другого.

Сияющее, насыщенное энергией оружие касается шипами опаленной кислотой почвы: моргенштерн в небоевом положении. Краткий миг ожидания. Пауза в бою, которую заполняю Я! Матрица. Отражение воли Оллспарка.

Желание было высказано. Четкое. Недвусмысленное. То желание, на которое я отзываюсь: желание СПАСТИ. Даже ценой своей жизни. Желание избавить мир ото зла. Не уничтожить врага: для этого есть другая я. Спасти других. Сохранить планету и жизнь на ней. Даже тех, кто считает его врагом.

Я-Матрица активировалась, накапливая энергию для всплеска.

Прайм дернулся, чувствуя нарастающий в груди жар, закрывающие мне обзор бронированные пластины моей камеры начали медленно расходиться, когда активировалась система безопасности, вшитая в глубинный программный код, в инстинкты трансформера, среагировав на скачкообразное накопление энергопотенциала.

— Нет!

Оптимус схватился за грудь, словно пытаясь остановить срабатывание инстинктивной программы, но что мне-Матрице его желание или нежелание? Не он меня позвал. Не он обратился с просьбой о спасении, не он шел сюда с желанием умереть ради спасения своего... нет, МОЕГО мира! Не для него я открываюсь. Не для него собирается пролиться испепеляющий и исцеляющий свет...

— Если я чему и научился, неся Матрицу... будучи Праймом...

Растерянные слова. Понимает, что выбора у него не осталось: сейчас он не может противиться моей воле и моему решению явить себя.

— Так тому, что всегда есть другой путь! — закончил он и убрал руки с расходящихся на груди пластин брони.

Есть путь, Прайм, есть! И этот путь сейчас неостановимо прокладывает себе дорогу, совершенно не считаясь с мнением тех, кого он собирается захватить с собой.

Что мне-Матрице красивые слова? Что мне твоё желание сохранить нечто эфемерное под названием "честь" и "собственные принципы"? Для меня-Матрицы это пустые слова, лишенные смысла. Слова всегда пусты. Я-Оллспарк оцениваю не по словам. По действиям, по чувствам.

Надо не только видеть этот путь, но и набраться смелости на него вступить.

А ты — Прайм — крутись как хочешь. Раз уж набрался наглости нести МЕНЯ!

И он крутится. Говорит пустые слова, что лишь отражают МОЕ решение.

— Раз ТЬМА поглощает тебя...

Створки, наконец-то разошлись, открывая мне путь в мир.

— Да будет СВЕТ!

Будет? Я УЖЕ есть. Я — Свет. Я-Матрица. Я-жизнь. Я — Оллспарк.

И под моим светом мерзкая гниль Губителя выгорает без остатка, обнажая искру того, кто меня заинтересовал. Искру Лидера, пылающую без всякой Матрицы. Створки раскрыты, и я могу прикоснуться к искре другого. Того, кто МОЖЕТ спасти Кибертрон. Того, кто ХОЧЕТ спасти мой мир. МОЙ Кибертрон! Кто готов для этого пожертвовать собой, но не губить других. Кто готов вечно защищать этот мир. Столь важный мир!

Всплеск энергии завершился яркой вспышкой, очищающей искру, восстанавливая тело того, кто мне нужен. Теперь мне необходимо завершить цикл и переместиться в...

Что? Створки закрываются? Меня снова погружают в темноту? Снова? Я не...

— НАНА!

Громкий, низкий, такой знакомый голос разорвал пелену видений, выбивая из моих-не-моих воспоминаний. По глазам резанул солнечный свет, ослепительно-яркий после стального сумрака грозового Кибертрона, размеренный рокот мотора перебил призрачные звуки далекой стрельбы. Я заморгала, утирая выступившие слезы.

Что за?

Вот это меня накрыло! Первый раз такое видение! Яркое, мощное, словно сама там была! Словно это я была Матрицей!

Это...

— Нана! — в рокочущем басе четко проявилась обеспокоенность.

— Я слышу. — с тихом стоном потерла разнывшиеся виски. — Все нормально, Мег.

— Что случилось?

Автоматически повернувшись к сидящему рядом "водителю", удивленно моргнула.

Э?!!

Из четкой голограммы бородатого плотного мужика на меня таращились торчащие из его бока глаза Дера, Кофф выглядывал из ноги, а голова Тоса выныривала из плеча и с беспокойством на меня смотрела. Сюрреалистическое зрелище!

Я не сдержала смешок. Головы спрятались в теле "водителя".

— Не поверишь! Воспоминания накатили! — в памяти всплыло избитое, все в каких-то трещинах и зазубринах тело Мегатрона, пытающееся подняться, искаженное в бессильном гневе лицо. Нормальное лицо, а не тот скелет без внешней оболочки, с каком он гулял по Земле!

— Воспоминания всегда людей в обморок отправляют? — немного язвительно спросил кибертронец.

— Только когда они принадлежат твоей Матрице. — буркнула я, обмякая в кресле и закрывая глаза.

— Она не моя! — резкий ответ. — Матрица — символ власти Праймов.

Вот кого ты лечишь, Мег? Символ власти, символ власти... Ее сделали символом власти, но изначально Матрица — это нечто иное. Но сейчас — не самое удачное время что-то доказывать Мегатрону.

— Между прочим, было познавательно. — вяло ответила я, легонько водя пальцами по теплой поверхности приборной панели, а от моего прикосновения расходились едва заметные светящиеся лучики и всплески. — Я Кибертрон видела.

Колено "водителя" неожиданно мигнуло красными глазами Коффа.

Убиться веником! Глазастые любопытные колени!

Я рассмеялась. Глаза переместились на ляжку и вопросительно моргнули.

— Кофф, или вылези, или спрячься! — смех перешел в истерику. — Тос, убери руку из уха голограммы!

Рука всосалась в голову, а Мегатрон хмыкнул.

— А я думал, ты на Кибертроне что-то настолько смешное увидела.

— На Кибертроне нет ничего смешного. Особенно — тогда.

Мегатрон промолчал.

— Я тебя видела. У мертвого Триптикона. Когда ты был осквернен Губителем Миров.

Я убрала руку. Кончики пальцев как-то подозрительно-знакомо светились. Словно изнутри. Как тогда. В темноте наступающей ночи на Кибертроне. И ощущения похожие, словно где-то под диафрагмой накапливается энергия...

Надо отвлечься, а то яркие воспоминания о том бое как-то нехорошо на меня действуют. Вызывают какие-то странные желания, которые я едва могу осознать. И это свечение...

— А меня в кабине не заметят? — вяло поинтересовалась я.

— Нет. — подозрительно-спокойный ответ. — Я проецирую на лобовую броню изображение.

— Да? — я оживилась. — А затемнить можешь? Свет по глазам режет.

Мегатрон не ответил, но "стекло" потемнело, погружая кабину в приятный для глаз полумрак. Как тогда. В сумерках Кибертрона. Я вновь прикрыла глаза, вслушиваясь в мягкий рокот мощного мотора.

— А зачем ты затеял эту возню с могильщиками?

Мегатрон ответил не сразу. Я уже начала было думать, что чем-то его разозлила или что-то не то сделала, когда, наконец, раздался ответ:

— Из-за того, что они везут. Это часть моего бойца. Оружие Шоквейва. Я хочу его вернуть.

— Кого вернуть? Оружие или Шоквейва?

— Оружие. — уточнил ироничный бас. — Шоквейв жив. Он не участвовал в захвате города Чикаго.

Я растерялась.

— А откуда тогда оружие?

— С репликатора. — дал не слишком понятный ответ Мегатрон. — Шоквейв всегда оставлял клона, когда покидал меня надолго.

— Я не понимаю.

— Шоквейв бесследно исчез во время своей очередной отлучки около двенадцати тысяч ваших лет назад. С тех пор на связь не выходил.

— А почему ты уверен, что он жив? — поинтересовалась я.

— Потому что я нашел его следы на Земле. Незадолго до событий в Чикаго.

Голограмма "водителя" исчезла, мои мелкие облегченно завозились, удобно устраиваясь на сидении, а на экране, заменяющим лобовое стекло, появилась карта США с россыпью пометок.

— Это — лаборатории и исследовательские центры людей, в которых ведутся разработки на основе наших технологий. — часть пометок окрасилась черным. — Эти мы успели уничтожить перед событиями в Чикаго.

Я встрепенулась.

— Погоди. Так вся эта бодяга с Сентинелом Прайм была лишь прикрытием?

— Пока Праймы выясняли свои отношения, мои бойцы зачищали базы и лаборатории. Я должен был вмешаться в последний момент и не допустить выход Кибертрона на орбиту Земли. Мне не нужны массовые катаклизмы на родной планете! — голос сорвался на рычание. — Незадолго перед гибелью мне удалось узнать, что люди нашли кое-что, принадлежащее мне. То, что я хочу вернуть.

— Одной из этих находок является...

— Шоквейв. — подтвердил Мегатрон. — Но на какой именно базе его держат, я узнать не успел.

Выходит, массовая истерия на тему интервенции лишена смысла. У Мегатрона вполне конкретные цели, не имеющие ничего общего с официальными версиями.

— Так вот зачем тебе могильщики...

— Они знают. Или приведут меня к тому, кто знает.

Логично.

— Что будешь делать?

— Дотянем до темноты. Потом... — дальше он не стал говорить, но я и так поняла, что он имел в виду.

После наступления темноты могильщиков ждет большой серебристый сюрприз.

— А почему они решили воспользоваться первым попавшимся автопоездом, а не стали ждать своих?

— Я глушу им связь. — любезно отозвался кибертронец. — В радиусе ста миль. Спутники сбиты. Они не могут никого вызвать. Тягач заглох посреди пустыни, запасов воды и пищи у них с собой нет. До ближайшего населенного пункта — Айсола Драйв — восемьдесят миль. Шоссе пустынное.

Сурово!

А ведь если посмотреть на ситуацию с точки зрения наемников "Могильного Ветра", то дела совсем не радужные. У них заглох тягач посреди голой пустыни, в которой еще надо уметь выживать. В прицепе — опасный груз: оружие инопланетного бойца, притом оружие огромной мощности. Связи нет. Спутников, которые могли бы их найти — нет. До ближайшего города ТАКОЕ расстояние, которое они просто не пройдут: по пустыне надо уметь ходить, чтобы не сдохнуть по дороге от теплового или солнечного удара. И как вишенка на торте — где-то рассекает тот самый инопланетный истребитель, сбивший спутники, глушащий связь и перебивший ночью их коллег на этой же территории.